25
Магистр Филипп Ваятель желает здравствовать магистру Ортуину Грацию
Как уже не единожды я вам отписывал, превесьма сокрушаюсь, что эта шайка гнусливцев, то бишь поэтический факультет, плодится и приумножается во всех землях и странах. В мое время был всего один поэт по имени Самуил, ныне же только в нашем городе развелось их числом не меньше двадцати, и нам, сторонникам старого направления, не дают проходу. Недавно я изничтожил одного, который утверждал, будто слово "школяр" вовсе не означает человека, ходящего в школу учения ради, на что я сказал: "Ослина ты этакая, стало быть, ты дерзаешь исправлять самого Доктора Святого, употреблявшего сие слово?" Он же вскорости написал против меня кляузное сочинение, в коем осыпает поносными словесами и утверждает, что я никудышный грамматик, ибо неверно изобъяснил слова, толкую первую часть Александра и книгу "О способах обозначения". И решился я в подробности отписать вам про все сии слова, дабы видели вы, что я толковал правильно и в согласии со всеми словарями, что могу подкрепить цитатами из неоспоримых книг, в том числе богословских. Во-первых, я утверждал: слово "сиречь" происходит из Сирии и означает "сирийская речь", то бишь язык, на коем изъясняются сирийцы. Во-вторых: "патриций" то же самое, что "под тридцать", ибо всякому патрицию когда-нибудь да бывает под тридцать лет. Далее, "всадник" происходит от глагола "саднить", потому как от верховой езды в теле саднит. "Повинный" означает слабость к вину питающий, тогда как "неповинный" - к оному зелью слабости не питающий, откуда воспроисходит пословица: "Вино неповинно, повинен же пьющий вина".
"Лукавый" - все равно что "луковый", так как оба получились из слова "лук". "Платье" воспроизошло от "платить", ибо за него берут плату. "Механика" выводится из "мехов", коими раздувают огонь, ибо она есть искусство продувное, в отличие от семи свободных искусств, в которых нет надувательства. "Потчевать" проистекает от слова "пот", потому что кого щедро потчуют, тот проливает много пота. "Полигистор" - от слов, "поливать" и "гистория", потому что он, когда рассказывает свои истории, всех поливает бранью, и отсюда - "поле брани", то есть политое бранью. Он же сказал, что это и все иное прочее неверно, и осрамил меня перед моими учениками. На это я отвечал, что для вечного спасения предостаточно быть простым грамматиком и уметь по крайности излагать свои мысли. Он же сказал, что я не простой, и не сложный, и вообще никакой не грамматик, так как вовсе ничего не смыслю. Тут я возрадовался, ибо он не соблюл привилегий Венского университета, к ответу перед коим я теперь его и притяну, потому как милостью божией я имею степень магистра, и ежели по мнению всего университета я довольно учен, то уж на одного поэта во мне станет учености, ибо целый университет больше, чем один поэт. Верьте слову, я не стерплю такого поношения даже и за двадцать флоринов. Здесь говорят, что все поэты собираются взять сторону доктора Рейхлина супротив богословов и один из них уже сочинил книгу, называемую "Триумф Капниона", где и на вас излита немалая хула. Надобно всем этим поэтам показать, где раки зимуют, чтобы оставили нас в покое, а так, чего доброго, факультету свободных искусств будет через этих поэтов погибель, ибо они говорят, что искусственники совлекают с пути истины вьюношей, и берут с них мзду, и по мзде производят их в бакалавры и магистры, хотя они ничего отнюдь не знают. И по ихней милости ученики не хотят уже более учить свободные искусства, а хотят все до единого выйти в поэты. Я тут сделал знакомство с одним вьюношей, зело достойным и изрядных способностей, родители его послали в Ингольштадт, и я дал ему письмо к одному тамошнему магистру, каковой изрядно сведущ в свободных искусствах и ныне возымел намерение соискать степень доктора богословия; вьюнош же ныне покинул того магистра и ушел к поэту Филомузу, слушать его лекции. Печалуюсь я о бедном сем вьюноше, ибо сказано в Притчах Соломоновых, XIX: "Благотворящий бедному дает взаймы Господу", - и ежели б он остался при своем магистре, то ходил бы уже в бакалаврах. А так он пребудет в ничтожестве, хоть бы и десять лет обучался поэзии. Известен я, что и вам от сих светских поэтов многие приходится терпеть досаждения. Вы ведь хоть и сами поэты, не им чета. Ведь вы стоите за церковь и к тому же глубоко постигли богословие. И даже ежели пишете поэзию, то не о суетном, а во славу святых. Превеликую имею охоту знать, как идет у вас дело с доктором Рейхлином. И когда могу в сем деле вам споспешествовать, подайте весть и отпишите все в подробности. Пребывайте во здравии.
