- Не гневайся, милостивая пани, на путников. А если бы кого-нибудь из нас застала в дороге такая буря? Никому не хочется погибать на озере, постарались бы как можно скорей добраться до тёплой хаты. Жизнь каждому дорога; человек, как может, спасается от беды; и крепко ответит перед Паном Богом тот, кто закрывает двери пред несчастным. Дай, милостивая пани, им поужинать, не беспокойся чересчур о будущем. Хлеб насущный посылает нам Провидение Божье.
Сказав это, он и сам пошёл в людскую.
Прошло полчаса. Дядя возвратился, беседуя с одним из путников. Тот был в старом сюртуке из некогда доброго зелёного сукна, голова стрижена коротко, густые бакенбарды и усы. Выражение его лица и весь облик говорили, что он не простой крестьянин, а долго служил в имении.
- И что за причина, - сказал дядя, - такого дальнего путешествия? Это ж не шутка, объехать все углы Инфлянтов и Курляндии.
- Пан знает эту простую пословицу, - сказал путник, - за дурнай галавой i нагам не упакой . Вот точь-в-точь такова и моя теперешняя поездка. Пришёл в голову моему пану прожект завести суконную фабрику; думал, что таким способом добудет золотые горы. Отговаривали его соседи, которые хорошо понимали в этом деле: "Не с фабрик надо начинать белорусским помещикам, чтоб улучшить свою жизнь, а с земли, ибо сельское хозяйство у нас приносит больше дохода. Надо стараться заводить скотину, удобрять поля, расширять сенокосы. И крепостных своих вести к лучшим моральным устоям, чтоб любили родину свою. Не притеснять, не присваивать себе их собственность, меньше строить кабаков и стараться держать в запасе побольше хлеба".
От этих советов не было никакого толку, пан заложил в банке бóльшую часть имения, накупил машин, затратив на это огромные деньги, привёз иноземца-фабриканта, часть крепостных послал в столицу учиться наукам, потребным в этом ремесле, а других - зарабатывать деньги на поддержание фабрики. Тем временем в хозяйстве везде - большущие убытки, крестьяне дошли до ужасающей нищеты. Я сам часто слышал, как в поле пели песню, что была знаком полного отчаянья:
Ня будзем жыцi,
Пойдзiм блудзiцi;
Слецця худые,
Паны лiхiе
Кароў пабралi,
У двор загналi,
Нет хлеба, солi,
Нет шчасьця, долi,
Поля пусьцеiць,
И не чым сеiць,
Ня будзiм жыцi,
Пойдзiм блудзiцi.
И в самом деле, за один лишь год почти треть крепостных бросили свои хаты и пошли бродить по свету.
Понял пан свою ошибку, ибо и фабрика его, не будучи ещё как следует устроена, начала уже приходить в упадок; не хватало денег на закупку шерсти, на привоз заграничной краски, на выплату пенсии фабриканту, все надежды пошли прахом.
Тут дошла весть от людей, которые ездили с товарами в Ригу, что они встречали там некоторых крепостных из нашей волости и говорили с ними. Пан сей же час послал меня, чтоб я с помощью тамошних властей вернул их обратно.
Органист из Россон
Во время этого разговора неожиданно открылась дверь, и зашёл весь обсыпанный снегом органист из Россон; едва ступил на порог, воскликнул зычным голосом:
- Laudetur Jezus Christus . Поздравляю с наступающим Рождеством! - и положил на стол свёрток разноцветных облаток.
- А! Большое, большое спасибо! - сказал дядя. - Ждал пана Анджея и уже думать начал, что в этом году он, может забыл, где живёт Завáльня.
- Как можно забыть про пана Завáльню, особенно в такую жуткую бурю, когда завидишь яркий фонарь на воротах, за которыми добрый и любезный хозяин заботится о жизни путников.
- В то лишь время и гости у меня, когда Нещердо покроется льдом, но зато весной и летом живу, будто отшельник какой, окружённый водой и лесом.
Органист обратился к слепому Францишеку:
- О, давно уж не виделись, житель всего света, а о Россонах уже совсем забыл? У нас до сих пор вспоминают, как ты когда-то пел на хорах во время Юбилея. Кто пел по книжечке, а пан Францишек все песни по памяти. Ну, когда ж ты нас навестишь?
- Живу я теперь очень далеко.
