Кострома
В русской культурной традиции Кострома - сезонный мифологический персонаж, являющийся воплощением весны и плодородия. Он известен также украинцам, у которых именуется Кострубом или Кострубонькой. В календарной обрядности Кострома выступает как главный персонаж ритуалов троицко-купальского цикла.
И русское, и украинское имя восходят к слову "костра" ("костерь", "кострика"), которое в восточнославянских диалектах означает "остатки культурных растений после их обработки", "жесткие части растений", "непригодные для употребления растения и их части".
Обряды с Костромой, приуроченные к некоторым значимым датам весенне-летнего периода, были известны во Владимирской, Костромской, Нижегородской, Пензенской, Саратовской губерниях. Обычно обрядовое действо совершалось в конце все-святской недели - в воскресенье, называемое в разных местных традициях "русальным", "петровским", "всесвятским заговеньем", - или в петровское заговенье; реже он приурочивался к Троице или Духову дню.
Образ Костромы создавался посредством изготовления чучела из растительного материала, что соотносится со значением имени персонажа, или обряжения человека. В последнем случае Кострому чаще всего изображала девушка или молодая женщина, которую выбирали участники обряда, иногда - парень, ряженный молодой девушкой. Особенностью облика Костромы являлось белое, с головы до ног, одеяние, а атрибутом персонажа была зеленая ветвь дуба.
Антропоморфное чучело из обмолоченного ржаного снопа или просто из соломы изготавливали в основном девушки и молодки, иногда - при участии парней. В Саратовской губернии в некоторых местах для создания основы чучела использовали донце от прядильного гребня. На чучело надевали женскую рубаху, пояс, платок, башмаки; в костромской традиции его облачали в нарядный сарафан молодицы, недавно вышедшей замуж. В Муромском уезде Владимирской губернии чучело одевали в костюм молодого мужчины. Xарактерной особенностью наряда Костромы, изображаемого как человеком, так и куклой, было украшение его зеленью и цветами.
Изготовление чучела Костромы сопровождалось исполнением песен, в которых рассказывалось о Костроме - дочери костромского купца, о ее богатстве и красоте, о пире в доме ее отца, после которого она "с вина-маку" расплясалась и вдруг повалилась и умерла. В Самарской губернии сцена смерти разыгрывалась двумя участниками обрядового действия: изображавший Кострому - знаком его была зеленая ветвь - "умирал" при появлении другого, ряженного в маску "Смерти" с атрибутом в виде сухой ветви.
Соответственно названию - "похороны Костромы" - обряд относился к типу "проводов-похорон". Кострому - чучело или лежащего неподвижно человека - под пение песен с поклонами укладывали в "гроб", представлявший собой носилки, колоду, корыто или простую доску. "Покойника" носили по селу, иногда обносили вокруг церкви и затем несли к реке, в поле или лес. Шествие с Костромой имело характер инсценированной похоронной процессии в пародийном стиле. Девушки и молодые женщины, несшие "гроб", покрывали головы белыми траурными платками, другие "оплакивали" "умершую":
Кострома, Кострома,
Ты нарядная была,
Развеселая была,
Ты гульливая была!
А теперь, Кострома,
Ты во гроб легла
И к тебе ль, Кострома
Сошлись незванные сюда
Стали Кострому
Собирать, одевать,
Собирать, одевать
И оплакивать
Парни, возглавлявшие процессию, рядились священниками, "поп" махал "кадилом" - старым лаптем или камнем на веревочке. Если Кострому представляли в мужском облике, то за "гробом мужа" следовала его "жена", которая причитала: "Батюшка Костромушка, на кого ты меня покинул! Закрылись твои ясны оченьки" В некоторых песнях о Костроме упоминаются и другие ее "родственники": мать, сын, кума.
На берегу реки или в лесу "гроб" с Костромой устанавливали под березой. Во Владимирской губернии участники обряда делились на две группы, одна из которых окружала Кострому и старалась защитить ее, другая же стремилась выкрасть и разорвать чучело. Борьба практически всегда заканчивалась похищением Костромы. В Саратовской губернии, где в сцене смерти участвовал ряженный Смертью, молодежь защищала еще "живую" Кострому, весело кружащуюся в хороводе, от посягательств Смерти, которая появлялась со стороны леса. Но и в этом случае Кострома "погибала".
Обряд завершался ритуальным разорением соломенного чучела и потоплением его в воде или насильственным купанием ряженного в Кострому. После растерзания чучела с него обычно снимали предметы его убранства и лишь затем топили. В селениях вблизи г. Мурома при этом припевали:
Костромушка, Кострома,
Куда твоя голова?
