Так вот закончили они свое путешествие и вернулись опять домой. Тут жена стала спрашивать хозяина, каково они съездили. "Было чему удивляться, – сказал купец, – однако вернулись все-таки". Он позвал Уленшпигеля и сказал: "Вот что, приятель, ночь оставайся здесь, ешь и пей вдоволь, а утром очисти мой дом, я не хочу тебя здесь терпеть. Ты – отъявленный плут, откуда бы ты ни взялся". Уленшпигель сказал: "Господи, боже милостивый, я все делаю так, как мне приказывают, а нигде еще не снискал благодарности. Ну если уж вам моя служба не нравится, так я завтра по вашему приказанию очищу дом и уйду на все четыре стороны".
"Вот-вот, так и сделай", – сказал ему купец.
На другой день купец поднялся и говорит Уленшпигелю: "Ешь и пей досыта и выматывайся отсюда. Я сейчас пойду в церковь, так вот чтобы я тебя больше не видел".
Уленшпигель смолчал. Но только купец со двора – Уленшпигель стал освобождать дом: стул, стол, скамью и все, что только он мог нести и тащить, он вынес на улицу, – воск, олово, медь, так что соседи только диву давались: что тут творится такое, что все добро выносят на улицу? Купец тоже об этом узнал. Он пришел скорехонько и говорит Уленшпигелю: "Ты, радивый слуга, что тут делаешь? Я тебя все еще тут вижу?" – "Да, сударь. Я хотел сперва ваше желание выполнить. Ведь вы приказали мне дом очистить, а потом уж уйти". И продолжал: "Подхватите рукой: эта бочка для меня тяжела, одному с ней не справиться". – "Оставь ее – сказал купец, – и иди отсюда ко всем чертям! Ведь это все поберечь стоит, а не в грязь бросать…" – "Ах, господи, боже мой! – сказал Уленшпигель. – Ну не удивительно ли? Я все делаю, как мне велят, и нигде не могу заслужить благодарности. Нет сомнения: я родился в несчастный час!"
И Уленшпигель убрался оттуда, оставив купца затаскивать обратно все, что он вытащил из дома. А соседи смеялись, глядя на это, и долго потом вспоминали.
64 История рассказывает, как Уленшпигель в Париже стал торговать лошадьми и как один француз вырвал напрочь хвост у его лошади
Забавную проделку учинил Уленшпигель с одним барышником в Висмаре, что на море. Там постоянно бывал один барышник, который никогда не покупал лошадь, если прежде не подергает ее за хвост. Так он действовал и с лошадьми, которых не покупал, ибо у него тут была своя примета, будет ли лошадь жить. А примета была вот какая: если волос при этом лез у лошади из хвоста, он ее не покупал, ибо верил, что эта лошадь долго не протянет. Если же волос держался в хвосте у лошади крепко, то он ее покупал, так как у него было благое убеждение, что она проживает долго и у нее крепкое естество.
Это было в Висмаре притчей во языцех, и каждому приходилось с этим считаться. Прознал об этом Уленшпигель и подумал так: "Этого лошадника ты должен проучить, во что бы то ни стало, чтобы народ избавился от такого предрассудка".
Тут Уленшпигель мог добиться кое-чего с помощью черной магии. Он достал лошадь, устроил посредством черной магии все, как ему надобилось, и отправился с лошадью на рынок, и запросил за нее у людей дорогую цену, чтобы никто ее не купил, пока не появится тот самый торговец, что тянул лошадей за хвост. Ему Уленшпигель уступил лошадь по сходной цене. Купец сразу увидел, что лошадь красивая и стоит таких денег, и тоже приблизился к ней и хотел крепко дернуть за хвост. А Уленшпигель так устроил, что, как только он потянет лошадь за хвост, так хвост и останется у него в руках. Так и случилось, как будто бы он у лошади вырвал хвост. Покупатель стоял оробев, а Уленшпигель как закричит: "Проклятие этому злодею! Гляньте, горожане дорогие, как он над моей лошадью надругался и ее искалечил!". Горожане подошли и увидели, что купец держит в руке лошадиный хвост, а лошадь стоит без хвоста и купец в сильном испуге. Тут горожане вмешались и настояли, чтобы он дал Уленшпигелю десять гульденов. А Уленшпигель сохранил свою лошадь, и отправился дальше, и заново всадил ей хвост. Зато купец после этого больше ни одной лошади за хвост не тянул.
