Назад в юность - Александр Сапаров 3 стр.


- Тут до меня дошло, что девочка, которой я оказывал помощь, Маша Сидорова наша главная школьная знаменитость. Ее рисунками и картинами, был увешал весь коридор на третьем этаже.

- И я вспомнил; похоронная музыка, венки, мы провожаем в последний путь нашу Машу Сидорову, слезы девочек, скорбные лица, и надрывный плач ее мамы, над гробом. Да у меня в памяти уже был этот субботник, но в тот раз, я вроде бы уныло сгребал прошлогоднюю листву в пришкольном саду, и вместе со всеми таращился на машину скорой помощи, которая подъехала к главному входу. Мы все побежали посмотреть, что происходит и когда мы подошли, то из школьных дверей вынесли носилки закрытые простыней, а за ними с заплаканными лицами шли девочки десятиклассницы.

Вот это да, оказывается я уже переделываю свое прошлое по полной программе, что же будет дальше?

- Слушай, ты, что чувак, задумался? Дак, чо с Машкой?

- У Маши сложная травма, сейчас в больнице ее прооперируют, думаю, что все будет нормально.

- Слушай, как ты так ловко все делал, как будто всю жизнь учился.

- Парни, ну меня же мама медсестра, я у нее в больнице больше времени провожу, чем у себя дома, все ее учебники прочитал.

Парни понимающе переглянулись:

- Ясненько, в книжках-то, небось, картинки с голыми бабами разглядывал.

Вдруг они как-то сникли, и через секунду их уже не было. Я обернулся и увидел незабываемую картину, по коридору бежит наш директор Исаак Наумович Розенберг маленький толстый, как всегда у него на лысине рогами торчали очки, скрепленные сзади резинкой, Он подбежал к нам и закричал задыхаясь:

- Что, что тут произошло, кого увезла скорая?

Я встал перед ним и доложил:

- Товарищ директор, за время вашего отсутствия, произошло ЧП, Маша Сидорова, залезла по собственной инициативе помыть окно и вместе с оконной рамой упала на пол. При падении она поранилась. Мной, совместно с Зинаидой Васильевной была оказана ей необходимая помощь. Вызвана скорая. Сейчас пострадавшую увезли, я думаю, что ее в настоящее время ее уже оперируют.

Директор схватился за сердце, а затем полез в нагрудный карман и вытащил коробочку валидола и положил таблетку под язык, и начал внимательно разглядывать меня.

- Послушай, твой отец случайно не Андреев Алексей старший лейтенант артиллерии?

- Он уже майор, Исаак Наумович.

- Даа, узнаю Леху, это же надо, сын моего боевого товарища учится в моей школе, и он мне об этом ничего не говорит.

Эх, Сережка, знал бы ты, сколько мы с твоим отцом прошли. А вот на Дальнем востоке, когда мы этих узкоглазых пиз… и он резко замолчал, затем после паузы продолжил:

- Когда мы воевали с японцами, я потерял с ним связь, и только лет пять назад узнал, что он служит в нашем городе, а ведь о том, что ты учишься у меня в школе, он не сказал ни слова.

- Исаак Наумович, вы ведь наверно знаете, что он в Японской войне был ранен, долго валялся по госпиталям. Он тогда в госпитале и познакомился с моей мамой и когда выздоровел, то долго служил на Дальнем востоке, я там и родился.

А что касается вас, то он мне сказал, перед тем как уехать на север, что не хочет, чтобы его фронтовая дружба с вами, служила для меня палочкой выручалочкой.

- Ну, что ж, мне позвонила Зинаида Васильевна, вся в рыданиях, толком ничего не рассказала но как ты тут командовал, сообщила, надо сказать, я был в недоумении, кто это такой, но сейчас уже понятно. Майор Андреев вырастил себе достойную смену. Хочешь наверно пойти в военное училище.

- Нет, Исаак Наумович, я хочу поступить учиться в Военно-Медицинскую академию.

Мы с Аней шли по Уреке. С момента, как мы вышли из школы, она была задумчива и необщительна. Казалось, что она витает где-то в облаках.

