Ленинградское дело
29 сентября 1950 года в Доме офицеров на Литейном проспекте, 20 начался необычный процесс, вошедший в историю, как Ленинградское дело. На скамье подсудимых сидели сильно исхудавшие и бледные после перенесенных побоев и пыток бывшие члены Политбюро, запредсовмина СССР, глава Госплана Николай Вознесенский, секретарь ЦК ВКПб, а до этого первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии Алексей Кузнецов, председатель Совмина РСФСР Михаил Родионов, глава Ленинградского обкома и горкома партии Петр Попков и другие бывшие руководители города.
За закрытыми дверями
Заседание суда проходило за закрытыми дверями, сообщений о его ходе в печати не появилось. По описанию Эдварда Радзинского, после вынесения приговора произошла страшная и какая-то мистическая сцена: в зал вошли сотрудники госбезопасности, которые набросили на приговоренных белые саваны и на руках вынесли из зала. Так ли было на самом деле и откуда Радзинский взял описание этой сцены, неизвестно, многие документы того времени были потом уничтожены, а сами приговоренные тут же расстреляны.
Во время процесса, да и потом случившееся казалось совершенно невероятным. Ведь уничтоженные Вознесенский и Кузнецов считались самыми вероятными наследниками стареющего Сталина. Причем он сам их такими и назвал. В 1947 году на заседании Политбюро Сталин заявил: "Время идет, мы стареем. На своем месте я вижу Алексея Кузнецова…" В таком же духе, согласно воспоминаниям Анастаса Микояна, Сталин высказался в кругу своих соратников на озере Рица. Он сказал, что самой подходящей кандидатурой на должность предсовмина видит Николая Вознесенского, а на посту Генерального секретаря – Алексея Кузнецова.
"Как, не возражаете, товарищи?" – будто бы спросил вождь. Разумеется, никто не возразил…
Затаили злобу
Открыто, конечно, не возразили, но злобу затаили и стали втайне вынашивать замыслы об устранении соперников. Люди из "ближнего круга" Сталина, прежде всего Маленков и Берия, сами претендовавшие на то, чтобы после смерти вождя вскарабкаться на опустевший "трон". Они серьезно опасались, что молодая и энергичная ленинградская команда действительно придет им на смену.
Но почему Сталин стал выдвигать именно Вознесенского и Кузнецова? По мнению историков, "кремлевский горец" постоянно интриговал, сталкивая людей в своем окружении лбами. Но, с другой стороны, он выдвинул действительно способных руководителей, которые в годы войны отличились немалыми заслугами. Так, Вознесенский был, как считали многие, волевым и сильным кадровым работником. Он сыграл большую роль в развитии оборонной промышленности, курируя работу военных наркоматов, занимаясь эвакуацией оборонных заводов, отвечая за разработку военно-хозяйственных планов обеспечения обороны страны. Скупой на похвалы Хрущев оценивал Вознесенского как "умного, резкого, прямого и смелого человека".
Таким же руководителем считали и Кузнецова, хотя он и не имел высшего образования. Микоян, сын которого женился на его дочери, утверждал в своих мемуарах, что во время блокады Ленинграда основной фигурой был не Жданов, который "практически переселился в бомбоубежище", а именно Кузнецов, ему Сталин доверял "самые ответственные вопросы".
Анонимка в ЦК
Все началось с анонимного письма, которое поступило в ЦК партии в январе 1949 года. Неизвестный "доброжелатель" сообщал, что на состоявшейся в Ленинграде партконференции были подделаны результаты. Началась проверка и выяснилось, что факт подделки и в самом деле имел место: 23 бюллетеня с голосами "против" были заменены на положительные. Второе преступление, в котором обвинили ленинградских руководителей, была организация Всероссийской торговой оптовой ярмарки в Ленинграде без специального разрешения центральных органов. Речь шла о реализации накопившихся на складах остатков товаров народного потребления на сумму 5 млрд рублей. Все это, разумеется, было только предлогом, но из этих фактов "сшили" дело о групповщине, попытках ленинградского руководства противопоставить себя ЦК, стремлении создать самостоятельную Российскую компартию, и, в конечном итоге, обвинили во вредительской и подрывной деятельности.
