Бежит прекрасный олень по ущельям Киферона, и за ним несется неудержимая свора псов. Все ближе и ближе их лай. Актеон понимает, что ему не уйти. Остановившись, он обращается к каждой из собак:
– Не прыгай так, Ниса! Вспомни, как я поднял тебя на ноги, когда тебя поразил кабан. Ларк! Как ты смеешь бросаться на своего хозяина? Ведь я всегда отличал тебя в своре.
Но не различают собаки в мычании человеческого голоса. Не могут они учуять нюхом, что перед ними в шкуре оленя их хозяин, их бог. Ниса впилась в горло. Ларк вцепился в бедро. Актеон упал на колени. В его огромных выпуклых глазах застыло такое горе, что если бы сама Артемида оказалась на этой поляне, растаяло бы ее каменное сердце!
Подоспевшие охотники, отогнав собак, с удивлением разглядывали прекрасного оленя.
– Ну и добычу послала псам Актеона милостивая Артемида! – воскликнул старший охотник.
– За это она получит заднюю ногу, – отозвался другой, доставая нож.
– Куда это запропастился сам Актеон? – проговорил третий охотник. – Вот он обрадуется, когда узнает, какого оленя загнала его свора!
В легенде о гуннах рассказывается так. Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то, ступая вперед, то, приостанавливаясь, предлагал следовать за ним. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое до тех пор считали не переходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась Скифская земля, олень исчез. Они не догадывались что, кроме Мэотиды, существует еще и другой мир. Приведенные в восторг прелестями Скифской земли, они решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением через оленя. Вернувшись на свои земли, рассказали своим соплеменникам о пути, который указал волшебный олень и предложили последовать в восхитительную Скифию.
Плененных скифов они принесли в жертву победе, остальных, покоренных, подчинили себе.
Миф индейцев саук "Как Висакт отучил оленей охотиться на людей".
В далекие времена многие лесные звери охотились на людей.
Как-то раз Висакт отправился путешествовать и повстречал Оленя.
– Куда ты, брат мой? – остановил его Висакт.
– Лучше не спрашивай, – вздохнул Олень, – охочусь на людей. Ты, кстати, не видел поблизости человека?
– Видел, – ответил Висакт, – в одной миле отсюда.
Олень побежал искать, а Висакт набрал мешок диких яблок, вымазался в глине, чтоб не быть узнанным, взвалил мешок на спину и отправился дальше. Вскоре он снова повстречал Оленя.
Не признав Висакта, Олень в два прыжка настиг его и ухватился за мешок с яблоками. Решил, что это спина, а не мешок!
Дикие яблоки оказались до того кислыми, что Олень тут же выпустил добычу и еще долго тряс головой и отплевывался, пытаясь прийти в себя.
С той поры все олени, помня вкус диких яблок, держатся подальше от человека.
Бытует алтайская легенда про оленя.
У одного охотника, из рода кергил, родился сын и тоже стал охотником. Без добычи сын никогда не приходил домой. Но, однажды, юноша вернулся с охоты пустым. От своей неудачи молодой охотник готов был провалиться сквозь землю. Отец, видя такое дело, попытался успокоить сына: "Охота есть охота. Значит духи того не хотели". И тут, сын рассказал отцу, что целый день гонялся по Юч-Сюмеру (по преданию алтайцев – это жилище трех богов) за белым оленем. Олень словно издевался над ним. Он появлялся то в курумнике, то у кедра, то на гольце, и все это на расстоянии выстрела. Очень странный олень, заключил сын. Как только хотел стрелять, он тут же исчезал. Так гонялся за ним целый день. С заходом солнца белый олень, как будто, влетел в гору и пропал совсем. Отец выслушал сына и строго наказал ему: "Не убивай белого оленя! Будет беда! Весь наш род вымрет". Но сын не послушал старого охотника и убил белого оленя. С тех пор род кергилов стал заметно редеть.
Согласно киргизской легенде Кара-Мурза и Асан (герои предания), охотясь за оленями в горах Ала-Мышык, увидели в стаде маралов прекрасных девочку и мальчика с оленьими рогами. Они убили мальчика и схватили девочку, которая с воплем бросилась на труп брата и долго неутешно рыдала. Предание гласит, что, проклятые рогатой девочкой, Асан и Кара-Мурза не имели потомства. Предводитель Мирза-Кул, к которому привели прекрасную девочку, отдал ее замуж за своего внука Яман-Кула. По преданию, эта родоначальница по имени Муюзбайбиче (Рогатая мать) прославилась своей необыкновенной мудростью. Утверждают, что в последствии она утратила украшавшие ее рога. Вымыв как-то голову, она приказала служанке вылить воду в такое место, которого не касалась нога человека. Служанка из любопытства, или же не найдя соответствующего места, выпила эту воду и от этого зачала сына, назвав его после рождения именем Джелден (от ветра)
Киргизы продолжали свято чтить память Рогатой матери и в тяжелые моменты своей жизни приносили ей жертвы, обращаясь к ней с молитвой. Она считается покровительницей озера Иссык-Куль, и дух ее витает над Иссык-Кульской долиной.
