Три столетия спустя, во времена правления императора Тоба (Го-Тоба) (1180 г.), жила женщина по имени Исо-но Дзэндзи, которую считают матерью японского театра. Однако ее выступления состояли, казалось, лишь из танцев или позирования облаченной в придворные кимоно, откуда ее танец и получил название отоко-маи, или мужской танец. Имя ее достойно упоминания лишь из уважения и почитания, с которыми к ней относятся актеры.
Лишь только в 1624 году некий человек по имени Сару-вака Кэндзабуро по приказу сёгуна открыл первый театр в Эдо на Накабаси, или Серединной улице, где и простоял восемь лет до того, как был перенесен на Нингиё, или Кукольную улицу. Труппа этого театра состояла из представителей двух семейств – Мияко и Итимура, монополия которых продлилась недолго, потому что в 1644 году мы обнаруживаем третье семейство Ямамура, основавшее конкурирующий театр на Кобики, или улице Пильщиков.
В 1651 году азиатское предубеждение держать людей одного ремесла в одном месте проявило себя перенесением театральных помещений на их теперешнее место, и улица была названа улицей Саруваки в честь Саруваки Кэндзабуро, основателя театра в Эдо.
Театральные представления длились с шести часов утра до шести часов вечера, как только на востоке начинает светать, слышится бой барабана, и в качестве вступления исполняется танец Самбасё, после чего следуют танцы знаменитых актеров древности. Все это называется выступлением сверх программы (ваки хёгэн).
В танце Накамура представлен демон Сюдэндодзи, чудовище, которого уничтожил богатырь Ёримицу, судя по следующей легенде.
В начале XI века, когда императором был Итидзё II, жил-был богатырь Ёримицу. Случилось так, что в те дни жители Киото тяжко страдали от злого духа, поселившегося у ворот Расё (Расёмон). Однажды ночью, когда Ёримицу пировал со своими вассалами, он спросил:
– Кто осмелится пойти и уничтожить демона ворот Расё и оставит знак, что он действительно там побывал?
– Я осмелюсь! – отвечал Цуна и, надев свою броню, оседлал коня и поехал сквозь темную суровую ночь к воротам Расё.
Написав свое имя на воротах, он собрался было повернуть домой, как его конь задрожал от страха, и огромная ручища, появившаяся из-за ворот, схватила всадника сзади за рыцарский шлем. Цуна, не устрашившись, старался освободиться, но напрасно, поэтому, обнажив свой меч, он отрубил демону руку, и тот с воем исчез в ночи. Цуна, ликуя, привез руку демона домой и запер ее в шкатулке.
Однажды ночью демон, приняв облик тетки Цуны, пришел к нему и сказал:
– Прошу тебя, покажи мне руку этого чудовища. Цуна отвечал:
– Я не показывал ее ни одной душе, но тебе покажу.
Он принес шкатулку, и, как только открыл ее, черное облако окутало фигуру его мнимой тетки, и демон, обретя свою руку, исчез. С того времени демон стал беспокоить людей больше прежнего, он уносил в горы всех самых красивых девственниц Киото, которых он насиловал и пожирал, так что в городе не осталось почти ни одной красивой девушки. Тут император сильно опечалился и приказал Ёримицу уничтожить чудовище. И герой, сделав соответствующие приготовления, выступил с четырьмя надежными воинами и еще одним великим полководцем на поиски в горных тайниках. Однажды, странствуя вдали от обитаемых мест, они встретили старика, который, пригласив их в свое жилище, радушно принимал их и угощал вином. А когда они собрались уходить и стали с ним прощаться, он дал им в подарок еще вина с собой. Так вот, этот старик был горным божеством. А по пути они встретили красавицу, которая стирала испачканную кровью одежду в долинной реке, все время горько плача. Когда они спросили, почему она проливает слезы, то она отвечала:
– Господа, я из Киото. Меня унес демон. Пока он заставляет меня стирать ему одежду, а когда я ему надоем, он убьет и сожрет меня. Прошу, господа, спасите меня!
Тогда шесть богатырей попросили женщину отвести их в пещеру, где сотни чертей охраняли чудовище и прислуживали ему. Женщина, войдя первой, сообщила злодею об их приходе, а тот, замыслив убить всех и съесть, пригласил их к себе. Они вошли в пещеру, пропахшую запахами человечьей плоти и крови, и увидели Сюдэндодзи, огромное чудовище с лицом младенца. Богатыри предложили ему выпить вина, которое они получили от горного божества, а тот, насмехаясь в душе, выпил и развеселился, но мало-помалу винные пары ударили ему в голову, и он погрузился в сон. Богатыри же, сделав вид, что и их сморил сон, выжидали момента, когда все черти потеряют бдительность, чтобы надеть доспехи и прокрасться по одному в покои демона. Ёримицу, видя, что все тихо, обнажил меч и отрубил Сюдэндодзи голову, которая подскочила и ударила его самого по голове. К счастью, Ёримицу надел два шлема – один поверх другого, поэтому и не был ранен. Когда были убиты все черти, богатыри с женщиной возвратились в Киото, неся с собой голову Сюдэндодзи, которую положили перед императором. Слава об их подвиге разнеслась по Поднебесной.
