Дорога превращений. Суфийские притчи - Джалаладдин Руми 12 стр.


Посол Луны

Слоны близ ручья поселились однажды,
И местные звери изныли от жажды:

От места, где расположились слоны,
Животные прочие оттеснены!

Тут лживый зайчишка ко главному в стаде
Воззвал горделиво, спасения ради:

"О царь, хоть тебе и подвластны слоны,
Я послан доставить приказ от Луны!

Сегодня же ночью вы прочь уходите,
Луну не гневите, воде не вредите,

Иначе Луна в полнолуния час
Отнимет и зренье, и разум у вас!

И будет для вас указаньем и знаком,
Что, как только местность покроется мраком,

И вновь вы напиться сойдете к ручью, -
Луна вам покажет всю ярость свою:

Едва только вы прикоснетесь к водице -
Луны отраженье в ручье исказится!.."

...Вот царь, убедиться в той вести готов,
Во мраке повел к водопою слонов:

Едва лишь он хоботом влаги коснулся,
Лик лунный в волне задрожал, встрепенулся,

И в панике прочь побежали слоны
От злобы и гнева ужасной Луны!..

...Но мы – не слоны, а потомство Адама,
Должны проверять предсказанья всегда мы,

Чтоб с помощью трюка любой лжепророк
За правду нам выдумку выдать не смог!

Поэт и визирь

Поэт, воспевающий царя, символизирует здесь мусульманина, восхваляющего Бога. Первый визирь Хасан (араб. "сострадательный", "благочестивый") означает суфийского шейха, "близкого" к Богу и могущего поэтому испрашивать у Него благодать для верующих. Второй же визирь, злой и жадный, – образ шейха, не обладающего благими качествами, но вводящего людей в обман своим именем. Не будучи заступником за них перед Богом, такой шейхспособствует лишь уменьшению потока благодати ("золота"), изливаемой свыше на земной мир.

Д. Щ.

Поэт и визирь

Поэт в поэме восхвалил царя -
И вдохновенье не потратил зря.

Воскликнул царь: "За столь достойный труд
Пусть тысячу монет певцу дадут!"

Но возразил царю визирь Хасан:
"Владыка, ты признать изволил сам,

Что столь великолепное творенье
Особого достойно поощренья,

И ты певцу за яркий, смелый стих
Пожалуй десять тысяч золотых!"

Но царь, хоть и большой казной владел,
Все ж золото транжирить не хотел...

Сказал визирь: "О царь! Наверняка,
Сей звонкий стих переживет века.

Поэт строка?ми мудрыми своими
Из рода в род твое прославил имя.

Теперь уже забвенью не дано
Твоих деяний славных скрыть зерно!.."

...И десять мулов принял в дар поэт,
И десять тысяч вез в мешках монет,

И, Бога всей душой благодаря,
Молился он скорей не за царя,

Но за визиря царского – Хасана -
Молился горячо и неустанно!..
....................................................

...Истратив золото, с теченьем дней
Поэт наш становился все бедней,

И он сказал себе: "Что мешкать зря?
Пора вторично восхвалить царя!

Вновь жемчуг слов пред ним рассыпать надо,
Чтоб дорогую обрести награду,

Светильник рифмы перед ним возжечь,
Чтоб золотом оплачивалась речь!

Кто выскажет в поэме больше лести,
Тот от царя добьется высшей чести:

Почетным званьем, звоном золотых
Оценит властелин хвалебный стих,

Поскольку хочет, чтоб его правленье
В поэме получило восхваленье,

Чтобы из века в век его дела
Вещала стихотворная хвала!

Что делать – таковы уставы неба:
Кто голоден – тот ищет только хлеба,

А кто насытился – того влечет
Власть над людьми, богатство и почет.

Ну, а кому судьба дала всё это,
К себе зовет умелого поэта,

Чтоб тот ему заслуг придумал тьму,
Чтоб знатных предков приписал ему,

Чтоб на базаре, в бане и в мечети
О нем заговорили все на свете!.."

...И вот, нужду свою в расчет беря,
Поэт вторично восхвалил царя,

И, словно слыша звон и видя злато,
Шел во дворец за прибылью богатой:

Там, как он думал, сохранял свой сан
Ценитель звонких строк – визирь Хасан.

Но был Хасан с земли отозван Богом,
И царь его другим – скупым и строгим -

В правленье государством заменил.
Визирь же новый песен не ценил...

