Основную часть своей жизни Коммод посвящал развлечениям, лошадям, звериным травлям и гладиаторским боям.(3) В самом деле, помимо того, что он устраивал дома, Коммод и на глазах народа часто убивал и множество людей, и многих животных. Так, в течение двух дней подряд он один, своими собственными руками прикончил пятерых гиппопотамов и двух слонов, а вдобавок убил несколько носорогов и жирафа. О таких-то вещах и написано у меня на протяжении всего рассказа о его правлении.
11(1) Викторину, префекту Города, воздвигли статую. Он умер не от чьего-то злого умысла, а при следующих обстоятельствах. Когда появились настойчивые слухи и, можно сказать, многочисленные рассказы о его гибели, Викторин набрался смелости и явился к Переннию со словами: "Говорят, вы хотите меня убить. Так что же вы медлите? Зачем тянуть с этим, если вы можете это сделать уже прямо сегодня?"(2) Даже после этого ему никто не причинил никакого вреда, но он сам покончил с собой, хотя при Марке он был в почете как один из самых выдающихся людей, а благородством души и ораторским искусством не уступал никому из своих современников. И в самом деле, я приведу два примера, которые полностью обнаружат его характер.(3) Однажды, когда он был наместником Германии, он вначале попытался в частном разговоре у себя дома убедить своего заместителя не брать взяток, но когда тот его не послушал, Викторин взошел на трибунал и, повелев через глашатая установить тишину, поклялся в том, что он сам никогда не брал взяток и никогда не будет.(4) Затем он предложил и заместителю произнести такую же клятву, а когда тот не захотел запятнать себя клятвопреступлением, Викторин приказал ему сложить с себя власть. Позднее, будучи наместником Африки, он уже не стал использовать этот способ в отношении одного из своих сотрудников, замешанного примерно в тех же делах, а просто посадил его на корабль и отослал в Рим. 12(1) Вот каким человеком был Викторин. А Клеандр, который после Перенния стал наиболее могущественным человеком, когда-то был продан вместе с группой других рабов и доставлен с ними в Рим, чтобы работать там грузчиком. С течением времени он сделал такую карьеру, что стал спальником у самого Коммода, женился на любовнице императора Дамостратии (2) и убил Саогера из Никомедии, который до него занимал эту почетную должность, а также и многих других людей. Этот Саогер в свое время тоже обладал немалым могуществом, и благодаря ему и жители Никомедии получили от сената право проводить праздники в честь Коммода и основать ему храм.(3) Теперь же Клеандр, высоко вознесенный Фортуной, раздавал и продавал сенаторские звания, командные посты в армии, должности наместников и прокураторов, в общем, всё, что угодно. И некоторые становились сенаторами, уже потратив на это всё свое состояние; в частности, о Юлии Солоне, человеке совершенно неприметном, говорили так: лишившись всего имущества, он был сослан в сенат.(4) Помимо этого, Клеандр назначил на один год двадцать пять консулов, чего никогда не бывало ни прежде, ни позже; среди них был и Север, который потом стал императором.(5) Таким образом, деньги Клеандр собирал отовсюду и скопил их столько, сколько никогда не было ни у кого из носивших звание спальника. Немалую часть своих доходов он, впрочем, отдавал Коммоду и его любовницам, а изрядную часть тратил на строительство домов, бань и других сооружений как для частных лиц, так и для городов.
13(1) Но и этот Клеандр, достигнув подобного величия, внезапно пал и погиб в бесчестии. Убит он был, однако, не воинами, как Перенний, а народом.(2) Возникла нехватка хлеба, сама по себе очень серьезная, но ее намеренно и значительно усугубил заведующий хлебным снабжением Папирий Дионисий с той целью, чтобы римляне сочли главным виновником Клеандра, запятнанного кражами, возненавидели его и убили.(3) Так и произошло. Шли какие-то конные состязания, и, когда должен был начаться седьмой забег, в цирк вбежала толпа детей под предводительством какой-то девушки высокого роста и грозного вида, которую позднее, под впечатлением того, что произошло далее, стали считать божеством.(4) Дети хором стали выкрикивать ужасные проклятия, а народ, подхватив их слова, тоже поднял крик, не упуская ни одного из известных ругательств. В конце концов, люди стали спрыгивать со зрительских мест и бросились к Коммоду, который в это время находился в Квинтилийском предместье, выкрикивая в адрес императора самые добрые пожелания, а Клеандра осыпая проклятиями. Клеандр послал против них отряд воинов, которые убили и ранили несколько человек.(5) Впрочем, это не сдержало толпу, которая, напротив, стала напирать с еще большей силой, набравшись смелости при виде соотношения своей собственной численности и сил преторианцев. Когда они приблизились к Коммоду, которому до этого еще никто не объяснил, что происходит, к императору обратилась та самая Марция, жена Квадрата, и рассказала ему суть дела. (6) Коммод был настолько напуган (он и вообще-то был ужасным трусом), что немедленно приказал убить Клеандра и его ребенка, который был вскормлен буквально на руках императора. Мальчика умертвили, ударив оземь, а тело Клеандра подхватили римляне и поволокли его по земле, истязая уже мертвого. Голову его на шесте пронесли по всему городу. Они убили и несколько других людей из числа самых влиятельных приспешников Клеандра.
