ЛЮДОЕД НА СВОБОДЕ
Свою первую жертву он расчленил и засолил. В бочке, как селедку. Вторая возвращалась домой после вечерней молитвы в храме. Нашли ее с отрезанными икрами и грудью. После этого было еще несколько убийств, поражающих своей бессмысленностью и хладнокровием. Последнее было совершено особенно, цинично. Сам маньяк описывает его так:
- Это в 80-м г. было. Я тогда в своем поселке жил. Она приезжая какая-то, к другу приехала. Ну, зашел я к ним, браги выпили. Ночью я ее и вые…л. Потом голову отрезал, кровь в тазик слил…
Но о самом отвратительном убийца молчал. О том, что, изнасиловав жертву всеми возможными способами, он не просто отрезал ей голову и расчленил тело. Он напился крови, которая хлестала из раскупоренного горла ("прочитал в одной книжке, что свежая кровь очищает душу"). Свидетели утверждали, что на этой женщине, звали ее Валентина, он обещал жениться…
Свой выдающийся жизненный путь Николай Джумагалиев начал в районном центре Узун-Агач, что под Алма-Атой. Отец - казах, мать русская. Впитал в себя отрок мораль мусульманскую. Чтил Коран, к женщинам относился как к второсортным существам.
Учился ровно, никаких особенных наклонностей не проявлял. В армии отслужил, как все. Прославился своей исключительной выносливостью и владением многими профессиями: охотника-промысловика, пожарного и др. Выносливость помогала Джумагалиеву не только в армии и не только в Заполярье, где он колесил после службы в течение трех лет в славном качестве шабашника. Но настоящий подвиг он совершил гораздо позже, когда за раскрытые злодейства его пытались арестовать. Соверешен-но голый ((Джумагалиев боялся испачкать одежду в крови) и с куском человеческого мяса в руках, он каким-то чудом увернулся от наставленного на него пистолета и… "свалил". Удрал в поле, спрятался в стоге сена и, сидел там в течение недели.
Жертвами этого маньяка были только женщины. Всего их было семь. Единственный убитый им мужчина пострадал по неосторожности. Джумагалиев, работавший в пожарной охране, случайно пристрелил своего сослуживца. Это произошло в Казахстане, но, поскольку страна у нас была все-таки одна, на экспертизу Джумагалиева отправили в Москву, в институт имени Сербского, где его признали невменяемым и поставили диагноз: шизофрения. Тем самым как бы благословив на дальнейшие "подвиги". А тяга к ним, как оказалось, была велика. И никто тогда еще не знал, что для Джумагалиева это было уже второе убийство. И что первое, которое произошло годом раньше, было отнюдь не случайным. Приготовления к нему заняли у маньяка аж два года.
Вынесенные из солнечного детства представления Джумагалиева о женщине, как не имеющем определенной формы существе в парандже, приняли во время службы в армии и скитаний по заполярным просторам патологические формы. "От них, от женщин, все несчастья - тюрьмы, преступления", - считал начинающий женоненавистник. Не понравилось Джумагалиеву, что европейские женщины несколько раскованнее восточных. "Не могу я смотреть на такое, - вспоминает негяй. - Женщины все в Заполярье - б… Водку пьют, матерятся. Настоящие мужики".
Вернулся спустя три года домой, увидел: там, в Казахстане, оказывается, все то же самое.
И стали являться Николаю сновидения: обнаженные женские тела прямо на глазах распадаются на части. И все члены их медленно разлетаются в разные стороны. Смотрел невольно на этот ужас Николай с завидной регулярностью. И ненависть к прекрасному полу росла с не менее завидной силой. Решившись впервые (по собственным словам Джумага-лиева) "бороться с матриархатом, с распутными всякими", первую же свою жертву он засолил в бочке, предварительно расчленив.
