СОПОСТАВЛЕНИЕ КОПТСКОГО ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИУДЫ И ПЕРЕСКАЗА ИРИНЕЯ
Две идеи проходят красной нитью через весь коптский текст Евангелия от Иуды. Уже в самом начале Иуда предстает перед нами как ученик, обладающий исключительным знанием о том, кто есть Иисус на самом деле. В первый раз он появляется на странице 34, где изображен как единственный из учеников, способный позволить своей внутренней, духовной личности выразиться перед Иисусом. В том же эпизоде Иуда признается, что знает, кто такой Иисус и откуда он пришел: "Ты из царствия бессмертных Барбело". А поскольку Иисус знает, "что Иуда размышляет о возвышенном", он отзывает его из круга прочих учеников; он видит в Иуде единственного, кто достоин быть посвященным в "тайны царства" (Евангелие от Иуды 34, 44).
Позднее Иисус отделяет Иуду от прочих, причисляя к "тому поколению", то есть потомству Сифа, истинным гностикам, потому что Иуда будет возвышен над прочими учениками (46). Одному Иуде Иисус открывает знание о великом и безграничном царстве, где "не властны ни солнце, ни луна, ни день, но неизменно в вечности пребывают святые и ангелы" (43). Далее повествование переходит к цельному космологическому мифу, который заканчивается сотворением человеческого рода низшими божествами (51–52).
Все это полностью соответствует утверждению Иринея, что Иуда Евангелия "знал истину", в отличие от всех остальных учеников Иисуса. Вновь обретенный коптский текст говорит, что Иуда есть тот, кому "сказали все" (57). В конце повествования Иуда - уже совершенный гностик, достойный "преображения" путем восхождения в светоносное облако, где ему будет явлено видение Божественного.
Роль Иуды и его предательства в истории спасения в коптском тексте, к сожалению, не столь ясна. Главная причина в том, что верхняя часть последних страниц папируса была значительно повреждена. На страницах 55–57 мы смогли расшифровать нечто вроде пророчества Иисуса относительно предательства Иуды, но некоторые из важнейших тезисов утеряны. Вот что можно здесь прочитать: "Но ты превзойдешь их всех. Ибо ты принесешь в жертву человек чьим телом я облечен. Твое рождение уже состоялось, твой гнев нарастает, твоя звезда воссияла и твое сердце [становится сильнее]. Истинно […] ваш последний […] станет [пропущено примерно две с половиной строки], ибо он будет уничтожен. И тогда образ великого рода Адамова возвысится, ибо прежде небес, земли и ангелов этот род из вечных сфер существует. Итак, тебе сказали все (56–57)".
Несомненно, это язык пророчества. Иисус сообщает Иуде, что он, Иуда, сыграет свою роль в истории спасения, как и раньше, когда заявляет, что Иуду заменит кто-то еще, и он будет проклят прочими учениками (35, 45). Задача Иуды состоит в том, чтобы принести в жертву тело Иисуса. Объяснения, для чего это нужно, не сохранилось, но мы можем предполагать, что при этой жертве должно было произойти освобождение духа Иисуса. И все же это никак не может быть исчерпывающим объяснением, так как после лакуны приблизительно в шесть строк мы читаем, что кто-то или что-то будет уничтожено, и "образ великого рода Адамова возвысится". Что именно будет уничтожено, мы можем понять из текста на странице 56, где говорится об "ошибках звезд", которые "блуждают среди своих пяти поборников", которые "будут уничтожены со своими созданиями". Так что погибнет не только этот мир "создания", но и небесные силы ("звезды" и их "поборники"). В конце "великий род Адамов", то есть поколение, существовавшее прежде Сифа, спасется. Вот что, видимо, имел в виду Иисус, говоря, что Иуде "сказали все".
Важно отметить, что вновь найденный текст говорит об уничтожении небесных ("звезд" и "поборников") и земных ("созданий") сущностей в контексте акта предательства Иуды. Даже при том, что значительные фрагменты абзаца утрачены, мы можем увидеть здесь параллель к утверждению Иринея о том, что поступком Иуды "было уничтожено все земное и все небесное".
