- Договоримся конечно, мил-друг. - Ласково кивнул Яков Федосыч. Путей-дорог у тебя ровно две. Первая в расход. Вторая - в штрафбат. Мне тебя убивать без надобности. До правнучки моей ты теперь всяко не дотянешься. А тут у нас, знаешь, враг рвется к Москве, надо его останавливать с оружием в руках. Это тебе не мудьем перед моей правнучкой трясти. Значит, подписывай бюллетень, и будь любезен в штрафники.
- Ничего я не буду против себя подписывать! - Заревел я.
- Ну и ладно... - покладисто согласился молодой прадед Маринки, - все равно эти бумажки никто не читает. Я их сам за тебя подпишу... Караульн-ный! - Крикнул Маринкин прадед, и когда в дверь втиснулись два огромных мордоворота и схватив меня под руки потащили на выход. Яков весело мне подмигнул.
- Прощевай бабник, не хворай не кашляй.
- Ну погоди, барсук, - я до тебя еще доберусь! И до внука твоего паскудного Генки доберусь!
- Ага, доберешься, своим ходом. Через семьдесят лет, - хрюкнул Яков, - если по дороге от старости не рассыплешься.
- Гэбня проклятая!.. И внучка твоя фригидная курва!... Я тебя в рот!..
Так я и попал в штрафбат.
Глава четвертая.
В одном мне повезло. На распределительном штрафном пункте, узнав, что я умею водить самолет, меня послали не в пехотный, а в авиационный штрафбат. Спасибо ворлд оф ворпланс! Перрон, теплушка, стук колес - и я вместе с компанией каких-то доходяг, попал на фронт в штрафной воздушный батальон.
Нас построили на размокшем взлетном поле, сверху моросил дождь, а перед нами выступал майор в погонах с голубыми авиационными просветами - командир штрафного батальона. Чего-то он там вливает нам гугнивым голосом?.. Изменники... Нарушившие присягу... Искупить кровью... Родина в... Ну блин, прямо как математичка мозги полощет. Этот майор даже похож на неё, - только снять фуражку, да надеть очки. Только теперь ноутбука у меня нет, чтоб не помереть со скуки. О, а это что?! Рядом с майором стоит такая ципа! Сиськи так и рвутся из гимнастерки! Оказывается, и тут смачные бабенки есть!
- Ты на Ксанку не глазей, - прошептал кто-то рядом, видать из старожилов. - Она при нас вроде как фельдшером состоит, а на самом деле майорова полевая жена. Кто на ней глазеет долго не живет...
- Да не бухти ты, лузер, - отмахнулся я, и подмигнул гарной девке своим правым лучистым голубым глазом.
Ксанка, - так вот значит ей звали - уловила мой призыв, и зарделась. Даже в прошлом, для диких бабенок-предков я неотразим!
Майор закончил трындеть, и вперед выскочил его помощник-капитан.
- Новички, - скомандовал он - разбейтесь на тройки!
- Давай ко мне парень, - потянул меня кто-то за рукав. Я летчик опытный, когда-то вплотную рядом с Челюскиным баб снимал.
- Челюскин... не слышал про такой кабак... Я знаешь, дядя, тоже не у одного бара баб снимал... - машинально отмахнулся я, подмигнул прелестной Ксанке своим неотразимым левым глазом. Та вообще заалела как маков цвет!.. Дело явно идет к шпилли-вилли! Оставалась только добить девку, и я послал ей свою белоснежную обольстительную улыбку. К сожалению, вместо Ксанки моя улыбка досталась проклятому Майору, который незаметно вынырнул откуда-то справа, и остановился прямо передо мной... Блин, вот косяк...
- Ты что, вражина, совсем офанарел?! - посунулся ко мне майор, дыша перегаром. - Завтра же полетишь к линии фронта! В самое пекло! С самыми хреновыми пилотами! На самом дрянном самолете!..
Он еще чего-то вопил. Народ вокруг меня незаметно расступился подальше. А Ксанка-то за его спиной побледнела. Волнуется уже, значит, за меня... Я нагло улыбнулся майору. Он еще не понял, что в его стаю попал альфа-самец, ё!..
Главное теперь не угробиться в первом бою.