Неожиданно она остановилась и посмотрела на меня:

- Сережа я наверно очень развратная?

Я от этих слов даже сразу не нашелся, что сказать.

- Аня, почему ты так считаешь?

- Понимаешь Сережа, я читала и мне говорила моя бабушка, что так делать, как мы сегодня это очень плохо. Девочки в классе все время говорят про такое, и я думала, что буду очень стесняться, если это случится со мной. Но когда ты меня начал целовать и трогать, мне было так хорошо, и я хотела, чтобы ты целовал еще и еще, и я совсем не стеснялась.

- Ну, что ты глупенькая моя, мы же ничего плохого не делали.

- Нет, это плохо. И я прошу тебя Сережа, чтобы ты так больше не делал, иначе мы поссоримся.

Ну вот, что тут будешь делать, подружился с будущей любительницей дамских романов.

Проводив Аню, я пошел домой, сегодня было уже достаточно событий, но судьба готовила мне новое испытание, за углом очередного дома стоял Федька Сорокин.

Увидев, как я напрягся. он крикнул:

- Эй, Серый не бойся, есть разговор, иди сюда.

После того, как я подошел к нему, он протянул руку, и мы поздоровались.

- Да, Серый, ты меня лихо вырубил, ребята до сих пор балдеют. Слушай, давай приходи ко мне в шарагу, ты же знаешь, мы макуху качаем над всей Урекой. Нам такие резкие парни нужны. Так, что думай, может там помахаемся с тобой еще раз, мне пацаны предлагали тебя кодлой отметелить, но мне это не в кайф. Ну а пока, можешь по Уреке хоть днем, хоть ночью ходить, если кто будет залупаться, говори что у тебя Сорокин в кентах. Ну, давай, счастливо.

А я то готовился к будущему сражению, думал, что по Уреке стучат барабаны войны, и в скором времени меня где-нибудь подловят и хорошо отметелят. Прожив на белом свете почти семьдесят лет, не научился просчитывать даже действия мальчишек.

Дома меня ждал трибунал во главе с мамой, вторым членом трибунала была бабушка. А виновник трибунала Лешка спрятался, так, как понимал, что ответит за свой длинный язык по полной программе.

- Ты где шляешься, мы тут все окна проглядели? Ваш субботник уже давно закончился. Давай быстро рассказывай, что ты там опять натворил такое, что Лешка прибежал домой, как наскипидаренный!

- Мама не произошло ничего такого, девочка упала с подоконника и поранила бедренную артерию, ну а я, ведь ты помнишь, что я брал у тебя брошюру по остановке кровотечений, и поэтому знал, как останавливается такое кровотечение и до приезда скорой пришлось пережимать подвздошную артерию, я конечно волновался, но у меня все получилось.

- Ох сынок, мы тут уж не знали, что и думать. Звонили в школу, но там ничего толком не объяснили.

Лешка прибежал домой и начал кричать, что Сережка весь в крови ходит по школе, что якобы, что-то случилось с десятиклассницей, а ты принимал активное участие в этом.

- Да ладно, все путем, давайте лучше пообедаем, хотя уже скоро пора ужинать.

- Я очень рада сын, что ты не растерялся, когда я давала тебе эти книжки, мне и голову не могло придти, что ты используешь эти знания на практике.

- Да уж, весь в отца. - Поддакнула бабушка. - Такой же шустрый.

В время обеда, или лучше назвать его ранним ужином, я обратился к маме:

- Мам, послушай, я сегодня пока шел домой подумал, что мне надо поработать санитаром у тебя в больнице. Ты же знаешь, что мне нравиться медицина, и может в будущем, я смогу стать врачом. Может, ты сможешь договориться, чтобы меня взяли на работу санитаром операционной. Я бы мог работать, пару ночей в неделю и днем в выходные дни.

- Ох, ты и выдумщик. - Заворчала бабушка.

Но маме моя идея неожиданно понравилась.

