Однако долго рассуждать было некогда. Внизу, из башни немецкого танка послышались взволнованные крики. Часть экипажа еще жива! Не рассусоливая, я выдернул труп гитлереныша из люка, и отбросил его в сторону. Из глубины танка тут же грянул пистолетный выстрел! Я отпрянул, и тут же рыбкой нырнул в танковый люк вниз головой! Внутри танка оказалось трое фашистов. Один с ножом, двое с "вальтерами" модели "парабеллум" 9го калибра. Я тут же перехватил рукой дуло одного пистолета, отводя его от своей головы, и с ходу вонзил нож немцу в пах. Эсэсовец заверещал как свинья. Было бы о чем кричать, - если бы он смог хоть раз увидеть моего исполина, то отрезал бы себе свой жалкий стручок сам.... Второй пистолетчик направил было на меня дуло, но я как был - вверх ногами - ткнул его ногой во все еще тлеющей портянке прямо в лицо. Фашист завопил, лицо его страшно исказилось, и он осел на дно боевой машины. Кажется он умер еще до того как кончил падать.
Остался третий, тот что с ножом. Это был опытный противник. Он встал в стойку, сразу показавшую мне, что он знаком с испанской системой ножевого боя. А я тогда встал в стойку, сразу показавшую ему, что я владею итальянской системой. Долю секунды мы стояли неподвижно. За это мгновение каждый из противников узнал о другом все что только можно было узнать. Мой враг понял, что на ножах он мне не соперник, резко развернулся и бросился бежать. Я рванулся за ним следом, но эсэсман начал убегать от меня кружа вокруг сиденья механика-водителя. Просторны немецкие танки... Мы наматывали вокруг сиденья круг за кругом. Немец истерично кричал. И все же я медленно но неумолимо настигал его! Эсэсовец отбросил нож, отбросил китель только чтоб бежать быстрее. Но пока он просиживал задницу в пабах и жрал немецкие сосиски, я провел долгие годы в медитации и упорных тренировках. Если бы не опять возгоревшаяся полуразмотанная портянка, я бы уже давно настиг его... Однако фашист сам себя подвел. Обезумев от страха он слишком сильно вырвался вперед на круге, и в конце концов догнал меня со спины. Мне оставалось только резко затормозить и мгновенно выставить вперед руку с ножом - враг сам налетел на него. Нож с хрустом вошел в живот мерзавца, и пропорол его кишки. Я рванул расширяя рану, и осклизлые баварские сосиски вывалились наружу! Запахло дерьмищем и кровищей. С экипажем было покончено!
Но бой еще не был окончен. Там снаружи, фашисты все еще напирали на наши позиции, и гибли мои боевые товарищи. Поэтому я максимально быстро обшмонал карманы мертвецов. Прибарахлился на колоду игральных крат с голыми тетками, две отпадные зажигалки, серебряный портсигар, и цейсовский бинокль... Теперь, не теряя времени, - наружу, на помощь нашим бойцам!
Я ласточкой вылетел из люка, сделав в воздухе кувырок, и одновременно обозревая зорким глазом картину на поле боя. Да, мой стремительный таран сбил немецкую атаку. Тигры остановились. Пехота жалась за их стальными спинами, прижатая огнем наших бойцов. Элегантным пируэтом я спланировал на траву, прямо перед оторопевшим немецким фельдфебелем. Мой нож быстро прервал его удивление. Я схватил с его груди "шмайсер" и дал длинную очередь веером, по толпившимся рядом немецким пехотинцам. Пули ударялись в тела со смачными шлепками, отбрасывая фашистов, заставляя дергаться их в кровавой пляске смерти - последней пляске в их никчемной жизни! Пехота завопила. Теперь, когда я открыл огонь сбоку, тигры перестали быть им укрытием, и они оказались зажаты между мной и позициями советских солдат.