Глава пятая.
Самолет мне был конечно же знаком, по Ворлд оф Варплайнс. Короткорылый с бульдожьей мордой И-16. Полное барахло, а не самолет, в отличие от стремительных немецких мессешрмитов. Да еще и старый...
- Эй а где парашют? - Спросил я.
- Парашютов вам, гнидам не положено - процедил жирный засаленный НКВДшник из наземного загранотряда, презрительно лупая на меня маленькими свиными глазками.
Черт с вами! Обойдусь и без парашюта. Я залез в самолет. Только взявшись за баранку самолета, я вдруг понял, что попал на самую настоящую войну. Никто мне здесь не поможет, а от фашистов не отстреляешься белозубой улыбкой. Да, теперь мне надо вспомнить все свои изнурительные тренировки по единоборствам и духовным практикам, которыми я изнурял себя в своем времени. Вспомнить все выученные иностранные языки, и прочие таланты, сокрытые во мне, которые просто не проявлялись до поры, просто потому что не были нужны в нашем сытом и спокойном будущем. Здесь все иначе. Чтобы выжить - нужно разбудить в себе зверя! На войне как на войне! Я решительно повернул ключ зажигания самолета.
Другие самолеты тоже заводились. Сперва взлетали наши старенькие штрафные И-16, и потом воздушный заградотряд на новеньких Яках. Я дождался своей очереди, и вывел самолет на взлетную полосу, и поднялся в небо. Как всегда безукоризненно. Настоящему мастеру не помеха ни отсутствие геймпада с выемками под пальцы, ни плохой самолет. Наша тройка летела вслед за ведущим к фронту. Сзади нас грозно нависали девять Яков загардотряда. Внизу проплывали облака, и размеченные квадратиками поля сельской местности, изрытые воронками. Приближаемся к фронту...
Вдруг воздух разорвали близкие полосы трассеров! Смертоносные линиии сошлись на самолете ведущего, и в мгновение ока превратили его в горящиее облако разлетавшихся обломков! Секундой позже полыхнул и самолет второго ведущего! Вот оно что! Несчастные необученные советские летчики проморгали появление стремительных мессершмитов, зашедших со стороны солнца! Ну я то не проморгал, конечно, - только мой своевременный и искусный маневр вывел мою машину из под смертоносного залпа коварного врага. Шесть мессеров! Из всего звена я остался один... Однако, что же самолеты заградотряда?! - Я оглянулся. - Так и знал, уже повернули и удирают, трусы! Силуэты яков становились все меньше. Значит, придется биться одному.
Мессеры промчались мимо, сияя боевой раскраской. Злобные физиономии драконов намалеванные на их носах, испугали бы любого, кроме меня. Они снова попытались зайти со стороны солнца. Трусливая повадка! Я вам не ламер, меня на этом не возьмешь!
Я тоже ловко завел самолет со стороны солнца, - теперь оно светило в глаза нам обоим! Фашисты не ожидавшие такого ловкого маневра растерялись. В рации послышались растерянные и неуверенные ахтунги. На крыльях фашистов замелькали злые огоньки - они открыли по мне огонь! Ловко крутя баранку штурвала я уводил самолет из под смертоносных залпов фашистских крупнокалиберных пушек. Эх, вот самолеты у фашистов! А у меня в крыльях только жалкие пулеметы!.. Ничего. Я вел машину навстречу врагу, проскальзывая под свистящих мимо снарядами. Наконец мы с одним фашистом оказались летящими навстречу друг-другу. Один из нас точно должен был отвернуть!
Кто не разбирается в самолетах, может спросить, - нахрена вот так лететь навстречу друг-другу? Почему просто не стрелять в летящий навстречу самолет? Это ламерские вопросы. Во-первых, когда два самолета летят навстречу друг-другу, они не могут в друг друга стрелять, потому что на носах самолетах крутятся пропеллеры, которые отбивают все летящие спереди вражеские пули как нинзи с мечами в кино. А во-вторых только полет друг на встречу другу показывает, у кого яйца крепче. Фашист наверно считал себя крутым парнем, до встречи со мной. Самолеты все ближе! Я уже даже видел жидкие усики фашиста, и железный крест у него на груди. Но у меня-то стальные яйца! Конечно я не отвернул, это сделал испугавшийся фашист. Его самолет с визгом вильнул в сторону, уступая мне дорогу. Тут-то я и всадил ему в брюхо короткую очередь! Фашист взорвался вихрем огня, и я пролетел прямо сквозь обломки его самолета, которые дробно простучали по моим летным очкам. Ха, - первая победа!
