Сергеев оказался чуть ниже его по склону, как раз лицом к лицу, и натолкнулся взглядом на взгляд Подольского. И был этот взгляд полон такой беспросветной тоски, такой боли, что Сергеева сразу же бросило в холод. Словно кто-то невидимый задул ему под одежду снежной пыли - мелкой, с колючей ледяной крошкой.
- Там я чего-то и хватанул, - продолжил Матвей, глядя на спутников, но если приглядеться, то, скорее, мимо них, туда, где в низине уже начал скапливаться туман. - Что именно - я не знаю. Никто не знает. Что живой - это повезло. А вот с детьми… С детьми - определенность полная. Не будет у меня детей. Это я Ирину попросил, чтобы она с тобой спала. Ты - пришлый. Пришел, ушел - кто тебя помнит? А это был бы наш сын. И никто бы не знал, что он еще и твой.
- Я не знал, - сказал Сергеев растерянно, испытывая почему-то острое чувство вины за те события двухлетней давности. За хриплые стоны, за жаркое белое тело на черной ткани расстеленного спальника, за легкий, сладковатый запах пота и женщины, который еще долго держался в его палатке, когда она уходила. Хотя чего тут было виниться? Он вспомнил ее торопливые, короткие поцелуи, как дрожали ее колени и губы. Каждый должен был получить то, что хотел. Только Матвей остался ни с чем, а может быть, даже в минусе.
- Она от тебя ушла? - спросил Сергеев. - Из-за того случая? Из-за нас?
Подольский замолчал, несколько раз подряд моргнул, напомнив Михаилу сову, а потом сказал тихо:
- Нет. Я ее отослал.
- Не смог простить?
Матвей рассмеялся, словно закаркал.
- Не глупи, Сергеев. Ты-то тут при чем? Это не мне ее, тут ей меня прощать надо!
У Сергеева на этот счет имелись свои воспоминания и соображения, но он решил не перечить.
- Зачем отослал?
- Чтобы она не видела, как я дохну! - просвистел посаженными легкими Подольский. - Чтобы я не имел причин для слабости!
- Брось, Матвей, - сказал прозревший за доли секунды Михаил, - чего б это тебе дохнуть?
Все встало на место. Отдышка, белый пух, покрывающий его голову, словно тело новорожденного птенца, красные пятна на щеках, морщины, изменившие лицо до неузнаваемости.
Сергеев развернулся и тяжело уселся рядом с Подольским. По другую сторону от Матвея сел Молчун. Вода на палой листве превращалась в ледяную пленку. Капли, стекавшие по стволу осины, - в ледяные шарики. Их дыхание - в белые струи пара, выпадавшие влагой на одежду за доли секунды.
Не задумываясь, видит ли их кто-нибудь, Сергеев вытащил из кармана сигареты и закурил. Влажный табак трещал от огня, дым был горек.
- И мне, - попросил Матвей.
Молчун ничего не просил, просто взял сигарету сам.
- У тебя рак? - спросил Сергеев.
- Хер его знает, - Подольский потер лицо ладонью, словно пытался разгладить сетку морщин, превращавших его в старика день ото дня. - Наш лекарь обстучал, обнюхал, но что он может? Оборудования нет, лекарств - нет. Ничего нет. Рак, конечно. Я десять килограммов за три месяца потерял. Волосы выпали.
- Ну, волосы от рака не выпадают…
- Брось, Миша, они у меня по всему телу выпали. Ты еще скажи, что это от неправильного питания.
- Боли есть? - спросил Сергеев, догадываясь, что услышит.
- Я второй месяц на морфии.
Матвей докурил и отбросил окурок в сторону залихватски, щелчком.
- Знаешь, - сказал он почти весело, - я после того, как в Потоп выжил, даже курить бросил. В один день. Думал, вот теперь буду жить долго и счастливо. Чего ж здоровье гробить? Ладно. Это я разнюнился. Все, закончили сопли и слезы. Вместо меня, скорее всего, будет Вадик. А к лету из Израиля обещали прислать настоящего раввина. Будет у нашего полковника свой политрук. Только как он тут питаться собирается, лично для меня загадка. Разве что есть какие-то послабления на случай войны и прочего. Ты случайно не знаешь?
