Итак, сейчас идут "Отзовитесь, горнисты". Затем в течение получаса будут идти, хм, "Рассказы о ПТУ". Нет, спасибо, не надо… Дальше целых полтора часа классической музыки, сцены из опер Скрябина, Мусоргского и Глинки. И это в прайм-тайм… Обалдеть. В двадцать один – "Время". Потом фильм о Мравинском – и это всё, конец передач по первой программе.
Да, негусто. Интересно, это осознанная политика, чтоб люди у телевизора не жили, или власти на самом деле не понимают, как с толком использовать такой мощный ресурс? Вот и первая тема на обдумывание.
Я потянулся к "Правде", и в этот момент в коридоре резко затрезвонил телефон.
- Алло.
- Ну что, поел? - решительно раздался из трубки незнакомый девичий голос, и продолжил, не дожидаясь моего ответа. - А я стрижку сделала, завтра увидишь. Под Мирей Матье. Как ты думаешь, мне такая идёт?
Началось! Мгновенно взмокнув, я поволок телефон в комнату, на ходу лихорадочно перебирая в уме варианты ответов. Версия, что кто-то перепутал телефон, не принимается.
- Ну, если ты споёшь так же как она, то даже короткий ёжик будет неплохо смотреться, - осторожно забросил ответ.
- А? Короткий ёжик?! А это идея… - в трубке колокольчиком разливается смех. - Эриковна заикой сделается, меня увидев.
- Да, популярность будет тебя преследовать, не будешь знать, куда от неё спрятаться, - подтвердил я, пиная зацепившийся за край двери телефонный шнур.
- Сейчас, погоди, я час заварю… А то ещё не ела после школы…
Смутные подозрения начинают оформляться в гипотезу. Да, этот голос я не слышал тридцать пять лет, но интонации припоминаю. Да и кто ещё мог мне так звонить?!
Это Света Зорько. Умненькая, весёлая и некрасивая девочка, по какой-то неведомой причине избравшая меня где-то в это время в качестве объекта любви и сохранившая верность своему выбору до конца школы. Потом пути-дорожки разошлись, и я с облегчением вздохнул. По слухам, Зорька вышла замуж и родила сына. В школе мне, к счастью, удавалось удерживать её на расстоянии вытянутой руки и даже чуть дальше, но нервов на это ушло немало.
- Слушай, - начал я крадучись. - У меня тут неприятность.
- Что, опять? Во что теперь вляпался?
- Э-э-э… Судя по всему – в сотрясение мозга, - интересно, что она имела в виду под "опять"?
- Ой… Как угораздило?
- Классически. Поскользнулся, упал, очнулся – ан гипса-то и нет. Зацепился за бортик ванны, вылезая из душа, и спикировал головой в стену напротив. Теперь лежу, жду врача, мама в поликлинику побежала.
- Я сейчас приеду!
Меня ещё раз окатывает холодным потом. Только не это…
- Стой! Не надо. Я себя плохо чувствую, голова болит и всё такое. Сейчас с тобой поговорю и спать завалюсь. Скорее всего, меня врач на три дня дома оставят. Значит, я выйду в школу в субботу. Ты напомни, - сделал голос просительно-вкрадчивым. - У нас там что из контрольных будет, а то у меня в дневнике ничего не записано…?
- В твоем дневнике, да чтоб что-то было записано..! Сейчас… Летучка по геометрии, контрольная по химии и темы по инглишу. Кстати, не забудь тогда в субботу принести книгу, что обещал на каникулы.
- Какую книгу? - спрашиваю, нервно сглотнув.
- Ты не придуривайся. Обещал, значит, неси.
Думай, голова, думай… Нет, не угадаю.
- Слушай, напомни…
- Ты что, головой стукнулся?
- Ты запомнила, правда? - восхитился я.
- …Андрю-ю-ю-юх, - на выдохе с ужасом в голосе. - Ты что, серьёзно?
Так, надо использовать ситуацию. Насколько помню, она ради меня в фольгу была готова раскататься. Столько мне не надо, но от небольшой товарищеской поддержки не откажусь. Жаль, не помню, "Джентльмены удачи" уже вышли на экраны?
- Обещаешь молчать? Я даже маме пока не говорил.
- Да, да, обещаю! Давай, колись, - затопала она от нетерпения на том конце провода.
- Только чтоб действительно молчок, по-серьёзному. Не хочу родителей огорчать. Короче, у меня от удара лёгкая амнезия развилась.
- Тут помню, тут не помню? - откликнулась паролем Света.
