* * *
Случилось это в августе 1936 года. Я тогда работал начальником отдела в наркомате внутренних дел. За год до этого умерла моя жена. Детей у нас не было, и я жил один в двухкомнатной квартире. Обычно с работы домой я возвращался поздно, после девяти, а иногда и заполночь. Но в тот день я пришел домой в районе четырех часов. На душе было скверно. Накануне арестовали Йосю Лифшица, одного из ведущих сотрудников наркомфина, моего старого приятеля. Зайдя в дом, я прошел в зал, сел за письменный стол и обхватил голову руками.
– Что происходит? – задал я себе в сотый раз мучивший меня вопрос, – почему мы сдаем свои позиции? Почему позволяем снимать с руководящих постов и казнить наших лучших товарищей? Сейчас среди высших руководителей осталось всего два еврея: Каганович и Мехлис. К тому же Лазарь ведет себя в последнее время довольно странно. Своих чурается, помогать отказывается. Синагоги закрывает.
Неужели, все было напрасно? Подпольная работа при царском режиме, тюрьмы, ссылки? Неужели были напрасными революция, гражданская война? Неужели этот рябой грузин, известный своим антисемитизмом, подомнет под себя всю власть в стране? Да, пожалуй, к этому все идет. Политбюро и ЦК партии мы ему уже уступили. Наркомат обороны просрали. Один НКВД держится, да и там положение шаткое.
Мои мысли прервал скрип диванных пружин. Я повернул голову и замер от удивления. На моем диване восседал пожилой человек лет шестидесяти пяти, одетый в клетчатый костюм яркой расцветки. Голову его покрывал берет, а в руках он держал трость, которой забавлялся, вращая между пальцами. Своим видом пожилой человек напоминал отставного провинциального актера развлекательного жанра. Он смотрел мне прямо в глаза и приветливо улыбался.
В течение нескольких секунд я не мог выговорить ни слова.
– Вы… вы как здесь оказались? – наконец, выдавил я из себя.
– Дверь была открыта, я и вошел, – ответил незваный гость с прежней улыбкой. Его слова показались мне подозрительными: каждый раз, заходя в квартиру, я, прежде всего, закрывал дверь на два замка. Стараясь не привлекать внимание гостя, я осторожно выдвинул верхний ящик стола и просунул туда руку. Нащупав рукоятку именного револьвера, я резко вскочил с места и направил дуло на незнакомца.
– Встать! Руки вверх! – рявкнул я.
– И не подумаю, – ухмыльнулся пожилой человек.
– Предупреждаю, буду стрелять! – прорычал я, снимая оружие с предохранителя.
– Попробуйте, – прозвучал ответ.
Я нажал на курок. Послышался щелчок, но выстрела не последовало. Я вновь надавил на курок. Результат оказался тем же.
– Положите револьвер на место, – пожилой человек вытянул трость и указал ее концом на ящик стола, – сядьте и успокойтесь. Я не собираюсь вас грабить, убивать или арестовывать.
Я сконфуженно потупился, спрятал оружие и опустился на стул.
– Кто вы и зачем ко мне пришли? – буркнул я сердито.
– Прежде всего, разрешите представиться. Зовут меня Иваном Ивановичем, – пожилой человек церемонно склонил голову, – что касается вашего вопроса, то я отвечу на него. Но не сразу. Прежде, мне хотелось бы самому кое о чем спросить вас.
– Спрашивайте, – согласился я, расчитывая за разговором выяснить намерения гостя.
– Ицхак Лазаревич, – пожилой человек неожиданно обратился ко мне по имени, – как вы относитесь к Сталину и его режиму?
После такого вопроса я сразу понял, что перед мной провокатор.
– Я уважаю товарища Сталина и искренне благодарен ему за… – начал я, но Иван Иванович перебил меня.
– Хватит, хватит… я вас понял, – кивнул он головой и тут же задал новый вопрос, – ну, а каково ваше отношение к Гитлеру и его режиму?