- А, что, ты неплохо придумал, узнаешь почем фунт лиха, это тебе не девочек провожать. Да и хоть какая копейка в дом будет. Так, что Сережа я завтра поговорю с заведующим хирургией, думаю, что он согласится, у них там всегда с санитарами проблема.

Вечером, когда все уже сидели у телевизора, неожиданно зазвонил телефон, Надо сказать, что телефон в те времена был роскошью, доступной не многим, и если бы не мои родители, которые по работе нуждались в телефоне, не видеть бы нам его, как своих ушей.

К телефону, как обычно подошла мама, ожидая, что, ее вызывают заменить кого-либо из заболевших сотрудников. Но на этот раз, она позвала к телефону меня. Я взял трубку старого черного эбонитового аппарата, стоявшего на тумбочке у нас коридоре. Звонил мой тренер по боксу Николай Иванович Ревин.

В свое время, в секцию я пошел исключительно из-за Сорокина. Хотя у меня не было никогда желания, набить кому-то лицо, в отношении Сорокина все было по-другому. И со второго класса я регулярно ходил на тренировки два раза в неделю. В секции у нас было здорово.

Наш тренер, бывший чемпион Союза в полутяжелом весе, к своей работе относился серьезно и надо сказать, что среди его воспитанников у него был непререкаемый авторитет. Если он что-то сказал, то ни родители, ни учителя могли больше ничего изменить, их просто никто и не слушал.

- Сережа я позвонил тебе, потому что ты пропустил уже две тренировки. Я думаю что, подравшись с победным счетом с Сорокиным, ты наверно решил, что о большем, можно и не задумываться. Но это далеко не так. Я не могу хвалить тебя за эту драку, но я понимаю, что у тебя не было другого выбора и надо сказать, что горжусь тобой. Далеко не всякий боксер, сможет достойно повести себя в уличной потасовке. Так, что завтра я жду тебя на очередной тренировке, и пора переходить к настоящей учебе.

Первые два дня новой недели прошли уже как обычно. В понедельник я пришел на тренировку. Естественно все были в курсе моих дел, и снова начались, порядком надоевшие мне расспросы о драке с Сорокиным. Надо сказать, что тренер в этот раз уделил мне особое внимание, целых пятнадцать минут занимался только мной, что было немедленно отмечено всеми присутствовавшими.

В среду, 22 апреля у нас была торжественная линейка, посвященная дню рождения Ленина. Когда вся наша школа выстроилась по классам в актовом зале, на трибуну зашел наш директор и как обычно произнес речь. Он был одет, как всегда в праздничные дни, в поношенный офицерский мундир со звездами полковника на погонах, и длинным рядом планок орденов и ранений на нем.

- Товарищи ученики, сегодня весь наш народ, как и все прогрессивное человечество, отмечает день рождения самого выдающегося деятеля нашего столетия, Владимира Ильича Ленина. Владимир Ильич внес неоценимый вклад в создание нашего государства Союза Советских Социалистических республик. Под его руководством началась Великая Октябрьская Социалистическая Революция, с его именем наши отцы и деды шли на фронты гражданской войны. Он развил и дополнил теорию Маркса и Энгельса.

Исаак Наумович продолжал говорить, а я погрузился в свои воспоминания.

Отец много рассказывал о войне, в его рассказах было все по-другому, чем в книжках, которые издавались после войны и особенно после перестройки.

После его бесед со мной в детстве, я в дальнейшем иногда до слез хохотал над перлами авторов, отправлявших наших попаданцев в ряды Красной армии.

По их рассказам, получалось, что кроме этих парней командовать в армии было некому, возникает вопрос, а как же тогда, мы победили? По рассказам наших дерьмократов, мы победили, загромоздив трупами всю Европу. Но они не понимают, вернее они все понимают, что уже через год после начала войны у нас не было никакого преимущества в населении перед Германией, и бросать в бой просто так миллионы солдат Сталин не мог.

Я смотрел на энергично выступавшего Исаака Наумовича и думал - это человек закончивший войну замполитом артиллерийской дивизии, он представитель известной национальности, который отлично знал, что в случае попадания в плен он тут же будет расстрелян во-первых как еврей, а во-вторых как политработник.

