Однажды прекрасным вечером я вышел прогуляться до залива Усопших. Это огромный песчаный пляж, завершающийся пустынной ложбиной. Бесконечность океана обрамлена здесь мысами Раз и Ван. Широкие голубые волны накатываются перламутровыми завитками на пустынные берега царственно и монотонно. Косые лучи заходящего солнца золотят гриву Океана. В глухом ропоте вод смешиваются тысячи голосов, сливаясь миллионом ритмов и мелодий в величественную симфонию. Здесь море, столь угнетающее, если смотреть на него с высоты мыса, становится ласковым волшебником, великим утешителем человеческих страданий. Ведь в его пении заключен рассказ о бесконечности. Ведь душа, погрузившаяся в собственные глубины, отбросив страдания и обиды, находит нечто бессмертное, связанное с Вечностью. Согласно древним преданиям, в этом месте, оставленном людьми, где одиночество земли встречается с одиночеством моря, встречаются души, обреченные на страдания. "Жители этих берегов, – говорит поэт Клодиен, – прислушиваются к стонам теней, летящих со слабым шорохом. Они наблюдают за полетом бледных призраков мертвых". Согласно Прокопу, рыбаки часто слышат странный перестук в порту в полночь. Если в это время выйти на пляж, можно увидеть огромные суда, на которые грузятся невидимые торговцы. Ведомые непонятной силой, рыбаки оказываются на мостике. Сильный ветер подхватывает корабли. Как только суда достигают берегов Бретани, они оказываются совершенно пустыми. Но рыбаки слышат голоса, зовущие по именам невидимых пассажиров. Потом корабли исчезают. Души отбыли. Согласно христианской легенде, еще живой в народной памяти, в бухте Усопших собираются души потерпевших кораблекрушение. В день поминовения усопших эти души носятся по волнам, подобно белой пене, и весь залив наполняется голосами, призывами и шепотом. Трогательно непосредственное воображение народа видит здесь также души умерших от любви и заблудившихся после смерти. Один раз в год эти души получают право встретиться вновь. Их соединяет прилив, а отлив разъединяет, и они расстаются друг с другом со стоном.
Но самое любопытное предание связано с утонувшим городом. Легенда о городе Из – эхо преданий языческой Арморики IV и V веков. Обращаясь к ней, ощущаешь, как тебя охватывает ураган ужаса древних культов и страсть необузданных чувств женщины. К трепету от этих страшных явлений примешивается боязнь Океана, сыгравшего в этой драме роль Немезиды и Судьбы. Язычество, женщина и Океан – три страсти и три вещи, вселяющие ужас в душу мужчины, соединились в этой легенде и затерялись в буре страха.
Как-то бурным днем я шел с другом по скалистому хребту от мыса Брезелек до мыса Ван. Это побережье – самое дикое место во всей Бретани. Море разрушает берега и уносит обломки в бесконечность. Земная твердь изрезана глубокими фьордами, длинными проходами, в конце которых видна вершина мыса. Скалы здесь похожи на средневековые замки, нависающие над пропастью. Издалека мыс Ван похож на огромную крепость, его склоны исчерчены черными полосами лишайника. По мере приближения к мысу у его подножия можно разглядеть лабиринт, сплетенный из островов. Они похожи на доисторических животных, мастодонтов или огромных мамонтов, уснувших в море. Ручьи, спускающиеся с плато, смешиваются с морскими волнами, которые шумят, ворочаются и бесконечно трудятся в бухточках-устьях. Иногда воды этих ручьев приносят бледные цветы утесника или дрока, чей цвет, похоже, унес соленый ветер. На некоторых скалах, вырастающих из омутов, растут белые цветы, похожие на звезды. Нет ничего более печального, чем эти цветы, укрывающие бездну. Они подобны последней обманчивой и влекущей иллюзии горькой и черной жизни. Иногда можно встретить затерявшуюся здесь ферму, называемую сладким словом дом , или разрушенную часовню, погрузившуюся в мысли о вечности, вглядывающуюся в бесконечность моря. Мощные порывы ветра заставили нас искать убежища на ферме, расположившейся около ветряной мельницы с неподвижными крыльями, которая напоминала фантастическое чудовище. Дверь фермы была сделана из просмоленных досок севшего на мель парохода , паровой котел этого судна лежал здесь же, во дворе. Крестьянин, похожий на шуана, пригласил нас в дом и предложил погреться у низкой печи, в которой пылал огонь. Искры уносились в дымоход, а дверь, снятая с потерпевшего крушение корабля, стонала под натиском бури. Время от времени до нашего слуха доносился стон далекого моря, похожий на звуки штурма крепости. Вид этой прекрасной и ужасной земли напомнил мне историю короля Градлона и его дочери. Я расскажу вам эту историю такой, какой увидел ее в этот час, глядя в огонь и слушая море.
