Во время отлива уже пресные воды оказываются выше уровня моря и давят на нижележащие соленые слои, выталкивая их воду из дыр. Так возникают всепожирающие водовороты и "морские фонтаны", а заодно и душераздирающие морские мифы.
Исследование подводных пещер было нелегким делом. Аквалангистам приходилось лавировать в узких проходах между сталактитами и сталагмитами, рискуя повредить снаряжение. При этом всегда существовала опасность сбиться с пути и не найти потом нужный туннель, ведущий на поверхность. К тому же в пещеры нередко наведывались акулы самых различных видов и размеров, что, разумеется, тоже не облегчало работу, хотя хищники и не имели щупальцев спрута, подобно Луске. Плаванию в темных туннелях мешали и сильные приливно-отливные течения.
Но оказалось, что даже в такой негостеприимной среде прекрасно прижились многие морские обитатели. У самого дна нередко лежат небольшие акулы-няньки, поджидая зазевавшуюся рыбешку. В трещинах и впадинах скал находят убежище крабы и морские раки. Красивые синелиловые и голубые губки устраиваются на камнях в глубине "синих дыр", а косяки рыб предпочитают держаться возле границы пресных и соленых вод. Здесь, на поверхности слоя более плотной морской воды, задерживаются мелкие органические остатки, так сказать "крошки от обеда" обитателей верхнего этажа.
Но разгадка всасывающего механизма Блу-Хоулс не означает, что исследования этого уникального природного чуда завершены.
Синие океанские пропасти хранят еще немало тайн. Одна из них приоткрылась ученым в 1991 году. Исследуя большое озеро в глубине Андроса, именуемое индейцами Священной Синей Дырой, они обнаружили на дне водоема множество человеческих черепов и целых скелетов.
Предстоит еще разобраться, служило ли озеро местом захоронения у индейцев, населявших остров в доколумбову эпоху, или учеными найдены останки жертв ритуальных жертвоприношений.
Возможно, когда-нибудь удастся оборудовать одну из удивительных "синих дыр" осветительными приборами и указателями направления и любители рискованных приключений смогут погрузиться в одно из озер на Андросе и вынырнуть из темно-синей бездны у борта поджидающего в море катера.
Пока же туристы лишь с борта океанского лайнера могут полюбоваться загадочным и невероятным зрелищем бьющих из моря могучих фонтанов, вспоминая жутковатую легенду о грозном и неумолимом подводном монстре…
Большой Барьерный риф
(Коралловое море)
На две тысячи триста километров от острова Новая Гвинея до тропика Козерога протянулась вдоль восточного берега Австралии почти непрерывная гряда из трех тысяч рифов и тысячи островов, составляющих вместе удивительное и прекраснейшее творение природы - Большой Барьерный риф.
Из-за того, что многие острова увеличивают свою площадь во время отлива, а иные и вообще появляются из-под воды только в эти часы, точный размер территории этого уникального природного сооружения установить невозможно. По осторожным оценкам, площадь кораллового барьера достигает трехсот пятидесяти тысяч квадратных километров, то есть почти равна территории Германии.
Среди островов Большого Барьерного рифа различают коралловые, почти не поднимающиеся над поверхностью моря, и так называемые высокие, сложенные древними горными породами и покрытые лесом. Вокруг них обычно образуется собственное коралловое ожерелье.
Но все они, вместе с подводными рифами и отмелями, образуют единую возвышенность, по протяженности равную расстоянию от Мурманска до Одессы и уходящую местами на триста метров в глубину. А создатели этого, без преувеличения, исполинского сооружения - крохотные живые организмы, коралловые полипы. Они, как и их родственники - актинии и губки, принадлежат к классу кишечнополостных. Но, в отличие от своих мягких родичей, коралловые полипы прячут свое тело в жесткий известковый панцирь. Миллионы этих сросшихся панцирей и формируют коралловый риф.