Я тут же вспомнил политзанятия в нашем наркомате и затараторил без запинки.
– Человеконенавистнический, фашистский режим Адольфа Гитлера попирает законные права пролетариата и всего немецкого…
– Позвольте, позвольте! – вновь остановил меня Иван Иванович, – Гитлер – один из основателей и руководителей социалистической рабочей партии. И, насколько мне известно, его правительство много делает, чтобы улучшить жизнь немецкого пролетариата.
Признаюсь, я растерялся, не зная, что ответить на замечание пожилого человека. Он же, тем временем, продолжал.
– Вот вы сказали, что режим Адольфа Гитлера человеконенавистнический. А в то же время, в процентном отношении ко всему населению в Германии почти в шесть раз меньше заключенных, чем в Советском Союзе. И вам, конечно, хорошо известно, как в вашей стране сажают за решетку и казнят ни в чем не повинных людей. Так, какой режим более человеконенавистнический – сталинский или гитлеровский?
Я опустил голову, решив не отвечать на провокационный вопрос. Не дождавшись моего ответа, гость заговорил вновь.
– Ицхак Лазаревич, вы ведь атеист, не так ли?
– Да, я не верю в существование, так называемого, бога, – решительно ответил я.
– А как вы объясните осечку, которую дал ваш револьвер несколько минут назад?
– Случайность… – пожал я плечами.
– Я вам докажу, что это была не случайность, – хитро сощурился Иван Иванович, – возьмите ваше оружие, откройте форточку и нажмите на курок.
Я в точности выполнил указания пожилого человека. Прогремел выстрел.
– А теперь пальните, ну, вот, хотя бы в это зеркало.
Иван Иванович указал тростью на трюмо. Я с сомнением посмотрел на гостя.
– Не волнуйтесь. Выстрела не будет, – успокоил он меня.
Я перевел дуло пистолета на зеркало и нажал курок. Послышался сухой щелчок. Я еще два или три раза надавил на курок, но выстрела не последовало.
– Потрудитесь объяснить секрет вашего фокуса, – не скрывая раздражения бросил я гостю.
– Охотно объясню, – согласился он, – но это потребует некоторого времени. Поэтому будет лучше, если вы присядете.
Дождавшись, когда я расположусь на стуле, Иван Иванович начал, не спеша.
– Существует некая Разумная Энергия, которая управляет нашим мирозданием. Одни люди называют эту Энергию Богом, другие Аллахом, третьи, как вы, Природой. Я предпочитаю называть ее Всевышним или Вселенским Разумом. Еще находясь в чреве матери, каждый человек получает от Всевышнего небольшую частицу Разумной Энергии, которая становится его собственным источником Разумной Энергии. Однако люди, в своем большинстве, используют ничтожную часть возможностей этой Энергии. А возможности Разумной Энергии воистину безграничны. Вот, посмотрите.
Иван Иванович поднял голову и вперил пристальный взгляд в электрическую лампочку, висящую на проводе под потолком. Через пару секунд лампочка неожиданно стала тускнеть и вскоре совсем погасла.
– Ну, как, поражает воображение? – раздался из темноты голос пожилого человека, и в следующий миг лампочка снова вспыхнула ярким светом.
– Или, вот еще.
Теперь взгляд Ивана Ивановича был прикован к креслу-качалке, стоящему у противоположной стены. Вдруг кресло качнулось, потом еще раз и еще. Через несколько секунд оно раскачивалось взад и вперед, будто кто-то невидимый сидел в нем и раскачивал его своим телом. Я, как завороженный, следил за колебаниями кресла, не в силах отвести от него взгляд.
– Ну, теперь вам все понятно? – донесся до моего сознания голос Ивана Ивановича. С трудом сглотнув слюну, я с хрипом выдавил из себя:
– Ничего мне не понятно.
Пожилой человек громко рассмеялся.
– Все очень просто. Я умею управлять своей Разумной Энергией и с ее помощью воздействую на предметы. Хотите я и вас этому научу?