Примем как факт, что пересказываемое Иринеем Евангелие от Иуды не совпадает с сочинением, созданным внутри группы оппонентов Иринея, примем далее, что Ириней едва ли сам был знаком с текстом евангелия, а лишь передает то, что ему довелось услышать. В этом контексте связь между коптским текстом Кодекса Чакос и критикуемым Иринеем Евангелием от Иуды можно считать подтвержденной. Мы уже видели, что в коптском тексте Иуда предстает единственным из учеников Иисуса, кому было даровано совершенное знание. Кроме того, мы нашли в нем параллели к утверждению Иринея о том, что "было уничтожено все земное и все небесное". На этих основаниях, а также потому, что у нас нет доказательств того, что в древности имело хождение не одно Евангелие от Иуды, мы можем утверждать, что Евангелие от Иуды, о котором говорил Ириней, идентично недавно найденному коптскому тексту. Следовательно, нам известна дата, позднее которой не мог быть создан греческий оригинал: 180 г., то есть время, когда, по словам Иринея, некоторые из его оппонентов строили на его основе свое учение.
Встает следующий вопрос: насколько раньше этой даты возникло Евангелие от Иуды? На него очень сложно дать ответ, поскольку мы не знаем, кто его автор, и нам недоступны точные исторические данные о том, в недрах какой из христианских сект оно зародилось. С уверенностью можно констатировать лишь один факт: Евангелие от Иуды оперирует данными Деяний Апостолов. На страницах 35–36 Иисус говорит Иуде: "… Кто-то еще заменит тебя, чтобы двенадцать [учеников] снова могли соединиться со своим Богом". Здесь явственная аллюзия на сообщение об избрании Матфия на место Иуды и принятии его в круг двенадцати учеников (Деяния апостолов 1:15–26). Так как исследователи Нового Завета обычно датируют Деяния 90-100 гг., создание Евангелия от Иуды можно отнести ко II в. А это означает, что нам не отыскать в нем более достоверных исторических сведений, нежели в канонических евангелиях.
ДАТИРОВКА КОДЕКСА ЧАКОС
Поскольку мы не располагаем греческим оригиналом Евангелия от Иуды, необходимо установить время возникновения коптского перевода, вошедшего в Кодекс Чакос. Манускрипт был обнаружен не научной археологической экспедицией (в таком случае дата его создания могла бы быть определена с гораздо большей степенью точности), и мы можем только прибегнуть к традиционному методу: сравнить его внешний вид и стиль письма с другими, достоверно датированными папирусами, в первую очередь с рукописями из библиотеки Наг-Хаммади. Результаты этой работы указывают нам на первую половину IV в. Однако установление даты создания рукописей подобного рода - работа нелегкая, и известная степень неопределенности остается всегда. Радиоуглеродный анализ, произведенный А. Дж. Тимоти Джаллом из Университе штата Аризоны, датировал папирус приблизительно последней четвертью III в. (с точностью до нескольких десятилетий. Эта датировка может быть подтверждена путем изучения фрагментов папируса, использовавшихся для обложки или переплета рукописи, поскольку такие фрагменты (скажем, налоговые квитанции или другие юридически документы), датировке, как правило, поддаются. Но эти фрагменты папируса еще предстоит реставрировать.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если бы при идентификации Евангелия от Иуды, содержащегося в Кодексе Чакос, с евангелием, о котором писал Ириней, нашлись убедительные аргументы, мы сделали бы существенный шаг в изучении гностицизма. Многие коптские тексты из библиотеки Наг-Хаммади датировать крайне трудно. Даже в случае с "Тайной книгой Иоанна", текстом, зафиксированным в четырех разных коптских манускриптах и удостоверенным комментарием Иринея, вопрос о приоритете далек от окончательного решения. Но если Евангелие от Иуды, публикуемое в этом издании, действительно то самое, о котором говорил Ириней, у нас появляется шанс проследить историю сифианского гностицизма до эпохи, предшествовавшей временам Иринея.
Что касается этого евангелия, у нас нет оснований прилагать старания к воссозданию сложной истории разных редакций, поскольку манускрипт не несет на себе следов переработок. Это не означает, что при создании в текст не вносились изменения. Но нет никаких признаков внесения позднейших дополнений, таких как космологические откровения (Евангелие от Иуды 45–52). Такая литературно-критическая деятельность, несомненно, уничтожила бы текст.
Важный вывод из всего сказанного состоит в следующем: если данный текст определятся как перевод на коптский язык греческого оригинала, о котором говорил Ириней, значит, данный вариант сифианской космологии относится ко времени до 180 г. Следовательно, данный текст, возможно, может послужить свидетельством того, что сифианский гностицизм существовал и до Иринея. А этот вывод будет нашим существенным вкладом в дело изучения раннего христианства.
ИУДА И ГНОСТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ
Марвин Мейер
Перевод с английского Александра Георгиева
Ириней Лионский в сочинении "Против ересей" утверждает, что Евангелие от Иуды составили защитники Каина, грешного брата Авеля. Эту секту, получившую известность под названием каинитов, Ириней и другие ересиологи обвиняли в том, что она выступала в защиту наиболее одиозных библейских персонажей - Каина, Исава, Корея, жителей Содома; и в их числе назывался Иуда Искариот. Однако, помимо этих обвинений, не имеется исторических свидетельств того, что какая-либо группа, существовавшая во времена раннего христианства, именовала себя каинитами. По всей вероятности, это прозвание было выдумано борцами с ересями. Да и на сохранившихся страницах Евангелия от Иуды нет упоминаний о Каине, хотя, рассуждая теоретически, его имя могло называться в тех местах, где ныне лакуны.
И все-таки в том, что поведал Ириней, может быть элемент правды. Тексты из библиотеки Наг-Хаммади содержат упоминания о Каине. В частности, это "Тайная книга Иоанна", "Священная книга Великого Невидимого Духа" ("Евангелие египтян"), "Сущность архонтов". Две из этих книг - "Тайная книга…" и "Священная книга…" - содержат упоминания о Каине как об ангелическом правителе мира, в них, помимо прямого разговора о Каине, имеются пассажи, содержащие частичные параллели к Евангелию от Иуды (50–51). "Священная книга…" также содержит восхваление в адрес жителей Содома и Гоморры - за интуицию, отразившуюся в их бунте, вызванном удобным поводом. Но и в других отношениях эти тексты, упоминающие о Каине, связаны с Евангелием от Иуды.
Еще один ересиолог, Епифаний Кипрский в своем "Панарионе" ("Ящик с лекарствами"), ставя целью дать верующим противоядие от любой еретической отравы, связывает защитников Каина и создателей Евангелия от Иуды с людьми, которых он определяет как "так называемых гностиков", т. е. греческим словом gnostikoi, "знатоки" или "люди знания". Хотя некоторым ученым не нравится слово "гностики", так как оно имеет слишком широкое значение и относится к самым разным типам верований, Ириней утверждает, что некоторые религиозные группы называют себя "гностиками". Знание, на обладание которым претендовали эти группы, - это не обыкновенное мирское, но мистическое знание, знание Бога, себя и отношений между Богом и личностью. В Евангелии от Иуды слово gnosis встречается дважды (49, 54), причем во втором случае упоминается познание, дарованное "Адаму и тем, кто с ним, с тем чтобы правители хаоса и преисподней не могли властвовать над ними". Из этого абзаца следует, что знание, пришедшее к Адаму и потомкам Адама, то есть человеческому роду, предполагает защиту и спасение от сил этого мира. Как указывает в своем эссе Барт Эрман, Евангелие от Иуды и сам Иисус на его страницах провозглашают спасение через знание, самопознание Божественного света внутри себя.
Те гностики, о которых говорили Ириней и другие, составляли в древности, в том числе в поздней античности, крупную школу религиозной мысли. Нынешние ученые обычно называют последователей этой философской школы сифианскими гностиками. Если мы говорим о гностиках в более широком смысле, то распространяем этот термин на группы, родственные сифианским гностикам. Все тексты из Наг-Хаммади, в которых отражен интерес к Каину, относятся к сифианской школе гностиков, причем "Тайная книга Иоанна" признается классическим памятником сифианского учения. Евангелие от Иуды также приписывается этой школе, представляющей ранний вариант христианского сифианского учения.
Главное признание Иуды Искариота, героя Евангелия от Иуды, позволяет поместить это евангелие в рамки сифианской гностической традиции. Согласно этому евангелию, прочие ученики не понимают, кто есть Иисус, и считают его сыном своего бога, бога этого мира, но Иуда говорит Иисусу: "Я знаю, кто ты и откуда явился. Ты из царствия бессмертных Барбело. И я не достоин раскрыть имя пославшего тебя" (Евангелие от Иуды 35).
Словосочетание "царствие бессмертных (или эонов) Барбело" встречается во многих сифианских текстах. Оно указывает на возвышенное Божественное царство, превыше этого мира, и на божество Барбело, важное действующее лицо сифианских текстов, где оно часто предстает в роли нашей божественной Матери.
Происхождение образа Барбело и этого имени остается неясным. Возможно, они восходят к невыразимому четырехбуквенному имени Бога YHWH, то есть Яхве, или Иегова, употреблявшемуся в еврейском Писании и вообще в иудейской традиции. Еврейское слово arba, означавшее "четыре", могло обозначать священное имя, "Барбело" может восходить к словосочетанию "Бог (евр. Эл) в (Ь) четырех" (arb(a)), то есть Бог, обозначенный невыразимым именем.
В дошедшем до нас Евангелии от Иуды фигура Барбело не разворачивается в персонаж мифологической драмы, как в других сифианских текстах, и точная идентификация Барбело остается неясной. Непонятно даже, является ли Барбело божественной Матерью. Она даже не упоминается в евангелии на странице 47, где является Аутогенес, или Самопорожденный (Самозарожденный). Слово "Барбело" встречается в тексте Евангелия от Иуды только один раз, его произносит сам Иуда, и его слова о невыразимости имени могут нам напомнить о невыразимости божественного имени в границах еврейского религиозного наследия. Иуда признает, что Иисус пришел из Божественной сферы, и не говорит о Божественном всуе.
Что бы ни означало в точности имя Барбело, этот персонаж в сифианских текстах представляется божественным источником света, а нередко и Матерью. Если Иисус, как говорит Иуда в Евангелии от Иуды, явился из царствия бессмертных Барбело, значит, он пришел из вышнего царства.
Джон Тернер, специалист по сифианским текстам, дает сжатое описание наиболее значимых персонажей сифианского учения.
Многие сифианские трактаты, отмечает он, помещают во главе иерархии верховную троицу: Отца, Мать и Дитя. Члены этой триады - это Невидимый Дух, Барбело и божественный Аутогенес, т. е. Самопорожденный. Невидимый Дух, по всей видимости, выходит даже за границы царства самобытия, а Барбело является отражением его сущности. Дитя - это плод самопорождения (autogenes) от Барбело, либо самопроизвольного, либо от искры света Отца, и оно отвечает за порядок в том, что остается от трансцендентного царства, которое сосредоточивается вокруг Четырех Светил и приданных им эонов. Царство наступающего внизу исходит из усилий Софии утвердить свое созерцание Невидимого Духа собственными силами, без его соизволения. Во многих текстах этот акт приводит к появлению ее злосчастного отпрыска Архонта, создателя феноменального мира.
Сифианские тексты нередко наделяют мир, в котором мы живем, чертами, восходящими к их пониманию образов Адама и Евы, устами которых рассказывается замечательная, необыкновенная история. По взглядам сифиан, создатель мира - это демиург, движимый манией величия, но люди вознесены над создателем и его силами их внутренней Божественной искрой. Если людям станет известна их истинная Божественная личность, они обретут способность избежать тисков этого мира и осознают благость просветления.
В Евангелии от Иуды Иисус открывает своему ученику то, что тот, а равно и читатели евангелия, должны знать, чтобы достичь верного понимания того, кто есть Иисус и что влечет жизнь в этом мире и выше. В то же время, хотя сифианская составляющая в Евангелии от Иуды является выражением раннего сифианского учения, она не нашла в нем полного развития. Я предполагаю, что из Евангелия от Иуды мы можем почерпнуть лишь беглое представление о взглядах гностиков сифианского толка, рождавшихся в процессе формирования их интерпретации благой вести об Иисусе.