Следующие преступления совершались, насколько можно предположить, стихийно. Думать так позволяет тот факт, что, кроме последней убитой Джумагалиевым женщины, ни с одной из своих жертв он не был знаком. Поразителен пример, когда злодей выследил свою жертву на выходе из бани. "Она была чистая, опрятная…" За то и поплатилась. Совершив убийство, как правило, его орудием были личные кухонные и охотничьи ножи, негодяй закапывал трупы в землю. Не отходя от места.
Ни с одной из убитых Джумагалиев не вступал в какие-либо сношения. Кроме последней. Ее-то он и решил попробовать на язычок. Откусил кусочек тела, пожевал. Выплюнул - не понравилось, вроде как резина какая-то. Но, даже не проглотив самого мяса, а лишь напившись крови, навеки заработал себе славу людоеда.
Когда Джумагалиева судили (1981 г.), у него уже стоял диагноз: псих, шизофреник, наказанию не подлежит, лишь нуждается в медицинской помощи. Тогда для граждан такой категории, как Джумагалиев, существовало только три соответствующих заведения. Направили людоеда на принудительное лечение в Ташкент.
Жизнь в неволе не показалась Джумагалиеву сладкой. Дважды, не в силах вынести свое житие-бытие в психушке, он питался покончить с собой. Не удалось.
По прошествии 8 лет врачебная экспертиза подтвердила, что у "больного" наметилось стойкое улучшение психического состояния. И решили перевезти его в обычную психушку по месту постоянного проживания.
Путь предстоял неблизкий, с пересадкой в Бишкеке (в то время г. Фрунзе). "Не представляющего опасности для общества" сопровождали всего лишь санитар и медсестра, от которых здоровый детина Джумагалиев сбежал.
Несмотря на огромные усилия киргизской милиции, на объявленный всесоюзный розыск, поймать его не удалось. Полтора года он скитался по горам, питаясь подножным кормом и прячась от встречных, как снежный человек.
За полтора года в голове душевнобольного убийцы родился следующий план: спуститься в Ферганскую долину, попасться на какой-нибудь мелкой кражонке и представиться иностранным гражданином, например китайцем. Все это он осуществил весной 1991 г.
Местная милиция запросила информацию в Москве о таинственном "китайце", и вскоре выяснила, что в руках у них Джумагалиев. После этого отправила злодея, мечтавшего скрыть свое прошлое в ташкентскую лечебницу. Его там приняли и, продержав до января 1994 г., выпустили. С полным прекращением лечения, то есть как бы с выздоровлением.
После возвращения в родной поселок жизнь его стала невыносимой. Местные жители, в основном женщины, потребовали от милиции, чтобы на работу и с работы его сопровождал наряд. Мужики плевали в лицо. Никто не хотел смириться с тем, что в их поселке, на их улице, тем более в соседнем доме, жил людоед. Началась настоящая травля Джу-магалиева.
Долго терпеть этого Джумагалиев не мог и вновь ушел в горы. На этот раз он проскитался более года.
Его изобретательный ум пришел к новому решению: вернуться в Ташкент и проситься обратно в больницу. Хоть там и житье - не житье, но и быть мишенью для травли со стороны как близких, так и чужих невмоготу. В Коканде (Узбекистан) он за 250 купонов (около 10 долларов) купил фальшивый паспорт, отправился в Бишкек и, хорошо набравшись там бормотухи, попал в спецприемник-распределитель. Это произошло весной 1995 г. Киргизская милиция, решила отправить его, человека из другого государства, в сопровождении родственников… по месту постоянного проживания. Ходатайства и просьбы самого Джумагалиева о возвращении в ташкентскую лечебницу не были услышаны в Ташкенте, поскольку теперь гражданами других государств узбекская медицина заниматься не намерена.
30 апреля Джумагалиева в сопровождении родственников привезли домой. Несложно догадаться, какова была повторная реакция местного населения. Джумагалиев вновь бросился в бега.
Сам Джумагалиев утверждает, что с убийствами и людоедством "завязал". Но насколько можно ему верить? Душевнобольному, маньяку, преступнику.
Из конфиденциальных источников известно, что как в Казахстане, так и в других азиатских республиках - регионе обитания Джумагалиева - просто огромное количество нераскрытых убийств с расчленением.
