Неприхотливость также и в том, что радуется человек и удовлетворен он, если обладает какой-нибудь вещью возлюбленной. Поистине, это имеет в душе прекрасное место, хотя бы и не было в этом ничего, кроме того, что рассказал наш Аллах великий о возвращении зрения к Якубу, когда понюхал он рубаху Юсуфа - мир с ними обоими! Об этом я говорю:
Когда отказала мне в близости моя госпожа и настояла на разлуке, не будучи справедлива,
Стал довольствоваться я видом ее одежд или чего-нибудь, к чему она прикасалась.
Так и Якуб, пророк прямого пути, - когда изнурен он был печалью по Юсуфу,
Понюхал рубаху он, от него принесенную, и был он слепым, и от того исцелился.
Я никогда не видел влюбленных, которые бы не дарили друг другу прядей волос, окуренных амброй, опрысканных розовой водой; концы их соединяют мастикой или белым очищенным воском и завертывают их в ку-( ки расшитой ткани, шелка или чего-нибудь похожего, чтобы было это памятью при разлуке. Что же касается дарения зубочисток, после того как их пожуют, или мастики, после ее потребления, то это часто бывает у всякой пары влюбленных, для которых недоступна встреча. Об этом я скажу отрывок, где есть такой стих:
Я считаю слюну ее водой жизни и твердо в этом уверен, хоть и не оставляет любовь к ней живым во мне сердце.
Рассказ
Рассказывал один из моих друзей, со слов Сулеймана-ибн Ахмада, поэта, что тот видел Ибн Сахля, хаджиба на острове Сикиллии (а говорят, что Ибн Сахль был красив до предела). И увидел он его в одном из мест увеселения, и Ибн Сахль шел, а за ним шла женщина и смотрела на него. И когда он отдалился, женщина подошла к тому месту, на котором оставил Ибн Сахль след, проходя, и стала его целовать и лобызать землю там, где остался след его ноги. Я скажу об этом отрывок; он начинается так:
Они меня порицают за то, что вступил я на след его сапога, но если бы они знали, стал бы хулящий завистником.
О жители земли, где не щедро облако, примите совет мой - будете сильны, хвалимы!
Возьмите земли с того места, куда он ступил, и ручаюсь я, что отдалится от вас недород.
Всякая земля, на которую падет нога его, - земля прекрасная, не скупая.
Таков и поступок Самарянина - явился глазом его прославленный след Джибриля,
И сделал он тельца из этой земли, и раздался из него протяжный рев.
Я говорю еще:
Благословенна земля, в которой ты обитаешь, благословен тот, кто есть там, - поселилось в ней счастье!
Ее камни - жемчужины, и тернии - ее розы; вода ее - мед, и песок ее - недд.
Один из видов неприхотливости - когда удовлетворяются посещением призрака во сне и приветствием видения; приходит это лишь от воспоминаний непокидающих, обетов неизменных и нескончаемых мыслей; и когда засыпают глаза и успокаиваются движения, прилетает призрак. Об этом я говорю:
Посетило видение юношу, чья любовь продлилась, хоть охраняли его сторожившие и оберегавшие.
И провел я ночь веселый и радостный - услада видения сонного заставляет забыть сладость яви.
Я говорю еще:
Пришел призрак Нум к моему ложу, когда миновала часть ночи, и получила ночь власть, и распространился мрак.
И знал я, что под землей любимая пребывает, но пришла она такой, какой знал я ее прежде,
И стали мы снова такими, как были, и вернулось к нам время, каким мы знали его, а возвращенье более прекрасно.
Поэтами сказаны о посещении призрака слова диковинные, далеко бьющие, ими изобретенные, и каждый опережает другого, высказывая какую-либо мысль. Так, Абу Исхак ибн Сайяр ан-Наззам, глава мутазилитов, считает причиною посещения призрака страх души перед соглядатаями, поставленными над прекрасным телом; Абу Теммам Хабиб ибн Аус ат-Таи считал причиной этого то, что соитие с призраком не вносит порчи в любовь, а соитие с подлинным созданием вносит в нее порчу; аль-Бухтури видел причину прихода призрака в том, что он освещается огнем страсти влюбленного, а ухода его - в опасении утонуть в слезах любящего. А я, не сравнивая своих стихов с их стихами - у них преимущество предшествования и первенства, и мы только подбираем, а они были жнецами, - но подражая им и идя по их ристалищу и следуя по пути, который они проложили и осветили, - скажу отрывок в стихах, где изъяснил я посещение призрака:
Я ревную тебя ко взору моего глаза и боюсь, что растаешь ты от прикосновения моей руки.
