О том, как брат Бэкон соорудил говорящую голову из бронзы, чтобы обнести всю Англию бронзовой стеной
Прочел однажды брат Бэкон о многочисленных завоеваниях, которым прежде подвергалась Англия, и задумался, как бы так сделать, чтобы такого не повторялось впредь и обессмертить тем самым свое имя в памяти потомства. Долго он изучал этот вопрос, пока не пришел наконец к выводу, что самый лучший способ это сделать такой: соорудить из бронзы голову, которая могла бы гофрить, и, когда она подаст голос, окружить всю Англию бронзой. Для этой цели взял он себе в помощники брата Банджи, тоже великого ученого и волшебника, но, конечно, с братом Бэконом он сравниться не мог, и вместе они с большими и длительными трудами соорудили бронзовую голову таким образом, что внутриона была точь-в-точь как человеческая. Закончив эту работу, они поняли, что столь же далеки от своей цели, сколь и в начале, ибо надлежало заставить разные части головы двигаться, без чего она не могла заговорить, а как это сделать, они не знали. Много книг они прочли, но ответа на свой вопрос так и не встретили и решили тогда вызвать духа, чтобы он подсказал им то, чего они не знали. Приготовили они все для этого и пошли в ближайший лес, где после долгих церемоний произнесли заклинание, и явился к ним дьявол и спросил, чего они хотят.
- Знай, - отвечал брат Бэкон, - что мы сделали голову из бронзы и хотим, чтобы она заговорила, для этого мы и вызвали тебя и будем держать здесь, пока не скажешь, как этого добиться.
Дьявол ответил, что и сам не знает, как эта сделать.
- Отец лжи, - продолжал Бэкон, - мне известно, что тебе это ведомо, а потому говори, иначе мы оставим тебя тут для забавы.
Испугался дьявол этой угрозы и открыл им секрет: если поддерживать под головой огонь шести жаровен, то она задвигается, а через месяц заговорит, но в какое время дня или месяца сие произойдет, ему неведомо. А еще сказал он им, что если они ее слов не услышат, то вся их работа пойдет насмарку. Они, удовлетворившись ответом духа, его отпустили.
Пришли монахи домой, зажгли жаровни, напустили дыму и стали ждать, когда голова заговорит. Так ждали они три недели без сна и отдыха и наконец так устали, что больше было невмоготу. Позвал тогда брат Бэкон слугу своего Майлза и сказал, что им с братом Банджи стоило великих трудов только соорудить эту голову, а сколько еще потребуется, прежде чем они услышат от нее хотя бы слово, но если они это слово пропустят, то потерян тогда будет весь их труд, а вместе с тем и вся Англия понесет большую потерю. Наказал он Майлзу смотреть и слушать, пока они будут спать, а если голова заговорит, разбудить их.
- Не тревожьтесь, добрые господа, - отвечал им Майлз, - я не засну, а буду смотреть и слушать, и, если вдруг случится той голове заговорить, я вас тут же позову. А до тех пор ложитесь и отдыхайте, и предоставьте мне следить за головой.
Брат Бэкон еще раз повторил ему, что надо делать, и пошли они с братом Банджи на боковую, а Майлз остался сторожить голову. Чтобы не заснуть, припас он маленький барабанчик и дудку и, будучи в хорошем расположении духа, запел такую песенку на северный манер:
В обычае плодиться
У всех живых существ.
Чего ж мне не влюбиться,
Когда любовь не грех?
Но мне нужна красотка,
Чьи щечки - как заря,
Чтоб запылать восторгом,
Как лягу с нею я.
Не будет пусть она честна,
Была бы лишь богата.
Когда изменит мне жена,
Других найдут деньжата.
Светел волос - вертихвостка,
Коль горда - чернявая.
Найду русую девчонку,
Давай, скрипач, наяривай!
Давай, скрипач, наяривай!
У Пегги волос рус.
Благослови нас с ней Господь
На брачный на союз.
Так он развлекал себя песнями да музыкой и не давал себе заснуть. А голова слушала этот шум, слушала и говорит:
- Время пришло.
Видит Майлз, что голова больше ничего не говорит, и, решив, что хозяин, должно быть, на него рассердится, если он его из-за такой малости разбудит, принялся голову передразнивать:
- Ах ты, наглая медная рожа, мой хозяин столько с тобой возился, и чем же ты ему отплатила: "Время пришло". Да уж лучше бы он провел столько бессонных ночей с каким-нибудь законником, чем с тобой: по крайней мере слов больше услышал бы, да каких слов! А ты, если уж ничего путного сказать не можешь, так молчи, а то тоже мне: "Время пришло". По мне, так пусть лучше они спят до судного дня, чем слушать такие глупости. Сам знаю, что время пришло, медная твоя башка. Вот ты у меня сейчас услышишь:
Есть время огород сажать,
Есть время в поле сеять,
Есть время наставлять рога,
Как некоторые верят.
Есть время пообедать,
Есть время лечь в кровать,
Есть время посмеяться,
А есть и порыдать.
Есть время песни поорать,
Есть время помолиться,
Есть время к дому отползать
Тем, кто опять напился.
Есть время выдрать сводню,
Есть время шлюх пороть,
Есть время вздернуть вора,
Есть время чушь молоть.
Ты, медный нос, еще будешь нам, ученым, указывать, пришло время или не пришло. Мы и сами знаем, когда пьяным напиваться, когда с хозяйкой целоваться, когда в долг пить, а когда и по счету платить, хотя такое время не часто наступает.
Так миновало еще полчаса, и голова произнесла еще два слова:
- Время прошло.
Майлзу эти слова так же мало показались, как и прежние, и снова он не стал будить хозяев, а продолжал насмешничать, что, мол, вот оловянная башка имела учителем его хозяина, а слов больше никаких не знает, и запел такую песню:
- Было время, когда в котелке том еда
Кипела и ночью и днем.
Но брат Бэкон пришел. Молвил: "Нехорошо,
Мяса нынче не сыщешь ты в нем".
Было время, когда хоть немного стыда
У чиновника всякого было.
Было время, когда чужая беда
Законника не кормила.
Было время, когда лорды и беднота
Из одного были теста.
Было время, когда не держали плута
На службе на королевской.
Было время, когда ключевая вода
Зеркалом людям служила.
Было время, когда девичья красота
С румянами не дружила.
"Время прошло"! Без тебя знаю, какие прежде были времена и что в те времена приключалось с людьми; а ты, медная башка, коли ничего поумнее не скажешь, хозяина моего не увидишь.
Так Майлз пел и разговаривал еще полчаса, когда вдруг голова заговорила снова и произнесла такие слова:
- Время ушло.
Затем она повалилась на пол, раздался страшный грохот, повалил дым и пламя, Майлз сидел ни живой ни мертвый от страха. Тут уж монахи сами проснулись, прибежали на шум, видят - комната полна дыма. Когда дым рассеялся, увидели они голову, что валялась на полу, загоревали и стали Майлза расспрашивать, как такое случилось. Тот, полумертвый от страха, отвечал, что она сама собой рухнула, а он от грохота и пламени чуть рассудка не лишился. Брат Бэкон его спрашивает:
- Говорила она что-нибудь?
- Да, - отвечал Майлз, - говорила, да только бессвязно; по мне, так попугай за то время, что вы на нее потратили, лучше бы научился.
Тут брат Бэкон схватился за голову и воскликнул:
- Ах ты, негодяй! Через тебя нам всем погибель придет. Разбуди ты нас, когда она заговорила, и мы обнесли бы всю Англию бронзовой стеной, к вечной ее славе и нашей чести. Что она сказала?
Майлз отвечал:
- Да почти ничего, и то не самые умные слова, которые мне слыхивать доводилось. Сначала она сказала: "Время пришло".
- Ну почему ты не позвал нас тогда? - простонал брат Бэкон. - Сейчас мы бы уже были в безопасности.
Майлз продолжал:
- Через полчаса она заговорила опять и сказала: "Время прошло".
Тут вмешался Банджи:
- Почему же ты не позвал нас?
- Увы, - сокрушался Майлз, - я надеялся, что она скажет мне что-нибудь подлиннее, и тогда я вас позову. Но она, когда прошло еще полчаса, завопила: "Время ушло" - и с таким грохотом повалилась на пол, что тут уж вы и сами проснулись.
Брат Бэкон, услышав это, так разъярился, что хотел слугу своего прибить, да брат Банджи удержал его. Но все-таки хозяин наказал его, сделав так, что он целый месяц не мог слова молвить. Так великие труды двух ученых мужей сошли на нет (к их глубокому сожалению) из-за мужика-простофили.
