Организационные заботы первого летнего месяца полностью меня поглотили, и ради них пришлось отложить на потом конструкторскую и производственную работу. Наконец солнечным утром, когда весь коллектив КБ был в сборе и разбит по группам, которым я как раз собирался поставить первые практические задачи, у меня на столе зазвонил телефон.
- Любимов у аппарата.
- Петрович? Лихачев говорит, - директор произнес это так, что я даже отшатнулся. Нет, директор не кричал, не ругался, не хвалил меня, наоборот, эти слова он произнес абсолютно спокойно. Даже не так - его голос был мертвецки спокойным, в нем не слышалось самой жизни.
- Зайди ко мне, тут у нас такое…
Надо ли говорить, что я сорвался с места, бросив все, и побежал к нему вперед собственного визга? Секретарь в приемной даже не успел меня ни о чем спросить, как я, тяжело дыша, ворвался в кабинет. Лихачев сидел на своем месте и смотрел прямо перед собой, только спустя секунд десять он медленно перевел взгляд на меня и спросил очевидное:
- Пришел?
- Как видишь! Что случилось-то?
- Звонили из Дмитрова. Наши грузовики встали.
- Как встали?! Не понял!
- Как, как… Не смогли их сегодня утром завести и все.
- Что все? Не может быть!
- Не все, но много. Массовый выход из строя техники налицо.
- Понятно… А в чем причина?
- А вот это я как раз у тебя хотел спросить! - в голосе директора проскочила привычная, "деловая" злость, и я как-то сразу успокоился. Мировую революцию не отменили, а с текущими проблемами как-нибудь справимся, сколь сложны они ни были бы.
- Погоди. Звонили. Что сказали-то конкретно?
- Спросили то же, что и я спрашиваю. Что делать? Но проблема в моторах.
Слава богу, до вопроса "Кто виноват?" пока не додумались, поэтому действовать надо быстро и решительно. В первую очередь - выяснить причину произошедшего. Во вторую - спихнуть с себя вину, если она есть. В третью - оперативно исправить положение. Классика.
- Я со своими выезжаю на место. Прошу выделить необходимый транспорт.
- Дежурку возьми, я распоряжусь. Будут новости - звони, я на месте.
Эпизод 2
До Дмитрова ехали чуть ли не четыре часа, мне еще как руководителю было относительно комфортно в кабине, а вот "студенты" тряслись в кузове. В таком тревожном состоянии спать я не мог, постоянно гонял в голове конструкцию мотора и пытался умозрительно представить, что оказалось в нем "слабым звеном". Убедившись в бесплодности попыток, стал думать на отвлеченные темы, чему способствовали удары кулаками по крыше кабины, когда ЗИЛок потряхивало на ухабах. Да автобус был бы здесь более уместен, но проблему подвески, работающей мягко при любой нагрузке, пока не решить. Пневматика нужна.
При въезде на территорию лагеря нас остановили. Из документов при нас были только заводские пропуска, да записка-предписание директора ЗИЛа. Пока все проверяли, отправляя гонца к ближайшему телефону, подъехал легковой автомобиль-кабриолет, весьма антикварного вида, из которого вышел Берия с сопровождающим. И лагерная охрана, и мы затихли, ожидая, что скажет нам грозное начальство.
- Здравствуйте, товарищи! Прибыли значит… - Берия осмотрел нас оценивающим взглядом. - Представляю вам товарища Меркулова, моего заместителя по линии ОГПУ. В его компетенции все вопросы, связанные с противодействием шпионажу и другой вражеской деятельности. А также саботажу.
Последние слова Лаврентий Павлович выделил особо, отчего присутствующие инженеры глубоко задумались.
- По машинам! Следуйте за мной, - видимо, начальник ВОБД бывал здесь уже не раз.
Лагерная охрана распахнула каркасные, опутанные колючкой ворота, и наша колонна вкатилась на территорию всесоюзной стройки. Проехав всего пятьсот метров, петляя между бараками, мы выкатились на край котлована, где сотни, нет, скорее тысячи человек-муравьев махали лопатами, нагружая тачки, толкали их по мосткам наверх. Кое-где была видна техника - три наших ЗИЛа, сильно просевших под грузом грунта, ревя двигателями и выбрасывая черный выхлоп, поднимались из котлована. Вот уже две недели стояла жара, дождей не было и все вокруг тонуло в клубах пыли, поднимавшейся при каждом взмахе лопаты, при каждом шаге рабочего, при проезде каждой машины.
Увидев такую картину, я начал догадываться, что могло послужить причиной массового выхода техники из строя, но следовало окончательно убедиться. Наш путь лежал дальше, туда, где под временными навесами застыли мертвые грузовики. Пара машин стояла с открытыми капотами, и возле них скучковалась группа в робах, тут же стояли и два чекиста в форме. Здесь мы и остановились.
- Товарищ начальник всесоюзного объединения, группа шоферов-механиков автоколонны Дмитлага занята поиском причин неисправности двигателей. Начальник автоколонны Смирнов! - доложил подскочивший чекист.
- И что, нашли? - Берия был предельно серьезен.
- Копаются, но пока не докладывали.
- А сам-то что видишь?
- Так это… Рано судить еще, надо внимательнее смотреть.
- Понятно, - с усмешкой подвел итог Лаврентий Павлович. - А товарищи инженеры какое мнение имеют?
Обращался он в первую очередь ко мне, поэтому и ответ за мной.
- Инженеры имеют предположение, которое требует уточнения. Разрешите подойти пообщаться с водителями и осмотреть технику?
- Сколько вам времени нужно?
- Час.
- Много.
- Мало. Может возникнуть необходимость разобрать мотор полностью.
- Работайте.
Разговор под конец стал весьма жестким, поэтому наша группа, не теряя даром времени, направилась к машинам. На одной из них двигатель почти уже разобрали, а из моторного отсека другой торчали сразу три задницы, больше туда не помещалось.
- Ну что? - спросил я как бы у всех присутствующих разом.
- Ничего, гражданин начальник, работаем, - отвлекся на меня всего один человек, задумчиво протиравший ветошью вынутый из котла поршень, остальные даже ухом не повели.
- Я - конструктор этого двигателя. Как у людей, работавших на этих машинах, спрашиваю, что с мотором?
Народ оживился и на меня стал посматривать с интересом. Мой собеседник отложил поршень и, глядя мне прямо в глаза, сказал:
- Хороший мотор. Мощный. Вот только сделан непонятно из чего и непонятно чем смазывался. Сдох за месяц.
- Мотор испытан и осенью-зимой показал хороший ресурс. Не надо грешить почем зря. Давайте лучше предметно и по порядку.
- А что по порядку? Масло, вон, слили - грязнее грязи. Фильтр масляный весь загажен. Поршневая ни к черту - износилась за месяц так, что компрессии для пуска не хватает. Даже с эфиром не завести.
- А что, с эфиром раньше заводили? И кто же это додумался?
- Моторы еще три дня назад сдавать начали. Если не завести - с тачкой бегать придется, вот впускной коллектор от компрессора отсоединяли, капали эфир, собирали обратно и заводили, но сейчас уже этот номер не проходит. А додуматься - так у нас здесь почти все инженеры бывшие. "Дело промпартии" слышали? Специально в шоферы отбирали технически грамотных.
- Значит так. Я пока тут посмотрю, что уже разобрано. Вы заканчивайте со второй машиной. А мои - примутся за третью. Если у всех трех будет одно и то же - значит, причину мы нашли. Ибо один раз - случайность, два - совпадение, три - закономерность.
- Так, а причина-то в чем? Как думаете, гражданин конструктор?
- А вы, гражданин заключенный?
- А вы, случайно, не еврей?
- Нет, не угадал. Хочу посмотреть, на что ты годен, гражданин заключенный инженер.
- А давайте на бумажке напишем и потом сравним.
- А давайте.
Я вырвал из блокнота пару листков, один оставил себе, а второй вместе с карандашом отдал зеку. Сравнив через минуту две записки, убедился, что у дураков мысли сходятся. В одной значилось: "Нужен противопыльный барьер в конструкцию", во второй: "Не хватает воздушного фильтра, из-за этого абразивный износ".
- Фамилия?
- Заключенный Селиверстов, гражданин инженер.
- Пока все три машины не посмотрим - молчи.
Эпизод 3
- Как вы могли так провалиться?! А что, еще в моторе не хватает? Может, вы еще что забыли? - Берия был зол неимоверно, ведь все дело находилось под нешуточной угрозой. - Вы хоть понимаете, что от вас множество людей зависят? Да что там! Вся страна! Уже планы на следующую пятилетку составляются в расчете на вас! Ленинградцы так и не смогли сделать путевый мотор для своего танка, будут ставить наш, уже испытания идут, с трудом, правда. Ярославцы готовят шасси под удвоенный мотор - это будет самый мощный грузовик в мире. У-2 будут строить с нашими дизелями вместо М-11. И что теперь? Все зря?!
- Я, товарищ Берия, ошибки признавать могу, а вот оправдываться не умею. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, а получить идеальную технику прямо "с листа" - невозможно. Недостатки все время будут вылезать в процессе эксплуатации, и их надо будет оперативно устранять. Чем и предполагаю заняться. А ЗИЛы, которые пока еще живы, надо вывести из эксплуатации, чтоб совсем не ушатать.
- У вас уже есть план решения?
- В первую очередь, конечно, нужен воздухоочиститель. С "мультициклоном" проблем не будет, возможно, этого хватит на первое время. А непосредственно сам масляно-воздушный фильтр пойдет во вторую очередь, для тонкой очистки. Параллельно будем решать с сепаратором перед топливным фильтром. Соляр, что здесь заправляют, сильно отличается в худшую сторону от того, с каким машины испытывались.
- Сколько вам нужно времени, чтобы снова ввести машины в эксплуатацию?
- Честно сказать - не знаю. Поэтому прошу месяц. Потребуется и еще кое-что, кроме времени.
- И чего же вы хотите, товарищ Любимов? - хитрость с переключением внимания на следующий вопрос удалась, и Лаврентий Павлович, как бы молча, одобрил обозначенный мной временной отрезок. А мог и урезать, в качестве наказания.
- В лагерной автоколонне все шоферы - сплошь инженеры, а это почти три сотни человек. У меня в КБ - вчерашние студенты под руководством самоучки. Я в институт в июле только поступать буду. Предлагаю усилить состав КБ за счет заключенных, использовать их по специальности.
- А не боитесь, что от инженеров-вредителей толку меньше будет, чем проблем?
- А мы их проверим самостоятельной работой, есть от них толк или нет.
- А ты, Всеволод, что думаешь?
- Мысль не новая, есть в нашей структуре уже подобные КБ. Если товарищ Любимов лично будет отвечать за эффективность работы заключенных, мы все организуем. Потребуется время для устройства этого контингента неподалеку от ЗИЛа, заодно и личные дела проверим и определимся, какие люди нужны персонально.
- И еще, товарищ Любимов. Все работы, дизельных двигателей не касающиеся, проводить только при условии благополучного положения с последними. До введения машин в эксплуатацию все побочное запрещаю. Что там у вас? Минометы? Передать всю документацию и наработки в ВОАО, там ими Доровлев занимается.
- Передать-то мы передадим, только сомневаюсь я, что Доровлев даст серийные минометы за год-два. А между тем - оружие простое, чего там с ним возиться - непонятно. Разрешите эти работы просто отложить на время, а потом мы Доровлеву соперниками будем, что ускорит процесс и будет только на пользу.
- Если потребуется - ускорим по-другому. А для вас, товарищ Любимов, это самое "потом" никогда не наступит - работ по двигателям непаханый край, а времени мало. Так что - выполняйте. И подготовьте мне к концу следующего квартала план совершенствования и развития конструкции моторов для расширенного совещания ВОБД, его решения лягут в основу планирования на следующую пятилетку. Госплан мне уже всю плешь проел, а я им толком ничего ответить не могу!
Ну что же, день, полный разочарований, как говорится, пропал не зря. По крайней мере теперь было ясно, в каком направлении в ближайшее время работать. Так как со мной в Дмитров приехал практически весь "старший состав" КБ, задачи я поставил тут же. Сашка Безверхий, стеснительный паренек с длиннющими ресницами, которым позавидовала бы любая красавица, освободившись на время от темы минометных плит, получил для своего отдела мультициклон. Ибо именно он в "моторном" плане ранее занимался компрессором и газодинамикой в целом, а плиты ему достались, поскольку они, как и компрессор, - штампованные. Воздушно-масляный фильтр тонкой очистки воздуха достался также ему и был самой большой проблемой, так как было не совсем понятно, как его, собственно, делать, требовалось "подсмотреть" современные зарубежные конструкции.
Сепаратором озадачил отдел топливной аппаратуры под руководством еще одного "старика" - Игоря Смирнова. Оба фильтра-предочистителя были конструктивно похожи, схему я нарисовал прямо в дорожной пыли, дело только за конкретными пропорциями и размерами. И материалами, конечно. Похоже, с цельнометаллической кабиной ЗИЛ-5 придется распрощаться, а дефицитный лист пойдет на изготовление этих крайне необходимых приборов.
Эпизод 4
- Женя, вот скажи мне, за каким хреном тебя в Питер посылали? Чтобы ты мне это письмецо привез? - Я с досадой отложил лист с короткой запиской, в которой, кроме негативных результатов испытаний танка с нашим дизелем, значилось: "Просьба снизить мощность мотора до 90–100 лошадиных сил". - Это как понимать?
- Так, Семен Петрович, я свою задачу выполнил. Мотор в Т-26 работал нормально, - молодой инженер Акимов искренне не понимал причин моего расстройства, - это танк слаб оказался. Трансмиссия в первую очередь. А танкостроители делать новую не хотят.
- Давай-ка подробно всю эту историю с географией.
- Да что рассказывать? На Т-26 воздушник стоял шестицилиндровый изначально. Блок расположен горизонтально, поэтому высота моторного отделения небольшая. Наш мотор тоже невысокий, встал нормально. Первоначально его со стандартным валом стыковали, и располагался он прямо за стенкой боевого отделения. Радиаторы системы охлаждения поставили вертикально вдоль бортов за двигателем, а на вал, со стороны кормы, после ТНВД и привода компрессора, поставили центробежный вентилятор. Все отлично работало. Вот только наш дизель мощнее на четверть и обороты у него больше, поэтому со старой коробкой плохо стыкуется. При трогании с места танк буквально прыгал вперед. В общем - полетела коробка на испытаниях очень быстро, шестерни крошились. Решили поставить перед мотором понижающий редуктор, чтобы обороты были как у "родного", а сам мотор сдвинуть назад, в самую корму. Вентилятор теперь поставили между мотором и редуктором. Получилось лучше, но танк опять испытания не прошел и опять из-за коробки. Этот ящик больше ста лошадиных сил "переварить" не может, а менять его не хотят. Поэтому и просят доработать мотор ограничителем мощности до этого параметра.
- Понятно. Без редуктора - рывки и шестерни к чертям собачьим летят. С редуктором моменты на валах коробки выросли - уже длительная перегрузка. Значит что? - я рассуждал сам с собой, не обращая внимания ни на кого вокруг. - Значит, редуктор ставить надо после коробки, тогда повышенная мощность компенсируется снижением моментов при повышенных оборотах в трансмиссии. В общем так, Женя. Езжай и назад не возвращайся, пока танк испытания не пройдет успешно. Я ответ напишу, но и ты там скажи - пусть уменьшат диаметр ведущей звездочки, а редуктор выкинут. Лишний агрегат, а моторное отделение должно быть максимально компактным. И пусть имеют в виду - мощность мотора, по мере совершенствования, будет увеличиваться.
- Семен Петрович! А может, лучше танковое шасси к нам? Я уже три месяца в командировке, а у меня жена молодая! Здесь быстро мотор установим как надо и отправим назад, пусть учатся.
- "Лень - двигатель прогресса!" Нет, не то. "Лучшее средство от импотенции - пантокрин из собственных рогов!" Вот. В твоем случае самое лучшее - активнее шевелить мозгами. Давно бы дома уже был. И душевно тебя прошу, не ставь личное перед общим, иначе не пойму. Ты лучше у Денисенко учись, такой же лопух, как и ты, а какие сказки ярославцам наплел! "Нечего с недомерком ковыряться - скоро 250-сильный мотор дадим!" Они и уши развесили, и слюни пустили, десятитонное шасси собирают. А находчивый Денисенко дома давно, двойной дизель "допиливает". Все, выполняй.
- Семен Петрович, а пантокрин, это что?
- Я же сказал.
- А импотенция?
- Акимов, едрен батон, ты еще здесь?! МАРШ выполнять!
- А все-таки?
Ох, уж эти мне студенты со своим любопытством и полным пренебрежением к субординации! А, между тем, народ нашим разговором заинтересовался, и девочки-чертежницы в том числе. Тут уж не только провалом конспирации из-за употребления незнакомых словечек попахивает.
- Это, Акимов, "бессилие", - ответил я, опуская слово "половое". - Понятно?
- "Импотенция буржуазии перед мировой революцией!" - подняв глаза к потолку, смакуя, продекламировал Женя Акимов. - Звучит! Спасибо, товарищ Любимов, мне как раз заводской комитет поручил обращение к ленинградцам-комсомольцам подготовить. Ну я побежал!
- Акимов, зараза, стой!!! - только и успел крикнуть я вслед, однако ответом мне была только громко хлопнувшая дверь.