Но почему очередь оказалось такая короткая? Я посмотрел на счетчики боезапаса - так и есть. Мне в самолет не заправили патроны. То ли на земле об этом просто забыли, то ли считали, что больше трех, которые я только что выпустил, фашисты нам все равно выстрелить не дадут. Проклятье! Положение стало по настоящему серьезным.
Воевать без патронов трудно даже такому супер-асу как мне. Придется прорываться и уходить. Но ведь мессеры не отпустят меня просто так. Вот они уже нависают, старясь поймать меня в перекрестья прицелов. Я потянул за штурвал, сделал боевой разворот, с одновременным выравниванием тангенса клиренса, и свечкой направил свою машину в небо. От перегрузок у меня заморщилось лицо. Не подпортить бы свою физиономию, а то морщинистых девки не любят... Видимо и фашисты испугались того же, потому что их самолеты отстали. Я же ловко сделал петлю, и вышел прямо в хвост одному из преследователей. Роли поменялись, охотник стал жертвой! Я нажал до упора педаль газа, и мой самолет вихрем полетел на сближение с мессером. Фашист что-то заквохал, испуганно оглядываясь. Но я неумолимо сблизил наши самолеты, и бросил свою верную машину на таран. Бешенно вращающийся винт моего ишачка достиг хвоста фашиста и начал рубить его как банан в миксере! Во все стороны полетели клочья немецкой обшивки. Немец в кабине завопил, но тщетно - винт добрался и до него - кабину мессера заляпало красным. Только тогда я нажал педаль тормоза, и оставил его самолет в покое. Лишенный управление бесхвостый мессер, чадя, тяжело склонился к земле, и устремился в свой последний путь.
Врагов осталось всего четверо. Но они серьезно рассвирепели от потери товарищей. Все гуще и гуще пускали они в меня свои снаряды. А мой погнутый тараном винт больше не позволит мне покромсать еще хоть одну фашистскую машину. Ах, были бы патроны! Теперь же мне просто приходилось убегать. Я сделал три боевых разворота, ввел самолет в кабрирование с одновременным пикированием, и вырвавшись из под вражеских трассеров начал уводить машину к нашей линии фронта. Ура! Ушел! Вырвался! Но тут же что-то холодное и твердое уперлось мне в затылок, и гундосый простуженный голос за моей спиной зло прорычал:
- Что морда дезертирская, удрать решил?
Я обернулся. Прямо у меня за спиной, спинка сиденья оказалась сдвинута, в сторону и обнажилась ниша. Там, немыслимо скукожившись сидел сержант-НКВДшник, и тыкал в мою спину взведенным Наганом. Так вот почему заград-самолеты так легко бросили меня здесь. Все это время я возил загардотряд прямо у себя за спиной!
- А ну, поворачивай взад! - Прогугнявил НКВДшник, и снова ткнул мне в спину наганом.
- В пулеметах патронов же нет! - Попробовал объяснить я, глядя в тупые звериные глаза, которые тяжелым тупым блеском сверкали из под обезьяньих надбровных дуг.
- Паникерством занимаешься! - Процедил НКВДщник. - Вертай взад, не то я сам тебе пулю в затылок пущу, морда кулацкая!
Вот ведь влип. Если бы я не сжимал штурвал самолета, я бы в одно мгновение отнял у мерзавца наган... Но увы, руки были заняты.
- Да пойми ты, - не прекращая отчаянно маневрировать, - я попытался достучаться до этой тупой расстрельной образины. - Пулеметы у нас пусты, а там четыре мессера на хвосте! Собьют как пить дать. Неужели тебе самому жить неохота? Это тебе не красноармецев в спину из уютного блиндажа расстреливать! Ведь со мной летишь. Вместе сдохнем.