Все же немцы были дисциплинированными войнами. Они вскинули свои шмайсеры и открыли по мне ураганный огонь. Пули свистели вокруг меня и вздымали пыльные облака из земли, пока я стремительным рывком бежал к подбитому танку. Я вжался в танк, слушая как по его стальному корпусу рассерженными осами стучат немецкие пули. Я упал на живот и выставив ствол между колес снова изверг на противника стальной ураган. Очереди косили немцев как серп спелую рожь. Немцы яростно огрызались. Я перекатывался между колесами, уворачиваясь от пуль. Вот автомат сухо клацнул затвором - кончились патроны! Но не зря я, правой рукой срывая с фельдфебеля автомат, левой успел снять с его толстого пуза подсумок. Я поменял обойму, и вновь нажал на курок. И снова меткие выстрелы проредили немецкие ряды! Фашисты дрогнули, тигры выпустили из задов клубы сизого дыма и ворочая башнями поползли назад, пехоте же просто драпанула. Надо было добивать врага! Я выскочил из-под подбитого танка, схватил с тела немца гранту с деревянной ручкой, зубами выдернул чеку и метнул гранату, метко послав её прямо в дуло пушки отступавшего тигра! Внутри танка сухо грохнула, он закрутился на месте и наконец застыл, пуская дымки из щелей, растеряв свой грозный вид. Могучая машина превратилась в братскую могилу фашистского экипажа.
Немцы уже драпали во все ноги, теряя автоматы и каски. Тигры уползали как нашкодившие мимо клозета домашние кошаки, которых оходили тапком. Я хотел бросится вслед за врагом, но тут вдруг автомат в моих руках налился свинцовой тяжестью, заныло оцарапанное пулей ухо, защипала обожженная пятка. Слишком много сил я потратил в этом бою. Слишком много ушло энергии на борьбу с духом-хранителем кинжала... Я почувствовал, что из меня уходят не только силы, но и сама жизнь. Жаль! Столько еще всего я не успел. Не отомстил проклятому ГБшнику, что забросил меня сюда. Не оттарабанил красавицу Ксанку!.. А теперь смерть настигла меня... Я пошатнулся, и оседая на траву вдруг услышал:
- Киииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииирррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииилллллллллллллллллллллллллллллллллллллл!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Чьи-то нежные руки подхватили меня. Я лежал на чистой зеленой траве. Прохладная рука гладила меня по лбу, частично закрывая ладонью лицо. Так что правым глазом я не видел ничего, зато левым видел чистое бездонное синее небо. Небо было удивительно прекрасным, но поскольку на нем не было ни одного облачка, смотреть в него долго было скучно. Поэтому я скосил глаза, посмотреть, кто это гладит меня по лбу прохладной ладонью? В поле зрения моего глаза попали чьи-то необъятные сиськи, на каждом вздохе рвущиеся из тесноватой для них щегольской гимнастерки с глубоким вырезом. Эти сиськи я бы узнал из тысячи! Ксанкина грудь! То-то и голос мне показался вроде знакомым...
- Ксанка - прошептал я.
Никто мне не ответил, но уже теряя сознания, уплывая в темноту, я почувствовал, как чьи-то жаркие чувственные губы опалили мое лицо яростным поцелуем.
Глава седьмая.
Я открыл глаза и увидел белый приливающийся волнами свет. Неужто я умер, и уже нахожусь в райских кущах? Я поморгал, и увидел на белом пятна грязи и кровавые брызги - всё ясно - потолок палатки санитарного госпиталя.
- Кир-и-и-ллл... ты очну-у-улся... - просипел у меня над ухом сиплый голос какого-то бомжа, просипленного спиртом и алкоголем.
Я тяжело повернул голову, и увидел нависающие надо мной шикарные сиськи. Эти сиськи я бы узнал из тысячи...
- Кирил... - снова просипел голос.
- Ксанка? Что у тебя с голосом? - Спросил я. - Ты что, ранена?!
- Это ты ранен. А голос я сорвала, когда бежала спасать тебя на поле, - просипели нависающие сиськи.
"Слава богу, что Ксанка охрипла не навсегда. - подумал я. - А то впадлу гулять с девкой, которая сипит как алкашка. Еще подумает кто, что я тоже пропойца какой...".
Видеть Ксанкины сиськи было очень приятно, но из за их нависаемости и выпираемости я совсем не видел Ксанкиного лица. Между тем, именно его выражение в такой трагический момент должно было окончательно мне показать, любит она меня, или нет. Поэтому я решительно схватил её за сиськи и раздвинул их в стороны руками.
- Ки-ри-лл, ой ты что-о! Неудобно, люди ж смотрят, - охнула Ксанка.
- Дура, я ж не за этим. Я поглядеть на тебя хочу...
Меж раздвинутыми в стороны сиськами показалось лицо нависающей надо мною Ксанки. Я увидел её пухлые чувственные губы, чуть вздернутый носик, огромные голубые глазищи, которые доверчиво смотрели на меня. Именно в этот момент я твердо понял - любит. Ну теперь можно закрутить ей гайки!
Сиськи между тем держать было неудобно, они все время выскальзывали из руки, и я боролся с ними не позволяя прервать наш с Ксанкой зрительный контакт. Я конечно знал, что здесь в 41ом году еще не придумали силикон. Но глядя на Ксанкин бюст, все же иногда сомневался. Теперь же я точно почувствовал - натюр-продукт! Эта мысль меня до необычайности возбудила, и руки мои непроизвольно зашарили по Ксанкиному бюсту интенсивнее и шустрее.
- Ой, мамочки! - Охнула Ксанка! - Ой! Ой, у меня даже сиплость с голоса прошла!
- Давай, давай парень! - Хохотнул кто-то слева от меня. - Подними девке хвоста.
Я дернулся! Это чтоже, мы здесь не одни?! А, ну и плевать... Все мысли растворялись необъятным Ксанкиным бюстом, и я почувствовал, как в низу живота у меня вспыхивает огонь желания. Боль от ран ушла, я зарычал как голодный зверь, и вцепившись в сиськи как альпинист в Эверест, поднялся в кровати.
Оказалось, что я лежал в палате мест на двадцать, половина коек которой было занято забинтованными красноармейцами. Все они пялились на нас, старшие лукаво а молодые завистливо. В дверях застыла медсестра с подносом, на котором лежали уколы. Но мне было уже на все наплевать. Я рванул Ксанкину гимнастерку, рванул юбку, и отбросил жалкие ошметки её одежды в сторону, на физиономию какого-то доходяги с забинтованными конечностями, подвешенными на гирьках к потолку. Поскольку сам доходяга снять ошметки одежды с лица не мог, то один зритель выбыл из театру. Ну прости парень, я не со зла...
На Ксанке остался только красноармейский ремень, нависавший над её необъятными... Я рванул ремень, но он не поддался, а как расстегивается его застежка я от возбуждения никак не мог сообразить. Впрочем, ремень делу не помеха. Наоброт, удобная штука, - я вцепился в ремень, и борцовским приемом завалили Ксанку на пружинную кровать. Вокруг одобрительно захохотали. Тогда я единым движением дернул тесемку своих кальсонов. исподние штанцы упали с меня, и всем находящимся в палате явился мой эрегированный исполин.
- Вот это хоботище!.. - Пошептала подняв руки к груди медсестра, под звон падающего на землю подноса со шприцами.
- Богато природа одарила парня, - покачал головой дед. А все остальные мужчины посмурнели, и нахмурились в лютой зависти.
- Возьми меня, мой властелин, я вся твоя! - Прошептала Ксанка и раздвинула свои стройные длинный ноги в стороны, подрагивая бедрами. Глаза её были неотрывно прикованы к моему стоячему богатырю. В этот момент я понял, что покорил её окончательно.
От вида Ксанкиной промежности у меня закружилась голова. Еще бы, столько крови от неё в другое место отлило. Говорят, какой-то мой предок вообще имел настолько большой причиндал, что умер от потери крови, когда в первый раз возбудился... (Вранье конечно, иначе как бы я появился на свет?). Я зарычал, и навалился на Касанку, с ходу вонзая ей свой могучий жезл между ног. Ксанка только охала, а я с хлюпающими звуками всаживал в ней свой бивень, раз за разом пробивая дорогу к блаженству! Ох! Эх! Ух!.. Ну блин, прям так волнуюсь, что даже не могу писать... Через шесть...да нет - через десять часов я наконец отпустил от себя обессилившую Ксанку, которая ушла раскоряченной походкой старого кавалериста с отсутствующей улыбкой на лице. Все мужчины в палатке впали в глубокую депрессию от чувства собственной неполноценности, кто-то умер от разрыва сердца. А майор - командир заградотряда вообще застрелился у себя в блиндаже. Так ему и надо, скотине!
