Глава 137
Прокуй смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Это я его испугал? Это что - то самое из найма: "испугать - не знаю чем"? Нет, не испугал. Парень, явно, не поверил моим умопостроениям, посматривает подозрительно. Как-то я неловко… Факеншит! Даже и пугать надо с подходом!
- Да ну. Врёшь ты всё. По-навыдумывал тут всякого. "Смерть поднял"… Пойду-ка я домой. Чегой-то ты… Страсти какие…
- Ну "нет" - так "нет". Хочешь домой - иди домой. Только… Обед-то ты уже пропустил, а у нас не только репа дошла. И ещё чего есть. Да и одежонку твою хозяйка малость подправит. А то вон - штаны-то с прорехой, срам на ветру болтается. А вон и подворье, где мы встали. Гостимила подворье. Слышал, поди? Мой отчим Гостимилу жизнь спас. Мы тут и останавливаемся.
- О-отчим? Так ты, эта, тоже… ну…
- Не нукай. У тебя мать жива. А я - приёмный сын. Матери нет. Один Аким, отчим мой.
- И чего? Ну, и как оно? С отчимом жить? Сильно дерётся?
- Ты дела мои со своими не ровняй. Я к Акиму Рябине сам на подворье пришёл. А не он - на моё. У него и дочка взрослая уже, и внук растёт. Мне с его вотчины ничего не надобно - я свою строю…
- Как "с вотчины"?! Ты чего - вотчинник?! Боярин?!
Мы как раз вошли во двор, и уныло сидевший у ворот на жаре мужик из моих гребунов, лениво кидавший в цепного кобеля щепки, подтянулся и даже поднял руку стащить шапку. Потом передумал, разглядывая "решётчатый" костюмчик моего спутника, и поинтересовался. От всей глубины своего искреннего изумления:
- И за что ж его так? А, боярич?
Прокуй дёрнулся, отстал от меня на шаг и ошарашенно повторил себе под нос: "во дела! боярич!".
На поварне вокруг хозяйки увивался самый молодой из наших лодочников. Ну вот, хоть до одного дошло, что с женщиной сначала нужно поразговаривать. "Женщины любят ушами" - международная мудрость. "А поговорить?" - ключевой вопрос не только алкоголиков, но и всего дамского сословия. "Поёт как соловей - сладко" - исконно-посконный, любезному девичьему сердцу образ.
Парень по музыке на соловья не тянет, скорее на удода. Или это "коростель" - называется? Судя по отсутствия ярко раскрашенного гребня на макушке - коростель. А по тексту "песни" - как удод в брачный период - моногамен и свободен. По звучанию - метис: выдаёт трёхтактный призыв с деревянным оттенком. Но процесс ухаживания, видимо, находит отклик. Потому что с нашим появлением хозяйка явно смутилась и стала несколько суетливо тасовать посуду. Здешние тарелки очень похожи на игральные карты: такие же плоские и не бьются. Потому что из дерева. А вот щи наливают в глубокие, глиняные. Приняли миску в руки, сели, попробовали в очередь. Заговорили.
- Ты не торопись так. Супчик никуда не уйдёт. Так вот, Прокуй, нужен мне кузнец в вотчину. Пойдёшь?
Ам-ам, ням-ням, хлюп-хлюп, жлупт-жлупт, сёрб-сёрб. Он, что, вправду так проголодался или "по обычаю" - выражает уважению кухарке?
- Не. Не пойду. Тута у меня отчизна. Не.
Патриот хренов. Простите меня Борис с Глебом и все прочие русской земли защитители и покровители, устроители с благодетелями за грубое слово. Только у меня в Рябиновке что, "чужбина"?! Австралия с австралопитеками? Ну и что с таким патриотом делать? Испугать у меня не получилось. Дальше нажимать… да пошлёт он меня. Может, каким-нибудь построением "светлого будущего в отдельно взятой усадьбе" поманить? Типа: "новый сад Эдемский будет в Пердуновке"? В котором "нынешнее поколение будет жить при коммунизме". Как-то мне в позу имама становиться… Для пророка я недостаточно сумасшедший.
- Прокуй, ты вот говорил, что всякие хитрые штуки из железа делал. А пряжку с язычком можешь?
Тут всё просто: одежду надо застёгивать. Не всегда - местное минимальное обмундирование застёжек не имеет. Рубаху через голову натянул, штаны под рубахой подтянул, посередине лыком перетянул - "выходи строиться". "Голому собраться - подпоясаться" - русская народная мудрость. Никаких застёжек. На женских рубахах иногда на вороте вырез есть. Этот вырез иногда шнурком стягивают. Всё.
Это на Руси. Весь Древний Мир и Раннее Средневековье одежду застёгивали фибулами. Древние гречанки носили по одной на нижней и верхней одежде. Тоже древние, но греки - одну на нижней одежде. Фибулы и поныне в ходу. Княжеский плащ - корзно - тоже фибулой у горла застёгивается. У приличного князя - золотой. А результатом многообразия этих фибул и их тысячелетней эволюции является английская булавка - вот чистый функционал.
Но этого - людям мало, прогресс - не остановим, крепёж одёжный - диверсифицируется. Понятно, что ни липучек, ни кнопок, ни молний здесь нет. Есть пуговицы. Которые - "гремят и бесов отпугивают". Я ещё в Киеве с ними разбирался. Когда изобретал гаремные чулочки с дамским пояском на красноармейских пуговицах с пятиконечной звездой.
Ещё есть здесь пряжки. И с перегибом ремня, как красноармейский ремень в моё время, и с неподвижным зубом. А так-то всё подвязывается, приматывается, узелком затягивается.
Меня эта манера порядком раздражает: чуть напрягся, пресс брюшной, естественно, тоже… А потом "порты потерял" - верёвочка-опоясочка подрастянулась, узелок ослаб, штаны, факеншит, сваливаются. Или носи себя как… как лукошко с яйцами, или постоянно лови штаны в самый неподходящий момент.
Ладно, брючный ремень - дело личное - "затяни и не дыши". Но у коня свой ремень поясной - "подпруга" называется. И если ты его чётко не затянешь, то вся упряжь рассыпается. Седло с седоком остаётся в пространстве на своём месте, а конь из-под них уходит. Кто помнит "Красных дьяволят" - там Яшка-цыган коням подпруги перерезает. Зрители смеются, верховые - падают. Тут уже не штаны - коня ловить приходится. А без нормальной пряжки подпругу не затянуть. Я это в своём квесте хорошо понял. Ручками намозоленными, до крови стёртыми.
Итого: просветируем и прогрессируем. Взял у хозяйки ложки, выложил на столе рамку пряжки обычного брючного ремня, стащил чапельник, рушничок для имитации ремня приспособил. Показываю - как язычок ходит, как упирается. Вот когда я чапельником одну ложку ухватил и стал этот "язычок" проворачивать… у Прокуя свет в глазах появился. А то я не вижу, когда у человека в мозгах шестерёнки новую идею подцепили! То вхолостую крутились, а то молотьба пошла. То он смотрел так это… недоверчиво, будто я ему гнилые сапоги продать пытаюсь, обмана какого-то ждал, а тут раз - и переключился. Здорово - у парня пространственное воображение работает. И способность к абстрагированию имеется. А вот это - удача нечастая.
Учительница литературы во Франции читает ученикам отрывок из "Войны и мира", где русские партизаны нападают на отступающих французов. Отрывок, где погибает юный Петя Ростов. И с радостью видит, что дети заворожённо слушают. "И лишь несколько наиболее толстокожих продолжали автоматически ухмыляться при упоминании имени героя - Петя".
Представления не имею, какие ассоциации в молодёжном парижском жаргоне того периода вызывало имя юного сына графа Ростова. Но описание смерти мальчика и горя мужчин - сущность эпизода, оказалось сильнее привычных субкультурных лейблов. Для всех. Кроме самых дебильных.
Способность отделить суть, сущность от этикетки, изображения - свойство не столь частое даже и моё время.
- Моя рубашка лучше, чем твоя. Моя стоит 100 евро, а твоя только 50.
- Тебе рассказать про особенности ценообразования там, где ты это купил? Разница в том, что ты отдал правительству той страны - 70, а я только - 20. А так-то они обе сделаны в Хошимине на одном станке.