И отказываюсь я от встречи, этого опасаясь, и стремлюсь встретиться с тобой, когда сплю.
И душа моя, когда сплю я, с тобою уединяется, - от членов сокрыта она и не видна им.
Сближение с душой для тебя приятнее, чем сближение с телом, в тысячу раз.
В положении того, кто посещен во сне, различаются четыре разновидности. Первая из них - это влюбленный покинутый, огорчение которого продлилось, и затем увидел он в дремоте, что возлюбленная сблизилась с ним, и обрадовался этому и возвеселился. А потом проснулся он, и грустит, и печалится, поняв, что то, что было, - мечтания души и ее внушения,
Об этом я говорю:
При сиянии дня ты скупишься, а когда ночь опустилась, ты щедра.
Ты считаешь, что солнце мне тебя заменяет, - далеко это! Неправедны такие твои поступки.
Навестил меня твой далекий призрак, и приходит он как друг, посетитель и сотрапезник.
Но отказала ты мне в полном счастье и позволила только его понюхать.
И подобен я людям преграды, - не в раю дом мой и не страшусь я огня.
Во-вторых, это влюбленный, близкий к любимой, но озабоченный случившейся переменой. И увидел он, задремав, что любимая его покидает, и огорчился из-за этого сильным огорчением, но затем пробудился он от сна, и понял, что это неправда и некое наваждение заботы.
В-третьих, это любящий, дом которого близок, и видит он во сне, что поразило его отдаленье, и озабочен этим и испуган, а затем пробуждается он, и исчезает то, что с ним было, и становится он снова радостным.
Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Увидел я во сне, что ты отъезжаешь, и поднялись мы, чтобы проститься, и слезы льются, как дождь.
Но покинул меня сон, и ты меня обнимаешь, и когда вижу я это, забота моя проходит.
И снова я обнял тебя и сжал, как будто к тебе возвращаюсь я после разлуки и отдаления.
В-четвертых, - когда живет возлюбленный далеко и видит он, что приблизилось место посещения и жилища стали соседними, и веселится, и радуется, утратив печаль. А затем поднимается он после сна и видит, что это неправда, и возвращается к более сильной, чем прежде, заботе.
В одном из сказанных мною стихотворений я выставил причиною отхода ко сну желание, чтобы явился призрак. Я сказал:
Навестил призрак страстно влюбленного, - если б не ждал он посещения призрака, то не заснул бы.
Не дивитесь, что прилетел он, когда ночь темна, - ведь свет призрака пугает мрак на земле.
Один из видов неприхотливости, когда довольствуется влюбленный тем, что смотрит на стены и видит ограды, которые окружают его возлюбленную. Мы видели людей с такими качествами, и говорил мне Абу-ль-Валид Ахмад ибн Мухаммад ибн Исхак аль-Хазин - да помилует его Аллах! - что один знатный человек рассказывал о себе подобное этому.
Неприхотливость проявляется и в том, что любящему приятно видеть тех, кто видел его возлюбленную, и дружить с ними, а также и с теми, кто прибыл из ее страны. Это бывает часто, и об этом я говорю:
Опустел он от обитателей, и похожи дома их на жилище адитов, за которыми последовали самудяне.
К этой главе относятся и мои стихи, вот чем вызванные. Я гулял с несколькими моими друзьями, из людей образованных и благородных, в саду одного из наших приятелей. Мы походили немного, а затем желание посидеть привело нас к такому месту, что и о менее прекрасном только мечтают, и разлеглись мы в обширном саду, на широкой земле, где мог разгуляться взор и могла разойтись душа, и были мы среди бегущих ручьев, подобных серебряным кувшинам, и птиц, распевающих напевы, которые глумились над тем, что создали Мабад и аль-Гарид, и висящих плодов, смиренных перед руками и спускающихся к берущему, и осеняли нас облака, сквозь которые глядело на нас солнце, рисуя перед нами поля шахматной доски. И одежды были расшиты, и нежная вода показывала тебе истинный вкус жизни, и полноводные ручьи скользили, как туловища змей, и то поднималось журчанье их, то понижалось. И прекрасны были разноцветные цветы, качаемые благовонным ветром, и воздух был ровный, и сидели тут люди превосходные. И было все это в весенний день с робким солнцем, которое то скрывалось за нежными облаками и тонкими тучами, то появлялось, подобно смущенной невесте или стыдливой красавице, что показывается влюбленному из-за занавесок и потом скрывается за ними, боясь следящего глаза.
А один из нас сидел, опустив голову, как будто беседует с кем-то другим, - и это потому, что у него была тайна. И мне указали на него, и мы пошутили немного, а потом меня заставили сказать что-нибудь об этом как бы его языком, и я произнес стихи, сочиненные тут же, которые записали по памяти только после, когда мы ушли. Вот они:
Мы отдыхали под сенью сада, где низко висели ветви над влажной землей.
И смеялись там цветы, и венчики их благоухали, покрытые протянувшейся тенью.
И показывали нам птицы, как прекрасно пение их, и одни сетовали на горе, другие - щебетали.
И воде среди нас было где разгуляться, и могли разойтись там взор и рука.
И какие желаешь ты люди там были - степенные, славные, благородной природы, укрепленные для похвальбы.
Но огорчает меня все то, что описал я, и неприятно это мне, когда нет со мной моего господина.
О, если бы был я в темнице и она обнимала бы меня, а вы вместе были бы во дворце дома Обновленного!
И тот из нас, кто захочет сменить участь свою на участь своего брата или на вечную власть, -
Пусть не живет он иначе, как в горе и бедствии, и пусть будет он постоянно в беде и позоре, к нему возвращающемся.
И сказал он и те, кто присутствовал: - Аминь, аминь!
Вот каковы виды истинной неприхотливости, находимые у людей любви, которые я перечислил, не преувеличивая и не преступая меры. А у поэтов есть особый вид удовлетворенности, в котором хотят они показать свои стремления и проявить способность к глубоким мыслям и метанию в далекую цель. Каждый из них говорил по мере силы своей природы, но только это произвол языка, излишество в речах и злоупотребление красноречием, и то, что они говорят, неверно в корне. Один из них удовлетворялся тем, что небо осеняет его и его возлюбленную и что земля носит их обоих, другой - тем, что обоих их одинаково покрывают ночь и день или чем-нибудь подобным, и всякий спешил достигнуть предела углубленности и заполучить тростник первенства в тонкости. А мне принадлежат в этом смысле такие слова, что последующие не смогут найти после них, за что взяться, и не увидят позади них места, и вместе с тем я изъяснил причину близости далекого расстояния. Вот они:
Сказали: - Она далеко! - Сказал я: - Довольно мне того, что она со мною во времени и не может уйти.
Проходит надо мной солнце, как проходит над нею; каждый день освещается она им снова.
И та, кого от меня отдаляет лишь путь, проходимый в один день, - разве может она быть далеко?
И знание господа тварей объединяет нас - довольно мне такой близости, я не хочу большего.
И изъяснил я, как ты видишь, что я удовлетворяюсь единением с той, кого люблю, в знании Аллаха, от которого происходят и небеса, и своды, и все миры, и все существующее, и ни в чем не дробится оно, и ничто его не минует. Затем ограничился я из знания Аллаха тем, что любимая живет во времени, - это более всеобъемлюще, нежели то, что сказали другие об окружении любимой днем и ночью, хотя по внешности оно сначала кажется слышащему одним и тем же. Ибо все, что создано, подпадает под время, и время лишь условное название прохождения часов, течения небосвода и движения его тел; ночь и день зарождаются от восхода солнца и заката его, и оканчиваются они где-то в вышнем мире, а время не таково, и они - часть времени. И если какому-то философу и принадлежат слова, что мрак продолжается бесконечно, то очевидность опровергает это, и причины возражения ему ясны, но здесь им не место.
Затем изъяснил я, что если любимая находится в отдаленнейшем конце мира на Востоке, а я - в отдаленнейшем конце его на Западе (а такова длина обитаемой земли), то между ею и мною лишь расстояние в один день, так как солнце восходит в начале дня на начальном Востоке и закатывается в конце дня на конечном Западе.
Есть один вид удовлетворенности, о котором я упомяну, прося у Аллаха защиты от него и от людей, которым она свойственна, и восхваляя его за то, что он научил наши души избегать этого. И состоит он в том, что разум совершенно заблуждается, и портится естество, и гибнет проницательность, и легким становится тяжелое, и исчезает ревность, и пропадает гордость, и соглашается человек делиться с другими той, кого он любит. Это случалось со многими людьми (да защитит нас Аллах от испытаний!), и бывает это истинным только тогда, когда в природе человека свойства пса и пал разум, - и он мерило того, что под ним, - и слабы чувства, и подкрепляется это сильной, всеохватывающей любовью. И когда соединятся эти вещи и оплодотворят смешение составов, входящих один в другой, зарождается среди них это низкое свойство, и родится это дурное качество, и возникает из-за него этот грязный и скверный поступок. А если обладает человек малейшим благородством и ничтожнейшей мужественностью, тогда это дальше от него, чем Плеяды, хотя бы умер он от страсти и растерзала бы его любовь. Я говорю об этом, насмехаясь над одним из тех, кто был снисходителен в этом отношении:
Я вижу, сердце у тебя широкое, - согласен ты на то, что пришло, и лучше всего, чтобы ты был снисходителен и мягок.
Обладать хоть частью оросительной машины для тебя лучше, чем владеть всем ее колесом.
Половина верблюда по весу вдвое больше того, что предполагаешь ты в козленке; не слушай же того, кто укоряет.
Дивно играет с двумя мечами та, кого любишь ты; иди же в ее направлении, куда бы ни шла она.
Глава об изнурении
Всякий любящий, который искренне любит и лишен близости из-за разлуки, или разрыва, или сокрытия любви, случившегося по какой-нибудь причине, неизбежно доходит до границы недугов, и изнурения, и похудания, и нередко заставляет его это слечь. Это дело весьма частое, находимое постоянно, и явления, возникающие. Из-за любви, - иные, чем признаки налетевшей болезни, так что различит их острый лекарь и внимательный чтец по лицам.
Об этом я говорю:
Говорит мне лекарь неразумно: - Лечись, ибо ты, о такой-то, болен!
Но болезни моей никто не знает, кроме меня и господа, могучего, славного владыки.
Или скрываю я недуг, и раскрывают его стоны, не оставляющие меня, и долгое молчанье,
И лицо, на котором свидетельства печали, и тело, точно призрак, изнуренное, худое?
Но крепче всего бывает тогда это дело, без сомнения, когда верен признак.
И сказал я лекарю: - Разъясни мне немного; клянусь Аллахом, - не знаешь, что говоришь ты.
И сказал он: - Я вижу великое похуданье, и недуг, на который ты жалуешься, - сухотка.
И сказал я: - Сухоткой заболевают члены, и горячка это, что нас изменяет.
Но - клянусь жизнью Аллаха! - не жалуюсь я на горячку, и поистине, жар невелик в моем теле.
И сказал он: - Я вижу оглядки, и выжиданья, и мысли, и молчанье, которое не проходит,
И думаю я, что это черная немочь, - смотри же за собой - то недуг тяжелый.
И сказал я ему: - Эти речи нелепы! Почему же из глаз моих льются слезы?
И умолк он, смущенный тем, что увидел, и разве не смутится из-за этого одаренный?
И сказал я: - Лекарство мое - недуг мой, - не заблудится разве от этого разум?
И свидетельство слов моих видно воочию - ветви растений, когда повернут их вниз, - корни.
И от яда гадюки тех, кто ею ужален, ничем излечить не поручатся, кроме него же.
В моих стихах, упомянутых в этом послании, уже предшествовали обстоятельные описания худобы, так что я удовольствуюсь ими и не стану приводить здесь ничего, кроме них, опасаясь затянуть речи. Аллах же помощник нам, и к нему взывают о помощи!
И иногда признаки изнурения возвышаются до того, что разум человека бывает побежден, и возникает преграда между ним и умом его, так что становится он безумным.