Грайи - в слезы, а Персей им говорит: "Вот поделитесь тайной - помилую!" Ну просто эсэсовец на допросе партизанок! Недолго сопротивлялись грайи, получили глаз обратно и показали путь к лагерю сестер.
Но Персей был не так прост, чтобы очертя голову кинуться в путь. Было боязно плыть к горгонам на обычном корабле - почти наверняка они его заметят, а Персей же не любил рисковать. Поэтому он прервал путешествие и отправился дальше, используя родственные связи. Во - первых, у властителя подземного царства Аида он выпросил его шлем, который делал его владельца невидимым, затем раздобыл сандалии с крылышками, чтобы летать по воздуху, и, наконец, нимфы подарили ему волшебную сумку, которая могла расширяться и съеживаться в зависимости от того, что за товар в нее попадал. Только после этого Персей почувствовал себя готовым к последнему броску. Надел он шлем и стал невидимым, натянул сандалии и взлетел.
Вскоре он подлетел к острову горгон и увидел, что сестры спят. Видно, славно поохотились и попили человеческой кровушки.
Горгоны спали прямо на скалах, раскинув медные руки и золотые крылья и закрыв свои злобные глаза.
Опасаясь, как бы горгоны не проснулись, Персей взял щит - зеркало и начал спускаться задом к спящим дамам, поглядывая на них в это зеркало. Таким образом, ему не грозила опасность встретить взгляд горгоны и окаменеть.
Но какая из горгон Медуза? На взгляд неискушенного в горгонах Персея, они все одинаковы. Хорошо, что в Нужный момент подлетел Гермес и без обиняков сказал:
- Бей крайнюю к морю.
Персей - задом, задом подкрался к горгоне поближе. Змеи первыми почуяли опасность, проснулись, зашевелились, но Медуза даже не успела открыть глаза - Персей отрубил ей голову одним махом. И вот тут наступает кульминация нашего сюжета. Алая кровь хлынула из горла Медузы, а с кровью вылились на камни и тут же увеличились до нужного размера крылатый конь Пегас и великан Хрисаор. Оказывается, это были дети Медузы, зачатые той, давней сладкой ночью от Посейдона.
Детей горгоны Персей не тронул, не было у него такого задания, и он улетел. А Пегас остался.
Итак, мы получили ответ на первый вопрос: кто родители коня Пегаса? Отвечаем: бог моря Посейдон существо вполне человеческого облика и сущности, и горгона Медуза, хотя и облаченная в чешую, в остальном вполне обыкновенная женщина.
Почему от этого союза должна была родиться лошадь - ума не приложу!
Ну, с крыльями все ясно - крылья были у мамы и унаследованы сыном. А вот откуда копыта, грива, морда, наконец?
Допускаю, хотя знаю, что богохульствую: настоящим отцом Пегаса все же был не Посейдон, а какой - нибудь кентавр. В суматохе, последовавшей за смертью молодой матери, кентавр ушел в тень, а Посейдон благородно признал отцовство. Ведь могло же так быть: приплывает Тритон и говорит: "Папа, Медузочка погибла, ее предательски убили во сне, от нее остались сыновья Пегас и Хрисаор. Твои дети?"
Посейдон же, и мысли не допускавший, что у него могли быть соперники, даже не спросив, как выглядят мальчики, сразу признал их своими. Потом это признание было принято на веру апологетами.
Дальнейшая судьба Пегаса долгое время интереса не представляла. Он рос, пасся на лугах, летал на Олимп, был принят своим папой, возможно, побывал и под водой, в гостях у мачехи Амфитриты - сирота ведь!
Характером Пегас отличался покладистым, ни какого злодейства в нем не было отмечено, и главное - к поэтам и художникам он был совершенно равнодушен, не покровительствовал им, и все тут.
Посейдон пристроил коня ко двору самого Зевса. Работу он получил ответственную, но не очень трудную. Дело в том, что Зевс занимается чаще всего тем, что мечет в сторону Земли стрелы молний и извергает громы. Стрелы падают на Землю, кому - то надо их собирать и относить обратно на Олимп, иначе они у Зевса кончатся. Вот Пегас этим и занимается по сей день. Он разыскивает на Земле громы и молнии и относит их Зевсу.
С именем Пегаса связана еще одна любопытная история, в которой он, правда, играет довольно пассивную роль, но без него ничего бы не получилось.
Вы, разумеется, помните Сизифа. До того как начать вкатывать камень на гору, Сизиф жил нормальной царской жизнью и правил в Коринфе. Была у него семья, сын, а потом и внук. Внука звали Беллерофонтом, и он, подобно Тесею и Персею, вырос в настоящего героя. В отличие от Персея, Беллерофонт больше полагался на собственные силы, хотя от помощи родных или сочувствующих ему богов никогда не отказывался, в юности он, говорят, случайно убил одного коринфянина и бежал из родного города. Приют он нашел у царя Тиринфа - Пройта. Все было спокойно, царь в юноше души не чаял, но, к сожалению, в крепкого мышцами Беллерофонта влюбилась немолодая, но прекрасная, как и положено, царица Антейя. Беллерофонт то ли не хотел обидеть дом, в котором жил, то ли не понравилась ему Антейя, в ответ на ее недвусмысленные намеки сказал решительное "нет".