В этой части Бретани, которую мы знаем как Финистер, а римляне назвали рогом Галлии [34] , из чего некоторые выводят название Корнуэлл , в V веке правил король по имени Градлон. Он принадлежал к тем вождям клана пиратов и завоевателей, кто защищал бретонцев от завоевателей германцев, и получил титул конана , или короля всей Арморики. Он был еще молодым человеком, когда совершил путешествие на Британские острова, где воевал с камбрейцами против саксов. Он доходил до земель пиктов и скотов. Из своей последней поездки на север Градлон привез черного коня и рыжую женщину. Лошадь по кличке Морварк была замечательной и верной. Единственными людьми, которым животное позволяло садиться на себя, были королева Мальгвен и король Градлон. Когда чужие лишь прикасались к коню, он начинал брыкаться. Его шею покрывала великолепная грива, а черные, умные, почти человеческие глаза притягивали взгляд. Иногда казалось, что из его ноздрей вырывается пламя, и некоторые отступали в страхе. Не менее верной и прекрасной была королева севера. На голове королевы сияла золотая диадема, ее белые, как снег, руки закрывала кольчуга из стальных колец, а золотые завитки ее волос ниспадали на латы насыщенно-голубого цвета, который был бледнее и тусклее голубизны ее сияющих глаз. Ценой какого подвига, какого преступления, какого предательства досталось такое сокровище королю? Никто этого никогда не узнает. Говорят, что Мальгвен была волшебницей, ирландской Сенес или скандинавской сказительницей-Сагой и что она отравила своего первого мужа, чтобы последовать за арморикским вождем. Она счастливо правила сердцем Градлона. Но как только он стал правителем Корнуэлла, Мальгвен внезапно умерла, оставив своему королю лишь маленькую дочь, родившуюся в море во время их приключений. Девочку звали Дау.
С этого момента королем овладела черная тоска. Он пытался утопить ее в вине и бесконечном разгуле, но никак не мог забыть Мальгвен. Тем временем Дау росла и все больше напоминала мать. Но было в ее красоте что-то странное. Ее кожа была более белой, а цвет волос более насыщенным, чем у Мальгвен. Ее глаза меняли цвет, как море, и светились ярче, чем волны. Лишь она могла унять Градлона. Когда он смотрел на дочь, он видел ее мать. Однажды, гладя огненные волосы дочери, потерявшись в ее бездонных глазах, король сказал Дау: "О дочь моего сладкого греха, о жемчужина моей черной раковины, лишь ты держишь меня в этом мире!" Она улыбнулась отцу, но опасная мечта поселилась в ее сердце. Дау управляла отцом. Когда она была еще совсем маленькой, Океан пленил ее. Как только она видела его воды, ее глаза открывались шире, она впитывала соленый ветер и, казалось, хотела бежать к пляжам. Чтобы быть поближе к обожаемой стихии, Дау уговорила отца построить город на самом берегу моря в очаровательной бухте, открывавшейся в океан. И король приказал возвести город. Тысячи рабов направили на работы. Чтобы защитить город от волн, был построен огромный мол, за которым образовался бассейн, куда забиралась приливная волна. В этой огромной стене был проделан шлюз, который открывался во время прилива, чтобы пропустить большие корабли. Шлюз закрывался, пока волна была высокой, чтобы вода не ушла с отливом. В этом искусственном водоеме ловили морскую рыбу и прочую живность.