В самой России в последнее время участились случаи продажи со всяких сомнительных лотков человеческого мяса. Причастность ко всем этим случаям Джумагалиева не доказана.
Сам он, разумеется, ни в чем признаваться не собирается.
В Ташкенте, в бытность его в психушке, его осаждали журналисты, в основном, иностранные. Он стал своеобразным рекордсменом среди маньяков по количеству интервью в зарубежной прессе. В своем последнем интервью киргизскому журналисту пожаловался:
- У меня нет родины. Здесь я никому не нужен. Если я еще интересен иностранцам, которые приезжали ко мне в Ташкент, - пусть меня купят отсюда. Нет здесь житья.
("Версия". 1995, N 5)
МЯСНИК
Он не ожидал гостей и растерялся.
- Какие наркотики? Отродясь не видел! Вас обманули…
Но сотрудники милиции Ленинского РОВД г. Бобруйска уже были осведомлены о том, что Александр Хоненко пристрастился к наркотикам, и без труда обнаружили 0,15 грамма экстракционного опия и около килограмма маковой соломки. Все было изъято и уничтожено.
Для Хоненко это оказалось страшным ударом. И хотя удалось сбежать от непрошенных гостей, однако чувствовал себя неуютно. Ломало тело, болела голова.
Зашел к Жанне Воробьевой.
- Жаннушка, родная, может, сделаем "по сто"?
Воробьева, кстати, никогда не отказывалась от горячительных наш-цгков.
- Я бы, конечно, не против, да вот проблема - в доме ни куска хлеба.
- Я ведь не жрать к тебе пришел. Выпьем и разойдемся…
- Ладно, уломал… Да только у меня гостья…
И тут Хоненко заметил наглядно знакомую ему Марию Татур.
- Ага, третьей будешь…
Воробьева пригласила гостей на кухню. Бутылка водки на троих разошлась мгновенно.
- Вы тут покалякайте, - сказал захмелелый Хоненко, - а я крутанусь до хаты… Дельце есть. Я скоро.
Через час Александр вновь пришел к Воробьевой.
- А ну, бабоньки, кто сгоняет в краму?
В магазин пошла Мария. Принесла две бутылки водки, и снова начали пить. Хоненко расфраерился. Начал приставать то к Жанне, то к Марии.
- Девоньки, да ежели бы вы пожелали, я бы вас обеих… Намедни видик крутили. Вот это секс!..
- У вас, мужиков, одно слово - секс… А дойдет до дела - так и в кусты, - улыбнулась Мария.
Хоиенко бросил на нее злобный взгляд и поперхнулся хлебом. Мария постучала по спине.
- Лучше?
- Да пошла ты, шлюха…
- Сам козел!
- Хватит вам! - вскочила Жанна. - Нашли время ругаться.
- А чего она - "козел"… Да ведь за такие слова в морду надо бить…
Однако дело до мордобоя не дошло. Снова сели за стол. Чокались. Мирились. Обнимались. Снова кто-то наливал…
Он уже сквозь сон видел лица своих подруг…
- Шурик, Шурик, - тормошила его за плечо Воробьева, - вставай.
- Отстань, я спать хочу.
- Шурка, милый, очнись… Ты убил…
Он, кряхтя, поднялся на ноги и осмотрелся. На руках вдруг заметил кровь. И тут вспомнил…
Да, они о чем-то заспорили. О чем-то говорили на кухне… Жанка как будто спала. А он схватил нож и нанес… Да, кажется, нанес пять ударов в грудь…
- Послушай, Жанка, что будем делать?
- А вот что, - спокойно и рассудительно молвила Воробьева. - Надо порубить тело… Иди-ка за мешком…
Мария-лежала на полу в проеме между залом и прихожей.
- А ежели порубить труп на мясо? - спохватилась Жанна. - Порубим и съедим. Ее-то искать не будут. Знаю, стерва еще та…
- Порубить? Лучше закопать.