Разумеется, царица, которой, видно, раньше никто не отказывал, бросилась к Пройту и оклеветала молодого человека, все перевернув с ног на голову. Она доложила мужу, что Беллерофонт страстно домогается ее тела, а она, царица, стоит, как несокрушимая крепость, но стоять ей нелегко.
Пройт мог бы убить юношу, но испугался Зевса, который повелел не причинять вреда гостям, пока они в доме. Поэтому Пройт послал ничего не подозревающего Беллерофонта к соседнему ликийскому царю Иобату с конфиденциальным посланием. А табличка с письмом, оказывается, была двойной: на внешнем слое носка была написана какая - то межгосударственная дипломатическая чепуха, а на внутреннем - просьба как можно скорее убить "предъявителя сего".
Как я понимаю, Беллерофонт прибыл в Линию в день отдыха, когда там все пировали. Приезд гостя - предлог для продолжения пира, который длился еще девять дней без Перерыва. Представляете, как полюбил к концу этого пира Иобат нашего славного Беллерофонта?! Но всему приходит конец, вот и пир завершился. Протрезвели гость и Хозяин, и Иобат спрашивает:
- А что ты за Послание мне принес?
- Вот, - отвечает Беллерофонт, - табличка запечатанная, строго секретная.
Иобат знал хитрости старого Пройта, потому лишь пробежал глазами внешнее послание и сразу внутрь - что там? А мы уже знаем, что.
Иобат чуть не разрыдался. "Что ты будешь делать!" Во - первых, он уже полюбил юношу, а во - вторых, почему, скажите, Пройту нельзя убивать Беллерофонта, чтобы не нарушить закон гостеприимства, а Иобату можно? Где логика?
Пожалев в душе Беллерофонта, Иобат попросил его съездить и убить Химеру. Химера обитала в Ликийских горах и вредила именно ликийскому скотоводству. Так что, выполняя пожелания соседа, Иобат не оставлял надежды т-та то, что юноша Химеру одолеет и тем принесет явную пользу Линии.
Дисциплинированный Беллерофонт не поставил под сомнение законность такой странной просьбы. Возможно, ему и самому хотелось помочь ликийскому народу. Оп знал, что представляет собой Химера, да и при дворе Иобата не таили от него, насколько трудная ему выпала задача.
Любопытно, что теперь химера в нашем воображении стала каким - то бесплотным образом. Мы говорим: "Химеры воображения" - и видим открытки с видами скульптурных образов химер на соборе Парижской Богоматери. Там они похожи на небольшого размера летучих мышей с неприятными дьявольскими мордами. На самом - то деле Беллерофонту следовало избавить Линию от чудовища совсем не бесплотного.
Химера была плодом связи ужасного Тифона и исполинской Ехидны, у которой голова - львиная, туловище - горной козы (только сильно увеличенной), а вот задняя часть - Дракона, то есть Химера - это лев с копытами и драконьим хвостом. Представляете, какое страшилище. Но что вы скажете, если я сообщу, что в этой львиной голове умещались почему - то три пасти, будто мало одной, но широкой. Но и это не все: каждая пасть извергала огонь и дым. Впрочем, некоторые утверждают, что у Химеры было три головы.
Вот эта гадина жила в горной пещере, запугивала окрестное население и пожирала скот.
Умный Беллерофонт понимал, что так просто ему Химеру не одолеть, к тому же боги не сбегались к нему на помощь, не дарили ему шлемов и мечей. Потому, рассудил он, следует прибегнуть к помощи Пегаса, о котором он слышал или читал, для любого жителя Коринфа не было тайной, что Пегас любит проводить время на вершине Акрокоринфа - горы, на которой расположен коринфский акрополь и где бил особо сладкий источник Пирена. Беллерофонт несколько раз устраивал засады на Пегаса, преследовал по горам, но тот улетал от него.
В отчаянии Беллерофонт обратился к прорицателю Полииду. Тот посоветовал провести ночь у жертвенника Афины Паллады, и тогда, может быть, боги подскажут ему нужную линию поведения. И вот во сне Афина явилась к молодому человеку, научила, как поймать Пегаса, и даже дала золотую уздечку, которой тот будет послушен. Когда благодарный Беллерофонт проснулся, уздечка лежала рядом с ним. Это заставило его поверить, что сон вещий. С уздечкой он отправился искать Пегаса, нашел, взнуздал и, после некоторого сопротивления, покорил. Больше того, Пегас согласился отвезти Беллерофонта к пещере Химеры.