14(1) Коммод, сделав передышку в своих развлечениях и состязаниях, обратился к убийствам и стал истреблять выдающихся людей. Среди них оказались и префект Юлиан, которого даже при всем народе Коммод обнимал, целовал и называл отцом, и Юлий Александр, вина которого заключалась в том, что он поразил дротиком льва, сидя на коне. (2) Этот последний, узнав о приходе убийц, ночью всех их перебил сам, затем расправился со всеми своими врагами в Эмесе, откуда он был родом, после чего вскочил на коня и помчался к варварам.(3) И ему удалось бы бежать, если бы он не взял с собой мальчика, своего любимца. Сам он был превосходным наездником, но не смог заставить себя бросить уставшего отрока, и когда их настигли, то убил и его, и себя. Казнен был по указанию Коммода и Дионисий, тот самый, который ведал хлебным снабжением.
К тому же началась моровая язва, самая ужасная из тех, о которых я знаю. Действительно, в Риме нередко умирало и по две тысячи человек в день.(4) Многие, и не только в Городе, но и, можно сказать, во всей империи, погибали также от рук злодеев, которые смазывали маленькие иглы какими-то ядовитыми веществами и с их помощью отравляли людей, получая за это плату. То же самое некогда происходило и при Домициане.
15(1) Смерть этих людей прошла незамеченной, потому что для римлян опаснее всех болезней и любых преступлений был Коммод. Помимо всего прочего, они вынуждены были все те почести, которыми удостоили его отца из чувства признательности, теперь даровать и сыну, испытывая страх и повинуясь приказу.(2) А он распорядился, чтобы и сам Рим стали называть Коммодовым, и легионы Коммодовыми, и тот день, в который состоялось голосование об этом, отныне именовался бы Коммодиями. Себе самому он присвоил множество почетных имен, в том числе имя Геракла. Рим он переименовал в "Бессмертную счастливую колонию обитаемого мира", поскольку желал, чтобы его считали устроителем этого поселения. (3) Ему также была воздвигнута золотая статуя весом в тысячу фунтов, изображавшая его вместе с быком и коровой. Наконец, и все месяцы были переименованы в его честь, так что теперь их перечисляли так: амазоний, непобедимый, счастливый, благочестивый, луций, элий, аврелий, коммод, август, гераклии, римским, преодолевающий.(4) Дело в том, что он присвоил себе разные имена в разное время, а Амазонием и Преодолевающим называл себя постоянно, чтобы подчеркнуть, что он намного превосходит всех остальных людей во всех отношениях. Вот каким небывалым безумием был охвачен этот негодяй.(5) А письма сенату он составлял следующим образом: "Император Цезарь Луций Элий Аврелий Коммод Август, Благочестивый, Счастливый, Сарматский, Германский, Великий Британский, Умиротворитель Вселенной, Непобедимый, Римский Геракл, Верховный Понтифик, Носитель трибунской власти в восемнадцатый раз, Император в восьмой раз, Консул в седьмой раз, Отец Отечества, консулам, преторам, трибунам и счастливому Коммодову сенату желает здравствовать".(6) Множество статуй было установлено ему и в обличье Геракла. Было также постановлено, чтобы его время называлось "Золотым веком" во всех документах без исключения.
16(1) Однажды этот "Золотой", этот "Геракл", этот "бог" (ведь его называли даже и так) внезапно после полудня примчался в Город из предместья и устроил тридцать конных забегов в течение двух часов. В немалой степени именно из-за таких расходов у него стали кончаться деньги.(2) Конечно, он любил раздавать подарки и много раз выдавал народу по сто сорок денариев на человека, но основную часть денег всё же тратил на описанные выше цели. Поэтому-то он и стал предъявлять обвинения и женщинам, и мужчинам, предавая казни одних и продавая жизнь другим за их имущество.(3) В конце концов он повелел, чтобы мы, наши жены и дети вносили ему каждый по два золотых ежегодно в день его рождения, наподобие жертвы первых плодов, а от сенаторов во всех других городах он потребовал по пять денариев. Однако и из этих денег он ничего не сберег, но все бессовестно растратил на зверей и гладиаторов.
