Когда распространился слух, чти Филипп [Македонский] приближается, на коринфян напал ужас, и все принялись за дело: кто готовил оружие, кто таскал камни, кто исправлял стену (…). Диоген, видя это (…), стал усерднейшим образом катать взад и вперед (…) большой горшок, в котором он тогда жил. На вопрос кого-то из знакомых: "Что это ты делаешь, Диоген?" – он отвечал: "Катаю мой горшок, чтобы не казалось, будто я один бездельничаю, когда столько людей работает".
Некий софист спросил Диогена: "Я – это не ты, верно?" – "Верно", – сказал Диоген. "Я – человек". – "И это верно", – сказал Диоген. "Следовательно, ты – не человек". – "А вот это, – сказан Диоген, – ложь, и если ты хочешь, чтобы родилась истина, начни рассуждение с меня".
Диоген, увидев, как ехавший на колеснице олимпионик Диоксипп все больше поворачивал назад голову, заглядевшись на красивую женщину, смотревшую на шествие, и не в силах оторвать от нее глаз, воскликнул: "Смотрите, как бы девчонка не свернула молодцу шею!"
Однажды афинянин смеялся над ним [Диогеном] в таких словах: "Почему ты, когда хвалишь лакедемонян и порицаешь афинян, не отправляешься в Спарту?" (…) – "Врачи обыкновенно посещают больных, а не здоровых".
Диоген (…) велел бросить себя без погребения. "Как, на съедение зверям и стервятникам?" – "Отнюдь! – ответил Диоген. – Положите рядом со мной палку, и я буду их отгонять". – "Как же? Разве ты почувствуешь?" – "А коли не почувствую, то какое мне дело до самых грызучих зверей?"
Ищу человека!
С правдой надо жить, как при огне: ни сильно приближаться, чтоб не ожег, ни далеко отходить, чтобы холодно не было.
Торжество над самим собой есть венец философии.
Для того чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю.
Все находится во власти богов; мудрецы – друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, все на свете принадлежит мудрецам.
Если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня.
Народу много, а людей немного.
Отцы и дети не должны дожидаться просьбы друг от друга, а должны предупредительно давать потребное друг другу, причем первенство принадлежит отцу.
Те безрассуднее скотов, кто утоляет жажду не водой, а вином.
Причинять муки своим завистникам – это быть в хорошем настроении.
Льстец – самый опасный из ручных животных.
Из этой жизни хорошо уйти, как с пира: не жаждая, но и не упившись.
Диодор Сицилийский
(ок. 90-21 гг. до н.э.)
историк
При ссоре с кем-либо нужно иметь в виду, чтобы эта ссора сменилась впоследствии дружбой.
Дион Хрисостом (Златоуст)
(40-120 гг. н.э.)
оратор и философ, из Прусы (Вифиния)
[О слушателях Диогена:] Когда он сыпал шутками и насмешками (…), они приходили в восторг, но если он начинал говорить более возвышенно и с жаром, они не могли стерпеть его резкости. (…) Подобным же образом дети охотно играют с породистыми собаками, но если те рассердятся и залают громче, (…) пугаются до смерти.
Людей учить трудно, а морочить легко.
Люди морочат не только друг друга, но еще и самих себя.
Учиться трудно, но еще трудней переучиваться.
Время во всем лучший судия.
Почти у всех людей душа так глубоко извращена жаждой славы, что им желанней слышать, как на всех углах кричат об их ужасных несчастьях, нежели остаться безвестными.
Люди (…) страстно жаждут, чтобы как можно больше было о них разговоров, а каких именно – это им все равно.
Из людей Гомер был самым отчаянным вралем и, когда лгал, проявлял не меньше спокойствия и важности, чем когда говорил правду.
Большинство людей (…) ничего не знает в точности, а только повторяет, что твердит молва, даже если они современники событий; что же до следующего и третьего поколений, то уж они и вовсе ни о чем не имеют понятия и, что им ни скажут, все охотно принимают на веру.
Коль скоро что-то немыслимое было однажды усвоено, то уже становится немыслимо не верить этому.
Поистине, род человеческий готов лишиться чего угодно, но не голоса и речи; в этом одном уже неизмеримое его богатство.
Если от грязных ног, идущих по глине и кучам мусора, вред невелик, то от невежественного языка немалый урон бывает слушателям.
Дионисий Галикарнасский
(ок. 60 – ок. 5 гг. до н.э.)
ритор и историк, долго жил и преподавал в Риме
Во всяком деле перемена – приятная вещь.
В разнообразии перемен красота остается вечно новой.
У лучших прозаиков и поэтов достоинства речи бывают одни и те же.
Стиль – это человек.
В сомнительных случаях время – лучший истолкователь.
История – это философия в примерах.
Его безыскусственность (…) крайне искусственна. (О риторе Лисии.)
Еврипид
(ок. 480-406 гг. до н.э.)
афинский драматург-трагик
Не верь женщине, даже если она говорит правду.
Существует ли более сильное и более мучительное страдание, чем бегство из родной страны?
От малой искры до пожара
Людей язык доводит…
Невоздержанный язык – худшее из зол.
О Зевс! Зачем ты дал людям верные признаки отличить настоящее золото от поддельного, тогда как у человека нет на теле ни одной приметы, по которой можно было бы узнать мерзавца.
От подношений и боги становятся сговорчивыми.
Когда двое говорят и один из них сердится – тот, кто уступает, – умнее.
От дара подлых рук добра не жди.
Не может быть добрым рожденный от злого отца.
У истинных друзей все общее.
Лишь ласковый имеет дар пленять.
Прекрасно сказано, что в споре двух сторон суд обе стороны обязан выслушать.
Как нельзя порицать за невольный проступок, так нельзя и хвалить за вынужденное благодеяние.