65 История рассказывает, как Уленшпигель в Люнебурге крепко одурачил одного дудочника
Жил в Люнебурге один дудочник. Он был странствующим фокусником и шел б путь со своей магической палочкой. Однажды сидел он в пивной за кружкой пива. А Уленшпигель пришел сюда попировать и нашел здесь большую компанию. Тут дудочник пригласил Уленшпигеля к себе в гости, желая его одурачить, и говорит ему: "Приходи ко мне завтра к обеду и откушай со мной, если ты сможешь". Уленшпигель сказал: "Хорошо", не поняв сразу, что значат эти слова, взял на другой день и собрался к дудочнику в гости. Однако, когда он подошел к дому, дверь оказалась закрытой на все задвижки сверху и снизу и все окна и плотно закрыты. Уленшпигель прошелся несколько раз взад и вперед мимо дверей, пока не наступило послеобеденное время. Дверь оставалась на запоре. Тут Уленшпигель понял, что его надули. Тогда он ушел оттуда и молчал до следующего дня. На другой день Уленшпигель пришел к дудочнику на рынок и сказал ему: "Честный человек, вы всегда так поступаете? Гостей приглашаете, а сами уходите и дверь закрываете на все задвижки". Дудочник сказал: "Ты разве не слышал, как я тебя пригласил? Я сказал: "Приходи завтра к обеду и откушай со мной что-нибудь если сможешь. Так как ты нашел дверь запертой, значит не смог зайти в дом". Уленшпигель сказал: "Спасибо вам за это. Я такого еще не знал. Век живи, век учись". Дудочник посмеялся и сказал: "Я тебя не гоню. Иди сейчас туда, моя дверь открыта. На огне ты найдешь все – пареное и жареное. Иди вперед меня, я скоро приду тебе вслед. Ты будешь единственным гостем, я не хочу, кроме тебя, никого", Уленшпигель решил: "Это хорошо будет", и пошел в дом к дудочнику, и нашел все, как тот ему обещал: служанка поворачивала жаркое, а жена ходила и собирала на стол. Уленшпигель вошел в дом и сказал жене, чтобы она вместе со служанкой поскорей шли к хозяину. Ему-де подарили большого осетра, пусть женщины помогут отнести рыбу домой, а Уленшпигель берется пока поворачивать жаркое. Хозяйка сказала: "Хорошо, дорогой Уленшпигель, я пойду со служанкой и скоро вернусь". Уленшпигель сказал: "Идите скорей". Жена и служанка пошли на рынок. Тут на дорогу вышел дудочник и спросил, зачем они прибежали. Они ответили: "Уленшпигель пришел и сказал, что ты получил в подарок большого осетра, которого надо помочь тебе отнести домой". Дудочник рассердился и сказал жене: "Что же ты не могла остаться дома? Он же не зря так сделал, тут кроется хитрость".
А Уленшпигель пока запер дверь в дом на все задвижки сверху и снизу и окна также. Так что, когда дудочник и его жена со служанкой вернулись домой, они нашли дверь запертой. Тут дудочник сказал своей жене: "Ну, ты видишь теперь, какого осетра получила?". И они стали стучать в дверь. Уленшпигель подошел к двери и сказал: "Перестаньте стучать, я никого не впущу. Здешний хозяин распорядился и обещал, что я тут один буду, он, кроме меня, никаких гостей не желает. Идите отсюда и приходите после обеда". Дудочник сказал: "Это правда, я так сказал, но не так думал. Ладно, пусть его ест, я ему за это отплачу другой хитростью". И он пошел вместе с женой и служанкой в соседний дом и стал ждать, пока Уленшпигель не уберется. А Уленшпигель приготовил полностью кушанья, отнес их на стол, наелся досыта, а остатки поставил опять на огонь. Словом, прохлаждался, сколько ему хотелось. Наконец, он отпер дверь и оставил ее открытой. А дудочник пришел со своими домашними и сказал: "Так порядочные люди не поступают, чтобы запереть дверь перед хозяином, который их же в гости пригласил, как это сделал ты, Уленшпигель". Тогда Уленшпигель сказал: "Разве мне надо было с кем-то другим делить то, с чем я должен был сам управляться? Если я был приглашен в гости, а хозяин кроме никого звать не хотел, а я взял бы да напустил к нему еще гостей, это, мне ясно, хозяину не понравилось бы". И с этими словами он вышел из дому. Дудочник только глядел ему вслед. "Ну, я тебе отплачу, каким бы отъявленным плутом ты ни был". Уленшпигель на это сказал: "Ладно, кто лучше штуку отмочит, пусть и зовется мастером". Тогда дудочник пошел к живодеру и сказал: "Есть тут один честный малый, по имени Уленшпигель. У него лошадь пала, надо ее вывезти", и он указал дом. Живодер хорошо знал дудочника в лицо и сказал: "Ладно" – он это сделает, и поехал на своей телеге, на которой вывозил падаль, ко двору, на который ему указал дудочник, и спросил Уленшпигеля. Уленшпигель вышел на крыльцо и спрашивает, что ему надо. Живодер объяснил: к нему приходил дудочник и сказал, что у Уленшпигеля пала лошадь, просил ее вывезти, и еще живодер спросил, он ли зовется Уленшпигелем и так ли обстоит дело. Уленшпигель повернулся к нему спиной, спустил штаны и раздвинул ладонями ягодицы: "Взгляни-ка сюда и скажи дудочнику: "Если только Уленшпигель не сидит на этой улочке, так не знаю, в каком искать его переулочке"". Живодер разозлился, поехал на своей телеге к дому дудочника, оставил ее тут стоять, пошел и подал на дудочника жалобу, так что дудочник должен был выплатить живодеру X гульденов. А Уленшпигель оседлал свою лошадь и уехал из города.
66 История рассказывает, как старая крестьянка насмеялась над Уленшпигелем, когда он потерял свой кошелек
С давних пор жили в деревне Гердау, что в земле Люнебург, старик со старухой. Эта чета лет пятьдесят состояла в браке, имела уже взрослых и женатых детей, которые сами себя обеспечивали.
Как раз тогда служил в этом приходе хитрый на выдумки поп, готовый во всякое время выпить и закусить. Этот поп так приучил своих прихожан, что каждый крестьянин по крайней мере раз в году должен был пригласить его в гости вместе с его служанкой и день или два их ублажать.
Эти старики уже много лет не устраивали застолья по случаю освящения церкви, крестин или гостьбы, где поп мог бы разгуляться. Это его огорчило, и он стал прикидывать в уме, как ему добиться, чтобы тот крестьянин устроил ему пирушку. Поп послал к старику своего человека и велел спросить, сколько лет он со своей женой уже состоит в законном браке. Крестьянин ответил священнику: "Дорогой господин священник, это было так давно, что я уже запамятовал". Священник ему отвечает: "Это очень опасное положение для спасения души, ибо если вы провели совместно пятьдесят лет, то принадлежность к брачному состоянию уже кончается, как принадлежность монаха к монастырю. Переговори об этом со своей женой и снова приходи ко мне и сообщи об этом предмете, чтобы я помог своим советом спасению вашей души, так как я обязан печься о вас и всех моих духовных детях". Крестьянин так и сделал – стал со своей женой считать да прикидывать, и все же они не могли указать наверное, сколько лет состоят они в браке, и оба пришли к священнику очень озабоченные, прося помочь им, недостойным, в этом деле. Священник сказал: "Так как вы не знаете точного числа лет, то, заботясь о спасении вашей души, я хочу в ближайшее воскресенье вновь сочетать вас друг с другом так, что, если вы уже не состоите в законном браке, вы вновь вступите в него. И потому зарежь хорошего быка, овцу, свинью, пригласи своих детей и добрых друзей к столу и сделай это радушно, тогда и я приду к вам".
"Ах, конечно, господин священник, сделайте так, а за нами дело не станет, дюжин пять кур мы выставим. Если мы столько лет вместе прожили, да вдруг оказались бы вне законного брака, это было б совсем негоже". Крестьянин пошел домой и стал готовиться к церемонии Священник пригласил к такому столу несколько прелатов и попов, с которыми знался. Среди них был пробст из Эбсдорфа который всегда держал одну-две добрых лошади и был охоч посидеть за угощением. Уленшпигель некоторое время находился у него. Вот пробст и говорит Уленшпигелю: "Садись на моего жеребца и поезжай со мной. Ты там будешь желанным гостем". Уленшпигель так и сделал. Когда они приехали на место, ели, пили, веселились, а старая хозяйка в качестве невесты сидела во главе стола, там, где невестам сидеть положено. Она утомилась и почувствовала слабость и ее отпустили из-за стола, и вот она пошла и позадь своего двора вышла к реке Гердау и опустила ноги в воду. Тем временем пробст с Уленшпигелем отправились верхом домой в Эбсдорф. Уленшпигель приветствовал невесту, заставляя своего жеребца проделывать красивые прыжки, причем так ретиво, что от этой скачки потерял пояс и кошелек, висевший у него на боку, как в то время носили. Когда добрая старушка это увидела, она встала, подняла кошелек и, вернувшись к реке, на него села. Когда Уленшпигель отъехал на расстояние акра, он хватился перво-наперво своего кошелька, и поскакал скорей обратно в Гердау, и спросил старую славную крестьянку, не нашла ли она или не подняла ли старый, корявый кошель? Старушка сказала: "Да, дружок, ко дню своей свадьбы я получила старый, корявый кошель, он у меня и сейчас есть, я на нем сижу. Ты о нем, что ли, спрашиваешь?" – "Ого! – сказал Уленшпигель, – С той поры, как ты была невестой, столько времени прошло, что твой кошель наверняка заржавел от старости. Не надо мне твоего старого кошелька".
Так оно и вышло: как ни был Уленшпигель плутоват и хитер, а старуха-крестьянка одурачила его и пришлось ему лишиться своего подержанного кошелька. Этот корявый невестин кошель и сейчас еще находится у женщин Гердау. Я думаю, что старые вдовы хранят его там. Тот, кому это интересно, может о нем справиться.
67 История рассказывает, как Уленшпигель обманул в Ульцене одного крестьянина на куске зеленого сукна, уговорив его, что оно синее
Уленшпигель во всякое время готов был есть жареное и пареное, поэтому ему приводилось высматривать, где бы все это раздобыть. Однажды попал он на ярмарку в Ульцене, куда в ту пору сходилось много вендов и другого крестьянского люда. Уленшпигель потолкался там и сям, выискивая всюду, чем бы ему заняться или что бы такое учинить. Среди прочего он заметил, как один крестьянин купил зеленое лондонское сукно и собирается с ним домой. Тут Уленшпигель придумал наконец, как он может обмануть этого крестьянина на куске сукна, и спросил его, из какой он деревни. Потом позвал к себе одного шотландского попа и какого-то шалопая подмастерья, вышел с ними из города на дорогу, по которой крестьянин должен был держать путь, открыл этим двум свой замысел и что они должны делать. Пусть оба идут по направлению к городу и держатся на расстоянии половины акра друг от друга. Как только появится крестьянин с зеленым сукном, им надо его уговорить, что сукно синее.