Я боязливо поежился, но любопытство пересилило страх, и я кивнул головой. Иван Иванович встал с дивана, подошел ко мне и положил руку на мой затылок.
– Смотрите на кресло и мысленно приказывайте ему отклониться назад.
Я упер взгляд в спинку кресла и принялся про себя повторять: наклоняйся… наклоняйся… И, о, чудо! Кресло медленно, но верно стало отклоняться назад. От охватившего меня восторга я вскочил со стула.
– Получилось! Получилось! – завопил я.
Иван Иванович одобрительно похлопал меня по плечу и вернулся на диван.
– Теперь вы знаете, что такое Разумная Энергия и даже умеете ею повелевать, – удовлетворенно потер он руки и с воодушевлением продолжил, – Разумная Энергия это – великая сила. Именно с помощью этой Энергии Вселенский Разум управляет нашим миром. Ускоряет одни процессы и тормозит другие. "В чем же смысл деяний Вселенского Разума?" – спросите вы, – "Какова их цель?" Отвечу. Наивысшей целью Бога является создание условий для поступательного, прогрессивного развития нашего мироздания. Движения от простого к сложному. И основным из этих условий является постоянная борьба Добра со Злом. Однако, объективно, Зло сильнее Добра, поэтому Бог чаще выступает на стороне последнего.
– Стало быть, Бог – защитник Добра? – решил уточнить я.
– Вы меня неверно поняли, – сокрушенно покачал головой Иван Иванович, – Бог вынужден чаще помогать Добру, дабы сохранить баланс, равновесие, между Добром и Злом, поскольку этот баланс является необходимой основой для постоянной борьбы Добра со Злом, что, в свою очередь, является двигателем для поступательного развития мироздания.
Пожилой человек внимательно посмотрел мне в глаза, пытаясь, видимо, понять, дошел ли смысл сказанного им до моего сознания.
– Хорошо, – вздохнул он, – приведу пример. По велению Всевышнего время от времени возникают различные природные катаклизмы. Такие, например, как засуха. На первый взгляд, создается впечатление, что Бог творит Зло. Однако не спешите делать выводы. Не забывайте, что содеянное Зло заставляет людей создавать ирригационные системы, разрабатывать строительную технику, добиваться получения новых видов сельскохозяйственных культур. Иными словами, творить Добро, в результате чего достигается общий прогресс человеческого общества, его поступательное движение.
Иван Иванович сделал небольшую паузу, давая возможность мне обдумать услышанное, а затем продолжил.
– Применительно к человеческому обществу, помощь Богом Добру проявляется во многих ипостасях. Одним их них является посылка на Землю своего рода миссионеров-агитаторов, которых люди зачастую называют Пророками. За всю историю человечества Бог послал на Землю несколько сот Пророков. Моисей, Будда, Иисус, Мухаммед – одни их них. Каждому Пророку Бог поручал решение конкретных проблем, возникавших на данном отрезке развития человеческого общества. Так, Моисей должен был привить людям идею единобожия, Иисус пропагандировать добродетель. Конфуций, по замыслу Бога, должен был внедрять законность и порядок. Целью Баха-Уллы являлось распространение идеи равенства всех народов в независимости от рассовой и национальной принадлежности на основе единой религии. Этот список можно было бы продолжить. Однако роль каждого из Пророков в истории человечества, влияние на судьбы людей далеко не равнозначны. Большинство из тех, кто говорил от имени Бога, подобно бракованной спичке гасли, не успев вспыхнуть. Лишь имена нескольких десятков Пророков остались в памяти людей, и уж совсем немногим из них удалось оставить заметный след в истории человеческого общества. Причин этому явлению несколько. Тут и случайности, и стечения обстоятельств, но основная проблема заключается в том, что та информация, те мысли и учения, которые передаются Богом его избраннику, преломляются через призму собственных убеждений последнего, призму его характера, психологии и мировозрения. Подобно детской игре в испорченный телефон, идеи, идущие от Бога, интепретируются Пророком порой до неузнаваемости. Для наглядности приведу характерный пример.
Самым непоследовательным проводником Божественных предписаний среди известных Пророков был Сиддхартха Гаутама…
– Сиддхартха? – переспросил я, – первый раз слышу это имя.
– Неудивительно, – согласился Иван Иванович, – ибо с началом своей миссии этот парень стал величать себя Буддой, что значит просветленный. Впрочем, назвать миссией его деятельность можно лишь со многими оговорками, настолько переиначил он смысл Божественных идей. А причиной этого явился его патологический пессимизм. Дело в том, что вплоть до момента, когда ему была поручена великая миссия, Сиддхартха жил безвыездно во дворце своего отца, богатого раджи. Естественно, что пребывая во дворцовых покоях, Сиддхартха не знал забот о хлебе насущном. Наиболее серьезной проблемой, с которой сталкивался молодой человек, были возрастные прыщи на его лице. Став Пророком и покинув отчий дом, Сиддхартха столкнулся с реалиями жизни человеческого общества. Он был поражен и ошеломлен. Жизнь людей на земле представилась ему сплошной пыткой и мучением. Отсюда и основная мысль его учения: бытие это страдание, которое имеет объективную (космическую) основу и связано с исполнением желаний человека. Понятно, что бороться с внешними причинами страдания не имеет смысла. Для того, чтобы избавиться от страдания, необходимо погрузиться в самого себя, самосозерцать и самоизучать себя, чтобы, в конечном итоге, найти свою нирвану. Бред!
Иван Иванович вскинул руки и расставил их широко в стороны, словно желая показать насколько бредовыми являются идеи Будды.
– А ваш Иисус! – продолжил он после небольшой паузы, но я перебил его:
– Почему наш?
– Потому что он тоже еврей, – пожал плечами пожилой человек, – да, еще тот был фрукт! Скромностью явно не отличался! Провозгласил себя сыном божьим! Вторым Богом! Чего удумал!
– Но ведь он творил чудеса, недоступные простому смертному, – робко возразил я.
– Чудеса?! – от возмущения мой гость стукнул тростью по полу, – не было никаких чудес! Слышите?! Не было!
– Но как объяснить его хождение по воде, воскрешение им мертвых?
Иван Иванович снисходительно улыбнулся, словно разговаривал с трехлетним ребенком, пролепетавшим наивную чушь.
– Хождение по воде, как и многие другие трюки, – результат массового гипноза, – произнес он почти ласково, – а сотворить из недавно умершего человека зомби может заштатный африканский колдун. Дело в том, уважаемый Ицхак Лазаревич, – гость всем телом подался ко мне, – что каждый избранник, становясь Пророком, получает от Бога некоторые, не совсем обычные способности, помогающие выполнению его мисссии. Я уже говорил, что задачей Иисуса являлась пропаганда добродетели. Задача эта была и остается наиболее важной в деле борьбы со Злом. Поэтому Бог щедрой рукой наградил Иисуса экстрасенсорными способностями. К другим Пророкам Всевышний был менее щедр.
Гость замолчал и я, пользуясь паузой, решил удовлетворить свое любопытство.
– А как насчет Мухаммеда? – осторожно спросил я, – что вы можете сказать о нем как о Пророке?
– Мстительный и жестокий тип! – поморщился Иван Иванович, – потому и созданное им учение – самое воинственное и нетерпимое по отношению к другим религиям. Понятно, что Бог такого поручения ему не давал. Сам дошел.
– А Моисей? – продолжал пытать я гостя, – что он предсталял из себя как Пророк?
– Еврейский национал-шовинист! – махнул рукой Иван Иванович, – к сожалению, националистов среди Пророков было немало. Тот же Иисус, к примеру.
– Иисус!? – я вытаращил на пожилого человека удивленные глаза.