...Царь выслушал поэму: "Спору нет -
Стихи прекрасны! Тысячу монет

Велю я выдать из казны поэту!"
Но возразил визирь ему на это:

"У нас таких запасов нет в казне!
Притом стихи, позволь заметить мне,

Не так уж хороши, чтоб столько тратить...
Динаров сто дадим ему – и хватит!"

Вскричал поэт: "Но мне за прежний стих
Владыка десять тысяч золотых

Пожаловал! Тому, кто ел халву,
Не предлагают горькую ботву!"

Визирь подумал: "Алчная душа!
Ну, что ж, ты не получишь ни гроша,

Покуда сам ко мне ты на коленях
Не приползешь, возжаждав этих денег,

И будешь счастлив, жалкий рифмоплет,
Что сто монет визирь тебе дает!"

"О царь, – сказал визирь, – казной-то вроде
Я управляю! Деньги – на исходе,

И разреши решать мне самому,
Когда платить, и сколько, и кому!"

А царь в ответ: "Уж больно пел он складно!..
А впрочем, как ты скажешь – так и ладно!.."
....................................................

...С тех пор награды царской ждал поэт.
Немало зим прошло, немало лет,

Он обнищал, скрутил его недуг,
Он поседел, согнулся, словно лук,

И беды худшие ему грозили...
Вот, не стерпев, явился он к визирю:

"Визирь почтенный, хоть пуста казна,
Но есть же у стихов моих цена,

Подай мне помощь средь несчетных бед!"
– И тот швырнул поэту сто монет...

И шел поэт, вздыхая: "Ах, как рано
Забрал Создатель щедрого Хасана!

С ним вместе добродетель умерла,
Вокруг творятся подлые дела..."

Спросил поэт: "О вы, придворный люд!
А нового визиря как зовут?"

И с изумленьем выслушал ответ:
"Тот – жить давал! При этом – жизни нет!

Второй из них корыстью обуян,
Но носит имя прежнего – Хасан!"

Поэт воскликнул: "Что за наважденье!
Ужасная ошибка, заблужденье,

Чтоб глупого и злого звали так,
Как прозывался умник и добряк!

Бывало, тот Хасан приказ подпишет -
И оживет мертвец, и снова дышит!

А сей Хасан постылый, в свой черед,
Приказ подпишет – и живой умрет!

Скупой визирь, приставленный к делам,
Царю – позор, а государству – срам!"

Молитва лицемера

Притча иллюстрирует ту истину, что благоговение перед Богом должно выражаться в милосердии к людям, иначе оно превращается в богопротивное лицемерие (ср. в Новом Завете: "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" – I Иоан. 4, 20; также в Коране: "...Зову лишь любить ближнего. Тому, кто вершит добро, Мы воздадим добром вдвойне..." – 42, 23).

Д. Щ.

Молитва лицемера

Когда эмир сквозь рынок шел к мечети,
Его солдаты в ход пускали плети,

И многих били, и бросали в грязь,
И стон стоял, и даже кровь лилась.

И некий суфий, претерпев удары,
Спросил: "Эмир, ты не боишься кары?

Пророк молиться в чистоте велел,
А ты приходишь с грузом грязных дел:

Жестокость, крик страдания и страха -
Вот всё, что ты приносишь в дом Аллаха!"

Сообщник вора

В притче противопоставляются два способа познания ("улавливания") Истины: путь непосредственного мистического переживания ("почти что держал я в руках") – и путь рационального исследования, когда в вещественном мире наблюдаются "следы" Высшего Разума ("я видел следы"). Руми предостерегает суфия, воспринимающего Истину посредством прямого духовно-интуитивного контакта с ней, от следования путем интеллектуальных поисков, который только отдаляет ищущего от искомого – Бога: "Того, кто прошел здесь, мы сразу нашли, – // А ты нам следы указуешь в пыли!".

Д. Щ.

Сообщник вора

Хозяин вернулся на собственный двор,
Глядит – из ворот его выбежал вор!

Пустился хозяин его догонять.
Уж было до вора рукою подать,

Уже он пройдоху хватал за халат!
Вдруг слышит: "Почтенный, вернись-ка назад:

Хочу я тебя от несчастья спасти,
Большую беду от тебя отвести!"