Ага, значит, вышел фильм. Тем легче, концепция посттравматической амнезии в массы внедрена.
- Знаешь, странное ощущение. Как будто память на кусочки разбилась, разлетелась, и сейчас складывается постепенно обратно. Большинство уже встало на место, а некоторые ещё нет. Надеюсь, что этот пазл соберется, пока я отлеживаюсь, но некоторые вещи сейчас действительно не помню.
- Пазл?
Чёрт, это слово не в ходу сейчас, внимательней, Андрюха, внимательней…
- На Западе так называют головоломку, когда картинку режут на фрагменты, мешают, а потом их надо собрать в правильном порядке. Короче, какую книгу тебе обещал принести – я действительно не помню, - улыбаюсь в трубку.
- Ты мне "Пером и шпагой" обещал.
- Ага, запомнил. Сейчас поговорим, найду и в портфель положу. Так… А какие темы по инглишу надо учить?
- …Знаешь, - задумчиво отозвалась трубка. - Я сегодня, так и быть, не поеду, но завтра после школы точно зайду, что-то ты совсем плох стал. И лучше бы тебе всё самому вспомнить до этого момента!
- Ой, уже боюсь, - заулыбался я. - Ты ж на раненого руку-то не поднимешь? Ладно, договорились, буду стараться. Давай, Зорька, теперь ты спокойно попьёшь чай без телефонной трубки у уха, а я полежу.
- Как ты опять меня назвал!? - взвилась она на том конце, словно укушенная оводом.
- А что, Зорька – это очень красивое имя, мне нравится.
- Так коров зовут! Ты хочешь сказать, что мне идёт коровье имя!? Может, ты у меня ещё что-нибудь общее с ними видишь?!
- Всё-всё, - я стремительно капитулировал. - Пожалей больного в голову. Ну, извини, пожалуйста. Я действительно не хотел тебя обидеть. А имя действительно красивое.
Трубка немного помолчала, потом неуверенно переспросила:
- Ты это что, у меня прощение сейчас попросил?
- Ну да, почему нет, раз тебя обидел…
Ещё немного помолчав, Света с чувством выдохнула:
- Ты запомнил, об какую плитку ударился? Пометь её, пожалуйста, прямо сейчас, пока не забыл – она волшебная, иначе потом придётся искать методом проб и ошибок. А голова у тебя только одна.
Из прихожей донеслись звуки открывающегося замка. Я, приглушив голос, доложил:
- Мама пришла. Давай, до завтра, удачи в школе на контрах, ни пуха, ни пера.
- К чёрту, тьфу-тьфу-тьфу. Выздоравливай быстрее.
Аккуратно положил трубку на телефон, телефон задвинул под кровать, и шмыгнул под одеяло. На пороге возникла мама с сумкой в руке.
- Повезло, на обратном пути заскочила в гастроном, а там сосиски как раз выкинули, успела ухватить два килограмма, пока очередь не набежала, - похвасталась она успехами. - А что телефон в комнате, кто звонил?
- Света.
- Вот неугомонная, - мама неодобрительно насупилась. - Ты ей сказал, что болен?
- Угу, сказал. Завтра придёт после школы.
- Зачем это еще?
- Причёску новую показать. Успокойся, успокойся, я пошутил. Темы по инглишу сверим к субботе.
Мама, удовлетворившись этой версией, направилась на кухню, а я взялся за фотоальбом. Минут за десять, морща лоб и пыхтя, вспомнил имена и клички для двух третей класса, но человек пять смог восстановил только по фамилиям, и то не до конца уверенно. По окончании этого года из двух классов сделают один, остальных разгонят по обычным школам и училищам. Вот ушедших после восьмого я помню, за редким исключением, плохо.
Раздался звонок во входную дверь, в прихожей что-то забормотали. Судя по всему, подоспела медицинская помощь. Быстро, мама минут тридцать как оставила заявку.
"Значит, - напомнил я себе, - надо получить справку как минимум на три дня".
Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась блондинистая девчонка в отглаженном белом халате поверх тёмно-синего вязаного платья. На шее фонендоскоп, в руке – сумка, на симпатичном лице – строгое выражение. "Лет двадцать пять, - прикинул я. - Года два после меда. Не окольцована", - на автомате завершил анализ мозг.
"Господи, ну какая мне сейчас разница"? - поразился я вывертам подсознания.
- Ну, что случилось? - спросила она, усаживаясь на край кровати рядом со мной и участливо разглядывая шишку. До меня докатился наивный аромат простеньких духов, вызвав неожиданное сердцебиение и лёгкий румянец на щёках.