Итак, крестьянин вышел с покупкой из города, чтобы отнести сукно домой. Уленшпигель его спрашивает, где это он купил такое красивое синее сукно. Крестьянин ему отвечал и сказал так: "Оно зеленое, а не синее". Уленшпигель же сказал, что оно синее, а не зеленое и что он готов прозакладывать двадцать гульденов, что эта так. И пусть первый человек, который попадется навстречу и может отличить зеленое от синего, скажет им правду, чтобы они на этом и согласились. Тут Уленшпигель подал знак одному сообщнику подойти к ним. А крестьянин ему говорит: "Приятель, мы тут вдвоем поспорили, какого цвета это сукно. Скажи правду, оно зеленое или синее, и как ты скажешь, так и будет". Тот взял и сказал: "Это поистине красивое синее сукно".
Крестьянин сказал: "Нет, вы оба мошенники. Вы верно между собой договорились меня обмануть". Тогда Уленшпигель сказал: "Ладно, чтобы ты видел, что моя правда, на этот раз тебе уступлю. Подождем почтенного священника, который идет сюда. Как он скажет, так оно и будет, неважно, обрадует это меня или огорчит".
Это крестьянину понравилось. Когда поп подошел к ним поближе, Уленшпигель сказал: "Сударь, скажите по правде, какого цвета это сукно?". Поп сказал: "Друг, вы это сами хорошо видите". Крестьянин сказал: "Да, сударь, но вот эти двое хотели меня уверить в том, о чем я знаю, что это неправда". Поп сказал ему: "Что мне за дело до вашей ссоры? Не все ли равно – белое оно или черное?" – "Ах, дорогой сударь, – сказал крестьянин, – рассудите нас, я вас очень прошу". – "Ну, раз уж вам так этого хочется, – сказал поп, – то я ничего другого сказать не могу, как только то, что сукно синее". – "Теперь ты слышал?" – сказал Уленшпигель – сукно мое". Крестьянин сказал: "Поистине, сударь, не будь вы в сане священника, я подумал бы, что бы лжете и что вы все трое – мошенники. Но так как вы священник, я обязан этому верить". И он отдал Уленшпигелю и его товарищам сукно, в которое они оделись на зиму, а крестьянину пришлось ходить в своем рваном кафтане.
68 История рассказывает, как Уленшпигель в Ганновере опростался в бане, считая, что это дом очищения
Владелец ганноверских бань, что у Полотнянных ворот, никак не соглашался называть их банями, а звал "домом очищения".
Уленшпигель узнал об этом и когда пришел в Ганновер, то отправился в эти бани, разделся и, войдя в мыльную, сказал: "Господи благослови вас, хозяин, и ваших присных, и всех, кто обретается в этом чистом доме".
Банщику это понравилось, он сказал ему: "Добро пожаловать" – и прибавил: "Господин гость, вы верно говорили, это чистый дом. И это также дом очищения, а вовсе не баня. Ибо пыль – она и на солнце и на землю садится, есть в золе, есть и в песке".
Уленшпигель сказал: "Что это дом очищения – очевидно, ибо мы входим в него нечистыми, а выходим – чистыми". И с этими словами он наложил большую кучу в лохань посреди мыльни, так что на все помещение завоняло.
Тут банщик сказал: "Ну, теперь я хорошо вижу, что слова и дела не всегда совпадают. Твои слова мне по душе пришлись, а вот дела никуда не годятся. Слова хороши, а вот дела гнусно пахнут. Разве так должно делать в доме очищения?". Уленшпигель сказал: "Разве же это не дом очищения? Я полагал, что мне нужнее себя изнутри очистить, чем снаружи, иначе я бы сюда не пришел".