Дело о шпионаже
Ленинградских руководителей арестовали, начались жестокие допросы. В итоге всплыли и другие "нужные" показания. В частности, "дело о шпионаже", в котором обвинили второго секретаря Ленинградского горкома Якова Капустина. Находясь на стажировке в Англии, где он изучал паровые турбины, он будто бы вступил в интимную связь с англичанкой-переводчицей. Однажды муж-англичанин, внезапно вернувшись домой, застал свою жену и Капустина "на месте преступления". Разразился скандал, который разбирался в партийной организации Лондонского торгпредства. Дело спустили на тормозах. Однако потом появились сведения, будто Капустин был завербован английской разведкой.
Улики "преступлений" ленинградских руководителей ухитрились обнаружить даже в Музее обороны Ленинграда, где были собраны блокадные реликвии. Слишком много в экспозиции оказалось портретов руководителей города, а "руководящая роль ЦК партии" в обороне города "занижалось". И вообще, жуткая крамола: портрет секретаря Ленинградского обкома Попкова оказался равен по величине портрету самого Сталина! А потому музей был тут же разгромлен прибывшей из Москвы бригадой чекистов.
Все же почему?
Однако главный вопрос, который продолжают задавать: почему все-таки Сталин, который сам выдвинул Вознесенского и Кузнецова, дал потом санкцию на их уничтожение? Ведь ясно, что если бы они сами не были преданными сталинистами, то никогда бы не сделали карьеры в партии и не были бы переведены в Москву. Тут историки выдвигают версию: выдвиженцы попросту оказались не такими опытными в интригах, как "старая гвардия", видевшая в них опасных соперников. Часто они шли напролом, не умели держать язык за зубами, не имели опыта аппаратных игр в Кремле, что сыграло для них роковую роль. А Маленков и Берия, у которых такой опыт был, хорошо знали характер Сталина, его подозрительность, коварство и частую смену настроений. А потому сумели собрать достаточно аргументов и через органы госбезопасности, которые тогда возглавлял Абакумов, искусно посеять в вожде семена подозрения. И этого оказалось достаточным.
Документы уничтожены
В 1954 году все, кто обвинялся по Ленинградскому делу, были реабилитированы, многие уже посмертно. Абакумова и всех следователей, которые его вели, арестовали, они были расстреляны. Расстрелян был и Берия.
Однако в то же самое время в погибших руководителях никак нельзя видеть "противников сталинизма", как это пытаются сделать некоторые историки. Они были таким же порождением сталинской системы, как и все его окружение, которое их потом уничтожило. До конца "ленинградское дело" вообще, наверное, никогда не будет распутано. Во-первых, потому, что еще в 1957 году Маленков лично уничтожил большую часть его материалов. А во-вторых, некоторые документы продолжают оставаться секретными до сих пор.
Памятники грекам
В Петербурге есть два памятника грекам. Один Ионнису Каподистрии, министру иностранных дел в правительстве Александра I, поставленный в 2003 году на Греческом проспекте. В Некрополе Александро-Невской Лавры установлен также памятник Дмитрию Бенардаки, известному петербургскому предпринимателю и меценату ХIХ века. С его именем связана одна прямо-таки мистическая история, случившаяся уже в советские времена…
Мумия в подвале
В 1962 году, когда по приказу Хрущева началась новая волна сноса православных церквей, в Ленинграде взорвали изумительную по красоте греческую церковь Дмитрия Солунского (на ее месте на Греческом проспекте был построен киноконцерный зал "Октябрьский").
"Теперь так мало греков в Ленинграде, Что мы сломали греческую церковь…" писал потрясенный варварством поэт Иосиф Бродский. Бродский не знал, что после сноса храма в Ленинграде под остатками его основания рабочие обнаружили гранитную плиту, а под ней нишу с металлическим гробом. Внутри него был еще один, деревянный, в котором лежало хорошо сохранившееся мумифицированное тело богато одетого мужчины, а в свинцовой коробочке биография покойного. Недолго думая, рабочие выбросили труп из гроба, и тело неизвестного несколько дней провалялось под холодным питерским дождем…
Покойник без сердца
Оповестили, как это было принято в те времена, компетентные органы, которые установили, что "неизвестный труп" является телом греческого купца Димитрия Бенардаки, на деньги которого и была построена церковь. Мумию доставили в судебно-медицинский морг Ленинграда.
Тут обнаружилась и еще одна странная деталь: оказалось, что у трупа нет сердца! Оно было вынуто до похорон, а грудь потом аккуратно зашита. Кто это сделал и зачем? Что стало с останками грека Бенардаки после завершения медицинских исследований? Был ли он захоронен, и если был, то где? Не так давно тайна была раскрыта. Оказалось, что останки Бернардаки сохранились, в декабре 2010 года произошла их идентификация, а 2 сентября 2011 года их перезахоронили…
Папа турок, мама грек…
Родился Димитрий Егорович Бенардакис (в России фамилии многих греков потом изменили и вместо именительного падежа "Бенардакис стали употреблять звательный: "Бенардаки") в 1802 году в Таганроге. В том самом провинциальном приморском городке, где появился на свет и Антон Павлович Чехов, автор, в частности, бессмертной фразы "В Греции все есть…", которую произносит грек Дымба в его пьесе "Свадьба". Отец Бенардакиса, греческий купец, приехал в Петербург из Венеции, принял российское подданство и быстро обрусел. Как шутили в те времена: "Папа турок, мама грек, cам я русский человек!"
Димитрий недолго послужил в гусарах, а потом вышел в отставку в чине поручика. У отца водились кое-какие капиталы, и поручик в отставке начал свой бизнес далеко не с нуля. Он выиграл торги в Петербурге по винным откупам, и через шесть лет молодому греку принадлежал весь доходнейший винодельческий промысел, что позволило ему несметно разбогатеть. Свои капиталы Бенардаки вложил в сельское хозяйство и стал одним из самых успешных сельскохозяйственных производителей России. Слава об успехах помещика Бенардаки гремела по всей России. Говорят, что именно его потом вывел Гоголь во втором томе "Мертвых душ" под именем передового помещика Костанжогло.
Сормовский завод и Макарьевская ярмарка
Грек Бенардаки преуспел не только в сельском хозяйстве. Он основал ставший впоследствии легендой русской промышленности Сормовский завод. При Бенардаки на заводе впервые в нашей стране появились паровые машины, токарные станки, подъемный кран, а также первая в России мартеновская печь. Кроме того, Бенардаки учредил в селе Макарьеве знаменитую торговую ярмарку с многомиллионным оборотом. Вдобавок ко всему оборотистый грек стал еще владельцем шестнадцати заводов в шести губерниях России, золотых приисков на берегах Енисея и Амура, речного пароходства на Волге… Финансировал он и проекты государственной важности, такие как строительство заградительных сооружений Кронштадта, за что был награжден орденами Святого Владимира IV и III степеней.
Не забывал Бенардаки и о своей далекой родине Элладе, много лет томившейся под турецким игом. На его деньги в Афинах были построены Национальный музей и Национальная библиотека. За эти заслуги греческое правительство удостоило своего щедрого земляка звания почетного гражданина Греции. Поэтому, когда жившие в Петербурге греки решили построить там православную церковь, то решили обратиться именно к нему. Бенардаки немедленно согласился.
Одна из красивейших церквей
Греческая церковь во имя святого великомученика Димитрия Солунского была заложена 25 мая 1861 года по проекту профессора архитектуры Р. Кузьмина. В 1866 году на Летней конной площади, на берегу со временем засыпанного Лиговского канала (теперь это Лиговский проспект), строительство одного из самых красивых православных храмов Петербурга было завершено. Иконы и утварь для храма были доставлены из Греции. Богослужения совершались на греческом языке по богослужебной традиции, сохранявшейся в древних православных храмах Эллады. Димитрий Егорович не оставлял заботами Греческую церковь до своего последнего дня, и, когда он умер, высочайшим указом в виде исключения и в знак признания особых заслуг было разрешено похоронить его тело в склепе под алтарем храма. Но сердце, по завещанию Бенардаки было вынуто, отправлено в Грецию и захоронено там. Однако где именно неизвестно.
Щедрый благотворитель
У Димитрия Егоровича, по воспоминаниям современников, были такие выразительные глаза, что от одного его взгляда дети мгновенно переставали плакать. Говорил он всегда и везде – и дома, и на работе, и в обществе – очень тихо. Но так отчетливо, что к нему внимательно прислушивались во многих дворцах в России и Греции. Еще бы! Ведь он был одним из богатейших людей тогдашней России… По этой причине он водил дружбу со многими знаменитостями. Не только с купцами, сановниками и петербургскими греками, но и с Жуковским, Аксаковым, Гоголем, которому, судя по рассказам современников, охотно одалживал деньги, будучи горячим поклонником его таланта. "Слава Богу, – сказал в свое время Димитрий Егорович, – я имел честь быть знакомым с господином Гоголем в период его несомненной для меня гениальности!"
Гроб встречал император
За щедрую благотворительную деятельность император Александр II пожаловал Бенардаки звание потомственного российского дворянина. Одним из многочисленных фондов, основанных Бенардаки, было "Общество вспомоществования нуждающимся учащимся Второй Петербургской мужской гимназии". Общество вносило плату за обучение, снабжало учащихся обувью и учебниками. Другое учреждение, входившее в благотворительную империю Бенардаки, – "Общество земледельческих колоний и ремесленных приютов". Оно работало исключительно с детьми, осужденными за мелкие преступления.
Миллионер и благотворитель умер внезапно, от сердечного приступа в 1870 году в немецком городе Висбаден. Оттуда его набальзамированное тело привезли в Петербург специальным поездом. На Николаевском (ныне Московском) вокзале гроб с телом Димитрия Егоровича встречал сам император Александр II. Это был первый и последний случай в истории России, чтобы самодержец лично встречал гроб с телом человека, не принадлежавшего к императорской фамилии.
Конечно, мы увидели еще далеко не все чудеса Петербурга. В один том все его тайны и загадки никак не поместить. Во втором томе мы выйдем на Исаакиевскую площадь, побываем там, где возвышается изумительный Исаакиевский собор, а напротив гостиница "Англетер", где оборвалась жизнь великого русского поэта Есенина. Полюбуемся Медным всадником на Сенатской площади, где бунтовали восставшие декабристы, увидим Юсуповский дворец на Мойке, где заговорщиками был коварно убит Григорий Распутин. Дойдем до Новой Голландии и Театральной площади с ее прославленным на весь мир театром и Консерваторией, а потом отправимся на Петроградскую сторону, где возвышаются мрачные бастионы Петропавловской крепости, а петербургское небо над ними пронзает золотой шпиль Петропавловской крепости. Увидим крейсер "Аврора", домик Петра I и музей-квартиру Кирова, тайну убийства которого не могут раскрыть до сих пор.
В следующем томе нам предстоит посетить еще и Васильевский остров с ее легендарной Кунсткамерой, Академией наук и Академией художеств, знаменитым университетом. Именно с Васильевским островом связаны имена многих знаменитых русских ученых, художников, путешественников: Ломоносова, Менделеева, Павлова, Репина, Шишкина, Верещагина, Крузенштерна, Нахимова и многих других. А потом непременно надо будет увидеть еще Смольный Собор и Смольный институт. Расскажет наш путеводитель и об исчезнувшем Петербурге, о церквях и дворцах, которых уже давно нет.
Отдельный том посвящен знаменитым петербуржцам, которые прославили наш город, а также тем, кто был вынужден его покинуть и имел колоссальный успех за границей, но чьи имена долгие годы оставались для нас под запретом.