- Я на кухне готовила, вдруг слышу в ванной глухой удар и как тело упало, - взволнованно начала мама, размахивая руками. - Я туда, а дверь закрыта изнутри. Дёргаю, кричу "Андрей!" – и ничего… Я…
- Мне протокол составлять не надо. Я не милиционер, меня другое интересует, - улыбаясь, врачиха остановила мамин монолог. Затем наклонилась ко мне и положила руку на лоб. Халат немного распахнулся, и на фоне окна, совсем недалеко от моего лица прорисовалась обтянутая платьем симпатичная окружность.
О, чёрт! Я этого не заказывал! Этот организм меня достал, не было же в этом возрасте у меня эрекции на взрослых тёть, я это точно помню!
"Ну всё, - заметалась мысль. - Сейчас, значит, она выяснит анамнез, спросит, что беспокоит и захочет постучать по коленям для определения асимметрии коленных рефлексов, - я испуганно скосил глаза на рукоятку молоточка, торчащую из правого кармана врачебного халата. - Попросит, значит, сесть и закинуть ногу за ногу… И что я ей скажу, и что скажет мама"?!
Тихонько сгибаю ноги в коленях, складываю кисти в замок на животе, и, пока мама в красках и с выражением рассказывала мои паспортные данные, попробовал сделать несколько ме-е-е-едленных глубоких вдоха. Помогло не очень. Я прислушался – совсем даже не помогло. Организм имел свою собственную точку зрения на то, чем надлежит сейчас заняться, и менять её не собирается.
"Это конец, подумал Штирлиц".
Услужливое воображение подхватило и творчески развило тему, переодев докториху в затянутый портупеей эсесовский мундир. Получилось премило. Особенно, если эти светлые волосы распустить. Или нет, наоборот, заплести в косу и закрутить вокруг головы… Эрекция усилилась, хотя я только что был убежден, что дальше уже некуда. Ошибся, резервы молодости неисчерпаемы. Щёки начали пылать.
- Мам, ты бы чаю пока приготовила девушке, - начал я звенящим от волнения голосом. - А я и сам всё расскажу.
- Ой, и правда, я сейчас… - мама быстро направилась на кухню. Минут пять у меня есть, пока чай заварит, пока бутерброды нарежет.
- Вылезал из душа, запнулся о бортик ванной, упал, ударился головой об стенку, потерял сознание секунд на двадцать, наверное. Когда очнулся – два раза вырвало. Сейчас слабость и потливость. Тошнота постепенно уменьшается. Если хожу или сижу – немного начинает болеть и кружиться голова. В покое голова уже не болит и не кружится. Доклад окончен.
- С вами всё понятно, больной, - протянула она задумчиво, наклонившись ещё ближе и внимательно вглядываясь сначала в один мой зрачок, потом в другой.
Анизокорию проверяет. М-да, а у неё глаза синие-синие, в обрамлении чёрных ресниц… И ямочка на левой щеке, когда улыбается.
Ладонь докторши опустилась на рукоятку молоточка, и я затосковал.
- Ну-ка, смотри сюда, - ласково сказала она и ловко нарисовала им надо мной крест. Я послушно подвигал глазами.
- Угу, так… - пристукнула молоточком по подбородку, затем решительно встала, повернулась ко мне лицом и дружелюбно приказала. - Садись, ногу на ногу закинь.
Я мотаю головой и сильнее сгибаю ноги.
- Что такое, боишься, что голова закружится?
- Я вас стесняюсь, - пунцовея, делаю я первый заход.
- Ой, да брось, я же доктор, нас стесняться не надо, - почти убедительно воркует она, при этом лицо выражает мысль "да и что я там не видела…". - Ты что, без трусов лежишь?
- В трусах. Но они не сильно помогут.
Теперь надо уверенно посмотреть ей в глаза и чуть нагловато улыбнуться, только не переиграть. Зафиксировав взгляд, указал глазами вниз, разогнул колени и развёл кисти в сторону. Взгляд врачихи вильнул на это движение и задержался на выразительно взбугрившемся одеяле.
- Я боюсь вас испугать, - твердо сказал я, с лёгкой улыбкой глядя в глаза, и мысленно добавил, - "или обрадовать".
Секунды три девушка переваривала увиденное и сказанное, затем брови изумленно взлетели вверх, щёки начали заметываться румянцем, и она захихикала, прикрывая левым кулаком рот. Я с облегчением вздохнул и натужно улыбнулся.
- Камса-амо-о-о-ол… - протянула она восторженно, продолжая хихикать. - Восьмой класс!
- Третья четверть, - подхватываю. - Я не виноват, это всё дремучие инстинкты, - меня подняла и понесла волна дурашливости. - Хочется хватать красивых девушек и тащить их в пещеру на шкуру убитого саблезубого тигра.
- Давить надо такие инстинкты, - наставительно утверждает девушка. - В корне.
- Угу, попробуй, задави… - горестно вздохнул. - Скорее, они сами задавят. Против природы не попрёшь. К тому же я не тащу никого в пещеру. Пока…
Докторша как-то неуверенно хихикнула ещё раз и с сомнением покосилась на меня.
- Вам, между прочим, радоваться надо, - начинаю я подводить к интересующей меня теме.
- Это с чего бы это вдруг? - с подозрением нахмурила брови.
- Ну… - застенчиво ковыряю пальцем одеяло. - Базовые функции организма пациента не пострадали… как мы убедились. Можно без госпитализации обойтись, правда? Вам же проще, не надо эвакуацию заказывать. Отлежусь несколько деньков – и вперёд, с песнями.
- В целом – верно. А откуда терминологию знаешь?
- Папа врач. Учебники иногда почитываю.
- А-а-а… понятно. А где папа работает?
- Военно-медицинская академия.
- У-у-у… понятно. Ладно, чудо, лежи… Сейчас справку в школу напишу. Но если вдруг будет становиться хуже – обязательно снова вызвать врача.
Она села за стол, достала из сумки обычный тетрадный листок и что-то быстро на нём настрочила, время от времени давя улыбку, отчего на щеке появляется та самая ямочка. Я с умилением любуюсь профилем.
- Ну вот, готово, - она повернулась ко мне, нарвалась на взгляд и опять нахмурилась. Слегка краснея, отвожу глаза.
Тут весьма своевременно в комнату просочилась мама:
- Доктор, вы закончили? Что с ним, ничего серьёзного?
- Лёгкое сотрясение мозга… - она с сомнением оглядела меня, словно мысль о наличии у меня мозгов показалась ей нетривиальной. Невольно задержала взгляд где-то посередине моего тела, резко вильнула глазами в сторону и, слегка покраснев, зачастила. - Три дня постельного режима, две недели освобождения от физкультуры. Будет становиться хуже, появится рвота, усилятся головные боли – обязательно тут же звонить в скорую. Но, думаю, всё будет хорошо.
- Спасибо огромное, - мама с видимым облегчением приняла справку. - Пойдемте на кухню, я там чаек заварила, бутерброды сделала со шпротами и колбаской…
Докторша непроизвольно сглотнула слюну, но попробовала упереться:
- Да нам не положено… вызовы ещё есть…
Бесполезно. Я маму знаю. Точно, девушку со словами "а мы быстренько, на пять минут всего" уже волокут на кухню.
- Приятного аппетита, - крикнул ей вслед. - Заодно с мамой моей познакомитесь…
Раздалось удаляющееся в сторону кухни пофыркивание, и я расслабился.
Отлично, несколько дней я себе на адаптацию выиграл. А вот фортели организма меня напрягают. Сделал охотничью стойку на женщину лет на десять старше, потом дурашливость эта накатила, чего ещё ждать?
Ясно одно, это тело – не пассивная матрица. Подлянку может подкинуть в любой момент. А всё время себя контролировать, этак и с ума сойти можно. Расслабиться, что ли, и получать удовольствие? С этими мыслями я постепенно задремал. А потом дрема перешла в крепкий сон, ведь предыдущую ночь я не спал вовсе, с энтузиазмом осваивая брейнсерфинг.
Сколько я успел узнать секретов… Заговор с целью убийства Кеннеди был, Улофа Пальме действительно завалил псих-одиночка, инопланетян пока не обнаружили, самый богатый человек мира живет по принципу "большая вода тихо течет" в маленькой хижине в Малайзии, клуб по управлению миром существует, но работает прискорбно неэффективно. И как это всё бесполезно здесь и сейчас…
Где-то среди ночи я проснулся, и, немного поворочался, следя за колыханием теней на потолке. Затем не выдержал, поднялся и пробрался к окну. За холодным стеклом сквозь редкие ветки деревьев темнели силуэты домов. Слегка покачивающаяся под железным колпаком одинокая лампа выхватывала конусом света косо летящий мокрый снег. На отвоеванном у тьмы клочке двора распласталась комковатая серая слякоть. Я гляжу на это, торжествующе улыбаясь. Мой любимый светлый мир – я пришёл к тебе! Yes, we can!
Глава 2
Среда, 16.03.1977, 8:40