Беллерофонт разумно взял с собой лук и хороший запас стрел. Выманив Химеру наружу, он принялся стрелять в нее. После жуткой битвы, правда, односторонней, потому что Пегас с его всадником уклонялись от потоков пламени, которые выбрасывала Химера, чудовище погибло, и Беллерофонт вернулся к Иобату.
Правда, Иобат на этом не успокоился. Вновь и вновь, не нарушая законов гостеприимства и не тронув Беллерофонта даже пальцем, он посылал молодого человека на верную смерть. И каждый раз Беллерофонт побеждал. В конце концов, когда герой перебил в честном бою всех молодых мужей Ликии, Иобат раскаялся, отдал Беллерофонту полцарства и дочь в придачу.
Но кончил Беллерофонт плохо. Не столько от своих давнишних подвигов, сколько от фимиама, который курили ему собутыльники, Беллерофонт страшно возгордился. Собутыльники подсказывали ему, что с таким набором подвигов другие давно числятся в небожителях, а он как был просто героем, так и остался всего - навсего совладельцем провинциальной маленькой Ликии. Наслушавшись доброжелателей, совершенно спившийся от безделья, Беллерофонт достал уже запылившуюся золотую уздечку и вызвал постаревшего, но все еще бодрого Пегаса. И сказал ему:
- Поехали на Олимп!
Пегас был рад помочь старому товарищу по подвигам и понес Беллерофонта к священной горе. А там поднялась паника. Почему - то боги испугались, что Беллерофонт появится среди них и увидит, какие порядки царят на Олимпе. Не растерялся лишь Зевс. Он бросил с неба овода, тот укусил Пегаса, Пегас дернулся, сбросил Беллерофонта, тот упал на землю и разбился. Но не до смерти, а до потери рассудка. Зевс умел наказывать неприятных ему людей с изрядной долей садизма.
До самой смерти скитался по миру безумный Беллерофонт…
Как видите, во всех этих историях Пегас никак не соприкасался с поэтическим творчеством. И все же…
Пегас любил чистую воду. Он всегда пил только из родников, и если родника поблизости не оказывалось, то бил копытом в подходящем месте, и оттуда начинала течь вода.
Так поступил он на горе Геликон (одна из вершин горного хребта в Беотии). От удара копыта начал бить славный источник, названный потом Гиппокреной (буквально - лошадиный источник). Вода в нем, по свидетельству авторитетов, была странного темно - фиалкового цвета, но очень вкусная. Она и дарит вдохновение поэтам.
Есть и расширенный вариант объяснения связи Пегаса с поэзией, очевидно, более поздний, потому что автор его стремится все рационально объяснить и разложить по полочкам.
Однажды, говорится в этом мифе, музы расшалились и распелись. Без умолку звучали их трели до тех пор, пока гора Геликон, на которой происходил этот концерт, не начала расти, и выросла она выше Олимпа и достигла небес.
Боги встревожились - они не выносили самодеятельности. Посейдон вызвал к себе сына Пегаса и повелел, чтобы тот прекратил неуместное пение.
Пегас прилетел на Геликон и так стукнул копытом о вершину горы, что та с перепугу вернулась к исходному размеру, музы разбежались, а из горы начал бить источник Гиппокрена. Как говорится, в огороде бузина… При чем тут поэты? Неужели греческие поэты шли на гору с кувшинами и, напившись, несли воду про запас? Или, может, нанимали для того специальных носильщиков? Да и что за вода такая - ни один источник не вдохновляет, а этот вдохновляет?
Но истина, оказалось, таилась не в воде, а в музах. Музы поэзии и иных искусств вскоре прослышали о чудесной Гиппокрене и стали собираться там на прохладной вершине, в сени дерев, в жаркие дни, купаться и водить хороводы вокруг источника. Таким образом вдохновлялись сами музы, а вдохновившись, мчались к преданным им поэтам и вдохновляли тех всеми доступными им способами.
Поэтому, когда Пушкин писал, обращаясь к Батюшкову:
И светлой Иппокреной
С из детства напоенный,
Под кровом вешних роз,
Поэтом я возрос, -
он как бы отнимал у муз их законное право быть переносчицами вдохновения.
Впрочем, что музам обижаться, ведь Пушкин лукавил. Он же был "невыездной" и ни разу не побывал в Греции. Это видно из стихотворения - все музы знают, что вода темно - фиалковая, а Пушкин думал, что светлая.
***Кентавры***
Еще одним примером монстра можно считать потомков Тритона, сына Посейдона, который и сам - чудовище, достойное включения в наш бестиарий.
Человеческого в Тритоне - лишь нос и, может быть, глаза. Рот звериный, без губ, из него торчат желтые клыки. Вместо волос - водоросли, перед ушами - жабры, руки покрыты ракушечным панцирем, а ниже пояса он - дельфин.
Со временем Тритон из сына Посейдона был превращен сказочниками в целую категорию морских тварей, подобно нереидам или сиренам. Его стали писать с маленькой буквы, что открыло широкое поле для сказочных мутаций.