27
Иоанн Пресупоний Мильтенбергский желает здравствовать магистру Ортуину Грацию
Коль скоро всегда бывало вам желательно иметь от меня новости, ныне можно и должно мне объявить вам одну новость, хоть и скорблю об том, что от нее душа ваша не возрадуется. Ведомо вам, что братьям проповедникам дана привилегия продавать здесь индульгенции, которую привилегию они обрели в римской курии за изрядную мзду и получили через то немалую выгоду. И вот, ночным делом, забрался в церковь тать, похитил более чем триста флоринов и сокрылся. Братия же, мужи ревностные и к вере христианской усердные, были безутешны и принесли жалобу на вора сего. И от города отрядили людей во все концы для розыска, но не преуспели, ибо сгинул он вместе с деньгами. И сие великое есть святотатство. Потому как деньги получены за папские индульгенции и хранились во храме божием; тать сей, всеконечно, отлучен от церкви, где б он ни обретался. А те люди, что получили индульгенции и опустили деньги в ящик, мнят теперь, что грехи ихние не отпущены; они, однако же, заблуждаются: отпущение имеет равную силу, как если б деньги остались у братьев проповедников. А еще небезызвестно вам, что сторонники доктора Рейхлина распускают здесь слухи, будто братья проповедники для того и исхлопотали себе в римской курии право продавать индульгенции, дабы на собранные деньги учинять пакости оному доктору и творить ему уязвление в вопросах веры; а посему никакой человек не должен давать им денег, будь он звания высокого или низкого, богатый или бедный, духовник или же мирянин. Недавно ездил я в Майнц, дабы присутствовать при торжестве, каковое магистры наши полагали справить для посрамления Рейхлина; при тамошнем соборе служит один брат проповедник, который получил степень магистра нашего в Гейдельберге и прозывается Варфоломей Цеендер, а по-латыни - Десятник; и он возвестил с кафедры, чтоб все собрались на другой день глядеть, как "Глазное зеркало" будет ввергнуто в огнь пожирающий, ибо не мог и помыслить, что доктор Рейхлин сумеет тому учинить препятствие; и тогда один человек, как говорят, из поэтов, стал везде ругательски ругать упомянутого магистра нашего, а когда повстречался с ним, то взирал на него, аки лютый дракон. И кричал, чтоб всякий мог слышать: "Сей проповедник не достоин сидеть за одним столом с честными людьми, ибо я имею доказательства, что он подлец и клеветник, который с кафедры собора вашего перед всем народом облыжно очернил достойнейшего человека". И еще он присовокупил: "Сей человек из зависти ославил знаменитого доктора". И обозвал его скотиной и собакой и утверждал, что ни один фарисей не был столь мерзостен и завистен. Когда же сие дошло до ушей упомянутого магистра, он, полагаю, оправдался зело твердословно, сказавши, что хоть эта книжка и не предана огню, однако беспременно будет предана во благовремении. И привел многие места из Священного писания к тому, что сказанное в пользу католической веры не может быть ложью, и объявил, что служители и официалы епископа майнцского воспрепятствовали делу сему вопреки справедливости. Но все еще узрят, что воспроизойдет, и он дерзает пророчествовать, что оная книжка будет предана огню, пускай хоть бы сам император, и король французский, и все князья и герцоги взяли сторону доктора Рейхлина И я решил о том вам донести, дабы вы остерегались. И прошу вас блюсти опаску в делах, дабы не получилось конфузии. Пребывайте во здравии. Писано из Мильтенберга.
28
Брат Конрад Оболтус магистру Ортуину Грацию
Всепокорно и смиреннейше желаем здравствовать, об чем денно и нощно молим господа нашего Иисуса Христа. Достойнейший муж, не взыщите за докуку, что обременяю вас делами своими, тогда как множество имеете дел более важнейших. Однако ж вы не однажды мне наказывали, дабы я всегда вам отписывал о занятиях своих и занятия те не оставлял, но продолжал непременно, ибо таланты мои велики, и могу я с помощью божией высоко возвыситься, ежели пожелаю. Да будет известно вам, что ныне я пребываю в Гейдельбергском университете, где изучаю богословие; однако при сем всякий день слушаю одну лекцию о поэзии, в каковой, благодаря бога, весьма преуспел, и уже знаю наизусть все Овидиевы "Метаморфозы" и могу толковать их четверояко, а именно: природно, буквально, исторически и сверхприродно, сиречь духовно, чего светские поэты отнюдь не умеют. Недавно я спросил одного: "Откуда происходит Гадес?" - и он понес несусветную околесицу; я же наставил его и сказал, что происходит от слова "гад", ибо гадок; и тем посрамил сего поэта. Во-вторых, я спросил: "А что аллегорически обозначают девять муз?" - и он не знал, я же объяснил, что девять муз равночисленны семи хорам ангельским. В-третьих, я спросил: "Откуда происходит имя Меркурий?" - и он снова не знал, я же изъяснил, что происходит от слова "мера" и "кура", ибо он покровитель торговцев, а торговцы продают все мерами и едят кур. Теперь сами можете видеть, что поэты смыслят в своем искусстве только буквально, но отнюдь не понимают аллегорий и духовных истолкований, ибо суть человеки плотские; и как писано у Апостола к Коринфянам, I, 2. "Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия". Однако вы можете спросить: откуда проникся я сими изощренностями? Отвечу, что не столь давно раздобыл я книгу, писанную одним магистром нашим из ордена нашего, родом из Англии, Фомой Валлийским, и говорится в книге той об Овидиевых "Метаморфозах", и все сказанья толкуются аллегорически и духовно. И такое в ней множество богословской премудрости, что поверить трудно. Не иначе Дух святой излил таковую ученость на мужа сего. Ибо он привел в совершенное согласие Священное писание и сказанья поэта, в чем сами можете увериться из моих на него ссылок. Ибо о змее Пифоне, коего умертвил Аполлон, сказано у Псалмопевца: "Там этот Левиафан, которого ты сотворил играть в нем". И далее: "На аспида и василиска наступишь". О Сатурне же, коий изображается стариком и родителем богов, детищ своих пожирающим, у Иезекииля писано: "За то отцы будут есть сыновей среди тебя". Диана же равносильна пресвятой Деве Марии, которая всюду появляется в сопровождении прочих дев, и, следовательно, это о ней писано в Псалтири: "За нею ведутся к Тебе девы". И в ином месте: "Влеки меня, мы побежим за тобою в благовонии мастей твоих". Также и о Юпитере, когда он поял деву Каллисту и возвратился на небеса, писано от Матфея, XII: "Возвращусь в дом мой, откуда я вышел". И писано также про служанку Аглавру, кою Меркурий обратил в камень: о сем упоминается у Иова, XLII; "Сердце его твердо, как камень". И про то, как Юпитер поял деву Европу, тоже имеется в Священном писании, об чем я прежде и не ведал, ибо сказано ей так: "Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и возжелает Царь красоты твоей". Равно и Кадм, ищущий сестру свою, являет собою Христа, каковой ищет сестру свою, то есть душу человеческую, и основывает град, то есть церковь. Об Актеоне же, узревшем нагую Диану, пророчествует Иезекииль, гл. XVI, говоря: "Ты была нага и непокрыта, и проходил я мимо тебя и увидел тебя". И не всуе пишут поэты, что Бахус родился дважды, ибо под оным разумеется Христос, который также родился дважды, единожды предвечно и единожды вочеловечно и воплотительно. И Семела, вскормившая Бахуса, обозначает пресвятую Деву, о коей сказано в "Исходе": "Возьми младенца сего и вскорми его мне, а я дам тебе плату". Также сказанье о Пираме и Фисбе толкуется аллегорически и духовно в таковом смысле: Пирам означает сына божия, Фисба же - душу человеческую, кою возлюбил Христос и о коей писано в Евангелии: "Тебе Самой оружие пройдет душу" (от Луки, II). Ведь Фисба закололась мечом своего возлюбленного, тогда как Вулкан был сброшен с неба и охромел, о чем писано в Псалтири: "Низринуты и не могут встать". Все сие и еще многое подобное узнал я из упомянутой книги. Будь вы здесь, близко меня, узрели бы воочию дивные дива. Только так и следовает изучать поэзию. Извиняйте, однако ж, что осмеливаюсь как бы учить вашу милость, ибо вы несравненно ученее моего, но сделал я это от благих намерений. А еще я подговорил одного человека из Тюбингена извещать меня обо всем, что делает доктор Рейхлин, дабы я мог вам всегда донести. Но покамест ничего не проведал, иначе тотчас остерег бы вас. Засим остаюсь в нелицемерной любви. Писано в Гейдельберге.