О том, как брат Бэкон взял благодаря своему искусству город, перед которым король стоял три месяца и ничего не мог сделать
В те времена, когда монах Бэкон творил свои чудные дела, английским королям принадлежала значительная часть Франции, которой они владели до тех самых пор, пока смуты и волнения в этих самых землях не принудили их уйти оттуда. Случилось однажды так, что английский король по какой-то причине (ведомой лишь ему одному) отправился во Францию с большим войском. Поначалу одержал он много побед, но потом осадил один большой город, у стен которого простоял полных три месяца и ничего не смог сделать, только сам потерпел урон. И так это короля раззадорило, что решил он во что бы то ни стало добиться сдачи города, хоть силой, хоть хитростью. С этой целью повелел он объявить, что всякий, кто найдет способ подчинить непокорный город, тотчас получит за свои труды десять тысяч золотых монет. Так и было объявлено, однако желающих не нашлось. Со временем весть о награде достигла и Англии. Услышал об этом и монах Бэкон, тут же собрался и поехал во Францию, где предстал перед королем, и молвил ему так:
- Ваше величество, должно быть, не забыли еще своего покорного слугу Бэкона, которому при последней нашей встрече выказали столько доброжелательства, что оно побудило меня оставить мою страну и поспешить к вам на службу. Умоляю ваше величество располагать мною и моим скромным искусством по своему усмотрению.
Король поблагодарил его за добрые слова и ответил, что при настоящем положении вещей больше толку было бы от армии, чем от искусства, и что бравые солдаты сгодились бы ему сейчас куда больше, чем ученые монахи. Бэкон отвечал:
- Ваше величество говорит справедливо. Однако позвольте заметить, что искусством порой можно добиться того, что армии не под силу, и я берусь показать это на примерах. Речь идет лишь о чудесах природы и искусства, ни о какой магии я не говорю. Так, силою искусства возможно построить корабли, которые станут ходить по морю без гребцов, а управлять ими можно будет и в одиночку, двигаться же они при этом будут куда быстрее, чем суда с полной командой. Возможно также построить колесницы, которые будут катиться с неимоверной быстротой без помощи живых существ. Наконец, можно даже создать летательный аппарат, снабженный приспособлением для подъема и опускания крыльев, и если посадить в него человека, который эти крылья будет приводить в движение, то аппарат полетит подобно птице. А при помощи инструмента в три пальца шириной и три пальца высотой человек может освободиться из любого заключения. Можно также сделать инструмент, при помощи которого один человек может притянуть к себе тысячу людей, хотят они того или нет. Искусство способно создать и такой инструмент, с помощью которого человек сможет шагать по дну реки или моря без всякой опасности для жизни. Александр Великий пользовался им (сообщает древний философ), чтобы проникнуть в тайны моря. Однако еще более странные возможности предоставляет физика: например, при помощи системы зеркал можно сделать так, что один человек будет казаться армией, а солнце или луна начнут двоиться. Перспективу можно выстроить и таким образом, что предметы далекие станут казаться близкими, или наоборот. Именно так Юлий Цезарь наблюдал с французского берега за тем, что происходило в одном из английских замков. Можно устроить так, что самые крупные части тел будут казаться самыми мелкими, высокие - низкими, а потаенные - открытыми, или наоборот. Так Сократ узнал, что дракон, который своим ревом и смрадным дыханием испепелил целый город и окружающую его местность, обитал в логове между гор. Точно так же можно узнавать обо всем, что происходит в стане врага. Можно устроить так, что яд и зараза будут поражать именно те тела, какие нужно. Этому научил Александра Аристотель: яд василиска подняли на городскую стену, отчего зараза по городу распространилась и жители его погибли. При помощи перспективы можно заставить человека поверить в то, чего на самом деле не существует, например будто он видит несметные сокровища, хотя перед ним нет абсолютно ничего. Однако куда больше искусства требуется для того, чтобы, собрав в пучок лучи и пропустив их через вогнутые и выпуклые стекла, поджечь то, что находится перед или между ними. Самое же высокое искусство требуется для описания небесных тел, их вида, размера, а также направления движения по небесному своду. Такие познания для истинно мудрого человека дороже королевства. Думаю, этих примеров достаточно для того, чтобы показать, на что способно искусство, о мой августейший повелитель. И все это, а также многое другое, еще более странное, я могу исполнить. Поэтому не раздумывайте больше о том, как взять этот город, ибо благодаря моему искусству ваше желание вскоре сбудется.
Король слушал его речь с большим восторгом; когда же ученый дошел до того, что сможет взять город, не удержался монарх и разразился такой речью:
- Ученейший Бэкон, сделай, как говоришь, и я дам тебе любые богатства и любые почести, каких только пожелаешь, так же незамедлительно, как сейчас обещаю.
- Расположение вашего величества - вот все, чего я желаю, - отвечал монах. - Даруйте мне его, и для меня не будет большей чести; что до богатства, то я, как мудрец, ищу его лишь в том случае, когда есть для него конкретное применение. Пусть ваши люди сложат гору высотой с крепостные стены, даже, пожалуй, побольше, тогда и сами увидите перспективу, о которой я рассказывал.
Через два дня гору подняли. Монах с королем взошли на гору, и тогда Бэкон показал королю весь город в зеркале как на ладони. Король сильно удивился, а Бэкон ответил, что время удивляться настанет завтра к полудню. К этому времени велел он поднять всю армию и приказать ей лезть на стену, как только он, Бэкон, подаст сигнал с вершины горы. Король пообещал сделать так, а сам вернулся в свой шатер, довольный, что непокорный город вот-вот падет. Наутро поднялся Бэкон на гору и установил свои зеркала и прочие инструменты. Тем временем король собрал армию и отдал солдатам приказ готовиться к атаке: она должна была начаться после условленного взмаха флажком. В девять часов Бэкон поджег ратушу и некоторые другие строения, используя только свои математические зеркала. В городе поднялся страшный переполох, никто не мог понять, как такое приключилось. Пока жители тушили пожары, Бэкон подал сигнал флажком. Король, увидев сигнал, повел армию в атаку и легко взял город. Так при помощи ученого человека король покорил город, который до этого не могла сломить вся его армия.
О том, как брат Бэкон одержал победу над немецким колдуном Вандермастом и приказал вызванному им духу отнести его в Германию
Король Англии, взяв город, выказал его жителям большую милость: одних отпустил на свободу бесплатно, других - за золото. Город же сделал своим, заставив именитых граждан присягнуть ему на верность. Вскоре от короля французского к королю английскому прибыл посол вести мирные переговоры. Король этого посла радушно принял, щедро (как и положено особам королевской крови) угощал лучшими яствами, развлекал как мог. Посол, видя, как обильно английский король осыпает его милостями, решил в долгу не оставаться, а отплатить ему тем же и с этим намерением послал за одним своим слугой, немцем по имени Вандермаст, великим колдуном. Когда тот прибыл, посол сказал, что в благодарность за все те милости, которые явил ему его величество, он покажет королю (при помощи своего слуги) чудеса, равных которым он не видал. Король поинтересовался, какого рода будут эти чудеса. Посол ответил, что творят их благодаря магическому искусству. Король, это услыхав, немедленно послал за братом Бэконом, который тут же явился вместе с братом Банджи.
Когда окончился праздничный обед, Вандермаст спросил короля, желает ли он увидеть дух человека, давно покинувшего этот мир. И если такое желание король имеет, то он, Вандермаст, берется вызвать упомянутого духа в том самом обличье, которое этот человек имел при жизни. Король ответил, что желает видеть Помпея Великого, не знавшего себе равных при жизни. Вандермаст вызвал его в том самом виде, в каком он сражался в битве при Фарсалии, где и был убит. Все были очень довольны. Тогда брат Бэкон вызвал дух Цезаря, выше которого не было при жизни и который убил Помпея при Фарсалии. При виде его все, кроме короля, который посылал за монахом, страшно удивились, а Вандермаст сказал, что среди присутствующих есть великий маг, и пожелал его увидеть. Показался брат Бэкон и сказал:
- Это я, Вандермаст, вызвал дух Юлия Цезаря, отчасти для того, чтобы выполнить королевскую волю, но в основном для того, чтобы победить Помпея, что он уже сделал в битве при Фарсалии и что сейчас повторит вновь.
И тут же между Помпеем и Цезарем разгорелась великая битва, которая продолжалась долгое время, к удовольствию всех, и в особенности Ван-дермаста. Наконец Помпеи был побежден и убит Цезарем, после чего оба пропали.
- Милорд посол, - молвил король, - думается мне, что мой англичанин обставил твоего немца. Не найдется ли у того других фокусов, получше?
На что Вандермаст отвечал:
- Да, ваше величество, сейчас вы увидите, как я обставлю вашего англичанина прежде, чем мы все выйдем отсюда. Готовься, монах, собери все свои силы, чтобы противостоять мне.
- Увы, - молвил брат Бэкон, - чтобы противостоять тебе, много сил не надо. Здесь со мной Мой подчиненный, - и он указал на брата Бандой) - потягайся-ка с ним, ну а уж если его одолеешь, то и я в дело вступлю, но не раньше.