- Нет, - стояла на своем Воробьева. - Порубим!
- Тогда, может, мягкие части тела вырезать? Он взял нож и приступил к разделке трупа.
Мария, истекшая кровью, лежала на спине, а он хладнокровно отрезал мягкие ткани от левой ягодицы… "Баба справная, - улыбнулся, - ляжки-то какие…"
Потом перетащил труп в прихожую. Пошел на кухню, допил водку и уснул на стуле.
Очухался, когда стемнело. Посмотрел в сумку. Человеческое мясо лежало на месте. Вспомнил о своей знакомой Майе Долженковой. "У этой вечно холодильник пустой. Угощу… бараниной".
- Жанка, Жанка, - позвал Хоненко Воробьеву. Но та не откликнулась.
"Спит небось, шалава. Не проболталась бы… А ежели в милицию рванула? Э, так дело не пойдет".
Он дрожащими руками нащупал коробок спичек и чиркнул… Начался пожар.
Жанна Воробьева в этот день от большого употребления спиртного скончалась.
А Хоненко зашел к Долженковой.
- Майя Борисовна, у вас вечно пустой холодильник. Я тут баранины малость принес. Вот, пожалуйста…
Он достал из сумки кусок мяса, положил на стол. Кожа была тонкой и подозрительно черной. А само мясо - жилистое и грязное…
После ухода Хоненко Долженкова положила "баранину" вымачиваться в воду. На следующий день вытопила из нее жир и выбросила…
Суд приговорил Хоненко к 10 годам лишения свободы.
("Частный детектив". 1995, N 14)
НА СЛУЖБЕ У ВАМПИРА
Некоторое время тому назад на уединенной даче в окрестностях крупного южного города проживал некто Хо-сян. Дача была тихая, стояла в лесополосе в двух километрах от поселка. Хосян никогда ее не покидал. Изредка наведывалась на дачу легковая машина да заходили какие-то люди - не привлекая к себе внимания, очень рано утром или поздно вечером. О том, что творилось на этой даче, где по ночам за высоким забором бегали спущенные с цепи сторожевые псы, знали очень немногие.
Хосян был паханом. Стукнуло ему пятьдесят, однако выглядел он старше. Большой, толстый, с красным мясистым лицом и раздувшимися слоновьими ногами. Хосян никогда не вставал с постели. Полупарализованный, он, что называется, "держал мазу", контролировал "общак". Его банда занималась грабежами, курсируя по всему югу России.
Во время отсидки в зоне Хосян получил редкое заболевание, и для того, чтобы жить, ему постоянно требовалась свежая кровь.
Первым его донором стал 17-летний парень, член банды, мелкий карманник. На свою голову, он проболтался, что у него 4-я группа. Именно такая и требовалась. Два раза он дал кровь добровольно, а потом его попросту привязали к креслу возле хосяновской кровати. Парень должен был умереть, и он умер. Его труп бросили в яму на заднем дворе.
Хосян заставлял своих подручных искать доноров. Из состава банды даже выделили особых людей, которых обязали заниматься только этим "промыслом". Жертв искали разными путями. Например, дали объявление в газете: больному ребенку требуется 4-я группа крови. Всех откликнувшихся брали на заметку. Некоторых подкарауливали, хитростью или угрозами сажали в машину и везли к Хосяну. Были среди доноров и дети. Когда к Хосяну приводили малолетнюю девочку, он требовал, чтобы ее сначала изнасиловали по кругу, у него на глазах. После оргии полубесчувственного ребенка привязывали к креслу. А через два-три дня в страшной яме появлялся еще один труп…
И еще. Хосян постоянно ел. В любое время дня и ночи возле кровати находилась какая-нибудь еда. Чаще всего жареное мясо или моченый чеснок, к которому он пристрастился еще в лагере, спасаясь от цинги.