17(1) На людях он никогда не правил колесницами, разве только в безлунную ночь: хотя ему и хотелось показать это свое искусство народу, он всё же стыдился быть замеченным за этим занятием. Зато в своих домашних угодьях он непрерывно гонял на колесницах, нарядившись в светло-зеленую одежду возницы.(2) Зверей у себя дома он убивал множество, но то же самое делал и на глазах народа. К тому же он участвовал и в гладиаторских боях, причем дома даже убивал кое-кого из своих противников (иным он во время схватки накоротке, притворившись, что хочет срезать прядь волос, отрезал носы, уши или что-то другое), а на глазах народа сражался без железного оружия и без пролития человеческой крови.(3) Надевал он, перед тем как войти в амфитеатр, шелковую тунику с рукавами, белую, расшитую золотом (и в таком-то виде мы его приветствовали!), а входя, облачался в плащ, весь пурпурного цвета и блистающий золотом, скроенный по фасону греческой хламиды, надевал венец, сделанный из золота и индийских камней, и брал жезл глашатая, такой же, как у Меркурия.(4) Что же касается львиной шкуры и палицы, то на улице их несли перед ним, а в амфитеатрах клали на позолоченное кресло, невзирая на то, присутствовал он или отсутствовал. В амфитеатр он входил в облике Меркурия, но, сбросив всё остальное, принимался за дело только в тунике и босиком.
18(1) В первый день он в одиночку убил сотню медведей, бросая в них дротики сверху, из-за ограды. Дело в том, что через весь амфитеатр были проведены наискосок две прочные стены, которые поддерживают перекрывающие их трибуны вокруг арены и пересекаются ровно посередине, чтобы в животных, разделенных по отсекам, отовсюду легко можно было попасть дротиком, бросая его с близкого расстояния.(2) Утомившись в середине этого сражения, он взял у женщины кубок со сладким охлажденным вином, сделанный в форме палицы, и выпил его залпом. При этом тут же и народ, и все мы закричали то, что обычно восклицают на пирах: "Будь здрав!"
(3) И пусть никто не считает, что я принижаю достоинство истории, если описываю такие вещи. Действительно, в других местах я воздержался бы от описания этого, но поскольку главным героем был император, а я там присутствовал, все видел, слышал и сам подавал голос, то я посчитал уместным ничего не скрывать, но, напротив, рассказать будущим поколениям даже об этом, словно об одном из величайших и важнейших событий.(4) И вообще обо всем, что происходило в мое время, я буду рассказывать подробнее и затейливее, чем о предыдущих событиях, и потому, что сам был их свидетелем, и потому, что не знаю никого другого, кто смог бы, подобно мне, изложить в сочинении, достойном внимания, столь тщательное описание всего этого.
19(1) Итак, вот что произошло в первый день. В следующие же дни Коммод, спустившись с возвышения на арену амфитеатра, стал теперь убивать домашний скот, умерщвляя всех животных, которые или сами подходили к нему, или были приведены, или были доставлены в сетях; также он прикончил тигра, гиппопотама и слона.(2) Совершив это, он удалился, но позднее, после полуденной трапезы, принял участие в гладиаторских боях. Он упражнялся в роли и выступал в вооружении так называемого секутора, держа щит в правой руке, а деревянный меч - в левой; он очень гордился даже тем, что был левшой.(3) Против него выходил какой-нибудь атлет или гладиатор, вооруженный палкой; иногда соперника себе вызывал он сам, а иногда ему выбирал его народ. В этом отношении, как и во всех прочих, он держал себя наравне с остальными гладиаторами, если не считать того, что они выступают за небольшое жалованье, а Коммоду каждый день выдавали по двести пятьдесят тысяч денариев из средств, предназначенных для оплаты гладиаторских боев.(4) Когда он сражался, рядом с ним находились префект Эмилий Лет и спальник Эклект, которых он, закончив тренировочный бой и, разумеется, одержав победу, целовал прямо через шлем, не снимая вооружения. После этого начинали сражаться и прочие гладиаторы. В первый день их расставлял по парам он сам, спустившись на арену в полном облачении Меркурия, с позолоченным жезлом, и взойдя на возвышение, опять-таки позолоченное. Мы принимали это за некое предзнаменование.(5) Затем он поднимался наверх, садился на свое обычное кресло и уже оттуда досматривал оставшуюся часть представления вместе с нами. Теперь происходившее уже не напоминало детские игры, поскольку погибало великое множество людей. Однажды какие-то бойцы не торопились наносить смертельные удары, и тогда он приказал, чтобы их связали друг с другом и чтобы они сражались все сразу.(6) Затем связанные между собой гладиаторы стали биться попарно, но некоторые убивали не своего соперника, а кого-то другого, на кого они наталкивались из-за тесноты в многолюдной толпе.