Звание свободного человека дороже всего.
Зенон Китийский
(ок. 336-264 гг. до н.э.)
философ, основатель школы стоиков, родился на Кипре, учился и преподавал в Афинах
Школьные учителя выживают из ума оттого, что вечно возятся с мальчиками.
Обладает добродетелью лишь тот, кто постоянно ею пользуется.
Все хорошие люди – друзья друг другу.
Однажды он [Зенон] порол раба за кражу. "Мне суждено было украсть!" – сказал ему раб. "И суждено было быть битым", – ответил Зенон.
Ион Хиосский
(ок. 490-422 гг. до н.э.)
поэт
Юноша! Скромно пируй и шумную Вакхову влагу
С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай.
Исократ
(436-338 гг. до н.э.)
афинский оратор и публицист, учитель Демосфена, основатель знаменитой школы красноречия в Афинах
Прекращай занятия, оставаясь в состоянии еще заниматься.
Приучайся быть не угрюмым, а сосредоточенным, ибо угрюмость создаст тебе репутацию надменного человека, сосредоточенность же – рассудительного.
Остерегайся клеветы, даже если она лжива, ибо большинство людей истины не знает, в своих суждениях же следует за молвой.
Упражняй себя добровольными трудами, чтобы при случае быть в состоянии переносить и вынужденные.
Многие сочувствуют своим друзьям в их несчастье, в счастье же – завидуют.
Будь доволен тем, что есть, однако стремись к лучшему.
Никого не попрекай неудачей, ибо судьба распоряжается всеми, и будущее неизвестно.
Часто, задев кого-либо словами, люди расплачиваются за это делами.
С кем хочешь подружиться, о тех отзывайся с похвалою перед людьми, которые могут передать о твоих словах. Ведь похвала – начало дружбы, поношение же – вражды.
Обдумывай решения медленно, приводи их в исполнение быстро.
Если намерен посоветоваться с кем-нибудь по поводу своих дел, посмотри сначала, как этот человек управляется с собственными.
Повинуйся царским законам, однако самым сильным законом считай царскую волю.
У многих язык опережает мысль.
[Совет правителю:] Не делай ничего в гневе, однако делай вид, что ты раздражен, когда тебе это удобно.
Так относись к более слабым государствам, как ты хотел бы, чтобы более сильные относились к тебе.
В Афинах для приезжего всегда праздник.
Малым государствам можно прибегать к любому способу, чтобы выжить.
Наши мирные договоры бессмысленны: мы не прекращаем, а лишь откладываем войны.
Не будет между нами согласия до тех пор, пока мы не найдем себе общего врага.
Исократ, когда его на пирушке попросили сказать что-нибудь, (…) [ответил:] "В чем я силен, это сейчас не ко времени, а что сейчас ко времени, в том я не силен".
Когда хочешь посоветоваться с кем-нибудь о своем деле, обрати прежде всего внимание на то, как он устраивает свои собственные дела.
Ученость – это сладкий плод горького корня.
Что постыдно делать, о том и говорить не считай приличным.
Если нельзя не говорить о том, что раньше сказали другие, то следует попытаться сказать это лучше них.
Настоящему мастеру слова следует не с пустяками возиться и не то внушать слушателям, что им бесполезно, а то, что и их избавит от бедности, и другим принесет великие блага.
Принимайся говорить в двух случаях: или когда предмет своей речи обдумал ты ясно, или когда сказать о чем-нибудь необходимо; потому что только в этих двух случаях речь лучше молчания, а в остальных случаях гораздо лучше молчать, чем говорить.
Доверенные тебе тайны храни с большею тщательностью, нежели порученное тебе имущество, так как честные люди должны являться людьми, имеющими характер надежнее самой клятвы.
Не скоро становись другом, а сделавшись раз, старайся им оставаться, потому что одинаково постыдно – не иметь ни одного друга и менять многих друзей.
Одна из первых обязанностей дружбы состоит в том, чтобы предупреждать просьбы друзей.
Друзья при счастливых обстоятельствах должны являться лишь по приглашению, – а в несчастьях – без приглашения, сами по себе.
Не делай частых и долгих посещений к одним и тем же лицам: ведь от всего бывает пресыщение.
К родителям относись так, как ты желал бы, чтобы твои собственные дети относились к тебе.
Не думай, что, сделавши что-либо нехорошее, ты можешь скрыться, так как, скрывшись от других, ты не скроешься от своей совести.
Люди плачут над вымыслами поэтов, а на подлинные страдания… взирают спокойно и равнодушно.
Ксенократ Халкедонский
(ок. 396-314 гг. до н.э.)
греческий философ, ученик Платона
Одному человеку, который не знал ни музыки, ни геометрии, ни астрономии, но желал стать его учеником, он [Ксенократ] ответил так: "Ступай прочь: тебе не за что ухватить философию!"
Жалеть о сказанном мне приходилось, о несказанном – никогда.
Ксенофан
(ок. 570-478 гг. до н.э.)
поэт и философ, основатель школы элеатов, из Колофона (Малая Азия)
Если бы руки имели быки и львы или кони, (…)
Кони б тогда на коней, а быки на быков бы похожих
Образы рисовали богов.
Эфиопы пишут своих богов черными и с приплюснутыми носами, фракийцы – рыжими и голубоглазыми, мидяне и персы – также подобными самим себе.
[Бог] весь зрение и весь – слух (…); и он весь – ум, разумение и вечность.
Все есть бог.
С тиранами нужно говорить или как можно меньше, или как можно слаще.
Эмпедокл однажды сказал (…), что невозможное дело – найти мудреца. "Конечно, – ответил Ксенофан, – ведь нужно самому быть мудрецом, чтобы найти мудреца".