На высокой скале на самом берегу океана Дау повелела возвести великолепный дворец для себя и для своего отца. Это грандиозное здание возвышалось над городом. Иногда, когда садящееся солнце почти скрывалось в волнах, рыбаки видели издалека, как белая фигура спускается на пляж к самому подножию скалы, на которой высились массивные башни королевского дворца. Это была Дау. Она долго плескалась в дикой бухте, сливаясь с океанскими волнами. Покачавшись в волнах, как сирена, долгое время, нагая Дау медленно выходила на пляж и усаживалась расчесывать свои огненные волосы, позволяя пенистым волнам целовать ее ноги, и пела странную и дикую песню. Вечерний ветер доносил до слуха рыбаков такие слова:
"Океан, прекрасный синий Океан, неси меня по твоим пескам, неси меня в своих волнах. Я твоя невеста, Океан, прекрасный синий Океан!
На прекрасном корабле посреди волн мать дала мне жизнь. Когда я была маленькой, ты шумел подо мной, ты качал мою колыбель на волнах и ты рычал, когда тебя охватывала ярость. Но стоило мне опустить руку в воду, ты затихал и сладко бормотал.
Океан, прекрасный синий Океан, неси меня по твоим пескам, неси меня в своих волнах. Я твоя невеста, Океан, прекрасный синий Океан!
О Океан, ты разворачиваешь суда так, как хочешь, и правишь сердцами. Дай мне прекрасные разбитые корабли, полные золота и серебра; дай мне перламутровых рыб, дай мне опаловый жемчуг; отдай мне сердца всех мужчин и бледных отроков, на которых упадет мой взгляд. Но знай, что ни один из них не прикоснется ко мне. Я отдам их всех тебе, ты же сможешь делать с ними все, что тебе захочется. Лишь тебе я принадлежу целиком!
Океан, прекрасный синий Океан, неси меня по твоим пескам, неси меня в своих волнах. Я твоя невеста, Океан, прекрасный синий Океан!"
Однажды, перед тем как петь, Дау бросила в воду камень, и волна накрыла ее почти по шею.
Город Из процветал и стал самым богатым в Корнуэлле. Старый король Градлон жил в глубине дворца и выходил из печали лишь для того, чтобы предаться разгульному пьянству. Дау правила так, как ей заблагорассудится. Океан выбрасывал на берег сотни кораблей. Все богатства грабили, пережившие кораблекрушение становились рабами. Рыбаки каждый раз возвращались из моря с отменным уловом. В городе Из поклонялись лишь одному богу, богу Дау, Океану. Каждый месяц проводилась торжественная церемония. Дау восседала на берегу, ее омывали волны и окружали барды, которые взывали к жестокому богу. Потом открывали шлюз, и в бассейн врывалась волна. Когда туда бросали сеть, она возвращалась полной рыбы. В это время Дау раздавала толпе свои огненные локоны, которые почитались народом как талисманы. В то же время она беспокойно оглядывала толпу, глаза ее туманили непонятные мысли. Иногда ее взгляд останавливался на ком-нибудь. Тому, на кого смотрела Дау, казалось, что длинный язык хамелеона проникает в самое его сердце и неведомая сила влечет его к королевской дочери мягко, но настойчиво. Потом он получал приглашение Дау посетить ее ночью в замке.
О этот замок, наполненный чудесами и ужасом! Снаружи он был похож на настоящую пиратскую крепость, наводящую ужас на моряков. Но что же происходило внутри? Никто и никогда не видел, чтобы возлюбленные Дау возвращались оттуда. Время от времени жители города видели, как из ворот замка выезжал всадник на черной лошади и несся ночью по темным полям. Через седло был перекинут мешок. Бешеным галопом конь взлетал на вершину мыса Раз, а оттуда направлялся в залив Усопших. Всадник сбрасывал свой груз бухту Плогофф. В это время Дау забывалась в объятиях другого возлюбленного. С риском опрокинуться и утонуть любопытные рыбаки плавали вокруг замка Проклятий. Из черных башен замка доносились сладострастные песни и звуки оргии, которые, казалось, оскорбляют покой волн.