Осел
С одной стороны, осел – священное животное, одна из ипостасей божества, объект культа, с другой – символ глупости, невежества, упрямства, отсутствия достоинства.
На Ближнем Востоке, в Средней Азии и Северной Америке маленький скромный ослик – символ трудолюбия, простоты, нeпpихотливости, терпения и покорности.
В буддизме осел – символ аскетизма, униженности; у древних евреев – мира и спасения. В Древнем Египте осел – одна из форм солнечного божества (в аспекте растущего, восходящего солнца), в то же время с образом осла связан Сет.
В других древнеегипетских мифах ослу дocталась наиболее зловещая роль. В стране пирамид и фараонов это мирное животное превратилось в сущее исчадие ада. Осел, как символ вселенского зла, был aтрибутом злобного бога пустынь, да и сам Сет часто изображался в виде человека с головой осла. Сонмы демонов с ослиными головами, враги солнца и царской власти, наводняли мрачные глубины египетскoгo Нижнего мира.
В Вавилоне в образе осла представлялся бог Ниниб.
В древнегреческой мифологии осел – средоточие глупой праздности, лени и пoхоти. На ослах разъезжают бог вина Бахус и его хмельная свита – вечно пьяные похотливые силены. В виде осла греки представляли себе Приапа – древнее фаллическое божество производительных сил природы. Ослиными ушами, этой кpaсноречивой эмблемой глупости, Аполлон "наградил" фриггийского царя Мидаса за его полное невежество в вопросах музыкального искусства. Презрев кифару Аполлона, Мидас отдал предпочтение флейте колченогого Пана.
В древнееврейской традиции осел выступает как священное животное судей, царей, пророков (ремень из кожи осла использовался для наказания виновного в соответствии с решением суда). Ослица Валаама оказывается не только мудрее своего хозяина, но и сообщницей ангела, выполняющего божью волю. Отношение древних евреев к ослу трактовалось античными писателями как культовое почитание его.
Иисус Христос въехал в Иерусалим на осле. И бегство в Египет произошло с участием осла.
В средние века, главным образом на севере Франции, отмечался (14 января) "ослиный праздник" в память бегства в Египет. Наряду с этим существовали и официально освящённые церковной традицией ритуалы типа пасхального объезда патриарха на осле в Москве в XVII в.; в средние века осел связывался с вербным воскресеньем и со святым Николаем.
В мусульманской традиции осел – одно из животных неба. Иногда осел выступает как ездовое животное божества. В некоторых вариантах колесница Ашвинов запряжена ослом, или несколькими ослами, с помощью которых Ашвины выиграли соревнование, проводившееся по случаю свадьбы Сомы и Сурьи.
В китайской традиции осел – божественный скакун. Некогда было очень широко распространено представление о возможности превращения человека в осла: об этом свидетельствуют соответствующие поверья (у армян был обычай жертвенного заклания осла на могиле предка должника; считалось, что душа покойного предка превратится в осла, если долг не будет выплачен).
В народной медицине на осле "отсылают" болезни; копыта, уши, шкура, помёт осла и особенно волосы из тёмного креста на спине осла, который, по народным поверьям, появился в знак того, что на нём восседал Иисус Христос, считаются целительными.
В библейских же мифах хороши как живые, так и мертвые ослы. Валаамова ocлица, внезапно заговорившая человеческим голосом, вразумила своего хозяина и наставила его на путь истинный. Ослиная челюсть послужила Самсону лучше всякoгo меча-кладенца, ведь этим импровизированным оружием герой уложил не десяток и не сотню, а целую тысячу филистимлян! О том, сколь почетным считалось у древних евреев сравнение с ослом, свидетельствует метафора ангела Божьегo, предрекавшего великое будущее сыну Авраама, Измаилу: "Он будет между людьми, как дикий осел".
В иранской традиции особый, тpexногий осел, олицетворение трех лунных фаз, даже окружен ореолом святости.
В древнеперсидском трактате "Бундахишн" облик и характер этого гигантского фантастического существа, символизирующего нравственную чистоту и оплот против зла, раскрывается в таком повествовании: "О тpexнoгoм осле сказано, что он стоит посреди океана и что число его копыт – три, и число его глаз – шесть, и число его пастей – девять, и число его ушей – два, и число его poгoв – один. Шерсть у него белая, пища его духовная, и весь он праведный. И два из его шести глаз находятся на обычном месте, где должны быть глаза, и два на макушке и два на его лбу; силою взгляда своих шести глаз он побеждает и уничтожает. Из девяти его пастей три находятся на морде, и три на лбу, и три на чреслах. Каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько надобно для тысячи овец, и под каждой шишкой ноги может передвигаться тысяча всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть Мазендаран. Рог его на вид золотой и внутри полый, и от него отходит тысяча отростков. Рогом сим он победит и рассеет все козни злодеев".