31
Варфоломею Кольпию, полному бакалавру богословия из ордена кармелитов, Виллиброрд Ницети из ордена вильгельмитов, лектор богословия, с благословения достопочтеннейшего генерала ордена честь имеет представиться и желает здравствовать
Сколь на дне морском песчинок, а во Кельне сколь бегинок, Сколь в ослей шкуре волосков, столь и много боле будь здоров.
Достопочтенный господин кармелит Кольп, ведаю, что принадлежите вы к славнейшему из орденов, коему пожаловано от апостольского престола великое множество индульгенций, противу всех прочих орденов несравненно превысшему, ибо дана вам власть отпускать многие грехи, и люди бывают к вам у исповеди, и каются, и плачут, и жаждут приобщиться святых тайн. Посему вознамерился я сделать вашему препочтенству один богословский вопрос и уповаю получить изрядный ответ, ибо вы изрядный знаток искусств и изрядно можете проповедовать и имеете изрядно рвения и совести; а опричь того, слышу я, что у вас в обители есть множественное хранилище книг, объемлющих Священное писание, и философию, и логику, и Петра Испанского, а равно и руководство для магистров бурсы святого Лаврентия в Кельне, где ныне начальствует магистр наш Тонгрский, муж ревностный и глубокомудрый в умозрительном богословии, а равно просвещенный в католической вере. И хотя некий доктор законоведения пытается его посрамить, но он диспутировать не обучен и "Изречений" не знает, а посему магистры наши оставляют его безо внимания. А еще слышу я, что во упомянутом хранилище, среди книг, по каковым готовятся лекторы богословия, приковано железной цепью знаменитое сочинение, именуемое "Совокупитель" и содержащее богословские истины, а также первейшие начала Священного писания, каковое сочинение отказал вам на смертном одре один магистр наш из Парижа, когда исповедовался и поверил вам некие тайны из Бонавентуры, и он велел, чтоб к сочинению сему имели доступ лишь принадлежащие к ордену вашему, а кто его читает, таковым папа пожаловал индульгенции и разрешение от поста на сорок дней; там же покоится Генрих из Гассии, и Верней, и все прочие доктора, толковавшие "Изречения", и все это вы превзошли и можете на диспутах отстоять всякое направление, старое и новое, скотистское и альбертистское, а также то, которого держатся в кельнской бурсе Кнек, где обучают на собственный лад. А посему молю истово и сердолюбно не почесть мой спрос за докуку, но дать мне благой совет по силе-возможности вашей; и отписать, как мудрейшие докторы определили на сей счет предположительно, а засим окончательно. Вопрос же выражается так: "Суть кельнские лолларды и бегинки духовные особы или же мирские, должны ли они давать монашеский обет? И могут ли вступать в супружество?" Я много изучал Священное писание, а также "Ученика", и "Пук времен", и прочие книги, неоспоримо толкующие Писание, однако не доискался ответа. И то же постигло одного священника из Фульды, который сугубо изучал названные книги, но ответа доискаться не мог ни в кратком их перечне, ниже в самых книгах; он родич тамошнего пастыря, а пастырь к тому же и поэт, и превосходный латынщик, и многое сочиняет, да и я состою при монастыре; и многие от меня приемлют Святое Причастие, и иным задаю оный вопрос. И приор наш прямо говорит, что не можно ему брать на свою совесть решение вопроса сего, хоть он и содиспутствовал со многими докторами в Париже и в Кельне, ибо сам имеет степень лиценциатскую, при соискательстве коей ответствовал, как положено, по всем правилам. А ежели вы не можете сами сие изъяснить, справьтесь у магистра Ортуина: он нам во всем наставник. И прозывается Грацием, потому как сам бог преисполнил его грацией, отчего и пишет столь изящно. А про вышепомянутое сочинение я сложил героическую песнь; которую песню прошу прочитать и исправить, пометивши места многословные и малословные; и магистра Ортуина спросите мнение, а засим отдам ее в печатню. Здесь начинается песнь: