LI
Марсилий казначея подозвал:
"Готова ль дань для Карла, Мальдуа?"
Ответил тот: "Погружена казна.
Семьсот верблюдов с нею шлем мы в дар.
Заложников получит двадцать Карл".
Аой!
LII
Король Марсилий Ганелона обнял
И молвит: "Нет мудрей, чем вы, барона.
Молю вас вашей верою святою
– За нас и впредь, как ныне, верно стойте.
Не пожалею я для вас сокровищ.
Дам десять мулов, золотом груженных,
И столько ж буду слать вам ежегодно.
Вот вам ключи богатой Сарагосы.
Вы их вручите королю с поклоном.
Роланда прикрывать назначьте войско.
Я повстречаюсь с ним в ущельях горных,
И мы тогда на смертный бой сойдемся".
Ответил граф: "Нельзя мне медлить дольше".
Сел на коня и в путь помчался снова.
Аой!
LIII
Путь император к Франции направил,
Стал по дороге лагерем под Гальной.
Разрушен этот город был Роландом,
Сто лет потом там не селились мавры.
Ждет Карл вестей от своего посланца
И дани от испанских басурманов.
С зарей, едва лишь солнце показалось,
Граф Ганелон въезжает в лагерь Карла.
Аой!
LIV
Чуть свет наш император с ложа встал.
Он в церкви у обедни побывал,
Сел на траву у своего шатра.
При нем Роланд и Оливье-вассал,
Немон и прочих рыцарей толпа.
Предатель Ганелон пришел туда,
Коварно речь повел издалека.
"Храни вас бог! – он королю сказал.
– Вот здесь ключи от Сарагосы вам,
А вот и мной полученная дань.
Заложников для вас я двадцать взял.
Король Марсилий просит не серчать,
Что он вам альгалифа не прислал.
Четыре сотни тысяч мусульман,
Все в панцирях и крепких шишаках,
Чернь с золотом на их стальных мечах,
Уселись с альгалифом на суда,
Чтоб таинства крещенья избежать.
Но не пришлось отплыть – я видел сам
– И на четыре мили кораблям,
Как налетели шторм и ураган.
Погибли альгалиф и с ним вся рать;
А будь он жив, он был бы здесь сейчас.
Клянется вам Марсилий-басурман,
Что месяц не пройдет еще сполна,
Как явится он в наш французский край,
Воспримет там святой закон Христа,
Вам руки в руки вложит, как вассал,
И в лен возьмет Испанию от вас".
Король воскликнул: "Господу хвала!
А вам не пожалею я наград".
Трубят французы в трубы и рога,
Садятся на коней, покинув стан,
В дорогу к милой Франции спешат.
Аой!
LV
Великий Карл Испанию разграбил,
Разрушил города и занял замки.
Он мнит, что время мирное настало,
И едет к милой Франции обратно.
Вот стяг его Роланд на землю ставит.
С холма взметнулось грозно к небу знамя.
Вокруг стоят французские палатки.
Меж тем в ущельях сарацины скачут.
На них стальные панцири и латы,
Все в шлемах, препоясаны мечами,
На шее щит, копье в руке зажато.
В засаду сели мавры в горной чаще.
Четыреста их тысяч там собралось.
Увы, французы этого не знают!
Аой!
LVI
День миновал, на землю ночь спустилась.
Могучий император сон увидел:
У входа он стоит в ущелье Сизы,
Зажал копье из ясеня в деснице;
Но за копье граф Ганелон схватился,
Потряс его и дернул что есть силы.
Взвились обломки древка к небу вихрем…
А Карл все спит, не может пробудиться.
LVII
Потом ему привиделось во сне,
Что он в капелле ахенской своей.
Рвет правое плечо ему медведь.
Вдруг мчится леопард с вершин Арденн.
На Карла прянул он, разинув зев,
Но из дворца проворный пес приспел.
От короля он отогнал зверей,
Медведю ухо правое изъел,
За леопардом кинулся затем.
"Великий бой!" – кричат французы вслед,
Хоть и не знают, кто одержит верх.
А Карл все спит: проснуться мочи нет.
Аой!
LVIII
Ночь минула, заря, алея, встала.
Рога и трубы оглашают лагерь.
Пред войском Карл Великий гордо скачет.
"Бароны, – вопрошает император, – Тесны ущелья здесь и круты скалы.
Кого бы нам оставить в арьергарде?"
Граф Ганелон ему в ответ: "Роланда.
Мой пасынок – храбрейший из вассалов".
Услышал Карл, на графа гневно глянул
И говорит ему: "Вы – сущий дьявол.
Вас злоба неизбывная снедает.
А кто пойдет дозором перед ратью?"
Граф Ганелон сказал: "Ожье Датчанин.
Надежнее вы не найдете стража".
Аой!
LIX
Роланд узнал, куда он отряжен,
Заговорил, как рыцарь и барон:
"Большое вам спасибо, отчим мой,
Что я назначен прикрывать отход.
Не потеряет Франции король,
Пока я жив, коня ни одного.
За каждого из вьючных лошаков,
За каждого из мулов и ослов
Взыщу я плату с недругов мечом".
"Я это знаю", – молвил Ганелон.
Аой!
LX
Узнал Роланд, что в арьергард назначен,
И отчиму промолвил в гневе страшном:
"Ах, подлое отродье, ах, предатель!
Ты думаешь, я уроню перчатку,
Как ты свой жезл, на землю перед Карлом?"
Аой!
LXI
Роланд воскликнул: "Праведный король,
Я вас прошу, мне лук вручите свой.
Уж я не заслужу упрека в том,
Что перед вами уроню его,
Как сделал это Ганелон с жезлом".
Наш император Карл поник челом,
Мнет бороду и крутит ус рукой.
Но удержать никак не может слез.
LXII
Немон вслед за Роландом держит речь
– Вассала нет славнее при дворе.
Он молвит королю: "Слыхали все,
В какой пришел Роланд великий гнев.
Он с арьергардом остается здесь,
И заменить его нельзя никем.
Ему ваш лук вручите поскорей,
Дружины дайте лучшие из всех".
И лук Роланду Карл принять велел.
LXIII
Роланду молвит император Карл:
"Племянник милый, вот вам мой наказ:
Возьмете вы полвойска под начал.
С ним никакой вам не опасен враг".
Роланд ответил: "Да не будет так.
Свой род не посрамлю я никогда.
Лишь двадцать тысяч мне прошу вас дать.
Ведите с миром остальных в наш край:
Пока я жив, никто не страшен вам".
Аой!
LXIV
Роланд сидит на боевом коне.
При нем его товарищ Оливье.
За ними едут храбрый граф Жерье,
Жерен, Атон, Асторий, Беранже
И Ансеис, чья непомерна спесь.
Старик Жерар из Руссильона здесь
И славный герцог удалец Гефье.
Турпен сказал: "Мне отставать не след".
"Иду с Роландом, – подхватил Готье
– Ведь я его вассал: он дал мне лен".
Ушло их двадцать тысяч человек.
Аой!
LXV
Зовет к себе Роланд Готье де л'Она:
"Возьмете вы французов десять сотен,
Займете все ущелья и высоты,
Чтоб император не понес урона".
Аой!
Готье в ответ: "Исполню все, как должно":.
Взял он с собой французов десять сотен
И занял все ущелья и высоты.
Откуда враг ударить ни захочет,
Семьсот мечей он встретит обнаженных.
Король Альмар Бельфернский в час недобрый
Даст нынче бой Готье с его дозором.
LXVI
Хребет высок, в ущельях мрак царит,
Чернеют скалы в глубине теснин.
Весь день идут французские полки,
На много миль разносятся шаги.
Вот уж они до Франции дошли.
Гасконь, владенье Карла, – впереди.
Припомнились родные земли им,
Невест и жен припомнили они.
Сбегают слезы по щекам у них,
Но больше всех великий Карл скорбит:
Племянник им оставлен позади.
Не плакать с горя у него нет сил.
Аой!
LXVII
В чужой земле двенадцать пэров встали
И двадцать тысяч рыцарей отважных.
Ни бой, ни смерть им не внушают страха.
Во Францию спешит наш император,
(Рвет бороду и неутешно плачет.)
Лицо плащом в унынье прикрывает.
Старик Немон конь о конь с Карлом скачет.
Он молвит королю: "Что вас печалит?"
Король ему в ответ: "Вопрос ваш празден.
Я так скорблю, что не могу не плакать,
Граф Ганелон погубит войско наше.
Мне нынче в ночь явил виденье ангел:
Сломал копье мне Ганелон-предатель,
Он в арьергард определил Роланда.
В чужой земле племянник мной оставлен.
Беда, коль он умрет: ему нет равных".
Аой!
LXVIII
Сдержать не может слез великий Карл,
С ним плачет вся стотысячная рать.
Его и всех французов мучит страх,
Что Ганелоном предан граф Роланд.
Богатые дары предатель взял – И серебро, и злато, и шелка,
Коней, верблюдов, мулов, львов, собак.
Три дня Марсилий подданных скликал.
Все званы – герцог, альгалиф и князь,
Эмир, барон, и альмасор, и граф.
Четыре сотни тысяч он собрал.
Рокочет в Сарагосе барабан.
На башню идол Магомет подъят,
Чтоб все могли к нему с мольбой воззвать.
В седло садится войско басурман.
И вот уж по Серданье мавры мчат,
И виден им уже французский стяг.
Двенадцать пэров с войском ждут врага
И бой ему не побоятся дать.
LXIX
Племянник короля летит вперед,
Вскачь гонит мула, древком бьет его.
Марсилию со смехом молвит он:
"Не раз я вам служил своим мечом,
Для вас претерпевал и труд и боль,
Одерживал победы над врагом.
Прошу вас даровать мне первый бой.
Роланда я сражу своим копьем.
Коль Магомет захочет мне помочь,
Испанию мы отвоюем вновь
От Дюрестана до Асприйских гор.
Устанет Карл, откажется от войн,
И проживете в мире век вы свой".
Племяннику перчатку дал король.
Аой!
LXX
Взял тот перчатку с дядиной руки,
Марсилию спесиво говорит:
"Пресветлый государь, ваш дар велик.
Двенадцать мне соратников нужны,
Чтобы двенадцать пэров перебить".
На зов явиться Фальзарон спешит,
Марсилию он братом был родным.
"Племянник, вы пойдете не один,
Готов я вместе с вами в бой вступить,
Мы арьергард французов разгромим.
Не суждено живыми им уйти".
Аой!
LXXI
Вторым подъехал Корсали туда.
Душа бербера этого черна,
Но он лихой вассал, и смел в речах,
И храбрость ценит выше всех богатств.
С ним Мальприми, чья родина Бриган,
Он бегает быстрее скакуна.
Марсилию он громко закричал:
"Отправиться готов я в Ронсеваль.
Роланд погиб, коль с ним я встречусь там".
LXXII
Вот амирафль из Балагета мчит.
Он станом строен и лицом красив.
Спесиво он на скакуне сидит,
Оружьем похваляется своим.
Он храбростью повсюду знаменит.
Одна беда – он не христианин.
Пред королем он встал и говорит:
"Прошу вас в Ронсеваль меня пустить.
Коль встречу там Роланда, он погиб,
Погибнут Оливье и пэры с ним.
Постигнут всех французов смерть и стыд.
Карл выжил из ума, он стар, чуть жив,
Устанет скоро он войну вести,
И мы вкусим в краю испанском мир".
За речь Марсилий поблагодарил.
Аой!
LXXIII
Вот скачет альмасор из Морианы,
В Испании нет нехристя коварней.
Пред королем он встал и начал хвастать:
"Дружину поведу я к Ронеевалю,
Пойдет со мною двадцать тысяч храбрых.
Роланд погиб, коль с ним я повстречаюсь.
Весь век о нем придется Карлу плакать".
Аой!
LXXIV
Вот скачет граф Торжис из Тортелозы.
Его феод наследный этот город,
Всех христиан сгубил бы он охотно.
С другими он к Марсилию подходит
И молвит: "Будьте, государь, спокойны.
Наш Магомет сильней Петра святого,
Коль вы ему верны, он вам поможет.
С Роландом в Ронсевале мы сойдемся,
Ему оттуда не уйти живому.
Вы видите, как длинен меч мой добрый,
Он скоро в щепы Дюрандаль расколет.
Молва вам скажет, кто кого поборет.
Мы победим французов в бранном споре.
Карл не избегнет срама и позора,
Носить корону не дерзнет он больше".
LXXV
Вот скачет Эскреми вдогонку прежним,
Владеет этот сарацин Вальтерной.
Кричит он громко королю неверных:
"Я в Ронсеваль смирить французов еду!
Роланд погиб, коль там его я встречу,
Погибнет Оливье, кто всех смелее,
Предам я с ним двенадцать пэров смерти,
Французский край навеки опустеет.
Карл не найдет таким бойцам замены".
Аой!
LXXVI
Вот Эсторган-язычник подскакал,
За ним Эстрамарен, его собрат,
Душа у них коварна и черна.
Король сказал: "Приблизьтесь, господа.
Спешите по ущельям в Ронсеваль,
Вести мне помогите в битву рать".
Они в ответ: "Исполним, государь,
Роланд и Оливье погибнут там,
Никто из пэров не уйдет от нас,
Остры у нас клинки, крепка их сталь,
Мы обагрим ее в крови врага.
Умрут французы, Карл поднимет плач.
Всю Францию наш меч добудет вам.
О государь, велите бой начать!
В плен попадет к вам император Карл".
LXXVII
Вот Маргари Севильский подъезжает.
Он землями до Казмарины правит.
За красоту свою он мил всем дамам.
Чуть поглядит ему в лицо любая,
Не может от улыбки удержаться.
Нет воина отважнее у мавров.
Толпу он пред собою раздвигает,
Марсилию кричит: "Не опасайтесь!
Я еду в Ронсеваль убить Роланда,
И Оливье в живых я не оставлю,
Израню всех двенадцать пэров насмерть.
Вот меч мой с золотою рукоятью,
Эмиром Прима был он мне подарен,
Клянусь его окрасить кровью вражьей.
Французов мы побьем и обесславим,
А император их, седой и старый,
День изо дня от горя будет плакать.
Не минет год – мы Францию захватим,
Свои палатки в Сен-Дени поставим".
Король ему поклоном отвечает.
Аой!