Этот самый Сюдэндодзи и есть то самое чудовище, изображаемое в танце Накамура. В танце Итимура изображаются Семь Богов Счастья, а в танце Морита изображается большая человекообразная обезьяна, символизирующая пьянство.
Как только солнце начинает подниматься на небе и все вывески начинают светиться блестящими росписями и золотом, любители спектаклей толпами стекаются в театр. Крестьяне и сельские жители торопятся позавтракать, а женщины и дети, которые поднялись еще за полночь, чтобы накраситься и нарядиться, вливаются со всех сторон света в толпу, заполняющую галерею, завешанную занавесом, ярким, как радуга в рассеивающихся облаках. Вскоре становится так людно, что головы зрителей можно сравнить с чешуей на спине дракона. Когда пьеса начинается, если ее сюжет трагичен, зрители так сильно переживают, что льют слезы в рукава, да так усердно, что им приходится время от времени их выжимать. Если пьеса комическая, они смеются, пока не вывихнут челюсти. Повороты сюжета пьесы не поддаются описанию, а грациозность актеров можно сравнить с полетом ласточки. Триумф попранной добродетели и наказание зла неизбежно венчает представление.
Когда на сцену выходит знаменитый актер, его встречают одобрительными возгласами. На повестке дня веселье и развлечения, богатые, равно как и бедные, забывают о заботах, которые оставили дома. И все-таки это не праздная забава, потому что каждая пьеса учит моральным устоям и дает практические наставления.
Сюжеты пьес главным образом исторические, вымышленные имена заменяют имена настоящих героев. Действительно, именно в широко известных трагедиях следует искать отчет о многих событиях последних двухсот пятидесяти лет. Сюжеты передаются с большой точностью и подробностями, до такой степени, что иногда требуется серия постановок, чтобы сыграть историческую пьесу от начала и до конца. В декорациях и реквизите японцы продвинулись гораздо дальше китайцев, а их сценические произведения иногда основательно превосходят китайские: вращающаяся сцена дает им возможность сменять одну картину другой с большой скоростью. Первоклассные актеры получают тысячу рё в качестве годового жалованья. Однако это высокая плата, и многим приходится выступать перед публикой за чуть большую сумму, чем стоимость ежедневной порции риса. Для способного молодого актера достаточным вознаграждением является то, что ему предоставляется возможность войти в состав труппы, где играет знаменитая звезда. Однако актерское жалованье может зависеть и от успеха театра. Ведь драматические постановки зачастую субсидируют состоятельные люди в качестве выгодной сделки, и труппе платят в зависимости от собственной прибыли. Кроме регулярной платы популярный японский актер имеет дополнительный источник дохода от своих покровителей, широко открывающих кошельки за привилегию частых посещений артистической уборной. Женские роли исполняют мужчины, как это было в древности и у нас.
Относительно популярности пьес сообщается, что в 1833 году, когда двое актеров по имени Бандо Сука и Сэгава Роко, оба знаменитые исполнители женских ролей, умерли одновременно, жители Эдо пребывали в глубоком трауре, и, если бы миллион рё мог вернуть им жизни, деньги не замедлили бы появиться. На похороны актеров собрались тысячи людей, и все восхищались богатством их гробов и великолепием нарядов, положенных поверх.
"Когда я услыхал об этом, – говорит Тэракадо Сэйкэн, автор "Эдо Хандзёки", – я поднял глаза к небесам и издал глубокий вздох. Когда мой друг Сайто Симэй, образованный и хороший человек, умер, денег едва хватило, чтобы его похоронить. Его бедствующие ученики и друзья по подписке собрали деньги ему на скромный гроб. Увы! Увы! Это был учитель, который с юности почитал своих родителей и чье сердце не знало вероломства: если его друзья были в нужде, он способствовал удовлетворению их потребностей. Он не жалел своего труда и обучал собратьев по ремеслу. Его доброжелательность и милосердие были свыше всяких похвал. Под этим синим небом и средь бела дня он никогда не совершал позорных поступков. Его заслуги были равнозначны заслугам древних мудрецов, но, поскольку, он был лишен хитрости лисицы или барсука, у него не нашлось богатых покровителей, и, пребывая в бедности до своего смертного дня, он никогда не имел возможности прославиться. Увы! Увы!"
Драматическое искусство – развлечение исключительно среднего и низших сословий. Этикет, суровейший из тиранов, запрещает высокородным японцам появляться на любых публичных мероприятиях, за исключением лишь состязаний борцов сумо. Однако актеров время от времени нанимают играть в домашней обстановке в назидание феодальным властителям и их дамам. И существует род классической оперы, носящей название Но, которая исполняется на сцене, специально построенной для этой цели во дворцах верхушки аристократии. Эти спектакли Но представляют собой увеселения, с помощью которых богиню Солнца Аматэрасу выманили из пещеры, где она спряталась. Известно, что именно таким образом легенда описывает солнечное затмение. В то время, когда правил император Ёмэй (586–593 гг.), Хада Кавакацу, человек, родившийся в Японии, но китайского происхождения, получил императорский приказ устроить развлечение для умиротворения богов и процветания страны. Кавакацу написал тридцать три пьесы, сопровождая отрывки из японской поэзии аккомпанементом музыкальных инструментов. Двум исполнителям по имени Такэта и Хаттори, особенно прославившимся в таких представлениях, было приказано подготовить другие подобные пьесы, и их постановки сохранились до сегодняшнего дня. Религиозный смысл представлений Но сводится к молитве о процветании страны. К ним питают особое уважение императорские придворные, даймё и военное сословие. В древние времени только они выступали в этих пьесах, но сейчас в них принимают участие и актеры не столь благородного происхождения.
Пьеса Но имеет несколько сюжетных ходов (данов). Первый из данов специально посвящен умиротворению богов, второй исполняется в полном вооружении и предназначается для устрашения злых духов и наказания злоумышленников. Замысел третьего, более благородного, дана и его особая цель – изображение всего красивого, изящного и восхитительного. Исполнители одеты в ужасные парики и маски, не слишком отличающиеся от древнегреческих, и в пышные парчовые платья. Маски, которые принадлежат тем, кто прежде составлял частную театральную труппу сёгуна, насчитывают несколько сотен лет. Их со всей тщательностью хранили как фамильную реликвию и передавали из поколения в поколение. Маски выполнены из очень тонкой деревянной пластины и покрыты лаком, каждую хранят в шелковом мешочке, поэтому с течением времени они нисколько не повредились.
Во время пребывания в Эдо герцога Эдинбургского (второго сына королевы Виктории, Альфреда) эту труппу наняли дать представление в ясики правителя провинции Кисю, которая имеет репутацию самого красивого дворца во всем Эдо. Насколько мне известно, подобное зрелище никогда прежде не доводилось видеть ни одному иностранцу, и отчет об этом событии явно представляет интерес. Напротив главной приемной, где сидела царственная особа, отделенная от нее узким внутренним двором, находилась крытая сцена, подход к которой из артистической уборной был через длинную галерею, расположенную под углом сорок пять градусов. Полдюжины музыкантов – хаяси, облаченных в церемониальное платье, медленно прошествовали по галерее и, рассевшись на сцене, отвесили торжественные поклоны. Представление началось. Не было ни декораций, ни каких-либо сценических приспособлений. Вместо этого все пояснения давал хор утаи или актеры. Диалоги и хор исполнялись гнусавым речитативом, сопровождаемые игрой на губной гармонике, флейте, барабанах и других классических музыкальных инструментах, и их совершенно невозможно было разобрать. Древняя японская поэзия изобилует каламбурами и игрой слов, и с очень большими усилиями с помощью профессионального литератора я заранее подготовил краткое содержание различных пьес.
Первая пьеса (дан) носит название "Лук Хатимана". Хатиман – имя, под которым был обожествлен император Одзин (270–312 гг.) как бог войны. Его особенно почитают по причине сверхъестественного рождения. Его мать, императрица Дзинго, с помощью магического камня, который хранила у себя за поясом, носила его в чреве в течение трех лет, и за этот период развязала войну и покорила корейцев. Время действия приходится на правление императора Уда II (1275–1289 гг.). В месяце второй луны паломники стекаются в храм Хатимана на горе Отоко между Осакой и Киото. Все это объясняет хор. Вперед выходит паломник, посланный императором, и произносит хвалебную речь на тему мира и процветания страны. Хор ему вторит – поются восхваления Хатиману и правящему императору. Входит старик, несущий в парчовом мешке нечто по форме походящее на лук. На вопрос о том, кто он такой, старик отвечает, что он пожилой храмовый прислужник и желает подарить свой лук из дерева шелковицы императору. Будучи слишком робким, чтобы приблизиться к его высочеству, старик ждал этого празднества в надежде, что представится такая возможность. Он объясняет, что с помощью этого лука и стрел, сделанных из артемизии, небесные боги установили мир во вселенной. Когда его просят показать лук, он отказывается. Это – мистический защитник страны, которая в древние времена пребывала в тени шелковицы. Мир, торжествующий в стране, подобен спокойному морю. Император – это корабль, а его подданные – вода. Старик подробно рассказывает о древнем культе Хатимана и повествует, как его мать, императрица Дзинго, совершала жертвоприношения богам перед вторжением в Корею и что теперешнее процветание страны следует приписать тому, что боги эти жертвы милостиво приняли. После признания, что он переодетый бог Хатиман, старик исчезает. Паломник, проникнутый благоговением, объявляет, что должен вернуться в Киото и сообщить императору обо всем, что он видел. Хор объявляет, что сладкая музыка и благоухание исходят с горы, и пьеса заканчивается здравицей зримым благосклонностям богов и в особенности Хатимана.
Вторым даном была пьеса "Цунэмаса". Цунэмаса был героем XII века, погибшим во время гражданских войн. Он прославился умением играть на бива – музыкальном инструменте, похожем на четырехструнную лютню.