Глава восьмая.
Вскоре после того, как я оправился от ран настолько, что могу уже тарабанить Ксанку по двадцать часов, и более, ко мне явились визитеры. Ранним утром в мою палату вошел генерал в щегольской форме.
- Кирилл Сванидзе? - Спросил меня генерал.
- Ага, ответил я.
- Собирайтесь. Вас хочет видеть верховный главнокомандующий, товарищ Сталин. Вам 10 минут на сборы.
Вокруг раздались охи изумления соседей.
Я быстро собрался, и мы поехали на генеральском Виллисе. Он привез нас на аэродром, а оттуда уж мы полетели пассажирским Дугласом в Москву, так я и попал в Кремль.
Мы прошли через множество охраны, и пришли к кабинету Сталина. Я заметил, какая в Кремле царит гнетущая, давящая атмосфера, еще хуже чем в подвалах лубянки, где распоряжался Маринки отец.
Сопровождавший меня генерал доложился секретарше. Та велела немного подождать. Ну я-то не обломился, потому что стал пялится на эту секретаршу. Фигурка точеная, сидит вся фифа строгая такая, а у самой-то вырез на блузке вон какой блядский! Я начал усиленно ей подмигивать. Она сперва делала вид, что будто вся такая честная и строгая, но потом разулыбалась конечно...
Генерал рядом неодобрительно кряхтел.
Наконец, у секретарши зазвонил телефон, она подняла трубку, и сказала, что я могу войти. Генерал открыл передо мной дверь, впуская меня в кабинет к Сталину!
Там за длинным столом сидел сам усатый Сталин с трубкой, а вместе с ним маршал Жуков, и еще несколько каких-то маршалов - Нежуковых. Что-то они там обсуждали под чаек, глядя в карту...
Но как тока Сталин увидел меня, он пыхнул трубкой, и сказал со своим кавказским акцентом.
- Спасибо, товарищи. Но у меня срочная неотложная встреча. Подождите в приемной.
Генералы все разом поднялись, и на цыпках поползли мимо меня на выход. А я пошел поближе к Сталину.
- Вы проходите, проходите, товарищ Кирилл, - приглашающее махнул рукой Сталин. Присаживайтесь поближе.
Я подошел, и сел напротив верховного главнокомандующего. Сталин внимательно, испытующе посмотрел на меня и пыхнул трубкой. Ну меня-то таким взглядом не собьешь. И сколько он трубкой не пыхти, все равно, даже через дым видно, что у него рожа рябая.
Наконец Сталин сказал.
- Я захотел с вами увидеться, товарищ Кирилл, потому что вы в одиночку сорвали атаку целой немецкой элитной дивизии на самом важном направлении. Более того, после этого боя сам Адольф Гитлер заочно объявил вас своим личным врагом номер один. Даже подводник Маринеско, который потопил большой гитлеровский транспорт, теперь всего лишь личный враг номер два... да... Вот вам за это звезда героя Советского Союза. Не думайте, кстати, что я считаю вас простым советским человеком. Я знаю вашу историю, знаю, что вы прибыл и к нам из будущего.
- Как вы узнали?!
- Это, товарищ Кирилл, мы обсудим потом. - Сталин плавно повел в воздухе трубкой, выставляя передо мной дымовую занавесу. - Скажите мне лучше... А как оно у вас там, будущем?
- Да уж не сидим в говне, товарищ Сталин. Шмотья полно. Сникерсов и айфонов хватает. Жрачкой всякой магазины под завязку набиты. Хошь мороженное, хошь чипсы. С пепси тоже, кстати, перебоев нет. Порно в сети за всю жизнь не пересмотришь! Ништяк у нас, короче. После этого, извините конечно, за прямоту, на ваши обноски и радио-тарелки на телеграфных столбах, смотреть уссыкаешься.