И тем не менее он, провел всю войну практически на передовой, был неоднократно ранен и лечился по госпиталям вместе с моим отцом.

А вот, по рассказам отца, те люди с такими претензиями, которых так любят описывать наши молодые авторы в книгах о войне, особисты и замполиты жили на ней, как правило до первого боя.

Исаак Наумович заканчивал свое выступление:

- Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза! Да здравствует ее Центральный кабинет во главе с его Генеральным секретарем верным сыном партии товарищем Никитой Сергеевичем Хрущевым! Ура! Товарищи!

И все мы, с чувством неподдельного энтузиазма завопили:

- Урааа!

После того, как мы успокоились, он вышел из-за трибуны и продолжил:

- А сейчас я хочу вам представить нашего героя, сына моего фронтового товарища, ученика 8-а класса Андреева Сергея.

Андреев Сергей оказался достоин своего отца. Во время субботника, когда случился несчастный случай, он не растерялся и смог оказать помощь ученице десятого класса Маше Сидоровой. Сейчас Маша прооперирована и находится в больнице, но она быстро идет на поправку и надеюсь, скоро будет выписана.

- Андреев Сергей выйти из строя!

Я вышел из строя и почти строевым подошел к нашему директору. Тот крепко пожал мне руку и громко сказал:

- Надеюсь, что Андреев и дальше не посрамит своего отца фронтовика и станет, как он мечтает хорошим военным врачом. А теперь похлопаем нашему герою.

Вечером, когда я пришел домой, мама с улыбкой сообщила мне:

- Все в порядке Сережа, тебя с завтрашнего дня берут на работу. В начале будешь работать вечером с 18 часов до 24, вторник и четверг, а в воскресенье с с 9 утра до 18 часов, так, что ты хотел, то и получи. Документов никаких не нужно, меня просто оформили на четверть ставки санитарки, а работать будешь ты. Да, завтра особо не провожайся, а иди сразу домой, хоть отдохнешь до работы. И смотри мне, только попробуй подвести, я ведь поручилась за тебя, что ты очень обязательный и исполнительный человек.

И вот наступил знаменательный вечер, сопровождаемый наставлениями бабушки, я вышел из дома, но она успела выскочить за мной на улицу и сунуть вдогонку мне в руки сверток с бутербродами.

Я шел по больнице и с наслаждением вдыхал, так не любимый прочим населением запах, который связан для них с горем и страданиями. Но для меня это был запах свободы и любимой работы, Последние пятнадцать лет, я из-за артрита практически не мог оперировать, а на работу начальниками людей у нас всегда хватало, и поэтому мне пришлось уйти на пенсию, хотя душа просила еще и еще.

Когда я зашел в операционный блок, меня встретила старшая сестра Валентина Ивановна, которая была давнишней маминой подругой.

Она познакомила меня с дежурной медсестрой и второй санитаркой, которой была крепкая пожилая женщина, погрозила мне пальцем и ушла.

Санитарка Пелагея Игнатьевна первым делом предложила перед работой попить чаю, на что я согласился с большим удовольствием. Медсестра Таня, красивая девушка в халате, подшитом почти на десять сантиметров выше колен, что было тогда большой редкостью, сидела с нами и загадочно улыбалась, глядя на меня, а Пелагея Игнатьевна жалостливо говорила:

- И как же такого худенького Дарья Васильевна отправила на работу, креста на ней нет.

В ответ я сообщил, что не такой уж худенький и достав бутерброды присоединил их лежащим на столе припасам.

Закончив чаепитие, мы пошло знакомиться с фронтом работ.

- Вот тебе Сереженька для первого дня, вымой-ка ты коридор с лизолом. Тебе, как раз до 12 часов хватит работы. - Порадовала меня Пелагея Игнатьевна.

Коридор оперблока был метра четыре в ширину и метров тридцать в длину, и покрыт красной метлахской плиткой.