- Но всё же ты живёшь там, где встречаешь ласковых и истинно любящих друзей, а таких у тебя много по всей Беларуси.
- Теперь по милости пана Б. есть у меня свой домик на острове, посреди озера Ребло. Там намереваюсь положить конец своим скитаниям, покуда Пан Бог позволит мне жить.
- Знаю пана Б., благородный человек. Имение его у самого озера Ребло на Рабщизне. Я когда-то там бывал, неблизко отсюда, вёрст шестьдесят будет. Однако, как меня дрожь пробирает, весь прозяб, такой сильный ветер и мороз, что мочи нет.
- Выпьем водки, пан Анджей, - сказал дядя, - а там и горячий ужин на стол подадут, вот и согреешься.
- А хорошо б водочки, ибо люди говорят, что напиток этот в жаркое лето холодит, а во время зимних морозов и ветров греет.
После водки и закуски повеселевший органист сказал:
- У пана Завáльни сегодня гости, стало быть, и новые рассказы.
- Каждый человек встречает в своей жизни что-нибудь нежданное, вот каждому и есть, о чём поведать.
- И Янкó, философ иезуитской академии, уже должен был рассказать немало историй. Я слыхал, что когда он был ещё в школе, то очень любил читать книжки.
- Его истории мудрёные. Рассказывает мне о каких-то языческих народах, что жили Бог знает в какие стародавние времена; имена у них такие трудные, что уже на другой день забываю.
- Я тоже ходил в школу к иезуитам, Альвар до сих пор знаю наизусть. Переводил речи Цицерона, и ещё помню стих из " de arte poetica " Горация: " omne tulit punctum qui miscuit utile dulci ". Но когда я увидел, что всё это vanitas vanitatis , не захотел углубляться в дальнейшие премудрости; к чему философствовать, лучше верить в простоте сердца. Так начал я учиться музыке, и теперь, слава Богу, имею место при костёле и всем доволен.
- Однако ж теперь очередь пана Анджея рассказать нам что-нибудь.
- А не поздно ли? Который сейчас час?
- У меня нет часов, - сказал дядя, - но знаю, что до полуночи ещё далеко.
- У меня дома есть часы, подарок отца-прокуратора; когда они бьют, появляется кукушка и кукует столько раз, сколько часов пробило. Один проезжий ночевал у меня и, услышав бой часов и голос кукушки, рассказал мне повесть про несчастного молодого человека и огненных духов.
Повесть седьмая. Огненные духи
Все сели рядом с органистом, в комнате установилось молчание, только за стеной шумела буря. Рассказ свой он начал так:
- Один молодой человек по имени Альберт, хорошо воспитанный и одарённый от природы приятной внешностью, получил в наследство от родителей несколько тысяч талеров. Не знал он ещё, что потратить деньги легко, а добыть трудно; не берёг того, что имел, любил игры да забавы и вдруг неожиданно для себя увидал, что шкатулка его стала, как тело без души, а приятели, которых раньше было много, исчезли.
Мальвина, его возлюбленная, родилась и выросла в городе, знала свет и была согласна с общим мнением женщин, что сердце можно отдать тому, к кому помимо воли растёт любовь, но руку - лишь такому, у кого золото и почёт обеспечат благополучную жизнь.
Мальвина любила Альберта, любила беседовать с ним допоздна. Во время приятных разговоров быстро пролетал вечер, и часы часто били на стене, отсчитывая время, а серая кукушка печально куковала из открывающейся дверцы.
- Печальный голос кукушки наводит на меня невесёлые мысли, - сказал однажды Альберт. - Кажется, он говорит моему сердцу, что и весна имеет свои горечи, что время летит быстро, незаметно проходит молодость, а в осеннюю пору своей жизни человек на всё смотрит холодно. Мальвина! Давай пользоваться временем, покуда чувства наши ещё молоды, а веселье приятно.
- Весна, лето и осень человеческой жизни приносят свои радости тогда, - ответила Мальвина, - когда человек не знает бедности и имеет всё, что пожелает.
- Неужто счастье в богатстве?
- Без него и любовь стынет.
- Ты, как я погляжу, любишь деньги? - сказал Альберт.
- Кто ж не любит то, без чего не прожить?
Услыхав эти слова, Альберт долго сидел, задумавшись. Наконец, взял шапку и собрался уходить.
- Что ж ты сегодня так спешишь домой? - спросила Мальвина.
- Я человек небогатый, надо думать, как жить на свете.
- Раньше надо было начинать.
- Недаром голос кукушки наводил на меня тоску, это было предзнаменование.
И сказав это, он сразу вышел.
Вернувшись домой, Альберт бросился на постель, но не мог заснуть. Мир предстал в его мыслях совсем иначе, чем прежде. Понял он, наконец, что подлинная дружба и истинная любовь редко встречаются на свете. Где же у людей сердце? Все живут рассудком, только и заботятся, чтоб опередить друг друга в погоне за пустой славой и роскошной жизнью, а сами рассуждают о вере и любви к ближнему, обманывая всех вокруг и самих себя.
Эти мысли страшно разъярили Альберта; возненавидел он всех прежних знакомых и приятелей, стал презирать любовь, и душу его наполнили зависть и злоба.
На другой день, охваченный страшными мыслями, бродил он в одиночестве по полю. Наконец зашёл в густой лес; блуждая в тени высоких елей, пришёл в отчаянье от тяжкой печали.
- О! Если б появился сейчас злой дух, - сказал он сам себе, - дающий людям богатство, который помог бы мне, хоть ненадолго, я бы ему поклонился.
Едва он это произнёс, видит, сидит перед ним кто-то на гнилой колоде под деревом - огромного роста, нос длинный, острый, лицо худое, румяное, борода и волосы на голове рыжего цвета, одежда хоть и выцветшая, однако ещё отсвечивала красною краской. С тревогой глядя на него, Альберт застыл в молчании.
- Вижу твою печаль, - сказал незнакомец, - и готов тебе помочь. Чего требуешь?
- Лучшей жизни. Я страдаю от нужды, и приятели предали меня.
- Поклонись тьме, и дух огня будет служить тебе, вернёт тебе золото и друзей. Будь хитёр и прозорлив, ибо слабость характера погубит тебя.
- Что я должен сделать, чтобы дух служил мне?
- Слушай и сразу же исполняй мой совет. Извлеки каплю крови из своего пальца.
Альберт добыл из пальца кровь.
- Одна единственная капля эта, - сказал незнакомец, - может наполнить ядом гадюку. Теперь возьми с собой эту кровь и, выходя из леса, поднимись на гору: там ползает змея, которая хотела ужалить ребёнка, но, потревоженная криком матери, утратила яд и теперь, презираемая всеми остальными змеями, скитается одна. Узнать её легко: жёлтый хвост означает, что сила её ослабла. Дай ей проглотить каплю твоей крови, и она сразу обретёт яд и наберётся сил, а потом иди за ней, она даст тебе свою мудрость и богатство, в каждой искре огня будешь ты видеть духа, а слугой твоим будет Нiкiтрон , он будет появляться из огня на каждый твой зов.
Сказавши это, незнакомец встал, пошёл в лесную чащу и пропал с глаз.
Альберт через дикие боры пошёл в ту сторону, куда ему указал незнакомец. Когда уже наступил полдень, вышел он из-под лесной сени и поднялся на вершину песчаной горы. Там встретил он огромную змею с жёлтым хвостом, которая, увидев приближающегося человека, не имела сил уползти, а только приподняла голову и смотрела на него огненным взором. Альберт на берёзовом листочке поднёс ей каплю своей крови; змея проглотила, и тут же жёлтый цвет её хвоста стал исчезать, а через полчаса она и совсем ожила.
Исцелённая змея поползла с горы, извиваясь среди кустов и вереска, всё дальше и дальше в лес, а Альберт быстрым шагом шёл за нею.
Когда на западе погасло солнце и наступили сумерки, увидел он меж деревьев огромный дворец, в каждом окне которого сиял свет. Змея, быстро извиваясь по ступеням, направилась в большой зал, а за нею и Альберт; столы там были заставлены едой и вином, слышались звуки волшебной музыки, зеркала и картины на стенах в дорогих золотых рамах. Долго дивился Альберт на загадочные чудеса, разглядывал изысканную отделку дворца. Вдруг послышался голос, который пригласил его сесть за стол, есть и пить всё, что было для него приготовлено. После ужина перед ним появилась змея, держа во рту золотую монету. Она высоко подняла голову, чтоб отдать монету гостю. Альберт взял: на дукате с одной стороны было отчеканено пламя, а с другой - корона и изображение змеи.
Он задумчиво разглядывал монету, и тут снова послышался голос: "Покуда хранишь этот дукат, будет у тебя столько золота, сколько захочешь".
Змея исчезла, и он остался в зале один; вспомнил слова незнакомца, которого встретил в лесу, и, глядя на огонёк свечи, что стояла на столе, позвал:
- Нiкiтрон !
Пламя свечи стало подниматься вверх, всё выше и выше, и вдруг из огня возникла высокая, лёгкая, колеблющаяся человеческая фигурка, спрыгнула на пол, и вот уже встал перед ним человек в алой одежде.
- Что прикажешь исполнить? - спросил дух.
- Хочу в сей же момент вернуться домой.
Альберт летел по воздуху над горами и лесами и в несколько минут был уже у себя в комнате.
Вернувшись домой, он вынул из кармана золотую монету, которую получил от змеи, и, кладя её в шкатулку, едва подумал: "Вот бы была она полна золота" - и тут же шкатулка наполнилась дукатами. Обрадовался он, глядя на этакое сокровище, сперва даже не верил, что видит всё это наяву, долго стоял, вперив взгляд в золото, и боялся, как бы оно вдруг не исчезло.
Видят соседи невероятные чудеса: Альберт покупает самые дорогие зеркала, часы, дом его сверкает золотом и серебром; кони, шикарные экипажи, лакеи в богатых ливреях, будто у него имение в несколько тысяч душ; приглашает к себе гостей, даёт балы; самых дорогих вин у него - будто неиссякаемый источник.
Мальвина, прослышав об этой внезапной перемене судьбы друга, удивилась, как и все остальные, откуда взял он такие огромные деньги. Долго надеялась, что он, может, когда-нибудь наведается к ней, но прошло несколько месяцев - не приезжает; уже забыл её, напрасно ждать! В его душе теперь осталось лишь высокомерие.
Пришла осень, вечера стали долгими. Альберт, утомлённый развлечениями, в которых проводил всё своё время с толпой льстецов, решил остаться дома один. В печи горели сухие берёзовые дрова, часы на столе играли мелодию, за стеною шумел осенний ветер. Он сел перед огнём и, глядя на пламя, погрузился в мечты, размышлял о своём прошлом, о неблагодарности и предательстве приятелей, которые когда-то бросили его, увидев, что он оказался в беде и отчаянии.
Переходя от одной думы к другой, вспомнил он о Мальвине. В его памяти живо предстали приятные беседы с нею, которые продолжались до поздней ночи, и тот последний вечер, когда голос кукушки из часов стал началом разговора, который привёл его в невыносимое отчаянье. Эти воспоминания пробудили в его сердце остатки забытой любви, и его охватило желание непременно её увидеть.
Уже было решил ехать к ней, но на короткое время задумался:
- О! нет! - говорит. - Она любит богатство, а раз я теперь богат, то я - владыка её чувств. Не унижу я себя сегодня так, как когда-то; швырну ей щедрый подарок, и она сама тут же явится в мой дом.
Сказав это, позвал, глядя на пламя:
- Никитрон!
Берёзовые поленья стрельнули, будто из пистолета, из печи вылетел уголёк, закрутился на полу, начал расти, подниматься вверх всё выше и выше, превращаться в человеческую фигуру, и вот стоит перед ним огромный мавр.
- Слушаю приказа, - сказал он, глядя на Альберта огненным взором.
- Не хочу видеть тебя в таком чёрном и страшном обличии, - ответил Альберт. - Возвращайся в огонь, омойся в белом пламени и явись ко мне с белым лицом, с кротким взглядом и в облике статного молодого человека.
Мавр, как клуб дыма, бросился в печь; через пару минут оттуда вылетел огонёк, из которого мгновенно возник юноша и встал, ожидая приказа.
- Пока я напишу Мальвине письмо, ты должен принести мне сюда брильянтовые серьги, брильянтовые браслеты и головной убор из рубинов и алмазов.
Лишь сказал он это, дух, словно молния, вылетел в окно, и Альберт ещё не успел дописать письмо, как уж все те драгоценности лежали перед ним на столе, а рядом стоял дух в облике юноши.
Альберт запечатал письмо и приказал отдать его вместе с драгоценностями Мальвине; послал лошадей и свой экипаж, чтобы она срочно приехала.