- Да... - Задумчиво пожевал трубку Сталин. - А ведь мы ради этого и работали. Выходит, у вас там теперь коммунизм?
- Какой нафиг коммунизм?! - фыркнул я. - Капитализм уже! Коммунизм-то ваш, оказался ни шиша не эффективной системой.
- Неужто?! - Поразился Сталин.
- Вот те и "неужто". Под конец совка вообще остался один тоталитаризм и голые прилавки. Слава богу скинули ярмо. Уж больше двадцати лет как свободно живем!
- Как же мы могли так ошибаться? - Потрясенно произнес глядя застывшими глазами куда-то в себя Сталин.- Неужто мы проглядели какие-то законы исторической неизбежности?..
- Думать надо было. - Я увидел, что старикан уже на грани инфаркта, и решил не допинывать усатого. - Ну ладно, ладно... Не парьтесь вы так, товарищ Сталин. Откуда ж вы могли знать? Я ж понимаю, вас тоже этот лысый хрен Ленин своими идейками заморочил. Он кстати, если вы не знали, был немецкий шпион.
Чубук трубки хрустнул у Сталина в зубах. Я понял, что опять сболтнул лишку. Все-таки зомбированным совком людям правду надо выдавать опционально и очень осторожно.
- Да ну ладно, не стремайтесь вы так, товарищ Сталин. Чего уж теперь очковать-то? Все равно ведь, в оконцовке к все как надо получилось. Нам тут с вами, главное немцев разбить, а потом история сама к айфонам вырулит.
Все-таки Сталин был волевой человек, перемог он себя как-то.
- Вы, товарищ Кирилл, продолжайте, - он мне говорит, - чего у вас там еще хорошего?
- Ну, чего... - я подумал, что пора отойти от скользких тем, и надо вспомнить то, что реально порадует старика. Чего вообще может порадовать любого нормального человека?.. - Свобода у нас там. За всякую херню как у вас не сажают. Законодательство мягче стало. Вот у вас чего тут делают, если какой-нибудь партиец на рабочем месте проворовался? Небось сразу на лесоповал?
- А как же иначе?! - Возбухтел Сталин.
- Во-от. А мы уже от таких волчьих законов избавились. Если какой чиновник проворуется, то президент его мягко журит, что проект не удался, и направляет на другой проект, где денег еще больше.
- И что, - после этого чиновник уже не ворует? - Заинтересовался старик.
- Ну-у... Да и разве в это дело? Ворует-неворует. Главное, человека не посадили, не расстреляли. Человек - он, это... как там его... главная ценность общества. Ох, и темный вы товарищ Сталин. Ну ладно, чего там у нас еще хорошего... О, образование! Вот у вас товарищ Сталин, в школах есть уроки по половому воспитанию?
- Нет...
- А у нас есть. Там все чин-чинариком пацанам и девчонкам объясняют. Как презик раскатать, когда можно по точняку без залета перепихнуться. Культура отношений! А у вас таких уроков нет. Я вообще не понимаю, как вы тут без таких уроков, все еще от сифилиса не перемерли... А еще у нас товарищ Сталин, знаете чего? - ПлейСтэйшн три!
- А это что такое?
- Это... это, товарищ Сталин... Там, знаете, такой джойстик, и короче как врубишь Год оф Вор! Такой адский замес!!!..
Я посмотрел на Сталина, и увидел, что он озадаченно таращиться, и совсем не понимает моего восторга.
- Да ну как вам объяснить... Там короче такой мужик, а у него мечи цепями к костям... Эх, да что вам объяснять, это самому надо... Знаете, товарищ Сталин, простите, но это вам объяснять как папуасу про лампочку. Хрена тут чего объяснишь. Так, что не обижайтесь, давайте о чем-нибудь другом поговорим.
- Это верно, - с каким-то даже облегчением сказал Сталин. - Давайте поближе к нашим реалиям. У нас тут обстановка, знаете какая сложная? Немцы всеми силами рвутся к Москве... А вот как их останавливать... - Сталин огляделся по сторонам, будто боясь, что его могут подслушивать, и приблизил свое лицо ко мне - ...я если честно говоря, и не знаю.