В древних религиях ослиный лик являет не только египетский Сет, но и "ocлобог" Оноил – один из семи властителей Вселенной в учении гностической секты офитов.
В христианстве осел оценивается положительно, символизируя терпение, смирение и бедность, то есть именно те качества, какие и отличают истинно вepyющего.
Рассказывают о Дионисе и его свите. С веселой толпой украшенных венками менад и сатиров ходит веселый бог Дионис по всему свету, из страны в страну. Он идет впереди в венке из винограда с украшенным плющом тирсом в руках. Вокруг него в быстрой пляске кружатся с пением и криками молодые менады; скачут охмелевшие от вина неуклюжие сатиры с хвостами и козлиными ногами. За шествием везут на осле старика Силена, мудрого учителя Диониса. Он сильно охмелел, едва сидит на осле, опершись на лежащий около него мех с вином. Венок из плюща сполз набок на его лысой голове. Покачиваясь, едет он, добродушно улыбаясь. Молодые сатиры идут около осторожно ступающего осла и бережно поддерживают старика, чтобы он не упал. Под звуки флейт, свирелей и тимпанов шумное шествие весело двигается в горах, среди тенистых лесов, по зеленым лужайкам. Весело идет по земле Дионис-Вакх, все покоряя своей власти. Он учит людей разводить виноград и делать из его тяжелых спелых гроздей вино.
Пантера
Старый вождь и черная пантера. Сенегальская легенда о черной пантере.
Черная красавица пантера потянулась, зевнула и заснула опять. Внизу, у корней векового баобаба, на ветке которого она так удобно расположилась, шумливо хлопотала стая цесарок. Пантера, видно, была сыта и не обращала на них никакого внимания.
Птичий гомон привлек к баобабу старого вождя племени волоф. Он вышел на охоту, но пока еще ничего не поймал. Увидав пантеру, он остановился как вкопанный.
– Да она, верно, слепа и глуха! – удивился он, глядя на цесарок, спокойно разгуливавших возле спящего хищника.
Ему было невдомек, что пантера и птицы заключили между собой договор: пантера охраняет цесарок, а они каждый день поставляют ей дюжину свежих яиц. С тех пор ни один зверь не мог приблизиться к цесаркам. Еще бы, их защищала сама пантера с острыми когтями и грозными клыками! Вернувшись домой, старый вождь и словом не обмолвился о том, что видел. Еще чего доброго не поверят и на смех поднимут.
На закате он воротился к баобабу. Пантера по-прежнему спала на ветке, а цесарки все так же копошились внизу.
– Да слезет же она когда-нибудь со своего дерева, – подумал старик и притаился в кустах.
На землю медленно опускалась ночь. Одна за другой цесарки возвращались на ночлег в дупло у корней дерева. В саванне воцарилась тишина. Старик страшился пантеры и для храбрости сжимал в руке копье. Только любопытство мешало ему уйти. Но вот пантера бесшумно спрыгнула на землю и с необыкновенной быстротой скрылась за высокими деревьями. Старик подошел к дереву и сунул руку в дупло в надежде поймать цесарку. Но дупло было слишком глубоко, а рука чересчур коротка. Однако несколько яиц старый вождь все-таки нащупал и забрал себе.
– Вы только подумайте, как наша пантера изголодалась, даже по ночам ест! – расшумелись цесарки, они ведь ничего не видели в темноте, как все куры. Когда на рассвете пантера вернулась и решила полакомиться яйцами, то ни одного яйца в дупле не обнаружила, сколько ни шарила. Рассердилась пантера и давай бранить цесарок.
– Неужели ты не помнишь, как ночью забрала все яйца? – удивились птицы.
Пантера не на шутку забеспокоилась:
– Похоже, я стала лунатиком! А может, хитрые птицы просто морочат мне голову. Надо проверить.
На другую ночь старик вернулся и опять унес из дупла все яйца. Но на этот раз цесарки не спали и, хотя ничего не видели в темноте, все-таки сумели различить мелькнувшую двуногую тень. Когда на рассвете пантера возвратилась с охоты, они рассказали ей, что видели. Как обычно, пантера целый день спала на ветке баобаба, и едва на землю опустилась ночь, она спрыгнула вниз, сделала вид, что уходит, а сама спряталась неподалеку в густом кустарнике. Вскоре к дереву крадучись подошел человек, и пантера узнала в нем старого вождя племени волоф. Только он нагнулся и сунул руку в дупло, как она набросилась на него.