НКВДшник тяжело переваривал мысль. Вдруг, в глазах его появился испуг. Кажется и до этого тупаря дошло.
- Ладно, сказал он подозрительно оглядевшись по сторонам. Уводи нас нахрен отсюда. Только смотри, не проговорись потом. А то нас обоих к стенке поставят... Ой!!! - он вдруг дернулся, и жалко обмяк.
- Что, - я на секунду отвелкся от приборов и обернулся к нему. Ранило?
- Нет, - в голосе НКВДшника явственно послышались панические нотки. - Кто-то и меня самого стволом в спину тычет...
Тут же перекрывая рык самолетного двигателя из-за спины НКВДшника раздался ясный детский голсок:
- Что, шелупонь недобитая! Троцкистские политические проститутки, шалавы зиновьевско-каменевские! Шпионы японо-немецкие! Улонисты-анархисты! Поповско-кулацкие выродки! Значит вам Сталинский приказ ?227 не указ?! Не хотит защищать советскую родину?! Я вас ща тут всех в расход пущу!
Я снова обернулся. Приглядевшись я увидел, что за жирной тушей НКВДшника открылся еще более глубокий лаз, уходящий в самый хвост самолета. В этой темной вонючей норе засел кто-то маленький и чумазый, и блестя фанатичными глазенками раз за разом тыкал стволом нагана в толстый НКВДшный зад. НКВДшник каждый раз тонко вздрагивал.
- Это октябренок!.. - Сообщил он мне обреченным шепотом. - С этими вообще договориться нельзя. Они фанатики без мозгов. Хана нам! Пустит в расход!
Я поглядел в истощенное лицо октябернского заморыша, и попробовал достучаться до его подавленного тоталитарной пропагандой сознания.
- Слышь, пацан. Ты давай, не дури! Жить-то всем охота!
- Жить вечно будет только Ленин!.. А мы все как один!.. В борьбе за это!.. - Бессязно выкрикнул заморыш! - И рахитичным пальцем взвел курок своего ржавого нагана.
- Слышь... пацан... Если вернемся, я тебе шоколаду дам, настоящего, сладкого! Американского!
На какой-то миг, в лице этого дикого обезьяныша почти проскользнуло что-то человеческое. Он тоже хотел американского шоколада!.. Но только на миг. Глаза вновь сверкнули фанатичным блеском.
- Сам жри свой бржуйский шоколад сволочь обывательская! А я манную кашу люблю! Поворачивай обратно гнида!
Револьвер в его тоненьких ручках задрожал, и я понял, что этот анемичный биоробот сейчас выстрелит. Ну ладно... Я решительно схватил баранку и сделал боевой разворот. Немецкие самолеты алчно рванулись ко мне. Что же делать, как воевать без оружия?
Внезапно меня осенила спасительная идея. Я дернул баранку на себя и ввел самолет в крутое пике. Земля со свистом помчалась мне на встречу. Поля и дороги, раньше казавшиеся аккуратненькими квадратиками быстро приближались обрастая подробностями. Крохотные окопы и коробочки танков увеличивались в размерах. Внизу шел отчаянный бой. Этого мне и было нужно. Я держал самолет носом вниз до последнего, и дернув штурвал лишь в последний момент. Самолет взвыл от натуги, но выровняйся в горизонтальное положение. Теперь я несся как гоночный болид над полем боя буквально в метре от земли, виртуозно, лавируя между немецких танков, и распугивая стайки гитлеровской пехоты. Я высматривал то что мне было нужно. Вот оно! Впереди мрачными кровавыми кучами лежали мертвые советские кавалеристы вповалку с лошадьми. Какой-то дурак в погонах направил их в атаку на гитлеровские танки, и они погибли в отчаянной попытке прорубить своими древними саблями крупповскую броню сверхсовременных немецких машин. Вся эта конница так и полегла под танковыми пулеметами не причинив немцам никакого вреда. Я перевернул машину кабиной к земле, и отплевываясь от травы, летел над этим кладбищем смерти, выглядывая среди обезображенных трупов хоть какое-нибудь оружие.
Хопа! Молниеносно высунув правую руку из кабины, я схватил с пояса мертвого кавалериста саблю. Остро заточенная железяка опасно блеснула в руке. Чтож, теперь я вооружен хоть каким-то оружием. Держитесь, фашисты! Мой самолет свечкой взмыл в небо навстречу врагу. Фашисты настолько растерялись от моих действий, что к первому их самолету я подлетел практически без помех, и в два сабельных удара отрубил ему крылья! Видимо сказались прадедушкины казацкие гены, - эх, жаль что его раскулачили и уголодоморили в 20е годы... Но гены не пропьешь, - казак - это вам не какое-то сиволапое русское было, это отдельная порода!.. Рубя наотмашь, я еще успел заметить потрясенную рожу гитлеровского аса, под колпаком блистера. Вражеский самолет как раненная навозная муха ушел к земле. За остальными пришлось погоняться. Они бегали от меня по всему небу, пытались спрятаться в облака, но я настигал их, и рубал саблей по хвостам и элеронам, сбивая их с небес. Последнего фашиста я не убил, а зайдя снизу отрубил у его самолета обе стойки шасси, - попробуй как теперь сядь, ламерюга! Примерно так же я в детском садике летом когда-то ловил слепней, и втыкая им в брюхо соломинку отпускал на волю, - эх, весело было!.. Мда... Искалеченная фашистская машина улетела на немецкую сторону фронта, под аккомпанемент панических воплей пилота из радио.
Победа была полной, - я завоевал господство в воздухе!
- Ну парень, - восхищено захрипел сзади боров-НКВДшник, - ты даешь! Считай, кровью искупил. Лет двадцать тебе в штрафбате за это точно скостят!..
Я конечно не стал унижаться ответом.
Но что это?! Внезапно до того ровно урчащий мотор закашлял и начал давать сбои. Винт крутился все медленнее, и наконец совсем остановился. Неужели я так увлекся гоняясь за фашистами, что потратил все горючее? Или бензина мне тоже недолили, как и патронов? В воздухе наступила жуткая зловещая тишина. Теперь, когда винт перестал толкать машину сквозь воздух, она неминуемо должна была начать падать на землю - это ясно даже любому, кто помнит о законах земельного тяготения и термодинамики. А уж мне то ясно и подавно.
Чтож, - придется планировать. Удастся ли мне дотянуться до своей линии фронта? Я максимально сосредоточился на вождении самолета. Даже в хвосте примолкли, осознав серьезность положения. Только октябреныш тихонько забубнил молитву своим коммунистическим идолам:
"Когда был Ленин маленьким, с кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках, по горке ледяной...".
Фанатик, одно слово...
Ишачок и с работающим-то винтом летал так себе, а без него вообще стал походить на кирпич с крыльями. Но все-таки с крыльями! Такому асу как мне этого было достаточно. Ловко подставляя под плоскости участки неба, где воздух был поплотнее, я уверенно вел машину к нашей лини фронта. И все же - до аэродрома я не дотянул. Уже в который раз земля приблизилась. Здесь шел тяжелый бой, горели хаты и гремели взрывы. Пролетев над немецкими батальонами я еще успел рубануть шашкой какого-то зазевавшегося немецкого танкиста, который торчал из башни с биноклем и не ждал угрозы с воздуха, и отбросил ставшую бесполезной железку в сторону. Я вел машину в нашим окопам. И я долетел до них. Да что долетел - перелетел, чуть ли не сбив пилотки с ошарашенных советских бойцов, которые едва успели спрятать головы за бруствер. Но что это? Прямо на пути моей еще порядком разогнанной машины встал какой-то сарай, отвернуть от которого я уже не успевал. Столкновение на такой скорости это же неминуемая гибель!
Делать было нечего, - я резко рванул баранку влево, и самолет продолжая нестись вперед, сделал полицейский разворот на сто восемьдесят градусов, теперь я летел навстречу к сараю хвостом вперед. Хвост должен смягчить удар. Конечно в нем находились октябреныш и боров-чекист, но это меня не очень волновало. Октябреныш был настолько зомбирован, что его уже и нельзя было называть человеком. А чекист грозился мне наганом, - вот теперь пусть получит за это... Самолет влепился в сарай с ужасающим треском! Меня рвануло, вжав в сиденье, едва не свернув шею...