Но настроение у меня было отличным, я шаг за шагом приближался к выполнению моих великих замыслов. Я развел лизол водой до нужной концентрации и начал методично оттирать плитку, которая, надо прямо сказать, была изрядно засрана. Если бы такое было у меня в отделении, то старшая сестра отхватила приличных п…лей.

Пару раз ко мне подходила Пелагея Игнатьевна, видимо с целью, дать руководящие указания, но, оценив качество работы, лишь удивленно качала головой и молча уходила делать свою дело.

Когда я где-то пол двенадцатого ночи закончил пахоту, брюки на моих коленках были насквозь промокшие.

Подходя к сестринской, я услышал громкий голос Пелагеи Игнатьевны:

- Представляешь Танька, Дашка то своего обалдуя, как выучила, у нас сроду так коридор никто не отмывал.

Что сказала Таня, я уже не слышал, потому что входил в комнату, и они резко замолчали. Так же загадочно улыбаясь, Таня обратилась ко мне:

- Сережа на сегодня у тебя вся работа, можешь идти домой. Ты молодец, мы специально дали тебе этот коридор, чтобы посмотреть чего ты стоишь.

До моего дома от больницы было идти минут пятнадцать. Я шел, не торопясь, по весеннему городу и моя душа была полна радости и счастья.

Когда я доставал ключи от квартиры, дверь неожиданно распахнулась сама, за дверями стояла мама.

Глядя на нее, я понял, что она еще не ложилась спать и ждала меня.

- Ну, как ты, мой работничек, не сильно устал?

- Да нет мам, немного.

- Ну, проходи на кухню, там тебе ужин разогрет.

Пока я с аппетитом поглощал мамину стряпню, она сидела на другом конце стола, и поставив подбородок на руки, смотрела на меня.

- Это же надо, - сказала она, - никогда не думала, что доживу до такого момента, встречать сына с работы. Боже мой! Какая я старая.

- Что ты мама, ты у нас очень даже молодая, тебе даже сорока нет. Лучше скажи, а почему ты не спрашиваешь, как прошел мой первый рабочий день или вернее вечер?

- А что тут спрашивать, завтра мне все расскажут и берегись, если ты меня подвел. Ладно, давай доедай и в постель, школы тебе никто не отменял.

- Да, а было бы неплохо ее каким-либо образом отменить, - подумал я и пошел спать.

В воскресенье с утра я собирался на работу под непрестанное ворчание бабушки:

- И вот чего тебе влезла в башку, эта работа, наработаешься еще, сидел бы дома, а Дашка еще получит у меня за это.

- Ничего бабушка все будет о кей.

- Чего, чего будет, какой такой кей?

- Да ладно бабуля, пока, я ушел.

- Когда я пришел в больницу, в ней царила тишина воскресенья. Половина больных, как обычно, после утренних процедур сбежала домой, а вторая половина еще спала. Наверно за исключением больных травмы и челюстно-лицевого отделения, которые уже сидели в ожидании старта в магазин, в котором с 11 часов начинали продавать алкоголь.

В оперблоке меня также встретила тишина. Санитарка Люба девушка лет двадцати и операционная сестра Женя таких же лет, тихонько обсуждали своих кавалеров и на мой приход практически не отреагировали.

- А, Сережа пришел, проходи. Там тебе Валентина Ивановна приготовила санитарский костюм, так что можешь идти переодеваться, а работы пока нет. Ночью операций, слава богу, не было. Переодевайся, и попьем чаю.

Во время чаепития к нам заглянул дежурный хирург, молодой парень лет около тридцати, сделал строгое лицо и спросил, как дела, после чего быстро нас покинул. Но приличный запах перегара за собой оставил. Женя, искоса поглядев на меня, тихо сказала Любе:

- Опять ведь к вечеру нажрется, как будем работать если что?

Та пожала плечами,

- Так не в первый раз, если сегодня не дай бог залетит, наверно уволят.

Когда мы закончили чаепитие девушки отправили меня в бельевую, шить марлевые салфетки на швейной машине, видимо для того, чтобы я им не мешал обсуждать матримониальные проблемы. В обеденное время меня отправили на кухню выцыганить что-нибудь на горячее.

Назад Дальше