Несмотря на тайну и ужас, окружавшие Дау, в народе поползли слухи о творящихся в замке преступлениях. Глухое раздражение копилось в сердцах родителей и друзей пропавших. Назревал бунт. Однажды вечером, когда на город опускалась ночь, огромная толпа, вооруженная палками, пиками и камнями, собралась у ворот королевского дворца. Собравшиеся кричали: "Король Градлон! Верни нам отцов, братьев и сыновей или отдай свою дочь! Мы пришли сюда за Дау!"
В это время Дау возлежала на мягком ложе с колоннами из яшмы и пурпурным балдахином. Она была охвачена приятной ленью, новой, почти достигнутой страстью. Одна из ее рук легко касалась струн лютни, которую она держала на коленях, другой же рукой она гладила длинные черные волосы пажа Сильвана, стоявшего перед ней на коленях и смотревшего на нее с обожанием.
– Ты знаешь, почему я люблю тебя? – спросила она пажа. – Я не боюсь никого, ибо я знаю, что все люди боятся меня. Я ненавидела их всех, когда они обнимали меня. Почему должно было случиться так, чтобы я тебя полюбила, такого же безрассудного, как и я? Слушай, я расскажу тебе. Однажды я из любопытства решила поехать в Ландевенек, на могилу святого Гвеноле. Мне сказали, что он творит чудеса. Но когда я вошла в гробницу, мой светильник погас, а рядом с саркофагом я увидела юношу, держащего факел. Он смотрел на меня своими чистыми и испуганными глазами, прямо как ты сейчас. Я хотела подойти к нему поближе, но он остановил меня. Я испугалась и вышла. Старый бард моего отца ждал меня. Я вернулась с ним в крипту, снова засветив факел. Там никого не было. Я испугалась еще больше и спросила у барда, как он мог бы объяснить этот знак. Он сказал мне: "Если ты когда-нибудь встретишь кого-нибудь, похожего на это привидение, гони его прочь от себя. Он принесет тебе несчастье". А потом я увидела тебя перед дверью в покои моего отца, и в руке у тебя был факел. Я поняла, что ты каждой своей черточкой похож на того призрака. Я испугалась, я задрожала,…и вот я без памяти люблю тебя. Да, я люблю тебя, да не разгневается святой! Они все мертвы, те, другие,…они все мертвы. Но ты, я хочу, чтобы ты жил. И пусть только кто-нибудь попробует отнять тебя у меня!
Руки Дау обвились вокруг тела Сильвана.…Ужасный грохот прервал их поцелуи. Замок Проклятых брали штурмом, а охрана защищалась, бросая в нападающих камни.
– Послушай, – сказал Сильван, – ты слышишь яростные крики? Они хотят расправиться с тобой. Бежим со мной, мы спрячемся где-нибудь в Арморике.
– Подожди, – сказала Дау. – Поднимись на башню. Скажи мне, какого цвета Океан.
Сильван поднялся на башню и сказал ей по возвращении:
– Он темно-зеленый. А небо совсем черное.
– Тогда все хорошо, – сказала Дау, – пусть люди кричат. Налей еще вина в мой золотой кубок.
Вдруг она снова отправила Сильвана смотреть на Океан, и Сильван сказал ей по возвращении:
– Небо стало бледным, Океан же стал красноватым и белым от пены. Он кипит. Он поднимается! Поднимается!
– Тем лучше! – вскричала Дау, и ее фиолетовые глаза сверкнули. – Мое сердце преисполнено восторга, оно поднимается вместе с Океаном! О, как я люблю бурю!
Как дикий голубь в когтях ястреба, Сильван задрожал в объятиях дочери Градлона. В этот момент волны с такой силой ударили по утесу, что замок задрожал. Сильван вздрогнул:
– Определенно, – сказал он, – Океан пугает меня сегодня!