Есть масса писателей, особенно фентазийного толка, которые абсолютизируют лейблы. Слово, название, особенно на каком-нибудь "истинном" языке… Даёт власть на сущностью. Ле Гуин, Толкинен… И не только фентези - "Идея, овладевшая массами, становиться реальной силой".
"Ап! И тигры у ног моих сели.
Ап! И с лестниц в глаза мне глядят.
Ап! И кружатся на карусели.
Ап! И в обруч горящий летят".
Скажи волшебное слово "ап!" и быть тебе "повелителем тигров".
Сходно ведут себя и художники со скульпторами: "ожившая статуя", "изображённый на портрете предок повернулся ко мне и сказал…".
Для гуманитариев свойственно оперировать абстракциями - названиями, изображениями, символами взамен объектов реальности, сущностей. Для нормального человека наоборот - свойственно конкретное восприятие. В языках первобытных племён постоянно встречаются весьма конкретные названия. Не вообще - "облако", а "облако из которого идёт дождь вон над той горой". Соответственно, если дождь идёт над другой горой - используется другое слово.
Об этом спорит со Святым Писанием доктор Фауст:
- В начале было слово.
- Нет! В начале было дело!
Между этими двумя формами мышления и восприятия мира находиться инженерия.
С одной стороны - сплошная абстракция. "Прямая линия, сломанная вот так - изображает ригель, сломанная вот так - силовой кабель". Сплошные символы, условные обозначения, лейблы.
С другой… что может быть конкретнее просто автомобиля? С его тысячами деталей. Каждая из которых весьма конкретно задаётся и материалом, и габаритами, и местом в технологии сборки.
Ощутить в руках вполне конкретную дрожь уходящего в сторону при стрельбе "калаша", и соотнести её, в своих мозгах, с абстракцией в виде чертежа затворной рамы…
На этой человеческой способности переходить от символов к сущностям и обратно и основаны все тех. процессы индустриальной цивилизации. Здесь, в "Святой Руси", да и вообще в средневековье, этого почти нет - основой является воспроизведение образца. Повторение сущности, а не реализация символа.
Для попаданца-прогрессора это свойство аборигенов - катастрофа. У него ж нет образцов! И большинство из них он сделать не может. Не умеет, нечем, не из чего… А объяснить… Я уже об это бился с "избой типовой". Нормальный абориген, глядя на выложенный на столе из деревянных ложек квадрат с чапельником поперёк, выдал бы мне что-то типа:
- Не… да ну… пряжка из дерева - глупость… Дык какое железо? Ложки-то деревянные! Слепой, что ль… И чапельник… ну глянь - он же толстый - это ж каку дырищу в ремне делать надо… И опять же - гля, дёрг-дёрг - оно и развалилось. Не. У нас с отцов-дедов-прадедов такой хрени не было.
Это - здешний нормальный подход. А Прокуй видит за символом - сущность, "ловит", "хавает", "просекает"…
Так, в список требований к нанимаемым мастерам нужно добавить ещё один пункт - "ненормальный". Не в смысле "придурок", а в смысле… Хотя людей с непривычными свойствами, например, со способностью к абстрактному мышлению, часто держат за дурачков. Придётся к этой категории туземцев присматриваться внимательнее.
А с Прокуем, с этим битым, драным, наплакавшимся недоразумением - красота! Он - понимает! Вот эти деревяшки на столе, вот так оно ходить будет, вот так упрётся, сюда ремень, здесь дырки… И ему это интересно, ему это понимание нового - в радость.
- Здорово! Никогда такого не делал!
Сам хлебает, а с ложек этих на столе - глаз не сводит. Попробуем посложнее. Пока паренёк не остыл.
- Так, ещё дело. Видал, как ось в ступице крутиться?
Начал я, было, ему про подшипники рассказывать. И скольжения, и качения, шариковые, роликовые… Не, не врубается. Просто мозги не воспринимают. Вижу, что пытается, напрягается, но… "Грызть гранит науки" - широко распространённое выражение. Когда висишь на скале, вцепившись в неё одними зубами… А оно ползёт, что-то крошится - не то зубы, не то гранит… Болезненное чувство. Тяжко парню. Мой прокол. "Ещё раз и лучше" - старая математическая мудрость. Ладно, давай попроще:
- Дужку в полкольца сделать можешь? Чтобы у неё внутри сгиба другая дужка ходила?
- Ну. А чё тут? А к чему это?
Показываю. Буквально пальцами на его запястье. Вот полукольцо легло на его кисть, вот другое полукольцо провернулось и полностью охватило его запястье.
- Выдерни.
- Эта… ты чего? Отпусти. Ну!
- Да ты не бойся. Ты ешь давай. Теперь прикинь: делаем два таких составных полуколечка, соединяем их цепочкой, в концы внешних дужек ставим замочки простенькие. Взяли какого человека плохого, ну, шиша лесного. Колечки ему на ручки - и защёлкнули. И всё - он так сильно ручками махать не будет. Называется такая приспособа - наручники.
- "Наручниками" или - "наручами" здесь называют часть защитного доспеха, надеваемого на руки бойца выше боевых рукавиц. А вот такая конструкция, которую я здесь пытаюсь спрогрессировать - изобретение конца 19 века. Испанский полицейский офицер, пришедший арестовывать Кармен, которая имени Бизе, был оснащён ремнями, а не наручниками. "Оковы тяжкие падут" у Пушкина - это именно оковы. Кандалы, тяжёлые металлические кольца-стаканы с боковым разрезом по высоте, которые одевались, заклёпывались на каторжанине и снимались, расклёпывались, сбивались с него - только кузнецом с соответствующим инструментом в специально оборудованном помещении. Соединение - по названию видно - заклёпкой. Соответственно, наложить кандалы - молот, клещи, наковальня. Снять - молот, наковальня, зубило, клещи…
- Я похожее у Укоротичей проходил в Киеве. Тогда мне кузнец ошейник холопский надевал. И повторить пришлось в Рябиновке, где тогдашний кузнец мне мало-мало шею не пропорол, тот ошейник снимавши.
- А у Прокуя мозги работают - сразу сообразил:
- Так такую же хрень можно и на шею одевать! Замочек защёлкнул, верёвочку привязал и тащи дурня куда хочешь.
- "Веревочку" - не пойдёт, перегрызть может. Цепочку надо.
Средства быстро и надёжно ограничить рукомахание собеседника - здесь нет. Чувствую я - мне оно скоро потребуется. Уже нужно. Силушки у меня маловато. Прижать, придавить, остановить взрослого мужика - не получается. Всё какие-то хитрости-манёвры. Вот этого "юмориста морковного" я сегодня три раза поймал. На дрючок, на пинок и на воротину. А толку? Каждый раз спешно убегать приходилось. А поговорить? Каждый раз куча проблем - пространство для собственного манёвра, постоянный контроль его движений, упреждение… И всё - впустую.
Чтобы вести серьёзный разговор нужно убедить в своём превосходстве. Ну, хотя бы, в равенстве. Вызвать уважение. А для хомнутых сапиенсов уважение начинается с габаритов. Кто толще - тот и уважаемее. Эта норма во многих человеческих культурах прямо вбита. Цепочка: "дородный-толстый-важный-главный" и в русской традиции звучит постоянно.
"Помнишь, как бывало
Брюхом шёл вперёд,
И крестом сияло
Брюхо на народ?".
Я этому инстинктивному представлению аборигенов о "начальственности" - не соответствую. Нет, если со мной поговорить, я любому мозги так промою… Но ведь для этого нужно человека остановить, заставить слушать… Палкой там, по лодыжкам… для улучшения слуха и зрения… Вот наручники с ошейниками очень для этого подходят. Для фиксации слушателя в пространстве. А иначе… иначе убивать придётся. А мне это как-то… Нет, я уже умею, я уже начал и не остановлюсь. Но покойников себе нужно выбирать самому. Не следуя их личным капризам и глупым предубеждениям.
- А на какой размер тебе сковать надо? Ну, руки-то у людей разные.
Хорошо, что Прокуй - ребёнок, подросток. Нормальный кузнец меня бы просто послал. Похмыкал бы, головой покрутил. "Да не… Не, низя… У нас с дедов-прадедов в заводе такого не было…". Может, и пальцем у виска покрутил бы. Поблагодарил бы за угощение и пошёл бы рассказывать по городку про "придурка с Пердуновки". Который "на железяках свихнувши…".
Ни один нормальный мастер… Но Прокуй не мастер! Он ещё ученик. Ему это ещё интересно. Не - "кто-с-кем-спит", не - "где-что-почём". Ему интересно "как бы эту хрень уелбантурить". Для него эти дела кузнечные - не дело, не служба, не источник хлеба насущного - "отстоял и ладно". Для него это всё - ещё игрушки, развлечение, забава. Он не думает: "да кому это надо", "да на что оно? - есть же известное", "да кто это купит?". Вся рыночная сторона нового изделия ему пока не интересна. Интересно - сделать. Любопытно ему. "Любопытство сгубило кошку"… Это я сегодня насчёт Мараны подумал. А "котёнка"?
Не по науке управления, не по рекомендациям от "нации эмигрантов", не страхом, не "эдемом", не "златом-серебром" - работой. Сманить человека невесть куда грязной тяжёлой неопределённой работой… Но - пробуем.
- Мне на разные размеры надо. И на руки, и на ноги, и на шеи, и на пояса. Сколько, каких размеров… сейчас не скажу - надо смотреть. Крепёж между колечками, замки в них… есть разные задумки - надо пробовать. И ещё кучу разных… разностей сделать надо. Ты пилу циркулярную ковал? Нет, не поперечную, а циркулярную. А зажигалку типа "зиппо" - сможешь? Не знаешь - не беда, научу. Покажу, нарисую, дам попробовать. Много я чего знаю, но мне с Рябиновки - сюда не наездиться. Хочешь учиться - пойдём со мной. "Нет" - буду искать из здешних подмастерьев толкового. Почему это - "толковых нет"? Да я и твой-то толк покуда только на словах видел. И инструментом своим передо мной хвастать без толку - я в этом деле мало понимаю. А вот что у меня в Рябиновке полная кузня стоит, со всеми причиндалами - я знаю. Я и голого взять могу - лишь бы с головой был. Так что - решай. А то я другого искать пойду: "кто не спрятался - я не виноват".
Прокуй аж извертелся весь на лавке. "И хочется, и колется, и мамка не велит" - не просто народная мудрость, а прямо-таки норма жизни. Проблема выбора в условиях неопределённости. Как я понимаю, в своей недолгой жизни Прокуй никогда таких разговоров по такой тематике… Слова-то непривычные, игрушки-то новые… Но - боязно. Куда-то ехать, с какими-то незнакомыми людьми… А ну как обманут? "Колется"… Ну тогда по народной мудрости:
- Я бы пошёл… Ну… Дык мамка-то не пустит. Вот.
- Мне твоё решение интересно - если ты ко мне идёшь, и по всякому моему слову дела делать будешь, если с тобой можно как с мужем добрым… Соплей ходячих - мне там не надобно, спрос будет как с мастера. Даром кормить не буду. А с мамкой твоей мы это дело решим.
Насуплено разглядывает меня. Верит и не верит. Похоже, что мой "как-бы боярский статус" произвёл на него впечатление. Вроде, "вятший человек" - такие-то "на Святой Руси" как раз и "дела решают".
В поварню, придерживаясь за стенку, вошёл Ивашко. "Зелёный-презелёный как моя тоска". После моих вчерашних вычищально-промывальных над ним издевательств, его покачивало на каждом ветерке. А переступить через лавку, чтобы сесть за стол, он смог только с третьего раза. Чуть не завалился. Извини, "слуга верный", но судя по удивлению Мараны при виде тебя "в числе живых", я той четверть-ведёрной клизмой - тебе жизнь спас.
- Здрав будь, Иван Акимович. Дозволь спросить.
Глаза у Прокуя сразу распахнулись. Назвать человека по имени-отчеству - высшая степень уважения. Здесь так только к князьям обращаются, да к высшим боярам временами.
- Как здоровье-то, Ивашко? Ходить, вижу, можешь.
- Да что здоровье! Не помер и ладно. Твоими, господине, трудами да заботами. Вспомнить соромно… Не об том спросить хочу. Как гурда-то моя? Ханычу отдашь или себе заберёшь?
- Г-гурда? Настоящая?