История С. излагается различно, в зависимости от содержания, которое тот или иной исследователь вкладывает в этот термин. Образец расширения понятия мы имеем в мнении Галахова ("Отеч. Зап.", 1849 г., № II), не соглашающегося с теми, которые приписывают "изобретение" С. тому или другому народу, вместо того, чтобы искать ее начала в духе человеческом. "Пускай Гораций называет С. стихотворением, неизвестным Греции, а Квинтилиан говорит: Satira tota nostra est – их патриотическое или поэтическое увлечете может присвоить себе только название рода, а не самый род. С. встречается во всех известных литературах, или как особенное стихотворение, или как элемент, входящий в эпопею, оду, песню. Между произведениями санскритской литературы есть поэмы исключительно сатирические; значительная часть древнейшего литературного памятника в Китае, "Книги стихов", состоит из С. У греков С. явилась вместе с появлением поэзии". С такой точки зрения истории С. захватывает очень широкую область, представляя собой уж не судьбу определенной литературной формы, но историю обличительных настроений во всеобщей литературе. Родиной сатиры в европейской литературе считается Рим. В Греции были сатирические комедии и язвительные ямбы; парабаза была остатком сатирических вставок, которыми подчас прерывались слова хора в греческой комедии но С., как обособленной литературной формы, мы здесь не находим. Определенную форму придал ей впервые Энний, которого считают ее творцом. Но он воспользовался уже готовым видом народного творчества: уличные шуты забавляли толпу насмешливыми стихотворениями в определенной форме; наряду с сатурническим стихом здесь употреблялись и греческие размеры; получалась смесь – satura laux, блюдо мешанины, – откуда, быть может не без влияния наименования сатиров, насмешливых полубожеств, получила название новая литературная форма. Под пером Гая Луцилия, одного из наиболее видных создателей этой формы, – Горация, уступающего ему по силе обличения, но превосходящего его в отделке формы, – ученика его Персия, не столько сатирика-обличителя, сколько философа, и, наконец, великого Ювенала, римская С. становится непреходящим образцом для всей последующей европейской литературы. Не находя выражения в определенной форме сатиры, сатирическое направление, можно сказать, проникает всю литературу средних веков, особенно конца их. Уже в французских баснях, фаблио, сирвентах сатирический элемент занимает заметное положение. "С. есть душа "романа о лисе". В области "городской лирики", носящей сильный отпечаток С., "иногда личной, на подобие древнегреческих ямбов, иногда общественной и политической, по образцу комедий Аристофана, иногда чисто моральной, подобно Горацию и Ювелану", должно отметить "Иерусалимский плач" (1214 г.) – "сплошной крик негодования против богатства духовенства и развращенности Рима" (Лансон). Наконец, ряд поэтов XIII в., в борьбе с настроением общества, государства и церкви, избирает сатирические темы исключительным предметом своих произведений. Таковы Гюйо де Прованс, Гюг де Берз, Пьер Кардиналь и особенно Рютбеф, "Роман Розы", произведения Раблэ, неисчерпаемый поток народного творчества, от насмешливых ярмарочных фарсов до популярных обличительных песенок – все это полно никого не щадящей галльской веселости, во всем умеющей подметить слабую сторону. Но настоящее воспроизведете римской С. мы встречаем в XVI в. Жак Петелье напомнил об этой форме в своем "Art poetigue" (1555). Ронсар, в "Discoars sur les imseres da temps", и Дюбеллэ, в "Poete courtisan", дали образцы С., еще не упоминая об этом названии. В 1560 г. Пьер Вире издал обличительные "Satyres chrestiennes de la cuisine papale", а дю Вердье – "Les ornonymes, satire contres les moeurs corrompues de ce siecle" (1572). К тому же времени относится так называемая "Мениппова сатира". "Satires franсaises" (1605), Воклэна де ла Френе, стоят ближе к посланиям; поэтому, быть может, о них и не упоминает Буало, провозглашающий родоначальником французской С. Матюрэна Ренье – преувеличение, оправдываемое лишь до некоторой степени его эпическими, реальными созданиями, "Facbeux", "Repas ridicule" и "Macette"). Скорее это название подходило бы к самому Буало, если бы его С., легкая, скептическая, галантная, по существу относящаяся к области критики, а не поэзии, и напоминающая С. лишь по форме, не была так бесконечно далека от истинного пафоса негодования – жизненного нерва С. Приближение этого пафоса слышно в XVIII в., в "Pauvre diable" Вольтера, "Le dix-huitieme siecle" Жильбера, "Lе docteur Pancrace" Ж. M. Шенье. В XIX в., в "Ямбах" и "Сатирах" Барбье, в "Немезиде" Бартелеми, в "Chutiments" Гюго французская литература дает ряд превосходных образцов настоящей сатиры, бурной, искренней, негодующей. Теперь редко кто назовет свое лирическое произведение С. и никто не погонится за верностью сатирической формы. В Германии уже дидактика шпильманов носила сатирический отпечаток; в поучительных произведениях Фройданка и Томазина де Цирклария (XIII в.), С. начинает выделяться из проповеди. Из Австрии в XII веке вышел сильный сатирик Генрих фон Мельк; его направление господствовало в духовной литературе следующего века. Австриец был и Штрикер, который, кроме своего продувного "Попа Амиса", создал ряд язвительных изображений придворного быта. В конце ХIII в. дворянская и придворная жизнь находить изображение в пятнадцати С. которые ошибочно приписывались некоему Зейфриду Гельблингу. Крестьянская жизнь обличается в "Meier Heimbrecht" Вернера Садовника, городская – в "Wiener Meerfahrt". В XIV в. С. занимается Гуго Тримберг; в XV появляется знаменитый "Narrenschiff" Себастьяна Бранта, от которого прежде вели историю немецкой С. Реформационная литература проникнута духом С., которая является излюбленным оружием обеих сторон. В ответ на "Похвалу глупости" и "Письма темных людей" появляются "Сетования темных людей" и другие произведения противников реформации, среди которых особенно выдается Мурнер. Самым выдающимся сатириком протестантства был Фишарт (1550 – 1589), "если можно назвать С. бесформенную тяжеловесную массу комических намеков, экскурсов, игры слов, прозвищ, созвучий и т. п." (Шерер). После Опица вновь наступает расцвет С., ознаменованный деятельностью Лауремберга, Рахеля, Грифиуса, Мошероша, Каница, Гунольда и др. В дальнейшем движении С., отказавшись от стихотворной формы, принимает более серьезный тон в произведениях Лискова и Рабенера. Гагедорн подражал Горацию, Рост писал личные С. против Готтшеда. Более поэтичны сатирические произведения Лихтенберга, Штольберга, Виланда, А. Шлегеля, Уланда ("Fruhlingsiled des Recensenten"), Гофмана фон Фаллерслебена. Есть С. и у Гете – "Gotter, Helden und Wieland", "Musen und Grazien in der Mark". С некоторыми оговорками можно считать сатирами "Atta Troll" и "Wintermarchen" Гейне. В Англии С. писали Голль, Рочестер, Драйден, великий Свифт, Поп, Байрон; в Италии – Apиoсто, Садьватор Роза, Аламанни, Бентиволио, Альфиери; в Испании – Арженсола, Нагарро, Ларра. В русской литературе С., как особая форма, процветала лишь в XVIII в., когда у нас так часто, в погоне за воспроизведшем содержания, ограничивались подражанием форме. Но русская действительность всегда давала слишком богатый материал для сатирического воспроизведения, русские писатели были слишком полны общественными и моральными интересами, чтобы дух С. не был характерной чертой русской литературы. Уже в эпоху брожения, предшествовавшего Петровской реформе, русская повесть, под влиянием едкой С. польских рассказов, западных насмешливых фацеций и фаблио, "переходит от беспочвенного или идеального эпического рассказа к изображенью и осмеянию отживающих и тормозящих прогресс порядков" (Степович, "О древнерусской беллетристике"). "Притча о бражнике", переработанная из западных подлинников, попала вместе с апокрифами в число запрещенных церковью книг. Особенно были распространены С. на суд, и впоследствии составлявший язву русского строя и излюбленный предмет русской С.; таковы "Шемякин суд" и "Ерш Ершович, сын Щетинников". С. XVIII в. приходится уже вести борьбу на два фронта – и в этом смысле весьма характерно ее начало: первая С. Кантемира уже намечает те противоположные течения общественной жизни, которые будут покрыты градом насмешек в С. этого века. Смеяться приходится уже не только над фигурами и порядками отживающими, но и над незаконными плодами новых веяний, над Медорами и Иванушками, фанатиками западной культурности, сумевшими понять и усвоить лишь показную ее сторону. Будучи, так сказать, программой сатирического направления в русской литературе, С. Кантемира является первым по времени и чуть не единственным образцом этой литературной формы. Не раз называли С. свои произведения писатели XVIII и XIX вв. ("С. на развращенные нравы нынешнего века" Николева, "С. первая и последняя" Капниста, "Чужой толк" Дмитриева, "К перу моему" Вяземского), но истинную глубину сатирического изображения русской жизни мы находим не в этих произведениях, а в комедии Грибоедова, в "Думе" Лермонтова, в романе (поэме) Гоголя, в разнообразных произведениях Салтыкова-Щедрина. И даже в лирике, встречая подчас истинную С., со всей свойственной ей силой бичующего негодования ("Размышление у парадного подъезда", "Убогая и нарядная" Некрасова, "Последнее новоселье" и отчасти "На смерть Пушкина" Лермонтова), мы не найдем ни чистой формы, ни названия С.: уже у Державина смешивались в одном стихотворении две столь диаметрально противоположные формы, как ода и С. Вымирание чистых и обособленных лирических форм, продолжающих свое существование только в учебниках поэтики, особенно ясно выражено в судьбах С. История сатирического элемента в разнообразных произведениях русской литературы составила бы, в сущности, наиболее яркую и характерную сторону русской общественности, и именно потому не могла быть до сих пор представлена в достаточной полноте. Отдельные замечания по теории С. развеяны в статьях о выдающихся сатириках, особенно о Кантемире (Жуковского – "Сочинения", т. 5, Галахова – "Отеч.
Зап.", 1849 г., №11, Дудышкина – "Современник", 1848 г., № 11). Ср. также Белинский, "Сочинения", т. VIII (о С. в русской литературе); Добролюбов, "Русская С. в век Екатерины" ("Соч.", т. 1); Пятковский, "Очерки из истории русской журналистики" (в книге "Из истории нашего лит. и обществ, развитая", СПб., 1888); Афанасьев, "Русские сатирич. журналы" (М., 1859); Нагуевский, "Римская С. и Ювенал" (Митава, 1879) и ряд др. работ, посвященных Ювеналу; Bautain, "De la satire" (1816); Viollet-leDuc, "Histoire de la satire en France" (в "Oeuvres" Матюр. Ренье, 1853); Ch. Lenient, "La S. en France" (1859 – 1866, 2 отд.); Schade, "Satiren and Pasquille aus der Reformationszeit" (Ганновер, 1863); Erich Schmidt, "Der Kampf gegen die Mode in der deutsch. Litteratur des XVIII J." ("Im neuen Reich", 1880,. №39); Schneegans, "Geschichte der grotesken S." (Страсбург, 1894).
А. Горнфельд.
Сатиры
Сатиры (saturoi) – в греческой мифологии лесные и горные духи, олицетворявшие элементарную грубую силу природы, что выражается в звериных атрибутах их внешнего облика. По Гесиоду, они имеют общее происхождение с горными нимфами и куретами и характеризуются поэтом как ничтожная и ни в чему неспособная порода. Глупые, плутоватые, склонные к проказам, падкие до вина и женщин, резвые и трусливые, они совмещают в себе свойства стихийных демонических сил и козлиной натуры, на что указывает самое имя (козел). Они отличаются сильно развитыми членами, имеют тупой нос, остроконечные козлиные унии, всклокоченную и щетинистую шерсть и сзади небольшой хвост. Они живут в лесах и горах, проводя время в охоте, плясках и занятиях музыкой; порой они вспугивают и разгоняют стада, или подкарауливают нимф, или участвуют в Дионисовых странствиях, прыгают, пьют и совершают разные глупые выходки. Их пляска, называвшаяся сикиннис, состояла из ритмического ряда прыжков, вследствие чего и сами они назывались прыгунами. Музыка С. была сельская, пастушеская; инструментами служили сиринга, флейта, цимбалы, кастаньеты и волынка. л людям С. были часто враждебны, преследовали женщин, являлись в образе домовых и т. п. В свите Диониса С. были непременными участниками оргии и спутниками бога, а потому самыми живыми и типичными представителями Дионисова культа. Вообще козел был животным, посвященным Дионису (тотемом бога), вследствие чего хор исполнителей Дионисовых дифирамбов состоял из С. В связи с этим некоторые (акад. Веселовский, "Три главы из исторической поэтики", СПб., 1899) склонны видеть в С., выступавших на Дионисовых празднествах в качестве исполнителей обрядового действа – ряженых, костюм которых заимствован у тотема чествуемого бога. Напротив, ВиламовицМеллендорф ("Heracles", I, 1889, стр. 81 слл.) признает С. духами Пелопонесских гор и отрицает исконную связь их с так назыв. сатирическими хорами, полагая, что первоначально аттическими спутниками Диониса были конеобразные Силены (действительно на вазах VI и V в. обыкновенным является тип С. с лошадиным хвостом), на которых в VI в. были перенесены атрибуты пелопонесских С. Участвуя в хорах на Дионисовых празднествах, С. положили начало развитию греческой трагедии и, в частности, сатирической драмы. Древнее искусство изображало С. старыми, бородатыми существами отвратительной наружности, с обликом диких обезьян или леших. Со временем, однако, создался новый, художественный канон С. : младшие аттические художники стали изображать их в виде нежных юношей, занятых на доне природы различными забавами, собиранием винограда, приготовление вина, музыкальными упражнениями или участвующих в оргиях Диониса, в обществе Менад. Кроме С., в произведениях искусства встречаются также жены и дети С. Старший из С. назывался Силеном.
Литература: Muller-Wieseler, "Denkmaler der alten Kunst" (II, Геттинген, 1854 – 81); Jahn, "Berichte der Sach. Gesellsch. d. Wissensch." (1846); его же, "Die Satyrn und das Satyrdrama" ("Philologus", XXVII, 1-27); Heydemann, "Humoristische Vasenbilder aus Unteritalien" (Winkelman's "Programm", Б., 1870); его же, "Satyr, und Bakchennamen" (т. же, Галле, 1880); Wieseler, "De Pane et Paniscis atque Satyris cornutis in operibus artium Graecarum Romanarumque repraesentatus" (1875); Fortwangler, "Der Satyr anf Pergamon" ("Winkelmannsprogramm", Берл., 1880); Preller-Robert, "Griechische Mythologie" (I, Б., 1894).
Н. О.
Сатурн
Сатурн – (Saturnus) – исконный национальный древнеримский бог, культ которого был одним из самых распространенных в Италии. Святилища С. можно было встретить всюду; многие местечки и города полуо-ва, наз. по имени бога; сама Италия, по преданию, именовалась в древности Сатурновой землей (Saturnia). В самом Риме святилище С. основанное, по преданию, Янусом (по др. Геркулесом), находилось у подошвы Kaпитoлийского холма и считалось древнейшим остатком доисторической эпохи Лация. Как явствует из этимологии слова (Saturnus от satus – посев), С. был богом земли и посевов. Ему приписывалось введение в Италии земледелия, садоводства, культуры винограда, удобрения земли, вследствие чего, как покровитель земледелия и податель плодородия, он считался, по преданию, доисторическим царем страны, переселившимся из Греции в Италию. Рассказывали, что С., низвергнутый с трона Юпитером, после долгих скитаний по морю прибыл в Лаций. В Риме существовало предание, что С. на корабле доехал по Тибру до Яникула, здесь нашел у Януса дружественный прием и затем основал себе убежище на другом берегу реки, у подошвы Капитолия, который раньше назывался холмом С. Исконное население Лация называлось Сатурновым; о поселянах, живших мирным трудом своих рук на лоне природы, говорили впоследствии, как об остатке Сатурнова поколения. Оттого же древнейший безыскусственный национальный размер, которым были сложены изречения Фавна и произведения древнейших поэтов, назывался Сатурновым (Сатурническим) или Фавновым. С именем С. было связано представление о золотом веке, когда народ жил в изобилии и вечном мире, не знал рабства, сословных неравенств и собственности. Когда С., подобно другим добрым царям и благодетелям человечества в римской мифологии, исчез, с ним исчез и чудный век, оставивший по себе лишь воспоминание. Учредителем культа С. считается Тулл Гостилий; постройка храма на месте древнего святилища относится к первым временам республики. Под храмом, который был воздвигнуть совместно в честь Сатурна и его супруги, богини Опс, находилось римское казначейство (aerarium Saturni), состоявшее как бы под охраною бога, при котором человечество знало изобилие и счастье. Изображение С. в течете целого года, за исключением декабрьских празднеств, у подножия было увито шерстяными лентами и как бы заковано, чтобы исходящая от бога благодать вечно была связана с городом и народом. Обряд богослужения в честь С. совершался по древнеримскому чипу, хотя при священнодействии жрец и молящиеся стояли с открытой головой (это называлось lucem facere), вероятно – вследствие влияния греческой обрядности и, в частности, по указанию Сивиллиных книг. Праздник С. назывался Сатурналии.
Н. О.