– Да, он самый, – вздохнул Иван Иванович, – вспомните Евангелие, если вы, конечно, его читали. Прознав, что Иисус излечивает больных людей, к нему пришла женщина-хананеянка с просьбой избавить ее дочь от врожденной болезни. Что же, вы думаете, ей ответил этот "спаситель человечества"? Что он, видите ли, призван заботиться лишь о заблудших сынах израилевых. Когда хананеянка, обливаясь слезами и причитая, во второй раз попросила Иисуса о помощи, он сквозь зубы процедил, что помогать чужеродцам равносильно тому, чтобы отнимать пищу у детей и отдавать ее собакам. После этого с бедной женщной случилась истерика. Она упала на землю и принялась биться головой о камни. Народ вокруг взроптал. Многие стали упрекать Иисуса в бессердечии. И это возымело действие. Пророк понял, что просчитался: среди окружавших его евреев оказалось достаточно много порядочных людей, чуждых национализму. Иисус поспешил исправиться и быстро излечил несчастную девочку.
Следует отметить, что из всех известных Пророков наиболее четко следовал божественным наставлениям Баха-Улла. Однако он допустил роковую ошибку, не вняв моему совету перебраться на цивилизованный Запад и там проповедовать свои идеи. Пророк развернул деятельность на исламском Востоке и в результате большую часть своей жизни провел в тюрьмах и ссылках. Жаль! Его учение могло бы стать популярным среди значительно более широкой массы людей, чем сейчас.
Пожилой человек на некоторое время замолчал, в задумчивости потирая ладонью подбородок.
– Однако вернемся к вашему вопросу, – вскинул он голову, – вы спрашивали, кто я и зачем к вам пожаловал? Извольте, отвечу.
Как вы, наверное, уже догадались, я не простой смертный человек. Возможно, вы даже поняли, что я вовсе не человек, хотя и имею человеческое обличие. Думаю, что пора раскрыть карты. Я – посланник. Его посланник, – голос гостя звучал торжественно, а его указательный палец, взмыв вверх, указывал на потолок, – по мнению Всевышнего, сейчас на пути человечества к прогрессу возникло новое Зло. Опасное и кровожадное, способное нарушить баланс между Добром и Злом в свою пользу.
– Вы имеете в виду фашизм? – попытался угадать я.
– Не только. Я имею ввиду более широкое понятие, название которому тоталитаризм или антидемократизм. Взгляните на карту Европы. Ведь если закрасить коричневым цветом страны с тоталитарным режимом, то более 2/3 территории континента окажутся коричневой. Причем, заметьте, среди этих стран две наиболее крупные державы: Россия и Германия. Отсутствие демократии в этих странах – это не только угроза жизни и благополучию граждан России и Германии. Это также реальная угроза населению соседних с ними государств.
Предвидя эту угрозу, Всевышний решил вмешаться в ситуацию и послал меня на Землю найти Пророка, целью которого станет демократическое обновление российского государства. Объединившись в единый демократический фронт, Россия, Англия и Франция прижмут хвост Гитлеру и заставят его соблюдать Версальский договор.
Иван Иванович замолчал, выжидающе глядя на меня. Мной овладело любопытство.
– И где же он, этот Пророк? Вы нашли его? – вкрадчиво спросил я.
– Нашел. Он сидит перед мной.
Трость пожилого человека вытянулась в направлении моей груди.
В течение нескольких секунд я безмолвно переводил изумленный взгляд с конца трости на ее хозяина и обратно. Наконец, вымученная улыбка скривила мое лицо.
– Это шутка? – я с трудом мог шевелить языком.
– Нет, не шутка, – тихо, но твердо произнес Иван Иванович, – от имени Вселенского Разума я предлагаю вам великую миссию: встать на защиту Добра и спасти людей от тирании.
Жаль, что я не видел себя в тот момент со стороны. Вероятно, зрелище было презабавным, поскольку сам я физически ощущал, как волосы на голове моей зашевелились, глаза вылезли из орбит, а подбородок мелко затрясся. Дрожащим голосом я жалобно проблеял: