А доктор Марсель Петье тем временем уже не был в Вилльневе неизвестным человеком. Он принимал деятельное участие в политике местного самоуправления, писал разоблачительные статьи в прессе, в том числе и о неспособности полиции, которая никак не может раскрыть причину загадочного исчезновения бедной Луизетты Делаво, и радовался все возрастающей популярности на политическом и врачебном поприщах.
Очень скоро он наладил и свои финансовые дела, переехал в собственный дом, стал главным врачом городской больницы и директором дома для престарелых. В эти же годы Петье вступил в социалистическую партию и в "Лигу защиты прав человека", а в 1928 г. стал даже муниципальным советником и мэром Вилльнева, получив тем самым великолепные шансы на выдвижение своей кандидатуры в парламент.
"Луизетты" довольно быстро поднадоели доктору Петье (очень уж хлопотно было с ними), и он женился на красивой дочери богатого замлевладельца, хозяина большого гастронома и нескольких доходных домов. Вскоре Петье сам стал отцом прелестного сыночка.
Меж тем по соседству с преуспевающим доктором продолжали твориться какие-то загадочные преступления, раскрыть которые полиции никак не удавалось. Взломали и подожгли, например, соседний с Петье дом, принадлежавший чете Флери, тем самым Флери, у которых служила пропавшая Луизетта Делаво и которые сообщили полиции о том, что она была беременна от доктора. Никаких следов поджигателя полиция не обнаружила.
Одну из пациенток доктора Петье, лотерейную кассиршу Дебуавэ, нашли задушенной в ее собственной квартире.
После убийства кассирши по Вилльневу поползли слухи. Один мужчина по имени Фраскот в бистро за стаканчиком вина высказал сомнение в тщательности полицейского расследования. Почему бы, скажем, не сравнить отпечатки пальцев, оставленные убийцей в доме кассирши, с отпечатками пальцев доктора Петье?
Через несколько дней этот Фраскот обратился к доктору Петье по поводу своего ревматизма. Врач предложил ему новейшую терапию пчелиным ядом, и Фраскот согласился попробовать. Три часа спустя он умер. Полиция и общественность ничего особо трагического в этом не усмотрели.
Так и процветал бы неприкосновенный доктор и ждала бы его большая карьера, не споткнись он однажды о бензиновую канистру, стоявшую на погрузочной платформе товарной станции. Преуспевающий врач и уважаемый мэр попытался под покровом ночи сделать эту канистру своей собственностью, на чем и попался. Суд приговорил его к тюремному заключению на 14 суток и к минимальному денежному штрафу. И без того весьма непродолжительное заключение было в конце концов объявлено условной мерой наказания, однако карьера Петье как мэра и политического деятеля была, окончена.
Жить в маленьком Вилльневе после всего этого доктор Марсель Петье не захотел и перебрался в Париж, где начал в 1933 г. на рю Шомартэн врачебную практику.
За весьма непродолжительное время он стяжал у своих пациентов громкую славу, а проститутки, сутенеры и наркоманы просто боготворили его за доброту в выдаче рецептов и лояльность, проявляемую им при заполнении официальных донесений о венерических заболеваниях.
Один осведомитель (и где их только не было!) навел-таки на него бригаду парижской уголовной полиции по борьбе с наркоманией. Доктора Петье снова призвали к ответу и на сей раз приговорили к году тюрьмы и штрафу в 10 тыс. франков. Наказание лишением свободы на кассационном процессе удалось свести к условному, а сумму денежного штрафа уменьшить до 2 тыс. 400 франков.
Вторично попался он на сущем пустяке - книге, которую незаметно сунул в карман в книжной лавочке букиниста Жибера на бульваре Сен-Мишель. Доктор Петье, как сорока, крал все, что попадалось под руку, крал даже в квартирах больных, куда его вызывали, и в большинстве случаев это сходило ему с рук. На сей раз за книжку его поместили в психиатрическую клинику, покинуть которую удалось лишь после того, как разразилась война.
Человеческая жизнь ничего больше не стоила. Местные нацисты и парижские уголовники за обещанную награду вовсю выдавали немцам адреса "левых" и евреев; за "левых" платили больше, за евреев - меньше.
Тогда-то Петье и пришла в голову "светлая" идея. В мае 1941 г. за полмиллиона франков он купил у одного румынского князя дом № 21 по рю Лезер с прилегающим к нему земельным участком и нанял двух каменщиков и столяра. Каменщики должны были увеличить выгребную яму, расчистить и побелить известью бывшую конюшню, приладить к потолку блок и на несколько кирпичей поднять стену, опоясывающую участок. Столяру было поручено привести в божеский вид "ординаторский кабинет" и треугольную комнату, обить двери звуконепроницаемыми пробковыми щитами, соорудить бутафорскую дверь и проделать в стене глазок.
Закончив все приготовления, доктор Петье вышел на "охоту за евреями". Его пациент - меховщик Иоахим Гушинов оказался, предположительно, самым первым из всех, кто исчез после посещения дома. № 21 по рю Лезер.
Позднее, во время следствия по делу Петье, полиция кропотливо по крохам собирала любые сведения о пропавших без вести. Родственникам исчезнувших людей предъявляли для опознания "коллекцию вещей", "собранных" Петье, в прессе публиковали описание обнаруженных предметов одежды. Так постепенно, шаг за шагом, на Кэ д'Орфевр установили 27 жертв, имена которых затем фигурировали в процессе.
20 июля 1942 г. телефонным звонком был вызван из дома врач-еврей доктор Поль Браунбергер. С тех пор он исчез. Следы его последних шагов вели в доктору Петье. В "собрании" Петье брат и горничная пропавшего опознали его шляпу и рубашку.
В конце августа 1944 г., когда миновала опасность быть арестованным за укрывательство евреев, в уголовную полицию на Кэ д'Орфевр позвонила некая мадам Эрьян Кан. Она назвала полиции имена доброго десятка еврейских эмигрантов, которым посредничала в установлении связей с доктором Петье.
Правда, человека, столь самоотверженно помогавшего преследуемым евреям, мадам Кан знала под именем Эжена. Большинство евреев, которым мадам Кан рекомендовала Петье в полной уверенности, что тот поможет им спастись от преследований и страхов, уже имели за плечами опыт ухода от нацистов.
Были среди них, например, супруги Вольф, которые вместе со старой, полуглухой тещей переселились в 1933 г. в Париж из Франкфурта, и очень состоятельная чета лесоторговцев Баш, совсем недавно ускользнувшая из Амстердама от еврейского погрома вместе со своими родственниками Аренсбергами, Шонкерами, Эренрайхаами и Холландерами.
Кнеллеры были евреями-эмигрантами из Германии - маленькие люди, с грехом пополам пробивавшиеся по жизни, единственной гордостью которых был 8-летний сынишка Ренэ. Ренэ родился в Исси-ле-Мулене и являлся, таким образом, в отличие от своих родителей, французским гражданином. Однако это нимало не помогло ни самому веселому, рыжеватому мальчугану, ни его родителям: для нацистов они прежде всего были евреями. Многие еврейские семьи уже забрали немцы, поэтому Кнеллеры со дня на день с трепетом ждали своей очереди. И тут вдруг Курт Кнеллер вспомнил о докторе Петье, с которым однажды советовался по поводу какой-то болезни, но до сих пор еще за это не расплатился.
О Петье поговаривали, что у него есть знакомые контрабандисты, которые нелегально переправляют преследуемых в неоккупированную зону. Кнеллер верил этому человеку: добрый и великодушный, он и не напоминал ему о плате за лечение. Полный надежд Курт Кнеллер отправился к доктору.
Ночью, незадолго перед Троицей 1942 г., доктор Петье увел семейство Кнеллер из их квартиры. Ни один человек с тех пор ничего о них не слышал. Детская пижамка и зубная щеточка - все, что осталось в "коллекции" доктора Петье от маленького французского гражданина Ренэ Кнеллер.
Вскоре полиция разузнала, что жертвами доктора Петье пали в оккупированном Париже не одни только евреи.
Первый сигнал об этом поступил из полицейского участка маленького провинциального местечка Гарнье. В феврале 1942 г. оттуда отправилась в Париж молодая женщина по имени Дениз Колин. Она ехала к доктору Петье, которого знала раньше, чтобы освободиться от нежелательной беременности. Врач уже прежде помогал ей в подобных случаях. В последний раз Дениз Колин видели в Париже неподалеку от рю Шомартэн.
От первоначального предположения, что доктор Петье специализировался исключительно на евреях, пришлось отказаться, хотя, вне всякого сомнения, им он отдавал явное предпочтение: здесь ему не приходилось опасаться, что встревоженные родственники заявят о пропавшем без вести в полицию.
Там же, на рю Лезер, исчезло большое число его пациентов, которые слишком много знали и могли стать для него опасными. Так случилось 22 марта 1942 г. с наркоманом Марком ван Бевером. В последний раз его видели вместе с доктором Петье. По всей вероятности, как считает полиция, он попытался шантажировать врача.
Через три дня после Бевера исчезла женщина, которая могла бы стать для Петье опасной. Звали ее Марта Форсин-Кайт и она была замужем за евреем портным. От первого своего брака мадам Форсин-Кайт имела дочь, которая в середине марта 1942 г. угодила в полицейскую облаву и при обыске у нес нашли большую дозу морфия. Девушку подвергли строгому допросу. Загнанная в угол, она призналась, что морфий ей достал доктор Петье. Ее мать, мадам Форсин-Кайт, желая уберечь врача от неприятностей, немедленно известила его обо всем. И Петье нашел выход.
Мадам Форсин-Кайт вошла к доктору Петье на минутку, как была - в фартуке, в домашних шлепанцах. Больше никто ее никогда не видел. 28 марта 1942 г. ее муж нашел над дверью нацарапанную неразборчивыми каракулями записку: "Мне необходимо уехать в неоккупированную зону. М.". Несколько дней спустя портной Кайт был отправлен нацистами в Освенцим.
Во время своих поисков они узнали о парикмахере Веррье с рю де Матюрэн и его друге Гонтаре. Оба эти пожилых господина в полной уверенности, что творят добро, оказывали посильную помощь сатане с рю Лезер. Веррье и Гон-тар занимались пропагандой (шепотом, разумеется), и главное место в этой пропаганде занимал некий доктор Эжен (псевдоним, за которым скрывался не кто иной, как доктор Марсель Петье), бескорыстный друг и помощник гонимых и притесняемых. В мастерской Веррье происходили и первые встречи доктора Эжена с кандидатами в эмигранты.
Последняя жертва, принявшая смерть на рю Лезер, также отправилась в свой скорбный путь из мастерской Веррье. Это был Ивэн Дрейфус, которого французский жандарм за вознаграждение в 2500 франков выдал немцам как человека, собиравшегося пробраться в Африку к генералу де Голлю. Однако его жене удалось добиться освобождения мужа. Гестапо пошло на это, чтобы использовать Дрейфуса, в качестве "живца". У гестаповцев имелись кое-какие данные о докторе Эжене, и Дрейфус должен был, сам того не подозревая, вывести их на него. Однако Дрейфусу удалось одурачить преследователей.
21 мая 1943 г. в 11 час. 45 мин. он в сопровождении доктора Петье вошел в дом № 21 по рю Лезер, и больше никто его никогда не видел. Среди человеческих останков, которые исследовал доктор Поль, были и его кости.
21 мая 1943 г. вечером гестапо проводило очередную операцию. После того как гестаповские шпики упустили Ивэна Дрейфуса, в игру решили ввести одного итальянца по имени Гаретта.
Добряка Веррье до слез тронули "страдания" Гаретты, и он тут же послал условный сигнал доктору Петье. Однако доктор, уже успевший в этот день "отправить в путешествие" Ивэна Дрейфуса, посчитал, что совсем не худо будет теперь передохнуть от трудов праведных, и на зов Веррье не явился. Получилось, что в тот самый момент, когда гестаповцы нагрянули в салон Веррье, главное действующее лицо там отсутствовало. Веррье и Гонтар были арестованы, и парикмахер, знавший, кем был в действительности доктор Эжен, выдал имя и адрес Петье.
В ту же ночь врач был арестован. Гестапо хотело знать, где он скрывает Ивэна Дрейфуса. Доктор Петье изобразил недоумение.
В конце концов гестаповцы поверили доктору и отправили его в военную тюрьму Френэ. В феврале 1944 г. Петье совершенно неожиданно был освобожден из тюрьмы. Он получил назад свои личные вещи, в том числе и ключ от дома № 21 по рю Лезер, и сразу же поспешил на свою фабрику смерти.
Одна лишь цель руководила им: как можно скорее освободиться от трупов. Опытный врач, он знал хорошее средство - гашеную известь: быстро иссушает трупы и тем самым заметно уменьшает тошнотворный трупный запах. Его брат Морис привез восемь центнеров извести, и доктор Петье засыпал ею трупы.
Управившись с этим главным делом, Петье поехал к семье в Оксер, где позволил себе отдохнуть как доблестный герой, Только что ускользнувший из гестаповских застенков. Однако в начале марта он снова вернулся в Париж, где, к своему ужасу, узнал, что с 1 апреля его земельный участок на рю Лезер должен быть передан вермахту. Петье приходилось спешить: убрать немых свидетелей его преступлений за столь короткий срок было куда как не просто. Ночи напролет трудился доктор, доставал трупы из ямы с известью, расчленял и сжигал их.
Так шло до той самой субботы, когда Петье прикатил на велосипеде на рю Лезер и обнаружил, что на его участке хозяйничает полиция: соседи не вынесли отвратительного чада, идущего из трубы дома Петье.
Во французскую историю уголовных преступлений вписаны имена многих закоренелых убийц, убийц-рецидивистов. Но врачеватель людей доктор Петье затмил их всех вместе взятых. Позднее на суде обвинитель вполне объективно констатировал: "Так, как Петье, убивали только нацисты в Освенциме и Бухенвальде".
Потрясенный до глубины души, осматривал комиссар Масю кочегарку зловещего дома. Рядом с топкой были аккуратно сложены рассортированные "по номенклатуре" руки и йоги, ребра и волосы. На колосниках дотлевали еще какие-то бесформенные куски, а перед топкой высилась большая груда обуглившихся костей.
Позднее доктор Поль представил суду длинный список латинских терминов - наименование всех костей, найденных в доме № 21 по рю Лезер. В нем значились среди прочего одна грудная клетка, пять плечевых костей, семь большеберцовых костей, четыре кости предплечья и две нижние челюсти. Кроме того, в этом списке фигурировали пять килограммов малых отдельных костей, сто килограммов костных останков, идентифицировать которые не удалось, и пять килограммов человеческих волос. Доктор Поль пришел к заключению, что останки эти принадлежат по меньшей мере десятерым мужчинам и женщинам и что самый крупный мужчина был ростом около 180 см, а самая маленькая женщина - примерно 150 см.
Затем доктор Поль деловито и бесстрастно пояснил, что следы разрезов на конечностях совпадают с многочисленными частями расчлененных трупов, которые находили в окрестностях Парижа еще до обнаружения фабрики смерти на рю Лезер, и что эти разрезы выдают опытную руку хирурга.
Осмотрев вместе со следственным судьей Тангю "ординаторский кабинет" и маленькую треугольную комнату позади него, главный комиссар Масю попал вдруг в старую конюшню, отделенную от комнатки кирпичной стенкой. Посредине бывшей конюшни виднелась большая, очень глубокая яма. Обычно ее прикрывали две тяжелые каменные плиты, которые сейчас стояли прислоненные к стене. Над ямой болтался блок, с помощью которого можно было ее раскрывать и закрывать. Но не только для подъема и спуска каменных плит служило здесь это сооружение. Сама яма, наполненная гашеной известью, выдавала свое назначение: доктор Петье "высушивал" в ней трупы убитых им людей, а затем уже расчленял их и отправлял в печь.
Позднее удалось выяснить, что доктор Петье начал сжигать трупы своих жертв предположительно лишь с марта 1944 г. До этого времени доктор Петье действовал по-иному: предварительно обезобразив покойного до неузнаваемости, он расчленял труп и отдельные его части разносил по окрестностям, захоронил или топил в Сене. От большинства несчастных не осталось никаких следов.
В 27 убийствах обвинялся Петье на суде, и это были только те случаи, когда следы жертвы четко вели к нему. Всех ли своих "клиентов" отравлял этот кровавый мясник или кое-кого из них для разнообразия душил - остается неизвестным. Во всяком случае, застреленных или умерших от ушиба тяжелыми предметами среди них, по заключению экспертов, не было.
Полиция сбилась с ног, разыскивая доктора Петье, а тем временем он отсиживался в уюте и покое на рю Фобур Сен-Дени у одного литейщика по имени Ребо. Ребо знал, что пишут в газетах о докторе Петье, однако не верил ни одному слову. Он, Ребо, так обязан этому врачу Петье, который, оказывается, к тому же еще боец Сопротивления и командир группы "Мухомор".
31 октября 1944 г. военный жандарм Шарль Донье нес патрульную службу на аллее возле станции Сен-Мандэ. Занятие это весьма скучное, и Донье коротал время, разглядывая уличную публику. Навстречу ему шел капитан. Жандарм механически поднял руку к козырьку? И вдруг вздрогнул: мужчина показался ему знакомым.
- Ваши документы, мой капитан! - потребовал он.
Капитан спокойно опустил сильную руку в карман. Донье больше не сомневался. Беглый взгляд на документы, едва заметная улыбка уголком рта и вслед за тем твердо и недвусмысленно:
- Следуйте за мной, Петье, вы арестованы!
У жандарма Донье оказалась поразительная память на лица: это и в самом деле был разыскиваемый убийца-монстр доктор Марсель Петье.
Два года спустя после обнаружения дома смерти на рю Лезер, 28 марта 1946 г., суд присяжных приговорил к смертной казни одного из самых циничных убийц, которых знает история криминалистики.
В воскресенье 26 мая 1946 г. ровно в 5 час. Об мин. Марсель Петье был казнен. Впервые с 30 июня 1943 г. в Париже заработала гильотина.
(Файкс Г. Большое ухо Парижа. М.,1981)
ГЕРБЕРТ РАДЕМАХЕР - "ОГНЕННЫЙ ДЬЯВОЛ ЛЮНЕБУРГА"
22 декабря 1959 г. ночную тишину Люнебурга разорвал пронзительный вой пожарных сирен. Через центр города промчались машины добровольной пожарной команды (профессиональных пожарных в городе тогда еще не было).
Полыхало старое, времен Ганзейского союза, кирпичное строение, украшенное великолепным фасадом в стиле барокко, - Старый Торговый Дом. Оцепляя здание и обеспечивая проход пожарным, полиция оттеснила в сторону толпу любопытных. Среди них был и молодой темноволосый человек с невзрачным бледным лицом, на котором только начал пробиваться первый пушок. Никто не обращал на него внимания, никому не бросалась в глаза его самодовольная циничная усмешка. Оцепенение сковало зрителей при виде пожара, уничтожавшего Старый Торговый Дом.
В нем размещались Восточно-прусский охотничий музей и ювелирная мастерская, ателье художника и склады различных фирм. Пожарные успели спасти находившийся под охраной как памятник старины барочный фасад, но склады сгорели дотла. В 2 млн марок оценивали эксперты нанесенный ущерб. Случившееся было расценено как преднамеренный поджог.
Пока зрители оживленно обсуждали, какое наказание получит виновник, юноша с бледным лицом стоял в толпе, прислушиваясь к разговорам. Но не долго. В горле пересохло. И залить его шнапсом молодой человек направился в "Келью Иоанна", что в старом городе. Здесь дискутировали на ту же тему, но юноша уже не слушал. Перед глазами вставало разгорающееся пламя, в ушах - шипение воды, на языке - привкус дыма и пепла.