Так что Большой Барьерный риф - самое грандиозное сооружение на Земле, построенное живыми организмами. И с ним не могут соперничать ни Великая Китайская стена, ни туннель под Ла-Маншем.
Исследованию этого исполинского барьера у побережья Австралии положил начало великий мореплаватель Джеймс Кук. Его парусник "Индевор" стал первым кораблем, прошедшим по узкому проливу между Большим Барьерным рифом и берегом материка. Пройти больше тысячи километров без карт по сложнейшему фарватеру, изобилующему мелями и подводными скалами, было, конечно, чудом мореходного искусства. Но даже знаменитому Куку пришлось испытать на себе коварство здешних вод. Его "Индевор" наткнулся все же на коралловый риф, повредил корпус, и только выбросив за борт все пушки и часть груза, английскому капитану удалось сняться со скалы и добраться до берега.
За прошедшие с тех пор два с лишним века на рифах австралийского кораллового барьера пострадали или пошли ко дну сотни судов. Даже в XX веке случались тут морские катастрофы. И географические названия в этой части Кораллового моря говорят сами за себя: мыс Беды, Мучительная бухта, острова Надежды… Не зря воды в районе Большого Барьерного рифа как магнитом притягивают многочисленных искателей сокровищ затонувших кораблей.
Первые коралловые рифы на месте гигантского кораллового барьера возникли миллионы лет назад Но основная его часть имеет возраст около пятисот тысяч лет. За это время коралловые полипы сумели возвести постройки средней высотой в сто двадцать метров. Строительство рифа продолжается и сейчас, хотя заметить это непросто. Ведь растут "домики" полипов очень медленно. Чтобы веточка коралла выросла всего на пять сантиметров, нужен целый год.
Ширина Большого Барьерного рифа колеблется от трехсот метров на севере до пяти километров в южной части, а от берега материка он удален на расстояние от тридцати километров (у полуострова Кейп-Йорк) до двухсот пятидесяти (у тропика Козерога).
Описывая потрясающее по красоте и разнообразию жизни подводное царство Большого Барьерного рифа, люди не скупятся на пышные эпитеты и сравнения: "Мир голубой мечты", "Величайшее архитектурное сооружение природы на всей планете", "Восхитительный подводный лес", "Восьмое чудо света", "Захватывающий дух подводный пейзаж", "Богатейшая морская экосистема мира".
Действительно, по количеству обитателей и их поразительно живописной внешности Большой Барьерный риф не имеет себе равных в Мировом океане. Одних только кораллов здесь насчитывается около четырехсот видов Иные из них похожи на человеческий мозг (их так и называют - "мозговые"), другие - на странные кружевные грибы, ветви или занавеси, третьи - на оленьи рога. Они бывают жесткими и мягкими, белыми и цветными, и попав в их сказочное подводное царство, начинаешь думать, что очутился в каком-то фантастическом саду среди диковинных неземных цветов: синих, голубых, зеленых, желтых, оранжевых, розовых, красных и даже черных.
Но кораллы составляют только десятую часть населения подводного барьера. Кроме них, на рифе живут больше четырех тысяч видов моллюсков, от улиток до гигантских метровых двустворчатых тридакн, а также губки, актинии, раки, крабы, морские звезды, морские ежи и множество водорослей.
Но главное украшение вод Большого Барьерного рифа - конечно, рыбы. По экзотичности раскраски и многочисленности видов и форм с царством коралловых рыб не сравнится ни цветущий горный луг, ни мир сказочных фильмов Диснея. Лишь малую толику этого многоцветья можно увидеть в морских аквариумах зоопарков. Ведь количество видов рыб в причудливых коралловых лесах нашей планеты достигает нескольких тысяч!
И Большой Барьерный риф - не исключение. Полторы тысячи представителей ихтиофауны пасутся в его подводных чащах, омываемых теплыми водами Кораллового моря. Названия многих их них говорят сами за себя: рыба-бабочка, губан, рыба-клоун, скалозуб, рыба-попугай, морская собачка, еж-рыба, кардинал и даже… рыба-муха. А кроме них водятся здесь морские окуни и мурены, скаты и акулы, груперы и морские щуки и многие другие представители рыбьего царства.
На острова южной части Большого Барьерного рифа по ночам приплывают большие морские черепахи, чтобы отложить в вырытые на пляже ямки свои яйца. Затем они засыпают кладку песком, утрамбовывают и уплывают обратно в море. Появившемуся на свет потомству приходится самостоятельно откапывать себе путь на поверхность и добираться до родной морской стихии по влажному песку кораллового пляжа.
Тут-то черепашат, у которых даже панцирь еще не затвердел, и подстерегают опасности. Тысячи морских птиц, живущих на островах, только и ждут этого момента. Пикируя вниз, они хватают черепашьих малышей одного за другим, и лишь немногим удается добраться до спасительной воды.
На островах Большого Барьерного рифа обитает целых двести сорок видов птиц. Это буревестники, фаэтоны, фрегаты, олуши, крачки, глупыши, белобрюхие орланы и многие другие.
А вот млекопитающих в водах, омывающих риф, немного. Преимущественно это киты и дельфины. А кроме них пасется в зарослях водорослей между островами и дюгонь, близкий родственник морской коровы.
Красивые подводные леса и луга, сверкающие всеми цветами радуги, кажутся на первый взгляд неуязвимыми. Еще бы - ведь они каменные, а что может грозить камню?
Но, оказывается, коралловые рифы так же ранимы, как и всякое другое детище живой природы. И недавняя беда, случившаяся с австралийским рифом, лишний раз напомнила об этом.
В 1960-1970-е годы существование Большого Барьерного рифа было поставлено под угрозу из-за резкого увеличения численности морских звезд. Опасность исходила от одного из видов этих иглокожих, носящего красивое название "терновый венец". Огромная, достигающая полуметра в диаметре, морская звезда с многочисленными щупальцами оказалась страшным врагом коралловых полипов. Присасываясь к их постройкам, "терновый венец" выпускает в отверстия коралловых "домиков" пищеварительный сок и переваривает полипов, оставляя за собой мертвую зону. За год одна звезда может уничтожить жизнь на шести квадратных метрах рифа.
Чрезмерное увеличение числа этих прежде довольно редких пожирателей полипов, как оказалось, было связано с исчезновением во многих местах Большого Барьерного рифа их естественных врагов - хищных улиток-тритонов. Из-за больших красивых раковин охотники за сувенирами тоннами собирали тритонов для продажи туристам.
В результате, избавленные от природного ограничителя их численности, морские звезды стали усиленно размножаться, и целые участки кораллового барьера превратились в безжизненную морскую пустыню. Сейчас охота на улиток-тритонов запрещена, с "терновым венцом" ведут борьбу аквалангисты, вооруженные шприцами с ядом, и мало-помалу естественное равновесие на рифе восстанавливается. Но во многие уничтоженные районы Большого Барьерного рифа жизнь вернется лишь лет через двадцать-тридцать.
Теплые воды, пустынные пляжи, обилие небольших уединенных островков и возможность долгие часы проводить в исключительном по живописности подводном царстве привлекает в этот удивительный уголок Земли сотни тысяч туристов. Одни из них ограничиваются экскурсиями на теплоходах и катерах с тем, чтобы посвятить остальное время знакомству с не менее уникальным животным миром австралийского побережья. Но более целеустремленные любители морской фауны поселяются на островах на две-три недели, без устали наблюдая и снимая видеокамерой коралловые миры. Хотя австралийцы и организовали здесь морской заповедник, под строгой охраной находятся лишь несколько особенно уязвимых районов Большого Барьерного рифа.
И по отзывам путешественников, немало постранствовавших по планете и погружавшихся с аквалангом у берегов Мальдивов и Сейшел, Гавайских островов и архипелага Галапагос, повидавших коралловые чащи Карибского и Красного моря. Французской Полинезии и островов Палау, подводный мир Большого Барьерного рифа не имеет себе равных по масштабам и разнообразию.
Недаром в далекую Австралию летят и плывут через полсвета тысячи туристов, чтобы насладиться ни с чем не сравнимым очарованием голубых лагун и проливов, в которых таятся неисчислимые живые сокровища Большого Барьерного рифа.
Гольфстрим
(Атлантический океан)
Полтора века назад серьезное учреждение с сухим официальным названием "Депо карт и приборов" издало в США книгу с не менее сухим и ученым заголовком "Физическая география моря".
Раскрыв этот, казалось бы, строгий научный труд, читатель с первой же страницы неожиданно обнаруживал, что речь в нем пойдет о вещах необыкновенно интересных, да и сам рассказчик - человек весьма непохожий на ученого сухаря - статистика-гидрографа. Впрочем, прочтите первые два абзаца его книги (цитирую русский перевод 1861 года) и убедитесь сами:
"Есть в океане река, не мелеющая ни в какую засуху, не выходящая из берегов своих ни при каком наводнении. Берега у нее и дно состоят из холодной воды, между тем как ее собственные струи - теплые. Исток ее в Мексиканском заливе, а устье в полярных морях. Это Гольфстрим. На свете нет другого водного потока, который поспорил бы с ним в великолепии и громадности: он течет быстрее Миссисипи и Амазонки и в тысячу раз превосходит их своим объемом.
Воды его от залива до берегов Каролины имеют цвет индиго. Пределы их обозначаются так отчетливо, что глазу легко проследить линию их соединения с обыкновенными водами моря; случается даже видеть, как корабль одним своим боком плывет по синей воде Гольфстрима, а другим по обыкновенным темно-зеленым волнам океана; так резко определилась линия раздела, так незначительно сродство между обеими водными массами и так упорно противятся они взаимному смешению".
Эти строки американского океанографа Мэтью Мори стали у географов классическими. С тех пор ученые и писатели мира посвятили "реке в океане" немало увлекательных страниц. Здесь плавали жюльверновский капитан Немо и "морской волчонок" Майн Рида, герои Конрада и Конан Доила, Джека Лондона и Сабатини, Станюковича и капитана Марриета. А Гольфстрим сделался, наверное, самым известным широкой публике течением в Мировом океане.
Начинается он в южной части Флоридского пролива, что ведет из Мексиканского залива в Атлантику, а заканчивается у Большой Ньюфаундлендской банки - обширной отмели у берегов Канады. Порожденное заливом течение получило название в честь своего прародителя (Гольфстрим в переводе - "течение из залива"). Впрочем, у острова Ньюфаундленд Гольфстрим, разумеется, не исчезает. Он просто разбивается здесь на несколько ветвей, самая мощная из которых отклоняется к востоку и уходит к берегам Европы под именем Северо-Атлантического течения.
Впервые европейцы узнали о Гольфстриме от Христофора Колумба, который столкнулся с ним в первом своем плавании к островам Нового Света в 1492 году. А через двадцать лет испанский конкистадор Понсе де Леон, пытавшийся пройти в Мексиканский залив мимо южной оконечности полуострова Флорида, обнаружил, что его судно при попутном ветре и под всеми парусами двигается… в обратном направлении! Подобное странное явление еще не раз отмечалось у флоридских берегов, но прошли многие десятилетия, прежде чем моряки поняли, что мощное течение в этом районе помогает им быстрее вернуться в Европу, тогда как маршрут плавания в Америку надо прокладывать южнее, в зоне пассатных ветров.
Первое научное исследование Гольфстрима провел в 1770 году американский ученый Бенджамин Франклин, который составил его примерную карту и дал течению всем известное теперь название. Толчком к изучению Гольфстрима стал для Франклина, служившего тогда в почтовом ведомстве, тот необъяснимый факт, что быстроходные почтовые пакетботы шли из Англии в Штаты по семь недель, тогда как тяжело груженые суда, идущие из США к британским берегам, тратили на тот же путь всего месяц с небольшим.
Причиной возникновения этого мощного теплого течения является большой нагон воды в Мексиканский залив пассатами. Южные ветви Северного Пассатного течения и северные ветви Южного Пассатного, попадая в Мексиканский залив, создают значительную разность уровней воды в заливе и прилегающей части Атлантики. Избыток воды устремляется в океан через Флоридский пролив, давая начало Гольфстриму. Ширина течения на выходе из пролива - 75 километров, глубина - 700 метров, а средняя скорость около 150 километров в сутки, то есть больше шести километров в час. (Для сравнения - скорость Невы составляет 5,8 километра в час.)
При выходе в океан объем воды, переносимой Гольфстримом, в 20 раз превышает расход всех рек Земли, достигая 25 миллионов кубометров в секунду! Температура поверхностных вод Гольфстрима около 30 градусов, а соленость тоже превышает среднеокеаническую почти на 5 процентов. (Это, кстати, объясняет и более синий цвет воды Гольфстрима: доказано, что более пресные моря имеют зеленоватый оттенок волн, а самые соленые воды - отливают голубыми и синими красками.)
Выйдя в океан, Гольфстрим соединяется с Антильским течением, после чего ширина его увеличивается почти вдвое, а объем воды - втрое. Скорость же океанской реки достигает порой десяти километров в час! Немудрено, что каравеллы Понсе де Леона не могли бороться с таким мощным течением.
Правда, в Мировом океане существуют и более быстрые потоки. Так, в Сол-фьорде у берегов Норвегии скорость течения 30 километров в час. (Московские автомобилисты в часы пик могли бы позавидовать такой скорости!)
По мере продвижения на север, к острову Ньюфаундленд, Гольфстрим все больше отклоняется на восток, в сторону Европы. А вдоль американского берега навстречу ему идет из Баффинова моря холодное Лабрадорское течение. Именно оно, кстати, приносит сюда из Гренландии огромные айсберги, создающие серьезную угрозу для судоходства. (Вспомним хотя бы катастрофу "Титаника", происшедшую как раз в этих водах.) Но в трагическую летопись встреч кораблей и ледяных гор немало печальных страниц вписал и Гольфстрим, без которого многих кораблекрушений просто не произошло бы.
Дело в том, в зоне столкновения теплых и холодных вод часто образуются туманы. Недаром Ньюфаундлендскую банку именуют "полюсом туманов" Атлантики. Зимой здесь туманная пелена окутывает корабли каждый третий день, а летом - каждый второй день.
В наши дни за движением айсбергов у американских берегов следят особые "ледовые патрули" со специально оборудованных судов и самолетов. И все же до сих пор судоходство в северо-западном секторе Атлантического океана остается рискованным делом.
Добавим к этому, что именно над зоной Гольфстрима прокладывают себе путь большинство тропических ураганов, зарождающихся у Антильских островов. За последние 40 лет их зафиксировано здесь 250 - по шесть ураганов в год! Спокойная погода - штиль, выражаясь морским языком, - редкость в водах Гольфстрима. Недаром любивший море английский поэт Киплинг, описывая переживания мальчика, попавшего на судне в шторм, помещает его именно в этот район:
Если в стеклах каюты зеленая тьма,
И брызги взлетают до труб,
И встают поминутно то нос, то корма,
А слуга, разливающий суп,
Неожиданно валится в куб,
…А у мамы от боли трещит голова,
И никто не смеется, не пьет и не ест, -
Вот тогда вам понятно, что значат слова:
Сорок норд,
Шестьдесят вест!