К бесу, к бесу,
В омут головой!
В некоторых местах "гроб" с Костромой оставляли в лесу. В Саратовской губернии Кострому на носилках выносили в ржаное поле и там просто вываливали и оставляли на меже.
Обычно заключительная часть обряда сопровождалась безудержным весельем, совместным купанием молодежи, играми. В некоторых вариантах ритуала всеобщая радость объяснялась "воскресением" Костромы после "смерти".
В народном сознании ритуальные похороны знаменовали собой переход от весны к лету. Не случайно в текстах обрядовых песен слово "весна" нередко используется как синоним Костромы:
Костромушку да наряжали
Девки весну провожали
Пройдет весна, да Троица,
Все забавы скроются.
Значение обряда связано с идеей весеннего возрождения сил природы. Его исполнение являлось магическим действом, направленным на получение урожая, а сама Кострома воспринималась как символ плодородия. С идеей плодородия соотносится эротический элемент в образе Костромы, свойственный большинству сезонных персонажей троицко-купальского цикла и более ярко выраженный в украинской традиции: при создании чучела Коструба, зачастую изображавшего мужчину, подчеркивались его половые признаки. Кроме того, с идеей продуцирования плодородных сил и обеспечения урожая связан мотив вызывания дождя, содержащийся в обрядах с участием Костромы и в сопровождающих их текстах. Так, во Владимирской бернии над Костромой во "гробе" пели:
"Спишь ли, милая Костромка,
Или чего чуешь?"
Девица-красавица
Водицу носила,
Дождика просила:
"Создай, боже дождя,
Дождичка частого,
Чтобы травоньку смочило
Костроме косу остру притупило"
Как это часто бывает в традиционной культуре при изживании значимости обряда и утрате его магического значения, "похороны Костромы" во многих местностях потеряли временную приуроченность к своим календарным срокам и превратились в игру, зачастую детскую, с игровым персонажем Костромой. Вместе с тем в игровых текстах сохранились детали, отражающие связь образа Костромы с архаичной и важной для мифологического сознания идеей цикличности жизни - как человека, так и растений. В игровых вариантах, достаточно редких, содержится сценарий полного жизненного цикла персонажа. Тексты же некоторых игр с участием Костромы представляют собой описания технологических процессов обработки культурных растений. Так, в детской игре, записанной в Xерсонской губернии, Кострубонька, находясь в центре круга участников, изображает все процессы обработки земли (пахоту, боронование), сева и уборки хлеба (жатву, вязание снопов), а также обработки зерна (обмолот, помол). После всего сделанного Кострубонька умирает, и его тащат в ров. Аналогичен сюжет брянской игры, где Кострома демонстрирует все приемы обработки волокна: она его мочит, мнет, треплет, чешет, прядет, затем снует нитки, навивает их на ткацкий стан, ткет, и, наконец, мочит и колотит холст. Закончив работу, Кострома заболевает, соборуется и умирает, но затем вскакивает и начинает танцевать.
Игра в Кострому имеет более широкое географическое распространение, чем сохранявшийся на рубеже XIX–XX веков земледельческий ритуал.
Масленица
Масленица как сезонный персонаж у славян являлась воплощением плодородия и вместе с тем зимы и смерти. Изображение же Масленицы, которое находилось в центре внимания крестьянской общины в течение всего масленичного цикла, воспринималось как символ праздника.
Масленица относится к типичным языческим празднованиям, посвященным смене времен года и, в этой связи, значимым для крестьянского сознания. Первые сведения о Масленице с описанием всего того, что происходило в ее временных рамках, можно найти в письменных источниках не ранее XVI века, хотя Мясопуст, как еще называлась Масленичная неделя, упоминался уже в Несторовской летописи при описании эпидемии язвы в Киеве в 1090 году. Название "Масленица" очевидно связано со спецификой пищи, употреблявшейся во время праздничного периода: это большое количество жирной масляной пищи, приготовленной из молочных продуктов. Называние же "Мясопуст" соотносится с запретом на употребление в течение Масленичной недели мясной пищи.
Масленица относилась к числу аграрных праздников, составлявших подвижную часть народного календаря. Сроки ее проведения зависели от даты Пасхи - за 56 дней до нее - и предшествовали началу Великого поста. Это соответствовало примерно второй половине февраля - началу марта, то есть времени, близкому к моменту весеннего равноденствия.
Первоначально масленичные действия соотносились с началом Нового года, приходившегося, согласно системе летоисчисления в Древней Руси, на март. Богатая масленичная еда, ее подчеркнутая избыточность, по всей видимости, имели непосредственное отношение к так называемой магии первого дня, в данном случае - Нового года. Вместе с тем Масленица очевидно приходилась на момент стыка холодного и теплого времен года и стала восприниматься как праздник проводов зимы и встречи весны. Древние языческие ритуальные действия встречи весны были направлены на ее приближение, на стимулирование оживления природы после дня весеннего равноденствия.
Помимо обязательности обильного угощения Масленица включала в себя широкий, но четко регламентированный комплекс правил, обрядовых действий и развлечений. В ней переплелись ритуалы аграрного и семейного характера, имеющие по отношению друг к другу взаимозависимое значение. Наиболее важными элементами, составлявшими суть праздника, были следующие: поминальные обряды, связанные с культом предков; обычаи, относящиеся к чествованию молодоженов (смотры и окликание пар-первогодков, гостевание их у родственников и знакомых и др.); масленичные развлечения (катание с ледяных гор и на лошадях, кулачные бои, в ряде местных традиций - строительство снежных городков и т. д.), некоторые из которых имели ритуальное значение; обряды встречи и проводов Масленицы, включающие зажигание костров, "похороны" Масленицы, создание масленичных поездов, ряженье.
Порядок проведения Масленицы и акцент на тех или иных обрядовых составляющих в разных местностях имел свои особенности. В северных губерниях основное внимание уделялось семейной обрядности, касающейся молодоженов и молодежи вообще. В центральных, поволжских и южнорусских губерниях большее развитие получили ритуалы проводов Масленицы.
Масленица воплощала сытость, довольство, веселье и разгул, с чем связано традиционное величание ее "широкой", "разгульной", "обжорой", "пьяницей". Участники уличных гуляний, характеризуя изображение Масленицы, кричали: "Толстая масленица. Блинов объелась, обожралась!" А в обрядовых песнях ее эпитетами были "широкорожая", "полизуха", "блиноеда", "жи-роеда" и подобные. Чтобы в наступающем хозяйственном году сопутствовали удача и благополучие, следовало "потешить масленицу" - щедро ее встретить и достойно проводить. В народе говорили: "Xоть с себя что заложи, а масленицу проводи". Считалось, что если не отдать дань празднику, то в течение года будут преследовать нужда да горькая беда.
Название Масленицы как календарного праздника было перенесено на символический антропоморфный персонаж, который крестьяне радостно встречали в начале масленичной недели, а в воскресенье - провожали. Масленицу изображали в виде чучела из растительного материала. Установленное в месте, где обычно происходили гуляния, оно в течение недели было центром, около которого устраивались катания с гор, многочисленные игры и увеселения всех жителей селения. А по истечении масленичных празднований оно становилось главным персонажем важного земледельческого обрядового действа. Этот персонаж мог быть представлен не только в виде чучела, но и ряженым человеком, исполнявшим в обряде ту же роль.
Изготовление чучела Масленицы и обряд его "проводов-похорон" были известны почти на всей русской территории; сожжение чучела редко встречалось лишь на Русском Севере и в поволжских районах.
Как правило, масленичное чучело делали молодые замужние женщины и девушки, собиравшиеся для этого в доме какой-нибудь пожилой крестьянки. Только в некоторых местах в Сибири этим приготовлением, кроме женщин, занимались и молодые парни. При этом солому для "тела" Масленицы и все предметы ее убранства было принято собирать из разных домов или покупать в складчину, чем подчеркивалась причастность общедеревенской Масленицы к каждой крестьянской семье.
Обычно чучело делали в виде фигуры в человеческий рост, имевшей женский или мужской облик. В качестве основы использовали сноп соломы, который могли закреплять на деревянной крестовине. К основе веревкой привязывали голову и руки из жгутов соломы и прикрепляли большую грудь из пучков пеньковых очесов. Приготовленное чучело обряжали в женскую одежду - сарафан или поневу, в зависимости от того, какой комплекс костюма бытовал в данной местности, рубаху, платок. Наряд Масленицы был обязательно старым, из ветхой и рваной одежды, иногда на нее надевали еще шубу, вывороченную мехом наружу. В некоторых местах основу из соломы просто обматывали тряпками так, чтобы "читались" части тела. Иногда на соломе рисовали углем глаза и рот, а в качестве носа втыкали морковку.
При изготовлении масленичному персонажу старались не просто придать форму человеческого тела, но и подчеркнуть половые особенности: если Масленицу делали в женском облике, у нее обязательно изображали гипертрофированную грудь, если же в мужском - к основе специально приделывали изображение фаллоса. Атрибутом чучела Масленицы были сковорода, помазок и блин как символы скоромной пищи и масленичных гуляний. Кое-где в Пермской губернии Масленицу изображали в виде деревянной статуи, в Калужской - в качестве основы изображения использовали деревянный толкач или бревно, а в некоторых деревнях на Псковщине роль Масленицы играла снежная баба. Кроме основного названия персонаж могли наделять и личным именем - Авдотья, Гаранька, Полюшка. В Нижегородской и Вологодской губерниях чучело называли "бабой", или "бабкой", а на Брянщине - "покойником".
В некоторых местностях в обрядах встречи и проводов Масленицы роль главного персонажа мог исполнять специально выбранный человек, ряженный соответствующим образом: в разномастную мужскую или женскую одежду, ветхую и рваную. В Московской губернии ряженый, которого сопровождала шумная толпа односельчан, выезжал с песнями и кривляниями в поле или в лес на лошади, запряженной в старые разваливающиеся сани и убранной рваными рогожами, мочалами, лаптями и подобными предметами. После инсценировки проводов Масленицы ряженый переодевался в обычную одежду, и затем все участники шествия возвращались в деревню. На Вологодчине ту же роль исполнял молодой парень: он разъезжал на детских санках, в которые был запряжен маленький жеребенок в соломенной сбруе. В Пензенской губернии парня с помелом и кочергой в руках возили по деревне на двух перевернутых боронах, которые тянули телята и жеребята. На Владимирщине Масленицу изображал мужик, сидящий на колесе на верху шеста, который был закреплен в больших санях. В руках он держал бутылку вина и калач.
Если, с одной стороны, Масленица воплощала собой сытость и достаток, то с другой - она соотносилась с понятием старости, изжитости и смерти, что отражалось в таких обязательных деталях персонажа, как рваная и нелепая одежда, старые, ветхие сани для выезда и другие атрибуты, в именовании его "бабкой", "покойником", а в витебской традиции - "дедом", а также непосредственно в ритуале "проводов-похорон" Масленицы.
Встреча Масленицы в некоторых местах представляла собой особый ритуал, состоящий в почетном ввозе приготовленного чучела в селение из-за околицы в сопровождении большого количества людей. Праздник начинался на возвышенном месте в деревне или на специально возведенной катальной горе. Первыми Масленицу встречали дети и молодежь. Они закликали "дорогую гостью":
О, мы Масленицу устречали,
Устречали, лёли, устречали,
Мы сыр с масельцем починали…
Мы блинкам гору устилали…
Сверху масельцем поливали…
Как от сыра гора крута…
А от масла гора ясна…
В некоторых местностях перед началом масленичных катаний с горы на ее вершине кто-либо произносил шутливый приговор: "Масленица тонка, высока, поджара, на катушку прибежала. Подхватили молодцы, посадили на санки, скатили больно далеко, поглянулось очень хорошо". После того как приветствия были пропеты и проговорены, сани с чучелом Масленицы спускали вниз с горы, что сопровождалось визгом и хохотом всех собравшихся: "Приехала Масленица! Пришла Масленица!" Девушки и дети начинали кататься с горки, и с этого момента праздник считался начавшимся. Когда встреча Масленицы совпадала с зарождением нового месяца, говорили, что он "окунул рог в масло", и это, по народным поверьям, считалось хорошим предзнаменованием - сулило богатый урожай.
Проводы Масленицы, приуроченные к последнему дню праздника - вечером в Прощеное воскресение, иногда в Чистый понедельник - представляли собой еще более развернутое обрядовое действо. В южных и центральных губерниях России оно включало специальный масленичный поезд из лодок, саней и большого количества ряженых персонажей. В иных местах масленичный поезд насчитывал до нескольких сот лошадей. Главным действующим персонажем в поезде являлось масленичное чучело или изображавший Масленицу человек. Поезд объезжал всю деревню, при этом все сопровождавшие его громко пели, смеялись и кричали; затем Масленицу увозили за околицу, а там чаще всего разрушали и разбрасывали по полю, засеянному озимыми, либо сжигали; в редких случаях закапывали в землю или топили в проруби на реке. Любой из способов уничтожения чучела мог называться "похоронами Масленицы".
В сожжении масленичной куклы обязательно принимали участие все жители села или деревни, но главным исполнителем ритуала являлась молодежь. Приготовление костра девушки сопровождали жалобной песней:
Шли, пошли солдатушки из-за Дона,
Несли ружья заряжены,
Пускали пожар по дубраве,
Все елки, сосенки погорели
И сама масленица опалилась