От страха бедный старик лишился чувств, а когда пришел в себя, пантера стояла над ним и клыки ее грозно белели в темноте. Поодаль сидели цесарки и с любопытством ждали, чем все это закончится.
Испугавшись, старый вождь попытался заговорить, но от волнения слова застряли у него в горле.
– А ведь мне ничего не стоит съесть тебя! – угрожающе прорычала пантера и облизнулась. – Правда, ты стар и мясо у тебя совсем невкусное! Ладно, живи, но при одном условии…
От радости старый вождь принялся кивать головой.
– Так вот, я сохраню тебе жизнь, – продолжала пантера, – но с этой минуты твое племя будет отдавать мне часть добычи – лучшую, разумеется!
Старик поклялся самыми страшными клятвами, что так оно и будет, и помчался домой довольный, что так легко отделался.
С тех пор черная пантера живет беззаботно и лежит себе на ветке день и ночь. Правда, иногда она спускается с дерева, но только чтобы размять лапы. А может, и для того, чтобы жители саванны могли полюбоваться ее горделивой поступью и великолепным нарядом – черным, как африканская ночь.
Песец
Индейская легенда так рассказывает про месть песца.
Песец Вапакезе был очень встревожен и не отлучался из дома. Вот уже три дня, как его подруга куница Кигахоке отправилась навестить родных, что жили за холмами, и с тех пор не вернулась.
Дорога была не дальняя, но пролегала через владения ужасной Миссопехо, последней гигантской рыси Великого Севера, грозной и кровожадной. Вапакезе решил выйти подруге навстречу. В пути ему повстречался зимородок. Птица сидела на верхушке высокой елки и громко смеялась.
– Эй! – закричал Вапакезе. – Что ты там углядела смешного?
– У входа в нору лежит Миссопехо, а на голове у нее пресмешная шляпка, – ответила птица, – меховая и с хвостиком на боку.
При этих словах песец вздрогнул. Мрачное предчувствие охватило его.
– Меховая шляпка? А из какого меха, приятель? – спросил он упавшим голосом.
– Что-то вроде куницы…
– Кигахоке! Милая моя Кигахоке! – зарыдал песец.
Он не мог влезть на дерево и потому со всех ног бросился к норе Миссопехо. И в самом деле, рысь дремала у входа в нору, а на голове ее была шкурка несчастной Кигахоке. Вне себя от боли и гнева Вапакезе поклялся отомстить за подругу. Не теряя времени, он побежал к оленю карибу.
– Послушай, сосед, одолжи мне ненадолго твои прекрасные рога!
Карибу страшно удивился:
– Без рогов у меня будет нелепый вид!
Рога и впрямь были его гордостью, лучшим украшением. Песец стал его упрашивать, и карибу, в общем-то добрый малый, согласился.
Потом Вапакезе пошел к молодой елке и попросил на время ее колючий наряд.
– Ты не замерзнешь, сейчас тепло, а я скоро его верну.
На следующую ночь, разодетый в хвою и с оленьими рогами на голове, Вапакезе отправился к пещере Миссопехо. Рысь жила на крутом обрыве, под которым текла быстрая студеная река. Песец бесшумно устроился на скале, где рысь любила полежать днем, и стал ждать. Утром Миссопехо выглянула наружу, удивилась, что за ночь на скале выросла молодая елочка, но тут же забыла о ней и занялась обычными делами. Наконец после полудня рысь улеглась отдохнуть на солнышке возле норы. Едва она задремала, Вапакезе изо всех сил вонзил ей в бок оленьи рога и пустился наутек. Страшно, на всю округу завыла обезумевшая от боли рысь.
На другую ночь песец опять появился у логова Миссопехо. Вскоре над головой он услыхал шум крыльев. Это летела Кво-Квокво, сова-лекарь. Она вежливо поздоровалась с песцом и пояснила:
– Миссопехо позвала меня лечить ее раны. На нее напало какое-то чудовище, и теперь она ужасно страдает.
"Вот удача!" – подумал Вапакезе и сказал:
– Я тут ножик потерял да в темноте не могу его найти. Может быть, ты спустишься на минутку вниз и поможешь мне?
Добрая и доверчивая Кво-Квокво подлетела к песцу. Тот схватил ее и вырвал все перья. Бедная сова, стыдясь наготы, поспешила укрыться в своем дупле, а Вапакезе нацепил на себя совиные перья и отправился к Миссопехо. Рысь лежала в углу норы и стонала от боли.
– Вам надо пройти поближе к свету, – сказал песец. – Здесь слишком темно.
От удивления Миссопехо подняла ухо:
– Что это за сова, которая не видит в темноте!
Но у песца на все был готов ответ:
– Видите ли, я очень старая сова, и зрение у меня не то, что прежде.
Рысь так страдала, что ей было не до расспросов. Еле передвигая лапы, она выползла из норы. Вапакезе предложил: