Савельеву даже в голову не пришло спросить, дескать, а в чём дело и почему вы не представились как положено? Разве не видите на лобовом стекле, что мой автомобиль досмотру не подлежит?
Нет, он вышел, как простой водила, совсем не вспомнив, что дорожные блюстители порядка при виде его джипа всегда отдавали честь, хоть этого и не требовалось от них.
- Пожалуйста, - Андрей Николаевич протянул водительское удостоверение и документы на машину. - И вот это, - он положил сверху свой главный документ - удостоверение, которое обычно никогда не показывал, так как был достаточно известен жителям края из тех, кто регулярно смотрит телевизор.
Однако лейтенант глянул на стопку лишь мельком. То ли узнал Савельева, но не подал виду, то ли вообще не собирался толком смотреть предъявленные документы.
- Куда направляетесь, уважаемый? - почти небрежно спросил он.
И опять Савельев даже не подумал приструнить молодого офицера. Не то чтобы струсил, совсем нет. Просто аура властности военного, спокойное осознание своей силы и уверенности в правоте любых действий почти подавляли, заставляя безоговорочно выполнять все указания и отвечать на все вопросы.
- Еду домой из служебной командировки в Новосибирск. Адрес прописки вот, в паспорте, - Андрей Николаевич извлёк и паспорт, уже сознавая, что начинает суетиться, а это так несвойственно ему.
Между тем ничего особенного не случилось, лейтенант задал вполне рядовой вопрос.
Чтобы хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, Савельев спросил:
- А в чём дело, товарищ лейтенант?
Тот молчал, будто не услышал вопроса.
И снова Савельев стерпел такое невнимание к своей персоне как должное.
После тягостного молчания и неспешного обхода вокруг автомобиля, лейтенант, наконец, сказал следовавшему за ним по пятам Андрею Николаевичу:
- Движение гражданского транспорта до особого распоряжения приостановлено.
- Да что происходит, товарищ лейтенант?
- Следуйте за мной.
Савельев покорно пошёл за офицером, к пулемётному гнезду из мешков.
- Можете присесть, - сказал лейтенант, кивнув на лежащее на земле бревно.
- Благодарю, - ответил Андрей Николаевич и остался стоять.
Офицер удалился, оставив Савельева в гордом одиночестве.
Примерно за час непонятного ожидания возле импровизированного поста скопилось до десятка различных автомобилей. Из-за непростого и опасного времени совсем мало стало желающих ехать куда-то.
Всем водителям лейтенант приказывал выйти из машин и находить ся неподалёку от пулемётного гнезда.
Водители сразу узнавали Савельева, но из приличия держались поодаль. Потом один всё же подошёл, поздоровался и спросил:
- Вы не знаете, что происходит?
Андрей Николаевич прохаживался туда-сюда и совсем не желал, чтобы вокруг него вдруг образовался стихийный сход граждан.
Поэтому сдержанно ответил:
- Не знаю. Извините.
Неловко потоптавшись, водитель отошёл.
Вскоре откуда-то издалека донёсся странный гул. Он всё нарастал и становился громче. Уже стало понятно, идёт какая-то большая колонна. И вот действительно показался авангард в виде УАЗа, остановившегося у бронетранспортёра.
Из машины выбрался энергичный капитан, тоже экипированный как на войну.
Подбежавший лейтенант замер, приложив правую руку к виску, делая доклад.
Старший офицер кивнул в сторону БТРа. Лейтенант тут же махнул рукой. Машина рыкнула двигателем, вытолкнув сизый дым сгоревшего топлива, и подалась назад, освобождая проезд.
Капитан забрался в УАЗ, и тот укатил дальше.
Минут через пять пошла колонна из танков, бронетранспортёров, реактивных установок, вспомогательной техники, автомобилей с полными кузовами вооружённых солдат, хмуро смотрящих на гражданских у обочины.
Часа через два снова УАЗ теперь уже с майором, доклад лейтенанта и новая колонна.
Андрей Николаевич, плюнув на условности, сидел на бревне, провожая глазами длинную, окутанную выхлопными газами вереницу машин.
Остаток дня было тихо и пусто. Ни гражданских, ни военных.
Чтобы хоть чем-то занять себя, Савельев решил залить в бак топлива из канистры, их он возил с собой, не рассчитывая на заправочные станции по пути.
К нему подошёл тот самый водитель, что интересовался обстановкой.
- Извините, вы не продадите немного? А то ни одна заправка не работает. До дому точно не доеду. Хоть толкай машину.
- Хорошо, литров пять дам. Не больше.
- Вот спасибо! Сколько я вам должен? - мужик извлёк из запазухи бумажник.
- Ничего не нужно, берите так. Канистру только верните.
Довольный мужик убежал с канистрой, быстро вернулся.
- Спасибо вам ещё раз! Выручили! Это что же происходит, а? Какая силища прошла! Война, что ли? - тревожно спросил он.
- Я не знаю. Будем надеяться, что это обычная передислокация.
- Ой, не похоже! - вздохнул мужчина и отошёл.
"То-то и оно, что не похоже, - подумал Андрей Николаевич. - Домой надо скорее. Что там происходит? Почему не работают телефоны? Это же просто невыносимо!"
День медленно угасал.
Ближе к вечеру офицер подошёл к Савельеву, протянул документы и сказал:
- Можете следовать дальше. Так как у вас городская прописка, то право на въезд вы имеете. О разрешении на выезд из города информации пока нет.
- Почему так долго, лейтенант, и что за условности такие? - сдержанно поинтересовался Андрей Николаевич.
- Зависело не от меня. Это всё, что я могу вам сообщить. Честь имею.
- Мне в город именно сейчас не надо. Но в любом случае благодарю. Вы ведь узнали меня, верно, лейтенант? Надеюсь, я могу получить несколько больше информации?
Офицер посмотрел внимательно и сказал спокойно, но будто ударил:
- Довели страну, … вашу мать,*censored*ы зажравшиеся. Чё вылупился? Свободен.
Ошарашенный Савельев сел в машину и уехал.
Проехав километров двадцать, он немного успокоился и решил:
"Раздавлю гниду. Всю жизнь в летёхах проходит. В Мухосранске служить будет и не вылезет никогда оттуда".
Домой он приехал на взводе. И здесь его огорошили не меньше: Иван ещё вчера ушёл следом за пропавшим пасынком. Чертыхнувшись, Андрей Николаевич пошёл в сауну, отпариться с дороги, а потом поплавать в небольшом бассейне, отдохнуть.
//- * * * - //
Перекрытая дорога в город стала для Трошина и его подельников полной неожиданностью. Хорошо ещё в лобовую не нарвались на появившийся на пустом прежде месте пост - из лесочка заметили скопление военных, два УАЗа, пулемётное гнездо из мешков и БТР-80.
Долго наблюдали в бинокли. Потом Фёдор решил отправить к посту Олега, велев тому оставить оружие, чтобы не нажить неприятностей.
Олег вернулся нескоро.
- Охренеть! Вояки злые, как черти, - сообщил он. - Насели на меня, машину всю обшарили…
- Ага, мы видели, - хмыкнул Трошин. - А чё сказали-то?
- Говорят, проезд в город временно закрыт в связи с чрезвычайной ситуацией. Въезд только по прописке и спецпропускам, у кого прописки нет. Сказал, что поеду к тётке в деревню, предупрежу её, чтоб в город зря не ехала. Не пойму, что они затеяли?
- И какие идеи?
- Ты "бугор", идеи у тебя должны быть, - ответил Олег.
- Умнее ничего не мог придумать? - проворчал Трошин. - Я "бугор", а ты моя правая рука. Думай тоже. Ну, дела! Домой попасть - разрешение надо!
Фёдор задумался, но его вдруг отвлекло появление одинокого дорогого джипа на дороге.
- Вот же невезуха! - чертыхнулся он. - Рано снялись сегодня! Надо было подождать ещё, сейчас бы выпотрошили этого карася! Эх, тачка классная у него!
Он поднёс к глазам бинокль и вздрогнул.
"Что за напасть? О пять брательник на своём джипе! И один. Любопытно. Совсем страх потерял на такой должности, считает себя неприкасаемым. Ничему его не научила прошлая засада. То ли дурак, то ли храбрец. Интересно, пропустят его или нет? Смотри-ка, не пропустили. Знать, дела совсем серьёзные, раз такую шишку тормознули, как простого водилу. Ну-ну, поглядим, что будет дальше".
Когда временный пост миновали две внушительные колонны военных и удалились в сторону города, Трошин и другие ещё долго то и дело поглядывали в бинокли, ожидая новых колонн. Но день постепенно клонился к вечеру, военных больше не было.
Фёдор развязно обратился к своим:
- Ну, что, бандиты? Чё делать будем? В город ввели совсем уж серьёзные силы. Зачем только, непонятно. С населением воевать, что ли? Нехило, да? Вояки совсем охренели. Просто нет нормальных слов, одни маты.
Итак, прописка, полагаю, у всех есть? Паспорта, надеюсь, тоже с собой. Допус тим, проскочим. А обратно, на дело? Можем засветиться, катаясь туда-назад. Давайте, высказывайтесь. Тут не только я решаю, ситуация нестандартная и требует обсуждения.
Слово взял один из "быков".
- Надо попробовать просёлочными дорогами проскочить, потому что со стволами ехать через кордон опасно: заметут.
Его поддержали ещё трое, согласно угукая и кивая. Остальные, оказавшиеся в большинстве, молчали.
Трошин, ожидая, что скажут другие, смотрел тем временем в бинокль в сторону поста.
"О-па! А брательника моего и других отпустили", - подумал он и сказал:
- Смотри-ка, братва, отпустили этих. Может, и нам попробовать под шумок?
- Со стволами? - скептически спросил один.
- Их придётся пока оставить здесь, - согласился Фёдор. - Сейчас надо думать о семьях. Значит так, у кого я видел ящик стальной в багажнике? Вытряхива й из него весь хлам кроме ветоши. Надо пропитать её машинным маслом, у меня канистра пятилитровая почти полная есть. Стволы в ветошь и в ящик. После этого с промежутком в тридцать минут едем в сторону города. Ящик я закопаю сам и поеду последним.
Если кого задержат - хлебала не разевать, иначе всех потянете за собой. Предъявить никому из нас нечего. Документы на отобранные машины я через своих полицаев выправил нормальные. Поэтому всем держаться спокойно. Возвращаетесь домой, ездили по делам. Куда? А кому какое дело? Вы не на допросе.
В городе по ситуации будем решать, что делать дальше. Скорее всего, вояки порядок наведут. Профилакторий придётся оставить, разойтись по домам и ложиться до времени на дно. А там поглядим. Всем понятно?
Подельники, воодушевлённые чёткими указаниями, энергично закивали.
Постепенно все начали разъезжаться.
Олег и Фёдор остались вдвоём.
- Езжай, - сказал Трошин. - Все вроде бы проскочили. Значит, и у нас получится.
- А ты спецом братву первыми отправил, чтобы посмотреть, как пойдёт? - усмехнулся догадливо парень.
- Всё-то ты понимаешь, - хмыкнул в ответ Трошин. - Ладно, езжай. Стемнеет скоро. А мне ещё место искать, ящик закапывать.
- Не доверяешь? - криво ухмыльнулся Олег.
- Я никому не доверяю, - серьёзно сказал Фёдор. - Но тебе верю. Так и быть, закопаем вместе. Мы с тобой ещё натворим дел, а? - усмехнулся он всё же. - Такими кадрами не размениваются, так что мне верь и не опасайся подвоха. И впредь не беспокойся об остальных. Они о тебе беспокоиться точно не станут. Они - быдло. Этого добра в России полно.
//- * * * - //
Иван пошёл напрямки. Путь его лежал через давно непаханые поля, пустоши, заросшие уже пожелтевшей низкой травой и сорняками. Местность была неровная, поэ тому порой горизонт казался близким, но при подъёме на очередную пологую возвышенность открывались широкие просторы с перелесками и синеющими отрогами Саян на самом краю земли. Потом недолгий спуск - и вот горизонт опять рядом.
Кругом ни души. Только вороны тяжело кружили в пасмурном, затянутом низкими тучами небе. Накрапывал мелкий дождь, потихоньку превращая сухую пыль в грязь. Иногда налетал порывистый ветер и поднимал завихрения ещё не намоченной пыли, швыряя её в лицо, засыпая глаза.
Чертыхаясь, Иван отворачивался и с досадой думал, что пока дойдёт, весь пропылится. А ведь ещё в городе придётся пробыть неизвестно сколько, ночуя абы где и как, а потом назад идти.
Первый день он шёл до глубокой темноты. Дождь всё сыпал, поэтому Никитин укрылся полиэтиленовой почти прозрачной накидкой. Уже почти в кромешной тьме ему удалось разглядеть силуэт небольшой копны сена, и он, не раздумывая, устроился на ночлег, не зарываясь в мокрую траву, уснув быстро и крепко.
Проснулся Иван совсем замёрзшим. Рассвело, но солнце ещё не поднялось над горизонтом. По округе расползлось белесое облако тумана. Было очень тихо.
"Если туман, значит, будет ясный день. Придётся дожидаться, когда солнце разгонит эту хмарь, - подумал Никитин. - А то можно ходить весь день тут кругами и не заметишь".
Вдруг Иван испуганно вздрогнул, сердце зашлось бешеными ударами: из тумана прямо к копне вышла здоровенная лохматая псина похожая на кавказскую овчарку. Собака уставилась на человека круглыми глазками и оскалилась, показав желтоватые клыки в пене. Рядом встали ещё две псины чуть поменьше. Шерсть на их загривках поднялась дыбом, собаки зарычали, припав к земле, точно готовые к броску.
Никитин почти в панике подскочил на копне и выдернул из неё длинную кривую палку.
"Твою мать!!! Одичавшие собаки! Если набросятся, загрызут, нахрен!"
Увидев дубину, псины растворились в белесой дымке.
Иван ещё долго стоял, держа своё импровизированное оружие наготове, глядя по сторонам, опасаясь неожиданного прыжка и лихорадочно соображая, что теперь делать. Одичавшие собаки гораздо опаснее волков, они не боятся огня и человеческого жилища, они умны и жестоки, ведомые злобным и сильным вожаком. Сейчас вот спрятались, но можно с полной уверенностью сказать, что не ушли совсем, выжидают.
Постепенно туман рассеялся.
Никитин к своему огорчению обнаружил собак поблизости. Все три лежали на земле и пристально смотрели на поднявшегося опять человека. Они даже взгляда не отводили, как это обычно бывает с животными.
Иван вновь почувствовал страх.
"Что делать? - стараясь не впасть в панику, думал он. - Чем их отпугнуть?"
Ничего дельного не придумывалось. Отбиться палкой от трёх здоровенны х псин - идея не самая лучшая и даже сомнительная. Сидеть тут до скончания века? Ожидать, что появится неизвестный спаситель?
"Эх! Была, не была! - отчаянно подумал Никитин, спрыгнул с копны и с палкой наперевес побежал на собак, дико заорав:
- А-а-а!!!
Псины подскочили и умчались прочь.
Иван остановился, выдохнул облегчённо:
- У-ф-ф… всего-то делов! Против лома нет приёма, - подумал он уже с весёлым сарказмом. Схватил с копны небольшой рюкзак и лёгкой трусцой побежал в сторону города, продолжая внимательно смотреть по сторонам, держа наготове дубину.
Вторую ночь он провёл почти у самого города, увидев его вечером с холма. До городской черты оставалось ещё приличное расстояние, часть которого Иван одолел до темноты и решил заночевать на окраине кладбища. Не самое лучшее соседство, конечно. Но к подобным вещам Никитин относился философски, и мертвяков давно перестал бояться: на зоне народ помирал часто, то от несчастного случая на производстве, то самоубийцы не давали скучать, то втихую убивали кого-нибудь за какие-то дела. Убивали, как правило, в "прόмке" - промзоне, где работали заключенные.
"Главное, чтобы собаки на меня ночью не напали, - думал Иван. - Хотя, следом вроде бы не шли, за весь день не заметил ни разу. Легко я от них отделался, трусливые оказались, хоть и здоровые такие. А в иных случаях, как я слышал, загрызают живьём. Надо бы костёр разжечь, так ведь не боятся они огня. Да и привлеку ещё чего доброго кого-нибудь из людей. А они-то поопаснее любой стаи будут. Придётся так ночевать, на свой страх и риск. Опять замёрзну. А ночью как вылезут из могил вурдалаки - душно мне, душно! - и высосут всю кровь. Эх, что за хрень в голову лезет! Где же мне Ромку искать? Вот о чём думать надо".
Наступившее утро было таким же туманным и холодным, как и прошлое. Едва разлепив глаза, Иван п одскочил, как ужаленный, схватил своё грозное оружие, уверенный, что собаки уже здесь. Однако всё оставалось по-прежнему. И всё же от греха подальше Никитин зашёл внутрь покосившейся оградки и встал возле старенького металлического памятника, покрытого ржавчиной, изъеденного временем и местным суровым климатом. Фотография уже давно пришла в негодность, едва видная надпись о дате рождения и смерти свидетельствовала, что усопший покинул этот мир совсем молодым - почти девятнадцатилетним, и очень давно - ещё в семьдесят третьем году прошлого века.
"Царство тебе Небесное, раб Божий, - подумал Иван, покидая пределы невзрачной оградки. - Все там будем. Каждому свой час отведён. Уж от чего-чего, а от этого никому уйти не удастся. Ни бедному, ни богатому, ни злому, ни доброму, ни дураку, ни умному. Всякой твари Божьей отмерян свой срок… Что-то расклеился я совсем, видать, обстановка подействовала… Ладно, надо идти".
Иван шёл прямо посредине дороги, д умая о том, что в обычное время подобное ему ни за что не удалось бы проделать без серьёзного риска для жизни, поскольку трасса эта была очень оживлённой.
Стоящий на обочине БТР-80 и головы солдат за сложенными мешками пулемётного гнезда, он увидел неожиданно для себя, за изгибом дороги. Иван остановился нерешительно, а солдаты мгновенно насторожились.
Послышался властный голос:
- Стоять!
"Стою же", - подумал Никитин.
- Руки в гору!
Иван беспрекословно выполнил команду.
- Что в рюкзаке?
- Личные вещи!
- Рюкзак оставляй там, сам бегом сюда. Руки не опускать!
- Прям, как попкарь, - проворчал Никитин, имея в виду часовых на вышках в местах лишения свободы.
Он побежал к посту.
Ему навстречу из-за мешков вышел сержант в бронежилете, каске. Автомат с примкнутым штык-ножом висел на правом боку бойца. Ладонь сжимала рукоятку, указательный палец легко касался спускового крючка.
- Стой! - скомандовал грубо сержант, когда между ним и Никитиным оставалось метров двадцать.
Иван остановился, не опуская рук.
- Оружие, взрывчатые вещества, наркотики, есть?
- Нет. Складной нож есть.
- Нахрена палку с собой тащил?
- От одичавших собак отбиваться, - проворчал Иван.
- Куда направляешься?
- В город. Не видно, что ли? - всё же сдерживая недовольство, ответил Никитин.
- Что я вижу, а что нет - не твоего ума дело, - с угрозой произнёс сержант. - Зубы жмут?
- Наоборот, не хватает.
Военный подошёл почти вплотную.
- Щас будет ещё меньше. Не нравишься ты мне конкретно. Руки о пусти. Документы к осмотру.
Иван лихорадочно пытался вспомнить, взял ли они паспорт, проводя руками по груди. Паспорта в нагрудных карманах не оказалось.
- Я его с собой и не ношу, вообще-то, - нашёлся он. - Зачем мне паспорт на работу брать?
- А где ты тут работал? - несколько озадаченно спросил военный. - На кладбище, что ли?
- Не, я на коттеджном посёлке подрядился у одного барыги кладку кирпичную сделать, вот возвращаюсь домой.
- Так ты при бабках? - глаза сержанта жадно блеснули.