И яко же приближися князь к граду Плескову, игумени же и Попове в ризах со кресты и весь народ срѣтоша и́ пред градом, подающе хвалу богови и славу господину князю Олександру, поюще пѣснь: "Пособивый, господи, кроткому Давыду побѣдити иноплеменьникы и вѣрному князю нашему оружиемь крестным и свободити град Плесков от иноязычник рукою Олександровою".
И когда подошел князь к городу Пскову, игумены и попы в ризах с крестами и весь народ встретили его перед городом, воздавая хвалу богу и славу господину князю Александру, воспевая песнь: "Помог ты, господи, кроткому Давиду победить иноплеменников и верному князю нашему силою креста освободить город Псков от иноязычных рукою Александровою".
О, невѣгласи плесковичи! Аще сего забудете и до правнучат Олександровых, и уподобитеся жидом, их же препита господь в пустыни манною и крастелми печеными, и сих всѣх забыта и бога своего, изведшаго я́ от работы изь Египта.
О неразумные псковичи! Если забудете об этом и до правнуков Александровых, то уподобитесь тем иудеям, которых накормил господь в пустыне манною и жареными перепелами и которые обо всем этом забыли, как забыли и бога, освободившего их из египетской неволи.
И нача слыти имя его по всѣм странам и до моря Египетьскаго, и до гор Араратьскых, и обону страну моря Варяжьскаго, и до великаго Рима.
И прославилось имя его по всем странам и до моря Египетского, и до гор Араратских, и по обе стороны моря Варяжского и до великого Рима.
В то же время умножися языка Литовьскаго и начата пакостити волости Олександровѣ. Он же, выездя, и избиваше я́. Единою ключися ему выехати, и побѣди 7 ратий единѣм выездом, множество князей их изби, а овѣх рукама изыма; слугы же его, ругающеся, вязяхуть я́ к хвостом коней своих. И начата оттолѣ блюстися имени его.
В то же время умножился народ литовский, и начали разорять волости Александровы. Он же, выехав на них, стал избивать их. Случилось ему однажды выехать на врагов, и побил он семь полков ратных за один выезд, множество князей их избил, а других взял в плен, слуги же его, издеваясь, привязывали литовцев к хвостам своих коней. И стали они с тех пор бояться имени его.
В то же время бѣ некто царь силен на Въсточнѣй странѣ, ему же бѣ бог покорил языкы многы, от въстока даже и до запада. Тъй же царь, слышав Олександра тако славна и храбра, посла к нему послы и рече: "Олександре, вѣси ли, яко бог покори ми многыя языки? Ты ли един не хощеши покоритеся силе моей! Но аще хощеши съблюсти землю свою, то скоро прииди к мнѣ, и да узриши честь царства моего".
В то же время был некий сильный царь в Восточной стране, которому бог покорил многие народы от востока и до запада. Тот царь, прослышав, что Александр столь славен и храбр, послал к нему послов и приказал сказать: "Александр, разве ты не знаешь, что бог покорил мне многие народы? Ты один не хочешь покориться силе моей! Но если хочешь уберечь землю свою, то немедля приходи ко мне, чтобы увидеть славу царства моего".
Князь же Олександро прииде во Володимер по умертвии отца своего в силѣ велицѣ. И бысть грозен приезд его, и промчеся вѣсть его и до устья Волгы. И начаша жены моавитьскыя полошати дѣти своя, ркуще: "Олександро князь ѣдет".
Князь же Александр пришел во Владимир после смерти отца своего с большим войском. И был грозен приезд его, и промчалась весть об этом до самого устья Волги. И стали жены моавитские пугать детей своих, говоря: "Александр князь едет!"
Съдумав же князь Олександр, и благослови его епископ Кирил, и пойде к цареви, в Орду. И видѣв его царь Батый, и подивися, и рече велможам своим: "Воистинну ми сказасте, яко нѣсть подобна сему князя". Почьстив же и́ честно, отпусти и́.
Задумал же князь Александр поехать к царю в Орду, и благословил его епископ Кирил. И, увидев его, царь Батый подивился и сказал вельможам своим: "Правду мне говорили, что нет князя, подобного ему". Воздав же достойные почести ему, отпустил его.
По сем же разгшѣвася царь Батый на брата его меншаго, на Ондрѣя, и посла воеводу своего Невруя повоевати землю Суждальскую. По плѣнении же Невруеве князь великый Олександр церкви въздвигну, грады испольни, люди распуженыа събра в домы своя. О таковых бо рече Исайа пророк: "Князь благ в странах - тих, увѣтлив, кроток, съмѣрен, - по образу божию есть", не внимая богатьства и не презря кров праведничю, сиротѣ и вдовици вправду судяй, милостилюбець, а не златолюбець, благ домочадцемь своим и вънѣшним от стран приходящимь кормитель. На таковыя бог призирает на мир щедротами: бог бо мира не аггелом любит, но человеком си щедря ущедряеть, учит и показает на мирѣ милость свою.
Потом разгневался царь Батый на брата его младшего, на Андрея, и послал воеводу своего Невруя разорить землю Суздальскую. После Невруева нашествия князь великий Александр церкви восстановил, города отстроил, людей разбежавшихся собрал в дома их. О таких говорит Исайя пророк: "Князь хороший в странах - тих, приветлив, кроток, смирен и тем богу подобен", не ищет богатства и не чуждается праведной жизни, сирот и вдовиц судит по правде, любит милость, а не злато, добр к домочадцам своим и гостеприимен к приходящим из других стран. Таковых бог наделяет при жизни своими милостями, ибо бог хочет благополучия не для ангелов, но для людей, которых так щедро награждает, учит и являет в мире милость свою.
Распространи же бог землю его богатьством и славою, и удолъжи бог лѣта ему.
Наделил же бог землю его богатством и славою, и продлил бог лета его.
Нѣкогда же приидоша к нему послы от папы, из великого Рима, ркуще: "Папа наш тако глаголет: "Слышахом тя князя честна и славна, и земля твоя велика. Сего ради прислахом к тобѣ от двоюнадесят кординалу два хитрейшая - Галда да и Гѣмонта, да лослушаеши учения их о законѣ божии".
Некогда же пришли к нему послы от папы из великого Рима, говоря: "Папа наш так сказал: "Слышал я, что ты князь достойный и славный и что земля твоя велика. Того ради прислал я к тебе от двенадцати кардиналов двух умнейших - Галда и Гемонта, чтобы ты послушал учение их о законе божьем".
Князь же Олександро, здумав с мудреци своими, въсписа к нему и рече: "От Адама до потопа, от потопа до разделения язык, от разъмѣшениа язык до начяла Авраамля, от Авраама до проитиа Иисраиля сквозе Чермное море, от исхода сынов Иисраилев до умертвия Давыда царя, от начала царствия Соломоня до Августа царя, от начала Августа и до Христова рожества, от рожества Христова до страсти и воскресения господня, от въскресения же его и до возшествия на небеса, от възшествиа на небеса до царства Константинова, от начала царства Костян-тинова до перваго собора, от перваго собора до седмаго - сии вся добрѣ съвѣдаем, а от вас учения не приемлем". Они же възвратишася въсвояси.
Князь же Александр, посоветовавшись со своими мудрецами, написал ему, так говоря: "От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения народов до Авраама, от Авраама до прохода Израиля сквозь Красное море, от исхода сынов Израилевых до смерти Давида царя, от начала царствования Соломона до Августа царя, от власти Августа и до Христова рождества, от рождества Христова до страдания и воскресения господня, от воскресения же его и до восшествия на небеса, от восшествия на небеса до царствования Константинова, от начала царствования Константинова до первого собора, от первого собора до седьмого - обо всем этом хорошо знаем, а от вас учения не приемлем". Они же возвратились восвояси.
И умножишася дни живота его в велицѣ славѣ. Бѣ бо иерѣeлюбець и мьнихолюбець и нищая любя, митрополита же и епископы чтяше и послушааше их, аки самого Христа.
И приумножились дни жизни его в великой славе, так как князь Александр любил иереев, и монахов, и нищих, митрополита же и епископов чтил и слушался их, как самого Христа.
Бѣ же тогда нужда велика от иноплеменник: и гоняхут христиан, веляще с собою воиньствовати. Князь же великый Олександро пойде к цареви, дабы отмолити людии от бѣды тоя.
Было же тогда большое насилие от иноплеменников: сгоняли христиан, приказывая им ходить в походы. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей от той беды.
А сына своего Димитрия посла на Западныя страны, и вся полъкы своя посла с нима, и ближних своих домочадець, рекши к ним: "Служите сынови моему, акы самому мнѣ, всѣм животом своим".
А сына своего Димитрия послал на Западные страны, и все полки свои послал с ним, и ближних своих домочадцев, говоря им: "Служите сыну моему, как мне самому, всей жизнью своей!"
Пойде князь Димитрий в силѣ велицѣ, и плени землю Нѣмецкую, и взя град Юрьев, и възвратися к Новугороду с многым полоном и с великою корыстию.
Пошел князь Димитрий с большим войском и пленил землю немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился к Новгороду со множеством пленников и с большой добычею.
Отець же его князь великый Олександр изыде от иноплеменник и доиде Новагорода Нижняго и ту пребыв мало здрав, и, дошед Городца, разболѣся.
Отец же его, великий князь Александр, возвращаясь от иноплеменников, остановился в Нижнем Новгороде, и здесь был недолго здоров, а дойдя до Городца - разболелся.
О, горѣ тобе, бѣдный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Как не упадета ти зѣници вкупѣ с слезами! Како же не урвется сердце твое от корения! Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити: аще бы лзѣ, и в гроб бы лѣзл с ним!
О, горе тебе, бедный человек! Как сможешь описать ты кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как же не разорвется сердце твое от плача! Отца человек может покинуть, а доброго господина невозможно покинуть, если бы мог, и в гроб бы лег с ним!
Пострада же богови крѣпко, оставив же земное царство и бысть мних: бѣ бо желание его паче мѣры аггельскаго образа. Сподоби же его бог и болший чин приати - скиму. И так богови дух свой предасть, с миром скончася месяца ноября в 14 день, на память святого апостола Филиппа.
Великий же князь Александр, ревнуя господу крепко, оставил земное царство и стал монахом, ибо было его самым большим желанием принять ангельский образ. Сподобил же его бог и высший чин принять - схиму. И так господу дух свой предав, с миром скончался месяца ноября в 14 день, в день памяти святого апостола Филиппа.
Митрополит же Кирил глаголаше: "Чада моя, разумѣйте, яко уже зайде солнце земли Сужьдольской! Уже бо не обрящется таковый князь ни един в земли Суждальстей!" Иерѣи и диакони, черноризцы, нищии и богатии, и вси людие глаголааху: "Уже погыбаемь!"
Митрополит же Кирилл говорил: "Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской! Уже не найдется ни один подобный ему князь в земле Суздальской!" Иереи и дьяконы, черноризцы, нищие и богатые, и все люди говорили: "Уже погибаем!"
Святое же тѣло его понесоша к граду Володимерю. Митрополит же с чином церковным, вкупѣ князи и бояре, и весь народ, малии и велиции, срѣтоша и́ в Боголюбивѣм с свѣщами и с кандилы. Народи же съгнатахутся, хотяще прикоснутися честнѣм одрѣ святого т£ла его. Бысть же вопль и кричание, и туга тяжка, якова же нѣсть бывала тако, яко и земли потрястися.
Святое же тело его понесли к граду Владимиру. Митрополит же с чином церковным, вместе с князьями и боярами, и весь народ от мала до велика встретили тело в Боголюбове со свечами и кадилами. Народ же толпился, желая прикоснуться к честному одру, на котором лежало его святое тело. Был же крик, и плач, и стон такой, какого еще никогда не бывало - так что земля содрогнулась.
Положено же бысть тѣло его в Рожестве святьтя богородица, в архимандритьи велицѣй, месяца ноября в 23 день, на память святого отца Амфилохия.
Положено же было тело его в церкви Рождества святой богородицы, в архимандритье великой, месяца ноября в 23 день, в день памяти святого отца Амфилохия.
Бысть же тогда чюдо дивно и памяти достойно. Егда убо положено бысть святое тѣло его в раку, тогда Савастиян иконом и Кирил митрополит хотеста розъяти ему руку, да вложита ему грамоту душевную. Он же сам, акы жив сущи, распростер руку свою и взят грамоту от рукы митрополита. И прият же я́ ужасть, и едва отступиша от ракы его.
Было же тогда чудо дивное, достойное памяти. Когда положено было святое тело его в гроб, Севастьян эконом и Кирилл митрополит хотели разжать ему руку, чтобы вложить в нее духовную грамоту. Он же сам, как живой, протянул руку и взял грамоту из рук митрополита. И объял их ужас, и едва отступили от гробницы его.
Се же бысть слышано всѣм от господина митрополита и от иконома его Савастияна.
Об этом все услышали от господина митрополита и от эконома его Севастьяна.
Кто не удивится о сем, яко тѣлу бездушну сущю и везому от далних град в зимное время! И тако прослави бог угодника своего. Богу же нашему слава, прославлынему святая своя в веки веком. Аминь.
Кто ли не удивится тому, если был он мертв и тело было привезено издалека в зимнее время! И так прославил бог угодника своего. Богу же нашему слава, прославившему святых своих во веки веков. Аминь.
Повесть о разорении Рязани Батыем
Подготовка текста, перевод и примечания Д. С. Лихачева