Возбужденный криками толпы, зверь угрожающе рычал. Увидев на другом конце арены человека, лев стремительно бросился к нему. Андрокл покорно закрыл глаза. Лев приготовился к прыжку, но вдруг остановился. Он признал того, с кем когда-то делил пищу и кров. Именно в поисках Андрокла он однажды удалился от пещеры и был схвачен охотниками. Он потерся о ноги Андрокла, лизнул его в лицо. Андрокл открыл глаза и тоже узнал старого друга. Со слезами радости он припал к мохнатой голове льва.
В это самое мгновение раздался ужасающий раскат грома, и в небе сверкнула яркая молния. Андрокл услыхал глас божий:
– Недоверчивый человек! Как мог ты сомневаться в справедливости богов?
Пораженные зрители молчали. Они пришли посмотреть на кровавое зрелище, но развернувшаяся перед ними сцена тронула их сердца. На представлении присутствовал сам император. Он призвал Андрокла к себе, и тот поведал ему свою историю.
Растроганный император объявил, что дарует Андроклу жизнь и разрешает взять льва с собой. Толпа встретила это известие восторженными криками.
Долго еще на улицах Рима можно было встретить странную пару: человека и идущего следом за ним огромного африканского льва, Завидев их, одни прохожие говорили: "Вот человек, который спас льва!", а другие отвечали: "Вот лев, который спас человека!"
Вот как рассказывают о смекалке шакала.
Пир был в самом разгаре. Царь Якуб, самый могучий из всех львов, созвал ко двору всех подданных. Он праздновал десятилетие своего царствования. Все звери Джуджурских гор толпились возле приготовленных для них угощений.
Шакал Сиди Мемед не любил царя и явился на праздник последним. Он перевел дух и сказал:
– Прости за опоздание, государь, я шел от самой Абиссинии, откуда принес тебе эту вот пару туфель из буйволовой кожи. Это непростые туфли. Кто их обует, не побежит проворнее, и не пойдет увереннее! Он взлетит в воздух, как птица!
Лев не верил своим ушам. Вот так подарок! Ему не терпелось обуть чудесные туфли. Сиди Мемед обещал, что на другой день на заре он поможет царю взлететь.
Еще до восхода солнца он явился во дворец. Лев в нетерпении уже поджидал его. Они поднялись в горы и остановились на высокой скале над обрывом. Якуб обул туфли. Шакал с помощью иголки и нитки закрепил их на царских лапах. Затем он велел царю лечь на спину и задрать лапы кверху.
– Надо чтобы солнце хорошенько подсушило кожу!
Весь день Якуб пролежал в таком неудобном положении, лапы у него затекли, спина болела. Но ему так хотелось летать, что он и не думал жаловаться. Шакал сидел рядом в тени смоковницы и хитро поглядывал на изнемогающего от жары льва. Когда солнце стало клониться к закату, он поднялся:
– Пора, государь, подойди к краю обрыва и прыгай. Да не забудь помахивать лапами. А рулем тебе будет служить хвост. Ты взлетишь в небеса, как орел.
И наивный лев без колебаний прыгнул в пустоту. Камнем рухнул он на дно обрыва, в заросли колючих кактусов. По счастью, он не разбился насмерть, а был только оглушен и ранен. Шакал, увидав, что царь жив, в страхе удрал.
Мало-помалу лев стал приходить в себя. Колючки впивались ему в тело, проклятые туфли причиняли сильную боль и не давали встать. К счастью, мимо пролетала стая куропаток. Они сжалились над бедным царем и стали носить в клювах воду, чтобы размочить кожу на туфлях. Наконец Якуб смог их стянуть и пошевелить омертвевшими лапами. Хромая и воя как шакал, он еле добрался до дворца.
Едва выздоровев, он сразу бросился на поиски гнусного Сиди Мемеда. Но тот затаился и выходил из норы только по ночам. Лев понял, что поймать шакала можно только хитростью. Он сделал вид, что все позабыл, и занялся обычными делами – принимал послов, посещал отдаленные провинции, устраивал пиры.
Но вот по горам Джуджура разнесся слух о тяжкой болезни царя. С каждым днем известия о его здоровье становились все тревожнее, и вскоре было объявлено, что царь при смерти. Гонцы объявили по всей стране, что добрый царь Якуб хочет в последний раз увидеть всех своих подданных и просить у них прощения за все то зло, какое мог им причинить. Один за другим подходили опечаленные звери к ложу умирающего царя. Он тяжело дышал и слабо постанывал.
Услыхав о болезни царя, Сиди Мемед явился ко двору.
– Я принес царю последний дар, – сказал он придворным, которые с удивлением воззрились на огромный сверток у него за спиной.
От слез шакал, казалось, не мог говорить. Возле королевской опочивальни он развернул сверток и вынул большое зеркало. Потом осторожно вошел в комнату, поставил зеркало у постели умирающего и встал так, чтобы царь видел только его отражение. Затем сказал:
– Как твое здоровье, любезный государь? Услыхав гнусавый голосок шакала, лев слегка пошевелился.
– Ваше величество, – продолжал Сиди Мемед, – я готов помириться с тобою. Я прощаю тебе все твои обиды.
"Ну и наглец!" – подумал Якуб. Он тихонько отодвинул одеяло и приоткрыл один глаз. Увидев заклятого врага, он прыгнул, полный жажды мщения.
Весь дворец услыхал звон разбитого стекла и страшный вопль. Лев разбил голову о зеркало – вот теперь он и в самом деле тяжело заболел! А шакал удрал из дворца и навсегда покинул царство Якуба. С тех пор в Северной Африке львы и шакалы – заклятые враги. И если по ночам слышен вой шакалов, можно спать спокойно – львы бродят далеко. Но если воцаряется тишина, будьте осторожны – лев совсем близко!
Есть легенда о рождении ребенка-льва.
По раскаленной солнцем пустыне Калахари медленно брели двое бушменов – охотник Намака и его жена Мутили. Уже много дней они ничего не ели, а вокруг – ни зверя, ни птицы. Намака с отчаянием вглядывался в сухую землю в надежде обнаружить следы, прислушивался к малейшему шороху. Но увы! Еще несколько таких дней, и несчастные бушмены умрут мучительной голодной смертью. Жена Намаки ждала ребенка, и от этого страдания супругов становились еще невыносимее.
Однажды утром возле высохшего русла реки они наконец заметили следы стада зебр. На колючем кустарнике возле берега там и сям виднелись клочья шерсти. Намака вскинул копье и медленно пошел вперед. Вскоре он увидел огромное стадо. Животным тоже приходилось несладко во время долгой летней засухи, и они тщательно обгладывали остатки пожухлой зелени, не пропуская ни травинки. Зебры были так поглощены этим занятием, что Намака, отменный охотник, уже не сомневался: теперь самое страшное– позади. Ходил он совсем неслышно, а верное копье никогда не пролетало мимо цели. Но тут в воздух с громким криком поднялась птица, и испуганные зебры бросились бежать. Намака гнался за ними весь день и всю ночь, но едва он настигал их, как животные пускались наутек, будто кто-то успевал предупредить их об опасности.
Вконец обессилевший охотник упал на землю и закрыл лицо руками.
– Видно, суждено нам умереть от голода, – простонал он. – А ведь этого мяса хватило бы на год вперед.
Высоко в небе сияла полная луна. Ее холодный свет заливал все вокруг волшебной синевой. Луна казалась Намаке такой близкой, она словно хотела дать добрый совет. И тут охотник вспомнил о жене. Испокон веков женщины-бушменки умели обращаться в львиц. Для этого нужно было произнести особые заклинания и совершить магический обряд. Но главное, это можно было сделать только в ночь полнолуния. Обряду и заклинаниям Мутили научилась от матери, но никогда еще ими не пользовалась: это было очень рискованно. Многим женщинам их племени, превратившимся в львиц, так никогда и не удалось вернуть себе человеческий облик. Более того, случалось, что женщины-львицы пожирали собственных детей и мужей. Поначалу Мутили наотрез отказалась от предложения Намаки. Но он продолжал настаивать. Ведь если она этого не сделает сейчас, они непременно погибнут все трое. И Мутили согласилась. Она отошла в сторону и стала совершать магический обряд. Намака знал, что не должен на нее смотреть, ибо многие мужчины, осмелившиеся подглядеть, как происходит превращение, мгновенно делались слепыми.
Воцарилась гнетущая тишина, неверные лунные тени стелились по земле.
Вскоре раздалось глухое рычание, и перед Намакой возникла величественная львица: глаза ее горели как угли, из груди рвался грозный рык. Намака в ужасе взобрался на высокое дерево. Его поразила царственная красота зверя, его величественная и в то же время грациозная поступь. У него никак не укладывалось в голове, что эта владычица пустыни – его жена Мутили. Львица подошла к дереву и, бросив последний взгляд на охотника, рванулась вперед, растворившись в ночи. Вскоре послышался топот: то убегали зебры. Намака замер в тревожном ожидании. Прошло немало времени, луна уже растаяла в небе, занималась заря. Мутили все не возвращалась. Намака с тоской подумал о тех женщинах, которые так навсегда и остались львицами. Может, и его жена уже отправилась на поиски других львов?
Но вот послышался странный звук: и на голос человека непохоже, но и не крик животного. Мгновение спустя появилась Мутили. Она снова стала женщиной. За спиной она несла шкуру зебры, откуда и доносились странные звуки.
Намака спрыгнул с дерева и бросился к жене. Она бережно положила шкуру на землю и развернула ее. Из глаз ее текли слезы, она точно онемела. Пораженный Намака взглянул на своего новорожденного сына, и из груди его вырвался горестный стон: у младенца была львиная голова!
Рассказывают и про голубых львов. Голубые львы жили в глубинах большой реки. Каждую ночь они выходили на охоту, чтобы утолить свой звериный аппетит. В их логове, скрытом за густыми водорослями, стояли рядами глиняные кувшины, куда складывалась добыча.
Однажды вечером лев, покинув свое мрачное убежище, нашел в воде новорожденного ребенка. Он был еще живой, так как утонуть в этой волшебной реке было просто невозможно.
Голубой лев подхватил младенца и спрятал его в кувшин.
Это был сын бедной женщины, покинутой мужем. В порыве отчаяния мать бросилась в реку. Оказавшиеся поблизости жители деревни не смогли удержать ее и побежали рассказать о случившемся неверному мужу. Испытывая угрызения совести, тот немедленно отправился на поиски жены и сына. Перед тем, как нырнуть в реку, он запасся волшебным рогом и привязал его за спиной.
С приходом ночи вода потемнела, но благодаря чудесному рогу мужчина мог различать следы, оставленные женой на дне реки. Вскоре он настиг ее и нежно взял за руку. Вместе они направились к логову голубых львов. По мере того, как супруги приближались к нему, пейзаж становился все более зловещим. Оба трепетали при мысли, что в любую минуту из зарослей водорослей может показаться лев. Они должны были действовать очень быстро, чтобы освободить дитя прежде, чем чудовища вернутся с охоты. "Только бы все звери покинули свое убежище!" – молили бедные родители.
Наконец они достигли цели. Каково же было их разочарование! Перед ними стояли совершенно одинаковые кувшины. В каком из них дитя? Мать зарыдала, но муж показал ей на рог. Направив его в сторону кувшинов, он повторял: "Волшебный рог! Укажи, где спрятан мой сын!" Конец рога застыл перед последним кувшином в третьем ряду, а тоненький незнакомый голосок пробормотал: "Здесь, в этом кувшине". Ребенок и в самом деле был там, целый и невредимый. Обезумев от радости, родители подхватили сына. "Теперь надо быстрее спасаться!" – воскликнул отец. Но было слишком поздно: у входа в подводную пещеру появился голубой лев, преградив им дорогу. Старый лев очень рано вернулся с охоты, и люди, на радостях забыв об осторожности, не заметили приближения зверя. "Полезайте все трое на дно! – приказал лев, указывая на один из горшков. – Мы съедим вас завтра!" – Женщине казалось, что все потеряно, но ее мужу, несмотря на тесноту, удалось направить острый конец рога на сына, жену и на себя. Все трое в один миг стали такими маленькими, что смогли забраться в рог и спрягаться там.
Голубые львы вернулись с охоты на рассвете. Они сразу окружили горшок, на который им с гордостью указал старый лев. В предвкушении трапезы они уже облизывали отвислые губы. Ударом клыков вожак разбил огромный сосуд. Прокатился рев разочарования: перед ними был лишь обычный рог, абсолютно несъедобный! В гневе один лев хватил его зубами, надеясь переломить как соломинку. Не тут-то было! Он сам обломал о рог клыки! Спустя мгновение, пробив толщу воды, рог уже лежал на берегу. Семья была спасена! Выскользнув из своего спасительного укрытия, все трое вновь обрели привычный вид и вернулись в деревню. Их чествовали как героев: мало кому доводилось увидеть голубых львов, а еще реже – остаться при этом в живых.
Летучая мышь
Являясь воплощением бога земледелия, летучая мышь символизировала процесс прорастания семян, их созревание и увядание, как аналог смерти, за которой следует возрождение под действием живительных солнечных лучей.
В африканских мифах летучие мыши характеризовались как особенно умные животные, поскольку в полете они не сталкиваются ни с чем и никогда.
Древние китайцы почитали летучую мышь как священное создание, символизирующее счастье, прежде всего из-за созвучия ее названия фу, имеющее в китайском языке два значения: "счастье" и "летучая мышь". К тому же летучая мышь считается здесь символом удачи и долголетия, а пять летучих мышей с распростертыми крыльями на поздравительной открытке означали пожелания множества счастливых благ, прежде всего, долголетия, богатства, здоровья, благонравия и естественной и достойной смерти. Особенно благословенными считались красные летучие мыши, цвет которых предполагал отпугивание демонических сил.
В Древнем Риме и Древней Греции летучей мыши ошибочно приписывали острое зрение, она символизировала бдительность и проницательность и считалось, что их открытые глаза должны были преодолевать сонливость. А в греческих сказаниях и баснях летучие мыши изображаются, как существа хитрые и умные. У Гомера в "Одиссее" души умерших, наделенные крыльями летучих мышей, резвятся и пищат в загробном мире, подобно этим таинственным зверькам. Древние греки, хотя и посвятили летучих мышей Персефоне, супруге Аида, властителя загробного мира, но к Персефоне относились уважительно. Она была дочерью Деметры, богини плодородия, и не по своей воле попала в царство мертвых. Известен древнегреческий миф о Миниадах, превращенных в летучих мышей. Это были скромные труженицы, осмелившиеся однажды возразить Вакху, богу вина, виноделия и веселья.
Вакханалии празднества в честь этого бога, часто не отличались благочестием. И вот Миниады, единственные из всех женщин города Орхомена, отказались принимать участие в этом недостойном, на их взгляд, празднике. Они остались дома, продолжая прясть, а приглашение бога встретили лишь насмешками. Но разве можно перечить Вакху? Разгневанный бог наслал на Миниад безумие, в припадке которого они убили сына одной из них. Плющ и виноград оплели покои дворца, по комнатам разлилось сияние, раздался рев диких зверей, а Миниады превратились в летучих мышей. С тех пор Миниады звук издают, выводя свои легкие жалобы свистом (Овидий).
В европейском фольклоре существует представление о прочной связи летучих мышей с нечистыми силами. До сих пор широко распространен миф о вцепляющихся в волосы летучих мышах, что якобы вызывает образование колтунов. Описывая жилище колдуна или ведьмы, его, помимо прочего, часто населяли летучими мышами. Однако стоит отметить, что летучие мыши были скорее страдающей стороной: ведьмы иной раз отправляли их в свое варево в качестве ингредиента; чтобы отвести от дома колдовство, живую летучую мышь рекомендовалось прибить гвоздями к притолоке (в Польше ее приколачивали в конюшне, дабы сберечь лошадей от сглаза).
Вообще, различные части летучих мышей находили весьма широкое применение в бытовом колдовстве. В ряде стран кожу или мумию летучей мыши зашивали в одежду для защиты от сглаза (считается, что это поверье пошло, в свою очередь, от поверья, что летучая мышь слепа). В Богемии считалось, что правый глаз летучей мыши, положенный в карман, может делать своего владельца невидимым, а если высушенное сердце зверька держать в руке, которой сдаются карты, это принесет удачу в игре. От способности летучих мышей сидеть на вертикальной и, на первый взгляд, гладкой поверхности пошло их болгарское название "прилеп", а также многочисленные поверья, что к обладателю ценного зверька или его фрагментов "прилепится" что-нибудь хорошее. Так, болгары верили, что носить летучую мышь при себе – к богатству, или вешали ее в амбаре, чтобы тот был всегда полон. Украинцы привораживали богатство к дому, закапывая под порог голову летучей мыши или клали ее в сундук с деньгами.
Существует и такая легенда о летучей мыши. Летучая мышь раньше и днем летала, и ночами быстро бегала. Сейчас мышь бегать совсем перестала и днем ее летящей редко увидишь. Как гласит старая сказка, раньше все звери и птицы дань платили. Летит мышь как-то, а навстречу ей ястреб. Ястреб и говорит: "Почтенная мышь, я тебя три года ищу. Все птицы дань заплатили, только ты осталась". Мышь и отвечает: "Смотри, разве я птица?" – спустилась в траву и побежала. Ястреб так и ни с чем улетел.
Прибежала мышь к холмам, а там её дожидается лиса: "Добрый день, мышь. Я тебя седьмой год ищу, все звери дань уплатили, ты только осталась". Мышь и отвечает: "Смотри, разве я зверь?" – расправила крылья и улетела. Лису ни с чем оставила.
С того времени, боясь лисы, летучая мышь бегать совсем перестала: от страха у нее ноги отсохли. И летать она тоже не смеет – ястреба боится. Вот и видим мы иногда поздним вечером летучую мышь. И лиса спит, и ястреб не летает.
Лиса
Лиса по многим причинам занимает важное место в японских легендах, легенды о странных сверхъестественных силах лисиц существуют не только в Японии. Множество примеров магических умений этих животных можно найти и в китайских легендах. Изначально Инари (божество лисы) была богиней риса, но в XI веке ее стали связывать с божеством лисы, которому приписывались добрые и злые поступки, но в большинстве случаев злые, разнообразные и изощренные.
Все лисы обладают почти неограниченными сверхъестественными способностями, у них необыкновенно острое зрение, они все слышат и могут читать тайные мысли человека, вдобавок могут принимать иной облик и мгновенно перемещаться в пространстве. Главное свойство злой лисицы – умение обманывать людей, для чего она превращается в красивую женщину, и именно об этом повествуют многие легенды. Если тень женщины-лисицы случайно упадет на воду, в ней отразится лиса, а не прекрасная женщина. Считается, что если собака увидит женщину-лису, то образ красивой женщины тут же исчезнет.
Хотя легенды о лисах в Японии обычно ассоциируются со злом, Инари иногда проявляет себя и как доброе божество, которое может излечить кашель и простуду, принести богатство нуждающимся и откликнуться на молитвы женщин о ребенке.
Инари нередко вознаграждает людей за любое проявление доброты к лисам. Те немногие добрые дела, что совершает Инари, зачеркиваются бесчисленным количеством его злых поступков.
Рассказывают, как лисы обманули Токутаро. Токутаро очень скептично относился к волшебным силам лисиц. Поэтому решил быть очень осмотрительным и осторожным. Направляясь в деревню, он почти дошел до болот, но случайно встретил лису, метнувшуюся в бамбуковую рощу. Сразу после этого он увидел дочь старосты верхней деревни Хориканэ. Когда он сказал ей, что идет как раз в ту деревню, дочь старосты предложила пойти вместе, поскольку она сама направлялась туда же.