Все это, тем не менее, вовсе не означало, что первосвященником или судьей мог стать только богатый человек. Талмуд рассказывает о том, как на должность председателя Сангедрина и первосвященника был выбран рабби Йоханан, – его посчитали самым достойным занять эти посты. Затем группа членов Сангедрина пришла в каменоломню, где рабби Йоханан работал каменотесом, и начала уговаривать его принять это назначение. В ответ рабби Йоханан напомнил им требование о том, что председатель Сангедрина должен быть богат, а он – бедняк из бедняков. И тогда члены Сангедрина осыпали его золотыми монетами – собранные ими таким образом немалые деньги и составили то богатство рабби, которое позволило ему в полном соответствии с законом занять самый высокий пост в еврейской духовной иерархии.
Разумеется, читатель вправе задаться вопросом о том, насколько происхождение еврея влияло на его социальный статус, на каком принципе складывалась еврейская аристократия.
Того, кто привык пользоваться самим понятием "аристократия" в классическом европейском смысле этого слова, ждет глубокое разочарование. В сущности, сколько-нибудь определяющее значение происхождение еврея имело разве что в синагоге и при решении вопросов, касающихся создания семьи: левиты и коэны, то есть потомки колена Леви и вышедшего из этого колена первосвященника Аарона, обладали определенным кругом привилегий во время молитвы, а коэны – и определенные ограничения при вступлении в брак. Во всем остальном они были такими же членами общины, как и прочие, и в зависимости от того, как сложилась их жизнь, могли быть бедны или богаты, занимать или не занимать какие-либо важные должности внутри еврейской общины. Конечно, происхождение еврея играло определенную роль в отношении к нему окружающих: скажем, в том случае, если он был потомком знаменитого раввина или хасидского цадика. Но фактор этот вступал в силу только в том случае, если он сам шел по пути своих знаменитых предков. Именно в связи с этим "Пиркей Авот" подчеркивает, что "знание Торы не передается по наследству" – потомок знаменитых раввинов может превратиться в "ам ха-ареца", и тогда отношение к нему будет соответственное, а "ам ха-арец" может сделаться великим раввином, к которому, независимо от материального положения, все окружающие будут относиться с почтением.
Веселые нищие
"Что касается самих обитателей Тунеядовки, то они, не про вас будь сказано, люди бедные, можно сказать – нищие. Но нужно воздать им должное – бедняки они веселые, жизнерадостные, неунывающие. Если спросить невзначай тунеядовского еврея, как и чем он перебивается, бедняга в первую минуту не найдет, что ответить, растеряется. А придя в себя, проговорит смиренно:
– Я? Как я живу? Да так… Есть на свете Бог, скажу я вам, который печется о всех своих созданиях… Вот и живем… Авось Он, скажу я вам, и впредь не оставит нас своими милостями.
– Чем же вы все-таки занимаетесь? Знаете какое-нибудь ремесло или другим чем кормитесь?
– Грех жаловаться… Господь Бог одарил меня голосом. По праздникам я молюсь у амвона. Обрезание делаю, мацу раскатываю мастерски, иной раз молодого человека с девицей сосватаю… Кроме того, я, между нами, содержу шинок, который "доится" помаленьку, а коза у меня, не сглазить бы, и вообще неплохо доится. К тому же здесь неподалеку есть у меня богатый родственник – и его на крайний случай подоить можно. А помимо всего прочего, скажу я вам, есть на свете Бог, да и евреи – народ жалостливый, сердобольный. Так что, скажу я вам, нечего Господа гневить.
И еще нужно воздать должное тунеядовцам – люди они без причуд, в нарядах неприхотливы, да и в еде не слишком привередливы. Истрепался, к примеру, субботний кафтан, расползается по швам, грязноват – ну, что поделаешь! Все-таки он, как-никак, атласный, блестит! А что местами сквозь него, как в решето, голое тело видать, так кому какое дело? Кто станет приглядываться? Да и чем это зазорнее голых пяток? А пятки разве не часть человеческого тела?"
В этом небольшом отрывке, принадлежащем перу "дедушки идишской литературы" Менделе Мойхер-Сфориму, отразились, пожалуй, все приметы жизни, да и вся жизненная философия обитателей еврейского местечка позапрошлого века, символом которого и стала созданная им Тунеядовка.
Само это название, разумеется, не было случайным: как и многие другие сторонники "гаскалы", Менделе Мойхер-Сфорим видел причину бедственного экономического положения значительной части еврейского народа прежде всего в самом его мировоззрении и исторически сложившемся образе жизни, при котором мужская часть населения предпочитала большую часть времени проводить над изучением Торы и Талмуда, не овладевая "полезными профессиями" и практически не занимаясь производительным трудом.
Впрочем, бедность была неотъемлемой спутницей еврейской жизни практически во все времена, во все эпохи. По мнению историков, имущественное расслоение внутри еврейского народа началось еще в эпоху заселения Земли Израиля, территория которой, согласно ТАНАХу, была вначале поровну разделена между всеми коленами и еврейскими семьями (за исключением колена левитов, не получивших своего надела). Но вплоть до разрушения Первого Храма это расслоение еще не приобрело столь глубокого характера, как в последующие эпохи. Правда, уже и в те далекие времена образовались сословия крупных землевладельцев, богатых торговцев и служащих при дворце царя, чьи доходы и материальная обеспеченность позволяли им вести образ жизни, разительно отличающийся от образа жизни простого пастуха или землепашца.
Во времена Второго Храма, после возвращения евреев из вавилонского плена, расслоение на богатых и бедных становится настолько глубоким, что его уже никак нельзя игнорировать. Правда, при этом стоит помнить о том, что евреи создали свою, уникальную модель общества. Будучи ненавистниками рабства, непрестанно напоминающими самим себе о том, что их предки были рабами в Египте, евреи не знали ни рабовладельческого, ни феодального строя, но это не избавляло еврейское общество от социальной дифференциации. Многие страницы ТАНАХа представляют собой обвинения еврейских пророков в адрес богачей, нарушающих законы Торы, обманывающих своих поденных рабочих и не оказывающих должной помощи неимущим.
Вопросам взаимоотношения между богачами и бедняками уделяется немало места и в Талмуде, в высказываниях еврейских мудрецов, часть из которых была фантастически богата, тогда как другая часть влачила поистине полунищенское, а то и просто нищенское существование. Именно мудрецы Талмуда окончательно и сформулировали то самое отношение иудаизма к бедности, которое столь ярко отражено в монологе типичного жителя Тунеядовки.
Любопытно, что именно в Талмуде впервые вводятся понятия "абсолютной" и "относительной бедности", которыми потом будут оперировать многие экономические учения. Задавшись вопросом о том, кому положено давать пожертвования ("трумот"), еврейские мудрецы немедленно задались вопросом о том, кого именно следует считать бедняком, а кого и вовсе нищим.
Ответ на него, кажется, лежит на поверхности: нищий – это человек, лишенный элементарных средств к существованию, который не в состоянии удовлетворить свои самые необходимые потребности. Бедняком же следует назвать человека, удовлетворяющего по минимуму свои первичные потребности и потребности своей семьи.
Но, приняв такой ответ, еврейские мудрецы тут же его отвергают.
Во-первых, по той причине, что в разные эпохи изменяется само понятие о человеческих потребностях, а во-вторых, потому, что одно и то же материальное положение разные люди могут оценивать по-разному. Скажем, нищий, обретший свой дом и небольшое хозяйство, с полным правом может считать себя богачом. В то же время богач, обладавший когда-то несколькими дворцами и толпой слуг, но растерявший свое состояние и переселившийся в небольшой дом, в котором он вынужден сам вести хозяйство, чувствует себя бедняком, ведь уровень его жизни стал намного ниже, чем тот, который он вел раньше.
И Талмуд приходит в итоге к парадоксальному выводу: в первую очередь пожертвование должно быть сделано в пользу обедневшего богача, а не "разбогатевшего" нищего.
Кстати, в Талмуде приводится и предельно четкое определение того, что такое нищета и чем нищий отличается от бедняка.
Согласно еврейским мудрецам, нищим следует считать человека, стоимость всего движимого и недвижимого имущества которого не превышает 200 зуз, то есть минимальную сумму, необходимую человеку для того, чтобы, не занимаясь никаким трудом, прожить один год. К примеру, если человек, тяжело заболев, может, распродав все свое имущество, просуществовать на вырученные от этой продажи деньги не более года – его смело можно зачислять в нищие. Если же денег, вырученных от продажи имущества хватит на куда более длительный срок, скажем, на два-три года, значит, он просто беден. Ну, а если человек может, ничем не занимаясь и не продавая ничего из своего имущества, существовать несколько лет исключительно на свои сбережения, его вполне можно считать богачом.
Именно отсюда берет начало требование давать за невестой в приданое сумму, кратную 200 зузам, но никак не меньшую ей: молодая семья должна иметь возможность прожить на это приданое как минимум год, не имея других средств к существованию.
Дети или рабы?
Вместе с тем само существование бедняков, по мысли еврейских мудрецов, необходимо для того, чтобы позволить тем, кого Бог наградил материальным достатком, выполнить заповеди, предписывающие делиться со своим ближним. В связи с этим в Талмуде приводится рассказ об одном из споров между рабби Акивой и римским наместником Руфусом:
"Сказал Руфус:
– Если, как вы утверждаете, ваш Бог любит бедных, то почему Он не наделит их средствами к достойному существованию?
– Это для того, – объяснил рабби Акива, – чтобы богатые могли проявить к ним сострадание и таким образом заслужить милость у Владыки мира. Поясню это примером. Представь, что Царь разгневался за что-то на своего любимого сына и выгнал его из дворца. Но так как сын этот по-прежнему дорог ему, то он со стороны внимательно следит за всем, что с ним происходит. И тот, кто проявляет сострадание и помогает его сыну, находит милость в глазах Царя.
– Можно посмотреть на это и иначе, – возразил Руфус. – Допустим, Царь разгневался на своего нерадивого раба и выгнал его из дворца, чтобы тот остался без средств к существованию и умер с голоду. Разве не разгневается Царь на того, кто подаст такому рабу кусок хлеба?
– В этом, – сказал рабби Актива, – разница между нами и вами. Вы видите в нас рабов нашего Бога. Мы же смотрим на себя как на его сыновей".
Кому на свете жить хорошо?
Разумеется, проблема высшей справедливости, вопрос о том, почему подчас великий праведник влачит нищенское существование, а мерзавец живет припеваючи, во все времена волновал духовных лидеров еврейского народа. Поискам ответа на него посвящена часть трактата "Брахот", в котором все люди делятся на четыре категории: "злодей, которому плохо в жизни", "злодей, которому хорошо в жизни", "праведник, которому плохо в жизни" и "праведник, которому хорошо в жизни".
И если со "злодеем, которому плохо в жизни", все более-менее ясно, то как быть со "злодеем, которому хорошо в жизни", – с человеком, который явно совершает неправедные поступки, но продолжает преуспевать и купается в роскоши. Первый ответ на этот вопрос мудрецы находят в знаменитом псалме Давида: "Даже если сопутствует злодеям удача, недолговечны они, словно трава; хоть и процветают творящие беззакония, будут истреблены они и исчезнут навсегда".
Вместе с тем в ходе диспута мудрецы приходят к выводу, что злодей, которому сопутствует удача, видимо, не является законченным злодеем – очевидно, он делает и какие-то добрые дела, выполняет какие-то заповеди Торы. Но так как совершенные им злодеяния перевешивают, и он не заслуживает высшей награды – награды в грядущем мире, то Всевышний спешит рассчитаться с ним за его добрые дела уже на этом свете.
В этом смысле богатство, которым наделил человека Бог, несет, с точки зрения иудаизма, и в самом деле нешуточную опасность: кто знает, может быть, все это дается человеку только для того, чтобы на Высшем Суде он не мог привести ничего в свое оправдание и вымолить прощение: за все хорошее, что он сделал, ему уже заплачено, и теперь пришло время отвечать за сотворенное им зло?
Что же касается "праведника, которому плохо в жизни", то сам факт его бедности и неустроенности, с точки зрения иудаизма, свидетельствует о том, что он не является "законченным праведником". Видимо, за ним числятся какие-то явные или тайные грехи, за которые он должен заплатить несчастьями в этом мире, чтобы потом ему была выдана сполна заслуженная им награда.
Эта мысль положена в основу известного рассказа современного еврейского писателя Якова Шехтера, герой которого Шая, выходец из России, приходит к знаменитому раввину, чтобы спросить его, почему беды так и сыплются на его голову и он никак не может добиться успеха в своих деловых начинаниях. На аудиенции у раввина он неожиданно для себя засыпает и оказывается на Небесном Суде, где решается вопрос о том, куда же именно – в ад или рай – следует отправить его душу. Перед ним возникают огромные весы, на одну чашу которых кладут его проступки, а на другую – пережитые им беды. И вот взлетевшая вверх чаша с проступками постепенно начинает опускаться все ниже и ниже, кажется, еще немного – и чаши весов выровняются, но в это время беды Шаи закачиваются.
"Несите же еще, несите!" – кричит Шая, и в этот момент пробуждается от сна в комнате раввина.
– Я так и не понял, – с улыбкой говорит раввин, – вы просите уменьшить ваши беды или умножить их?
Но вернемся к трактату "Брахот", согласно которому "абсолютному праведнику", не совершавшему никаких провинностей и которого не за что наказывать, просто по определению не может быть плохо в этом мире. Такой человек как раз и относится к числу тех "праведников, которым хорошо в жизни".
Но "хорошо в жизни", тут же поясняют комментарии, вовсе не означает, что Бог дарит этому человеку неслыханное богатство. "Хорошая жизнь" – это обеспеченная, спокойная, размеренная жизнь, оставляющая человеку место для духовного развития, изучения Торы, но ни в коем случае не жизнь богача, который неминуемо вынужден заниматься принадлежащим ему имуществом и в результате вольно или невольно забывает о духовной стороне жизни.
Не случайно в благословении после еды евреи просят Творца благословить их "подобно тому, как были благословлены Авраам, Ицхак и Яаков". В комментариях к этой молитве подчеркивается, что хотя Авраам, Ицхак и Яаков действительно были довольно состоятельными людьми, они все же не были самыми богатыми в окружающем их мире. Но в том-то и дело, что величина их состояния совершенно не беспокоила их, они были довольны тем, что имеют. А значит, их жизнь с полным правом может быть названа счастливой.
"Кто богат?" – в связи с этим спрашивал еврейский мудрец Бен-Зома и тут же сам давал ответ на этот вопрос: "Тот, кто удовлетворен тем, что имеет, потому что сказано: "Когда ты ешь от плодов рук твоих, счастлив ты и благо тебе!". Счастлив ты – это в этом мире; и благо тебе – в мире грядущем".
Глава 3. От рождения до смерти. Деньги в круговороте жизни
В самом факте того, что деньги сопровождают человека от рождения до смерти, нет ничего удивительного. Факт этот сам по себе вовсе не является отличительной чертой жизни еврея: в любой стране, в любое время, у любого народа рождение ребенка сопряжено с определенными расходами, за которыми неминуемо следуют все новые и новые траты – на пропитание, обучение, приданое, организацию свадьбы. Ну, а затем, когда этот ребенок создает свою семью, ему приходится строить дом, определять соотношение своих доходов и расходов, заботиться о детях – и так до того момента, когда нужно думать о разделе остающегося после него наследства и составлять завещание…
Но и в этом смысле повседневная жизнь евреев все-таки несколько отличается от жизни других народов мира, так как с деньгами у них связан целый ряд специфических заповедей, ритуалов и традиций. И именно о них и пойдет речь в этой главе.
Зачем еврею деньги, или Вы хотите работать или зарабатывать?
Для того чтобы понять смысл второго вопроса, стоит вспомнить старую еврейскую притчу о двух цирюльниках, или, как их называют в наши дни, парикмахерах. Оба они жили в бедности, перебивались с хлеба на воду, оба трепетно молили Бога о том, чтобы тот обеспечил их надежным куском хлеба, и в ответ на их мольбы к ним был послан сам Элиягу ха-нави – пророк Илья.
– Ну, – спросил пророк, – так чего же вы, собственно, хотите от Бога?
– Я бы хотел, чтобы у меня всегда была работа, – ответил первый цирюльник.
– А я бы хотел хорошо зарабатывать, – сказал второй.
Как они пожелали, так и вышло: у первого цирюльника всегда была работа, но большинство его клиентов были люди неимущие, платили они ему гроши, и потому он по-прежнему перебивался с хлеба на воду.
У второго цирюльника клиентов было немного, но все они были люди зажиточные, способные выложить за стрижку и бритье немалые деньги, а потому у него всегда был приличный доход и одновременно оставалось немало времени для того, чтобы учить Тору.
Думается, вряд ли нужно объяснять смысл этой притчи: еврей должен просить Бога не о работе, а о достойном заработке – "парнасе", потому что работа – не самоцель, сама необходимость зарабатывать на хлеб насущный в поте лица своего является следствием наказания за грех первого человека. Подлинно свободный и счастливый человек с точки зрения иудаизма – это тот, кто зарабатывает деньги, тратя на это минимум усилий, так что у него остаются время и силы для духовного развития.
Но в связи со всем вышесказанным возникает вполне резонный вопрос о том, существует ли особое время, когда просьбы к Богу о достойном заработке являются наиболее эффективными и как добиться того, чтобы этот эффект был максимальным?
Человек родился!
Рождение ребенка – мальчика или девочки – всегда воспринималось в еврейской семье как радостное событие независимо от того, каким по счету был этот ребенок. И как бы ни была бедна семья, никто никогда не пенял на то, что вот, дескать, появился еще один рот, а вместе с ним – и новые расходы. Более того, подобные сетования считались тяжким грехом, семья должна была радоваться появлению на свет нового члена еврейского народа, а что касается денег, то еврейская поговорка гласит, что каждый ребенок рождается со своим куском хлеба в руке. То есть Бог, который послал семье нового члена, всенепременно позаботился о его пропитании и, значит, в самое ближайшее время после его рождения у родителей появится какой-то новый источник дохода.