- Что я могу об этом знать? - спросил Сергеев и добавил: - Вот, значит, откуда "галилы"?
- Оттуда, оттуда, - подтвердил Подольский. - Нас на Ничьей Земле больше двух тысяч человек. Армия. Пошли, Вадик заждался.
Он, кряхтя, поднялся на ноги и потрогал руками покрасневшие уши.
- Холодно, - пожаловался он, - надо было шапку надеть.
Вадик действительно заждался. Он лежал почти в том же месте, где на рассвете лежали Молчун и Сергеев, и рассматривал ожившие с наступлением утра позиции охотников в бинокль. Перед ним лежали уоки-токи и укороченный "калашников" со сдвоенным магазином. Заметив, что они подошли, Вадим соскользнул с пагорба и оказался рядом с ними.
- Что так долго?
- Так получилось, - сказал Матвей, - что тут у тебя?
Вадим осклабился и сказал, смешно морща веснушчатый нос:
- Группа на позиции. Снайперы цели определили. Гранатометчики готовы. Можно начинать?
Парень так задорно рвался в бой, что было невооруженным глазом заметно - он получает удовольствие от самого процесса боевых действий. Хорошего преемника имеет Равви в перспективе. Гуманиста.
- Сколько там народа?
Вадим пожал плечами.
- Если мы правильно посчитали - двадцать человек. Но еще могут быть люди в палатках.
- Готовятся к вылету? - спросил Сергеев.
- Есть такое дело.
- Хреново будет, если взлетят, - сказал Матвей и покачал головой.
- Не взлетят, Мотл!
- Если поднимутся, - подтвердил Сергеев, - тогда - туши свет! У них по шесть ракет на "вертушку". Мало не покажется. Ты, кстати, учти, РПГ эту тушу не берет.
- Знаю.
Улыбка у Вадика была что ни на есть людоедская.
- Бить, в случае чего, будем в десантный отсек, там двери сняты, чтоб с пулеметами легче было управляться. В палатку слева не стрелять - наблюдатели говорят, там склад боеприпасов.
И обратился к Матвею:
- Разрешите начинать?
Подольский махнул рукой.
- Слушаюсь, - весело выдохнул Вадик и трусцой побежал в обход, к дороге, на ходу бубня что-то в передатчик.
С пригорка было прекрасно видно лагерь охотников. Нельзя сказать, что все было как на ладони - кое-что выпадало из поля зрения. Было видно людей, собравшихся в палатке-столовой. Трое стояли у костра. Еще пятеро возле газового баллона с горелкой, на котором кипятилась вода для чая и кофе, - большого переносного бака из нержавейки, литров на десять. Что творилось в двух палатках, установленных входами к стоянке вертолета, было не видно вовсе.
Сергеев улегся поудобнее, разложил перед собой три запасных рожка-двойника, осколочные гранаты, навел на столовую автомат и стал ждать.
Справа замер в позиции "к бою" Молчун, слева прижимался щекой к ложу АКМа Матвей, перед которым лежала еще и рация, мигавшая красным светодиодом декодера с частотой раз в секунду.
Сергеев насчитал девяносто миганий до того момента, как на несущей зашуршало, и голос Вадика сказал:
- Начали.
Снайпер, который выстрелил первым, находился в "гнезде", на одной из сосен, чуть правее и сзади них. Пуля в медной оболочке со стальным сердечником, калибра 7.62, вылетев из ствола СВД со скоростью почти в три раза выше скорости звука, попала в газовый баллон, на котором грели воду, и прошила стальной корпус навылет, как алюминиевую кастрюлю. Снайпер, сделавший этот выстрел с расстояния в восемьдесят метров, был человеком с чувством юмора. На гильзе патрона, который он отстрелял, был красный ободок - пуля была трассирующей и всегда использовалась снайпером только для пристрелки. В другой ситуации след, оставленный ею в воздухе, соединил бы мишень и стрелка тонким светящимся пунктиром, но не теперь. Горящий белый фосфор, оседлавший медно-стальной конус пули, влетел внутрь полного смесью пропана и бутана баллона и перед тем, как вырваться наружу, воспламенил газ.
Баллон взорвался, как огромная граната. Трое любителей кофе умерли почти мгновенно. Один из них вспыхнул факелом и сделал еще несколько шагов перед тем, как рухнуть наземь от очереди Молчуна. Пятого швырнуло взрывной волной так, что он, пролетев, больше десятка метров, ударился о бронированный колпак кабины вертолета и мешком с костями соскользнул на землю, испачкав стекла темно-красным.
Осколочный заряд, выпущенный из "мухи", влетел в палатку-столовую и взорвался внутри, превращая в мясной фарш находившихся там людей в защитной форме. Но убило не всех. Из клубов кисло пахнущего дыма выскочили несколько человек, и невидимый пулеметчик, залегший афронт, ударил по ним и по тем, кто еще метался или ползал внутри палатки.
В поле зрения Сергеева оставались трое у костра. Один из них присел от испуга, закрывая голову руками, другой бежал к лесу, прямо на их позицию. Третий начал движение в сторону вертолета. Расстояние было метров в сорок - не дистанция для АКМ. Взяв упреждение на полметра по ходу, Сергеев срезал возможного пилота одним движением ствола, как кочан капусты, под корень.
Рядом плюнул огнем автомат Матвея - даром что ослаб - все три пули попали в цель. Ударил одиночным Молчун, словно кнутом щелкнул. Оставшийся у костра мелькнул в воздухе подошвами новеньких сапог и упал головой в угли.
В три ствола они ударили по непросматриваемой палатке, но из нее уже никто не выбегал. Еще несколько секунд грохот не умолкал - пятнадцать автоматов и пулемет поливали лагерь свинцом, а потом - будто бы дирижер махнул палочкой - все смолкло. Стало слышно тишину. Внутри палатки закричал раненый. Он даже не кричал - он выл.
На поляне появились три человека в черном, двигающихся быстро и плавно, перебежками, прикрывая друг друга. Один из них махнул рукой, внутри палатки что-то лопнуло с резким звуком, и раненый замолк.
- Чисто, - сказало радио. - Птицы, что видно?
- Все, пиз…ц всем! - отозвался незнакомый голос. - Вадик, мы спускаемся?
- Давай, Генчик! Только осторожно.
- Пошли вниз, - предложил Сергеев, вставая, и посмотрел на часы.
Бой продолжался полторы минуты.
- Кажется, ни одного ответного выстрела. Неужели они совсем дилетанты?
Верилось в это с трудом. Не могли здесь быть одни дилетанты. Пусть те, кто платит деньги за развлечение, - непрофессионалы. Но те, кто это развлечение организует, просто обязаны быть людьми сведущими, в противном случае первый же тур окажется и последним.
Здесь же все напоминало лагерь новобранцев. Или даже скаутов.
И еще - одно правило, вынесенное из прошлой жизни, написанное кровью, как устав караульной службы: если все идет слишком хорошо, значит, через минуту все будет очень плохо. Бывали, конечно, счастливые исключения, но ведь исключения почему-то и называют исключениями.
Спускался к лагерю он осторожно, не выпуская автомата из рук. Рядом с ним, так же напряженно, передвигался Молчун. Матвей, измотанный пробежкой, шел сзади, но свой АКМ, по примеру Сергеева, держал у груди.
Штурмовая группа в полном составе вошла в разгромленный лагерь. Сергеев наблюдал, как веером разбегаются между палатками автоматчики в черном, услышал, как захлопали пистолетные выстрелы - это достреливали тех, кто еще подавал признаки жизни. Приказ был ясен - пленных не брать. А допрашивать было некого. И, если честно, незачем.
Михаил на ходу внимательнейшим образом осматривал местность, отыскивая несоответствия, - именно это могло спасти их, если предчувствия его не обманывали. Несоответствий не было. Пока не было. Были трупы, искореженная амуниция, запахи взрывчатки, крови, оплавленной пластмассы и кордита. Еще воняло паленым мясом - в костре тлело тело.
В палатке-столовой погибших было много. В палатке, которую они расстреляли, только двое, лежавшие навзничь. Они не успели добежать до входа. В третьей действительно были ящики с боеприпасами. Штук десять полных и много пустых, из чего Михаил сделал вывод, что пушки и пулеметы вертолета уже зарядили. Пилоны с ракетами были видны и так, без аналитических выводов. Полный комплект.
Довольный Вадим давал бойцам распоряжения. Вокруг сновали озабоченные люди: кто-то тащил амуницию и оружие, кто-то - спальники и провиант, кто-то стаскивал в кучу трупы, а Сергеев с Молчуном стояли среди всей этой суеты, как две сторожевые собаки, учуявшие чужого.
Клубился дым, смешиваясь у земли с туманом. Было шумно. Шумно. Сергеев поймал за рукав пробегающего мимо Вадима и сказал, не повышая голоса:
- Прикажи всем замолчать!
- Замолчать? - переспросил Вадим, но пожал плечами и гаркнул так, что перекрыл гвалт. - Тихо! Минутное молчание!
Бойцы были вышколены по высшему разряду - в наступившей тишине было слышно, как трещат сучья в костре и шипит поджариваемая на них плоть. Кто-то неосторожно брякнул железом, хрустнула ветка под сапогом.
Сергеев вслушивался в лес, зная, как предательски вязнут звуки в чаще. Над рекой заметалась ошалевшая ворона, закричала пронзительно, и в этот момент Сергеев услышал то, чего боялся больше всего.
Низкочастотное уханье вертолетных винтов. Звук принесла вода - иначе они бы не услышали ничего до того момента, как боевые машины, выскочив из-за изгиба русла, открыли бы огонь по лагерю.
Все встало на свои места. Был второй лагерь - кто же кладет все яйца в одну корзину? Этот - лагерь обслуги. Бесценные клиенты содержатся отдельно. Это не база - промежуточная остановка. Здесь снаряжают боезапас, здесь готовят еду. Здесь те, кем в случае неприятностей можно пожертвовать. Носильщики, повара и техперсонал - как на сафари. А белые господа, получив сигнал о нападении, скорее всего от камер слежения - их здесь понатыкано всюду, сейчас летят, чтобы свершить праведную месть и получить оплаченное удовольствие.
- В укрытие, - выдохнул Михаил в ухо Вадику. - Всех своих в укрытие. Готовь пулеметы и гранатометы.
Тот покрутил головой, непонимающе захлопал глазами и в этот момент услышал тот же звук, сделавшийся более отчетливым.
- К бою! - заорал он своим поставленным командирским голосом. - Воздух! В укрытия!
Сергеев оглянулся, увидел валяющийся у костра летный шлем и скомандовал вполголоса:
- Молчун, Матвей! За мной, к вертолету!
Шлем Михаил подхватил на бегу. Он был цел, только на черном стекле забрала серебром сверкала царапина от осколка.
Интересно, сколько времени у них есть - минута, две?
В пассажирском отсеке, у дверей, стояли две турели с пулеметами - справа и слева. Над ними болтались ремни подвеса.
- Пристегнитесь, - крикнул Сергеев и полез в кабину, зацепившись кобурой обреза за узкий проем.
Такую штуку он, конечно, еще не водил. Он, вообще, летал на вертолете много лет назад, и была это легкая разведывательная модель, а не этот беременный таракан-ракетоносец. Но летал тогда Сергеев хорошо, с удовольствием, ему нравилось пилотировать все, что летало, нравилось и ощущение самого полета, и ощущение скорости. Инструкторы старались не научить водить конкретную модель, а привить навыки, и это было правильно.
Опускаясь, а вернее, плюхаясь в кресло, Сергеев зашарил глазами по приборной панели, разыскивая знакомые названия на шильдиках, чувствуя, как стремительно уходят в ничто секунды, отпущенные судьбой на спасение. Сообразив что к чему, он защелкал тумблерами, пристегиваясь одной рукой, и с облегчением услышал гул запускающихся турбин.
Холодно. Сразу поднять машину, конечно, рискованно, нужно прогреть двигатели, а времени на это не было. Помолясь о том, чтобы масло в редукторах было чуть пожиже солидола, Сергеев увеличил обороты. Если шестерни все же хрустнут - тогда главное успеть выскочить. Иначе накроют первым же залпом. Видно через стекла было плоховато: мешала не успевшая засохнуть кровь того парня, которого размазало взрывом о колпак.
Из подобранного шлема несло потом и лосьоном для волос. Сергеев, борясь с тошнотой, нахлобучил его на голову и подключил штекер радиосвязи.
- На подлете! - заорал ему в ухо незнакомый голос. - Еще поворот и все! За этим поворотом!
- Гриша! Я первый! Я первый иду, держись надо мной!
Сергеев понял, что в его распоряжении меньше 30 секунд.
"Хер с ним, с редуктором!" - неожиданно спокойно подумал он и толкнул ручку вправо и на себя, одновременно увеличивая обороты до разумного предела.
Тяжелую машину поволокло по земле, по направлению к мосту, разворачивая вокруг оси.
"Взлететь не взлечу, - подумал Сергеев, не давая вертолету закрутиться, - но вас, бляди, встречу со всем гостеприимством. Только бы не въехать ни во что хвостом!"
Колеса шасси скребли по асфальту, винт молотил воздух - Сергеев успел развернуть пушки по направлению к повороту реки в тот момент, когда из-за него выскочила первая машина.
- Держитесь, - заорал Михаил и, не целясь, выстрелил из пушки и двух носовых пулеметов.
- Твою мать! - заорал голос в наушниках. - Вверх, блядь, вверх!
У парня, пилотировавшего первый вертолет, реакция была превосходной - "вертушка" взмыла вверх, как воздушный шар, показав брюхо, в которое Сергеев таки попал из пулемета. Брызнули искры - пули отрикошетировали от брони. Вторая машина, уходя от столкновения, едва не влетела в росший на берегу сосняк, но, взвыв турбинами, выровнялась, встала к Сергееву боком, и он выстрелил и по ней, задирая нос своего вертолета. Со стороны, наверное, казалось, что у его "вертушки" пляска святого Витта, но это было единственным возможным способом не дать охотникам выйти на боевой курс.
Мат из наушников несся такой, что Сергеев на мгновение подумал, что может и покраснеть ненароком. Машину бросало - очередь вышла совершенно неприцельной - в белый свет как в копеечку, что называется "в направлении" противника.
Он, естественно, промахнулся, но страху нагнал, и второй вертолет прыгнул вверх, вслед за товарищем, не сделав по ним ни одного выстрела.
Винт уже вращался с рабочей частотой - редуктор выдержал. Выли турбины. Сергеев пытался предугадать действия противника, но, кроме того, что на их месте он бы попытался атаковать с малой высоты, выйдя на обратный курс, - ничего достойного не надумал. Оставалось надеяться, что и у охотников на большее воображения не хватит.
Он добавил обороты и с натугой поднял еще неразогретую машину над площадкой - хвост выписал в воздухе несколько восьмерок, но Сергеев уже чувствовал, что "вертушка" слушается. Теперь дело за рефлексами, если они еще остались. А если нет - по крайней мере, смерть они встретят достойно.
Выводя машину над руслом, Сергеев посмотрел на лагерь - ветер, поднятый лопастями, рвал материю палаток и раздул костер, в котором весело пылало тело убитого пилота.
Бойцов штурмового отряда Равви не было видно, но Михаил оценил их выучку и понимал, что может рассчитывать на огневую поддержку.
- У них вертолет! - истерично заверещал кто-то по радио.
- Ну и хули? - другой голос, более спокойный. Тот, кто матерился, похоже. - Чего орешь!? Сейчас завалим, как миленького! Пошел! Пошел!
Эфир опять наполнился матом.
Пилотам было страшно, и Михаил их понимал. Встретить вооруженного противника лицом к лицу и стрелять по практически беззащитным людям, прячась за броней, - совершенно разные вещи. Ну ничего, внесем в вашу жизнь разнообразие.
Кнопка ведения ракетного огня была расположена на торце рукояти управления - Сергеев откинул предохранительную планку и положил палец на красную клавишу.
Его вертолет висел над мостом, вода под ним разбегалась в стороны и мутнела.
На пилонах были не ЗУРы, а ПТУРСы, но в данный момент особой разницы не было - лишь бы произошел захват.