20(1) Подобного рода игрища в общем и целом продолжались четырнадцать дней. Пока сражался Коммод, мы все, сенаторы и всадники, вместе исправно посещали амфитеатр, и только старик Клавдий Помпеян ни разу не пришел сам, а посылал сыновей. Он решительно отказался от посещения игр, предпочитая быть убитым за это, только бы не видеть императора, сына Марка, творящего такие вещи.(2) Ведь мы, помимо прочего, восклицали всё, что нам было приказано, в том числе постоянно кричали следующее: "Ты повелитель, ты первый, ты самый счастливый изо всех! Ты побеждаешь, и ты будешь побеждать! С незапамятных времен победитель ты, о Амазоний!" Что же касается остальной части народа, то многие вообще не посещали амфитеатр, а некоторые уходили, едва взглянув на это зрелище, отчасти из стыда по поводу происходящего, отчасти из страха, так как прошел слух, что Коммод захочет расстрелять сколько-то зрителей из луков, подражая Гераклу, который убил стрелами стимфалийских птиц.(3) И ведь в это верили, ибо однажды он собрал всех бывших в городе увечных, которые лишились ног из-за болезни или какого-то другого несчастья, прикрепил к их коленям некое подобие змеиных хвостов и, выдав им губки, чтобы они бросали их вместо камней, перебил их ударами дубины, изображая, что победил гигантов.
21(1) Этот страх разделяли все, в том числе и мы. В отношении нас, сенаторов, Коммод совершил такой поступок, который дал нам немалый повод ожидать смерти. Убив страуса и отрубив ему голову, он подошел туда, где сидели мы, в левой руке держа голову страуса, а в правой - поднятый меч, обагренный кровью.(2) Не говоря ни слова, он кивнул головой и оскалил зубы, показывая, что и с нами сделает то же самое. И многие тут же погибли бы от его меча, рассмеявшись ему в лицо (ведь нам хотелось смеяться, а не скорбеть), если бы не лавровые листья, которые я, сорвав с моего венка, стал жевать сам и предлагать их пожевать соседям, чтобы непрерывное движение наших челюстей скрыло бы признаки смеха.
(3) После такого-то происшествия он приободрил нас своим предписанием явиться в амфитеатр, когда он снова собирался участвовать в гладиаторском представлении, в одеянии всадников и в дорожных плащах, чего мы никогда не делаем, посещая амфитеатр, кроме как по случаю кончины кого-то из императоров. К тому же в последний день представлений его шлем унесли через те ворота, через которые проносят мертвых. Благодаря этому всем без исключения стало совершенно ясно, что нам предстоит от него избавиться.
22(1) И он на самом деле умер, а точнее был убит, очень скоро. Дело в том, что Лет и Эклект, удрученные его поведением, а к тому же и напуганные, так как он произносил в их адрес угрозы, когда они мешали ему вести себя подобным образом, составили против него заговор.(2) Дело было так. Коммод захотел убить обоих консулов, Эруция Клара и Сосия Фалькона, и в новогодний день в звании "консула и секутора" выйти из гладиаторской казармы. Ведь там самая первая комната принадлежала ему, словно он был одним из них.(3) И пусть никто не сомневается в этом. Он и на самом деле, отрезав голову у Колосса и приделав вместо нее свою собственную, вручив статуе дубину и положив у ее ног бронзового льва, чтобы походить на Геракла, сделал на ней надпись, в которой ко всем уже названным своим титулам добавил следующие: "Перворазрядный секутор, единственный левша, победивший двенадцать (если я не ошибаюсь) раз по тысяче соперников".
(4) При этих обстоятельствах Лет с Эклектом и подготовили покушение на него, поделившись своим замыслом с Марцией. В последний день года, ночью, когда все люди были заняты празднованием, они с помощью Марции дали ему яд в говядине.(5) Однако благодаря вину и баням, в чем он никогда не знал меры, Коммод не умер сразу, но изрыгнул часть съеденного и поэтому заподозрил, что именно ему дали. Когда он разразился угрозами, они подослали к нему некоего Нарцисса, атлета, и тот удавил его во время купания.
(6) Такой конец настиг Коммода после двенадцати лет, девяти месяцев и четырнадцати дней правления. Прожил он тридцать один год и четыре месяца, и на нем закончилась императорская династия настоящих Аврелиев.