Помыслил хозяин: "Как быть мне теперь?
Грабитель другой мог войти в мою дверь!

Прерву я погоню, пойду-ка взгляну, -
Не взял ли он вещи, не бьет ли жену?

Ах, сколько напастей в течение дня!
Спасибо тому, кто окликнул меня..."

Тут, вора оставив, прервал он свой бег
И молвил: "Что скажешь мне, мил человек?"

А тот: "У ворот на твой собственный двор
Я видел следы – в твоем доме был вор!

Скорее за тем нечестивцем гонись,
А мне за удачный совет поклонись!"

Хозяин ему: "Не пойму я никак -
Ведь вора почти что держал я в руках,

Хватал за халат – так зачем мне следы?
Теперь же пройдоха ушел от беды!"

А тот отвечает: "Улики узрев,
На вора хотел обратить я твой гнев:

Кто видит улики и не говорит,
Тот словно бы сам злодеянье творит".

Тут крепко хозяин схватил его вдруг
И крикнул: "Ты вора сообщник и друг!

Того, кто прошел здесь, мы сразу нашли, -
А ты нам следы указуешь в пыли!".

Болезнь учителя

Учитель олицетворяет силу разума, постоянно ослабляемую плотскими помыслами и страстями ("учениками-заговорщиками") – вплоть до "тяжкого недуга" мыслительных способностей. При этом "заговорщикам" удается внести во внутренний мир человека тяжелую смуту – "рассорить" разум с эмоциональной сферой (душой), символизируемой женой учителя.

Д. Щ.

Болезнь учителя

Один учитель нравом был таков,
Что постоянно бил учеников,

И мальчики мечтали: как бы роздых
Хоть на недельку получить от розог?

Вот было б счастье для их бедных тел,
Когда б учитель строгий заболел!

Известный заводила в их среде
Сказал: "Я знаю, как помочь беде!

Ему шепну я завтра со слезами:
"У вас круги, учитель, под глазами!"

И пусть он промолчит иль огрызнется,
Но все ж в груди сомненье шевельнется.

Потом другой из нас канючить станет:
"Учитель! Да на Вас совсем лица нет!"

Тот оборвет его и взглянет строго,
Но в сердце вновь пробудится тревога.

И нужно, чтоб и третий тут запел:
"Учитель! Вы с утра бледны, как мел!"

Уж трем-то он поверит голосам,
И ощутит себя недужным сам.

Когда ж все хором это подтвердят,
Он станет охать, словно принял яд:

Ведь корень многих бед – самовнушенье!"
Сказали все: "Прекрасное решенье,

Пускай он сам поверит в свой недуг,
Лишь в этом – прекращенье наших мук!

А кто ему наш замысел раскроет,
Того друзей презренье пусть покроет!"

...И утром заводила со слезами
Шепнул: "Учитель! Что у Вас с глазами?

Откуда эти черные круги?.."
Учитель крикнул: "Я здоров! Не лги!" -

Но мальчики твердили: "В самом деле,
Осунулись Вы за ночь, похудели..."

Учитель все сильнее сомневался
И, наконец, совсем разволновался:

Растерянный, понурый, весь больной,
Он, книги взяв, отправился домой...

...В дороге он казался дряхлым дедом,
Ученики плелись, вздыхая, следом.

И думал он: "Бесстыжую жену
Я обличу при всех и прокляну:

Все ждет она подарков да поблажек,
Ей дела нет, что мой недуг так тяжек,

Она плюет на мой несчастный вид -
Лишь прихорашиваться норовит!.."

...Жена выходит мужу поклониться,
А он ей: "Дрянь! Презренная блудница!

Всем жаль меня – лишь ты одна, змея,
Не хочешь знать, что к смерти близок я!"

Тут зеркало жена ему приносит -
Мол, ты здоров, – и поглядеться просит.

А он в ответ: "Ты мне всю жизнь лгала:
Как жены лгут, так лгут и зеркала!

Пока душа еще, отчасти, в теле,
Дай перед смертью отдохнуть в постели!.."

...Все так случилось, как сказал Пророк:
"Кто счел себя больным – тот занемог!.."

...Когда ж в постель страдалец наш улегся,
Он ненадолго от скорбей отвлекся:

Учеников заметив караван,
Он повелел им вслух читать Коран.

И те шептались: "Да, теперь нам мнится,
Что мы в тюрьму попали из темницы!"

Тут заводила тихо попросил:
"Читая вслух, из всех кричите сил!" -

И каждый заорал и завизжал,
Да так, что дом от шума задрожал.

Тут заводила крикнул: "Замолчите ль
Вы, наконец? Ведь болен наш учитель!"

А тот в ответ: "Отменим наш урок:
От ваших криков заболел висок!.."

...Ученики отвесили поклон -
И, радостные, выпорхнули вон,

Звучало всюду пение детей,
Как птиц, освобожденных из сетей.

Но матери спросили их: "Доколе
Резвиться вам? Вы почему не в школе?"

Они в ответ: "Так, видно, Бог велел:
Учитель наш опасно заболел!"

А матери: "Ну, что нам делать с вами?
Учителя проведаем мы сами,

И, коль окажется, что врете вы, -
Смотрите, не сносить вам головы!.."

...К учителю они явились в дом,
А он, болезный, их узнал с трудом:

Глаза слезятся, говорит едва,
Тугой повязкой сжата голова.

Тогда вскричали женщины: "О, горе!
Не знали мы досель о Вашей хвори!"

А он в ответ: "Помилуйте! Меня-то
Больным признали ваши же щенята!

Я и не знал, что болен я, покуда
Об этом не сказали дети блуда!.."

...Тому, кем вдохновенье овладело, -
Плевать на боль: он продолжает дело!

Так воин, руку потеряв в бою,
Не сразу боль почувствует свою:

Пока не кончится смертельный бой, -
Он на ногах, он не покинет строй!..

Сокол и утки

Притча иллюстрирует одну из любимых тем Руми – о вреде бессмысленного подражания. Только сообразуясь с врожденными способностями ученика, которые ему "от Бога предназначены", шейхможет достичь успехов в воспитании. Надо заметить, что, в противоположность известному горьковскому (и весьма горькому) высказыванию: "Рожденный ползать – летать не может", здесь ударение ставится не на предрасположенности к учению вообще (в этом смысле, согласно Руми, возможности каждого ученика поистине безграничны), но именно на обстоятельствах, наиболее пригодных для развития каждой индивидуальности. "Жить и добывать пищу" (т. е. по-настоящему духовно развиваться) "соколы" и "утки" призваны в совершенно разных условиях...

Д. Щ.

***

Люди различаются по своей природе: одни созданы так, что "ввысь взлетают без усилья", другим же предопределено развиваться в "огражденном доме". Заметим, что Руми не "унижает" уток и не "возвышает" сокола, а просто констатирует: "Каждому жилье от Бога предназначено свое". Это означает, что самим Богом разные "породы" учеников созданы для разной деятельности. Сокол в данной притче символизирует того лженаставника, который ко всем подходит с одной меркой и судит обо всех по себе. Не надо требовать от ученика невозможного, а потом сокрушаться, что он не оправдал надежд. Заметим также, что сокол – "учитель жизни" не только ложный, но и корыстный: ведь он, очевидно, хочет "позвать в полет" уток лишь для того, чтобы сделать их своей добычей...

М. Х.

Сокол и утки

Раз подлетел к болоту хитрый сокол
И стаю уток звал в полет высокий:

"Как тускло и ничтожно вы живете!
Не надоест вам обитать в болоте,

Когда вокруг – и степи и поля,
И так пестра и широка земля?"

А утки отвечали: "Сокол, что? ты?
Как нерушимый вал – для нас болото,

Вода для нас – как огражденный дом!
И то сказать, летаем мы с трудом.

Совсем не каждый, кто имеет крылья,
Как сокол, ввысь взлетает без усилья,

А потому и каждому жилье
От Бога предназначено свое.

Не искушай нас бросить то жилище,
Где мы живём и добываем пищу:

Кто пред тобой открыл небесный свод -
Тот поселил и нас среди болот!"

Борода

Помимо традиционного для суфийской литературы обличения показной набожности, притча содержит скрытый призыв использовать отпущенное время жизни для исправления своего "сердца черного", а не для внешнеобрядового поклонения. Особенно это относится к людям, успевшим приобрести немалый жизненный опыт ("белобородым"). Ср. призыв Саади: "Ты, пятьдесят проживший лет! Быть может, // Тебя пять дней оставшихся встревожат?.." ("Гулистан", перевод Анатолия Старостина).

Д. Щ.

Назад Дальше