Дау рассмеялась и, схватив свой кубок, вылила его содержимое в окно:
– За здоровье Океана, моего старого супруга! Не бойся его. Да, он охвачен гневом, но сейчас он всего лишь бессильный старик. Он бесится, но я знаю, как его утихомирить. Я хочу, чтобы он стал орудием моей мести. Ты не получишь его, как получил других, Океан. Ведь ты жаждешь меня! Ведь тебя я люблю, только тебя, ты слышишь? Ну же, поднимись еще раз на башню и расскажи мне, что ты увидишь.
Когда Сильван вернулся, он был бледен как полотно.
– Океан черен, как смола, – сказал он. – Он шумит, как тысячи дубов, его волны высоки, как горы, а пена на волнах подобна снегу на вершинах.
В то же мгновение у ворот замка послышался лязг оружия и грохот бросаемых камней. И среди тысяч проклятий послышался крик:
– Смерть Дау!
– Они сами напросились! – сказала дочь Градлона. – Час пробил. Я затоплю бунтующий город. Пойдем!
Выйдя из замка через потайную дверь, Дау, несмотря на ветер и волны, повела пажа на мол.
– Открой шлюз! – сказала Сильвану безумная.
Как только шлюз открылся, вода с клокотанием просилась в проход. Огромная волна смыла возлюбленного Дау. Она же испустила дикий крик. Казалось, она поражена до глубины сердца. Охваченная ужасом, она успела лишь добежать до покоев отца.
– Скорее, седлай коня! Океан сломал мол! Океан преследует меня!
Король Градлон вскочил в седло и посадил дочь сзади на лошадиный круп. Огромные волны уже бились о стены неприступного города Из. Великолепный конь Морварк понесся по гальке, волна следовала за ним по пятам. А издали послышался ужасный вопль, будто разом замычало целое стадо зубров. Это Океан, обезумевший от любви и ревности, гнался за своей невестой. "Он догонит нас! Спаси меня, отец!" – кричала Дау. А конь уже летел по бурлящим водам. Но огромная волна настигла его и накрыла женщину. Морварк несся у подножия огромных скал. Вот уже не видно пляжа. Всюду кружатся водовороты, и волны набрасываются на утесы, как белые единороги. Дау крепче прижалась к спине отца. Вдруг сзади раздался крик: "Брось демона, сидящего позади тебя!" Но Дау, вцепившись ногтями в тело старого короля, закричала, задыхаясь: "Я же твоя дочь! Не бросай плоть от плоти и кость от кости моей матери! Вези меня, убежим на край света!"
В это мгновение Градлон увидел бледную фигуру на скале. Это был святой Гвеноле. Конь несся как ветер. Но король вновь услышал мощный голос святого, перекрывший грохот бури: "На тебя падет проклятие!"
Волна, подобная горе, накрыла Морварка, он оступился на подводном камне. Шерсть коня поднялась дыбом, когда он увидел перед собой нечто ужасное. В кровавом свете луны Градлон увидел бездну Плогоффа. В пасти ада вставали расплывчатые монстры, разбивавшиеся в облаке брызг. Каждая волна обретала человеческий облик. Мертвое тело или призрак? Градлон узнал в них любовников своей дочери. Они поднимались на гребне волны и обвиняюще воздевали руки, а потом падали, чтобы закружиться в танце на дне бездны с жестокой сиреной, женщиной-кровопийцей, всегда желанной! "Спаси меня!" – кричала дочь Градлона, пряча лицо в его мантии. Но Градлон, охваченный ужасом от того, что увидел, сказал Дау: "Посмотри!" И она посмотрела. Заледеневшие руки Дау опустились, и она упала в волны, оспаривавшие друг у друга право схватить ее. Вскоре Океан успокоился. Он отступил, осчастливленный, забрав с собой свою добычу, он глухо урчал, как большая река, и что-то бормотал, как водопад. Пляж был свободен. В несколько огромных скачков конь добрался до вершины скалы.