Время от времени врач выпускал из Хосяна больную кровь. Как-то раз один из членов банды чем-то проштрафился, и Хосян в наказание велел окунуть его в Таз с этой кровью. Двое подручных держали штрафника за руки, третий окунал его голову в кровь. Хосян смотрел на пытку и ел. "Развлечение" кончилось тем, что штрафника так и утопили в тазу. Труп сбросили в яму. К лету рядом пришлось рыть вторую.
Хосяна ненавидела большая часть банды. Однажды доставили парня. Получилось так, что только один член банды конвоировал его к кровати Хосяна и привязывал к креслу. Представлялась удобная возможность расправиться с упырем чужими руками. Он привязал парня к креслу, но так, чтобы тот при желании мог развязаться и убить Хосяна. Когда веревка развязалась, жертва, вопреки ожиданиям, бросилась не на упыря, а на врача. На шум вбежали два здоровых молодца и быстро парня утихомирили.
Хосян тут же утроил разборку. С набитым жратвой ртом он начал задавать вопросы. Кто связывал? Почему связал так, что парень вырвался? Случайно, говоришь, получилось? И так буравил сторожа глазами, что у того слиплись кишки от страха. Незадолго до этого доктор выпустил из упыря больную кровь. Сторож понял, что его ждет в самые ближайшие минуты. И, не дожидаясь развязки, выбил оконную раму и вместе с осколками стекла полетел вниз.
Бежать было некуда. Он успел заскочить в погреб в пристройке, задвинуть за собой крышку и запереть ее на засов.
Сторож помнил, что рядом с погребом должна находиться кладовая. От погреба ее отделяли дощатая стена и слой земли. В погребе лежали топоры, ломы и всякий плотницкий инструмент. Вооружившись топором, он принялся за дело.
В кладовке оказался парень, из-за которого началась вся эта заваруха. Сторож объяснил ему ситуацию и предложил попытаться бежать. Парень согласился. Ясно, что ему с самого начала отводилась роль подсадной утки, другой пользы от едва державшегося на ногах человека не было, Парень побежал и немедленно привлек внимание бандитов. Они бросились за ним, а сторож повернул в противоположную сторону, перемахнул через забор и благополучно унес ноги.
Через несколько лет, находясь в пересыльной тюрьме, сторож встретил дружка по хосяновской банде. Оказалось, что упырь протянул еще месяцев пять. Авторитеты постановили убрать Хосяна - на хвост его банды села милиция. Арестованный Хосян мог "расколоться". Все знали, как отчаянно он цеплялся за жизнь. За порцию кровяной сыворотки, а, стало быть, а несколько лишних дней жизни, он мог "сдать" кого угодно.
И однажды к нему на дачу нагрянули - якобы проверить "общак". Вначале прирезали троих хосяновских подручных. "Вор в законе", давний знакомый Хосяна, не один год просидевший с ним лагерях, с большой самодельной заточкой приблизился к его кровати. Позже говорили, что Хосян, увидев заточку, умер от страха. Некоторые утверждали, что упырь при виде заточки подавился чесноком. Как бы там ни было, но приканчивать его не пришлось.
("КОД". 1995, N 40)
КОСМАТЫЕ УБИЙЦЫ
Небольшой полинезийский островок Навуо. Туристы, желающие отдохнуть в тишине, на лоне первозданной, не уничтоженной рукой человека природы, еще недавно считали его земным раем. Коралловые рифы, девственные джунгли и привлекательные полинезийки были главной достопримечательностью этого живописного уголка. Однако несколько недель назад, рассказывает еженедельник "Nowe Skandale", остров начал превращаться в ад. Загадочным образом исчезали дети, а позже и взрослые. Когда же установили злодеев, островитян объял неописуемый ужас. Оказалось, что похитителями были… пауки.
На острове настало время сбора риса. Туземцы выходили на свои небольшие плантации целыми семьями, забирая с собой даже новорожденных, удобно уложенных в маленьких специально для этого предназначенных корзинах. Эти корзинки с малышами оставляли у леса без надзора, так как на острове дикие звери отсутствуют. Здесь живет лишь одно миролюбивое племя, так что раздоров и войн не случается.