Десантник на престоле. Из будущего в бой. Никто, кроме нас! - Ланцов Михаил Алексеевич 9 стр.


Глава 3
КАДЕТСКИЙ КОРПУС

(26 февраля 1857 - 1 октября 1857)

Торжества закончились 2 марта 1857 года, да и то в связи с тем, что Его Императорское Величество отбывал в Санкт-Петербург вместе со всей свитой, императрицей и цесаревичем. Еще на вокзале, продолжая махать ручкой отъезжающему поезду, Александр обратился к Левшину:

- Алексей Аркадьевич, отец мне обещал полное финансирование учебной базы, а также вольность по обмундированию и закупке учебного вооружения. Он вас об этом проинформировал?

- Безусловно. У вас есть какие-то распоряжения?

- Да, конечно. Мы тут практически полгода, а мне еще не представлен будущий комендант моего кадетского корпуса. Это возможно исправить?

- Алексей Петрович уже давно всячески отпрашивается от подобной чести, ссылаясь на плохое самочувствие. Я уже думаю, что нам стоит поискать кого-то моложе и деятельнее.

- Ну что же, думаю, у нас не отвалятся ноги, если мы сами навестим старого ветерана. Как вы считаете? - Левшин несколько удивленно посмотрел на Сашу, но быстро взял себя в руки:

- Безусловно, это решит проблему его плохого самочувствия.

- Вот и отлично. Отправимся к нему в гости прямо с вокзала.

Небольшой церемониал на вокзале закончился довольно быстро, и уже через четверть часа Александр в легкой бричке вместе с Левшиным ехал к месту проживания Алексея Петровича Ермолова. По информации, которую предварительно собрал великий князь, этот старый генерал был весьма необычным человеком. Рожденный в 1777 году и воевавший еще с Суворовым, он имел весьма мощный характер, который не позволял ему ладить с начальством. Ну не умел он "вылизывать задницы", а ведь, как известно, это одна из наиболее ценных добродетелей в рядах высшего руководства. Как говорится, у кого язык трудолюбивее, тех и уважают. Но как военный специалист он был весьма и весьма мощным товарищем, который сохранял самообладание перед лицом любого врага и готов был идти, не оглядываясь, до конца. А как он наводил порядок на Кавказе, любо-дорого смотреть. Стремительно и мощно. Даже ломовые вливания британского оружия и денег не сильно помогали в поддержании беспорядков и антироссийских выступлений. Правда, сейчас он уже стар и обижен на императоров российских, но именно за этим к нему Саша и ехал. Ему надобно было, чтобы старый лев не умирал, тихо протухая в своем вольере, а вышел на люди и последние дни своей жизни прожил, вдыхая полной грудью и не скитаясь по углам.

Встреча оказалась весьма прохладной, сам Алексей Петрович не спеша вышел на крыльцо и, морщась от необходимости принимать кого бы то ни было, пригласил "дорогих гостей" внутрь. Убранство его жилища было простым и незамысловатым. Никаких излишеств. Все просто, надежно и по делу. Это явно не нравилось Левшину, который привык жить в праздности и пышности, но впечатлило Александра. Внутри небольшой залы Ермолов, совершенно игнорируя этикет, уселся в большое кресло и уставился на вошедшую парочку незваных гостей. Алексей Ираклиевич со слегка кислой мордой лица от такого теплого приема стал рассказывать о том, что Ермолову надлежит сделать по распоряжению Его Императорского Величества. А великий князь отошел в сторону и рассматривал небольшую коллекцию холодного оружия, привезенную Алексеем Петровичем откуда-то с востока, вероятно с Кавказа. Впрочем, долго эта бесполезная волокита с уговорами и отповедями длиться не могла. Александр подошел к совершенно раздосадованному таким пренебрежительным положением Левшину и попросил его оставить их для разговора с глазу на глаз. Выждав секунд пятнадцать-двадцать, прежде чем Алексей Ираклиевич выйдет во двор к бричке, дабы отдышаться и спустить накопившийся пар, он повернулся к Ермолову. Лицо оного было полно ленивого пренебрежения и даже легкой усмешки. А потом великий князь повернулся к окну, сделал несколько шагов и взорвался.

- Ты! - Александр буквально взревел, вкладывая в этот возглас всю ярость, которую только мог из себя выдавить. Алексей Петрович, совершенно не ожидая подобной выходки, привстал и несколько взбодрился. - Трус! - вновь выкрикнул с не меньшим эмоциональным наполнением великий князь, указывая на Ермолова рукой. От таких слов старый, дряхлый мужчина преобразился. Лицо стало суровым, глаза прищурились, а сам он как-то весь подтянулся и ожил. Будто лет десять сбросил. - Как ты смеешь отступать перед лицом врага?! - Негодованию Александра не было предела. Впрочем, Ермолов уже закипал и был на не меньшем взводе.

- Что?! - Алексей Петрович взревел, не выдержав провокации, которую ему устроил великий князь.

- То! Меня бессовестно обманули! - Великий князь изо всех сил ударил кулаком по столу так, что чуть не отбил себе руку. Но получилось эффектно. - Я хочу видеть генерала Ермолова! Кто мне подсунул этого трусливого старика?

От таких слов Алексей Петрович, задыхаясь от ярости, с придыханием заорал:

- Щенок! Что ты себе позволяешь?! - На крики вбежал Левшин, но, войдя в комнату, поймал на себе два разъяренных взгляда, привлеченных новым шумом, от коих ему стало совершенно страшно, и, поспешно ретировавшись, остался под дверью подслушивать разговор, не привлекая более их внимания.

- Сядь! - Александр продолжал рычать на Ермолова. - Сядь и подумай о том, что ты творишь. Боевой генерал. Герой Бородинского сражения. Гроза Кавказа. А в старости стал трусом, - проговорил великий князь с легким пренебрежением. - Тебе же немного осталось. Как ты в глаза Александру Васильевичу там, - Саша поднял руку и указал пальцем наверх, - смотреть станешь? Что скажешь? Оправдываться начнешь, что, дескать, в старости перед чиновничеством совсем сконфузился. Как оставил помыслы о делах благих, лелея жалость к себе, любимому? - Ермолов, насупившись и пыхтя, плюхнулся обратно в кресло. Его рассеянный взгляд блуждал по полу. Александр повернулся к нему спиной и, отойдя к небольшому окну, молчал, рассматривая мутные разводы, оставшиеся после многих дождей на стекле. Через несколько минут молчания он развернулся, взял небольшой табурет, поставил его перед стариком и, сев, продолжил: - Ты знаешь о том, что Восточную войну мы проиграли по всем статьям? Понимаешь, в чем причина? - Ермолов молча поднял тяжелый взгляд и уставился прямо в глаза Александра. - Молчишь? А ведь ты все понимаешь. Солдаты, кои даже стрелять толком не умеют, офицеры, которые только числятся в армии и прожигают свою жизнь по балам, пивным да игорным заведениям. И это если не вдаваться в пошлые подробности. - Саша стал вышагивать по кабинету, стараясь произносить свои слова медленно, четко и ясно, выговаривая в такт шагам. - Все прогнило к чертовой матери, а ты от дела бегаешь и ломаешься, как какая-то девка на выданье. Ты думаешь, это было легко - получить возможность для постройки новейшей военной учебной базы, где наших воинов смогут научить чему-то дельному и полезному кроме маршировок, танцулек да попоек? Полосы препятствий, новые учебные корпуса с залами для практических занятий, атлетические снаряды для укрепления тела, стрелковый полигон для изучения нового оружия и много чего прочего для пущего развития армии нового строя. Ты что, хочешь подвести свое Отечество, в котором лишь единицы способны в нынешнюю тяжелую минуту встать на его защиту не для корысти личной, а ради дела общего? И ты среди них. Ну! Что молчишь? - Александр повернулся на каблуках и вновь посмотрел пыхтящему Ермолову в глаза, и тот, немного помолчав, с тяжелым вздохом ответил:

- Но я действительно очень слаб и боюсь, что умру со дня на день. Как мне такому сражаться?

- Да пусть у тебя даже ног с руками не было, то зубами надлежало бы вгрызаться. Поймите, Алексей Петрович, этот затяжной бой будет у вас последним. И только от вас зависит то, как вы его примете. Тихо помирая на диване или сражаясь с врагами Отечества до последнего вздоха. Вы нужны мне. Нет, не мне. России. Если вы хотите, чтобы наша Родина выжила, чтобы не слегла под ударами врага, вы должны собраться с силами и вступить в этот бой. Примите должность и начинайте действовать, зная о том, что отступать более некуда.

- Враги… да неужто кругом одни враги?

- У России, Алексей Петрович, во все времена было только два верных друга и союзника - ее армия и ее флот. Все остальные же только и алчут что-либо выгодное от нее получить или как-либо ее попользовать ради своих интересов. После разгрома в Восточной войне наше Отечество стоит на пороге полнейшего развала и опустошения. Война закончилась, но то было всего лишь малой битвой. Вся наша родина в огне огромного пожара иной войны, которая идет не пулей да штыком, а в гражданских делах. Мы терпим сокрушительные поражения на всех театрах боевых действий - от простой сельской семьи, которая с каждым годом нищает и голодает все больше, до заводов и фабрик, которые складываются под давлением врага как карточные домики. Транспортные коммуникации совершенно не развиты. Армия не обучена и не вооружена, а если и вооружена, то чем попало, и к тому даже огневого припаса нет вдоволь. Алексей Петрович, у нас сейчас разруха страшнее, чем видел Петр Алексеевич, всходя на престол. - Ермолов хмыкнул и уже с легкой усмешкой спросил:

- Лихо ты говоришь не то что для ребенка, но и для взрослого. И как далеко ты готов пойти? Дело-то нешуточное. Вон меня как потрепали твои друзья царедворцы. Мыслю, и тебя не пожалеют. - Александр не спеша прошелся по комнате, подошел к стене, где висело восточное оружие, щелкнул ногтем по клинку одной из сабель, обернулся:

- Вопрос не в том, дорогой Алексей Петрович, как далеко я пойду, а в том, насколько крепка моя вера и любовь к Отечеству, чтобы пойти так далеко, сколь будет нужно. - Спокойный, твердый и жесткий взгляд подростка встретился с таким же взглядом Ермолова. В наступившей тишине они минут пять молча смотрели друг другу в глаза, от чего Александр чуть сознание не потерял, но удержался. После несколько затянувшейся паузы Алексей Петрович встал, подошел уже куда более твердой, нежели раньше, походкой к великому князю и сказал:

- Ну что ж, тогда я иду с тобой. До самого конца. - После чего протянул великому князю руку.

- Делай что должен - и будь что будет, - подтвердил его слова Александр, и они крепко, до хруста его молодых костей, пожали руки, но Саша даже не поморщился, хоть ему и было нестерпимо больно от такого стального рукопожатия. Левшин же, что стоял за дверью, был совершенно ошарашен услышанным разговором. Он, конечно, кивал, слушая митрополита о том, что Саша не совсем обычный мальчик и скорее всего на нем лежит божественное благословение, но такого он совсем не ожидал. Ведь этот двенадцатилетний подросток буквально раздавил своим напором старого боевого генерала, подавив и подчинив себе. Да и говорил такие слова, причем таким голосом, что мурашки по коже от подобного бегали у самого Алексея Ираклиевича.

Первым из кабинета вышел Ермолов, посмотрел на сидящего возле двери Левшина, молча взял у того из рук предписание и выдвинулся во двор, на свежий воздух. За ним, пошатываясь, появился Александр, растирая сильно помятую руку. Он как мешок рухнул рядом с Алексеем Ираклиевичем на лавку, откинулся спиной к стенке, закрыл глаза и спросил:

- Как вам разговор? Ну же, не притворяйтесь, я знаю, что вы подслушивали.

- Знаете, Ваше Императорское Высочество, я все больше убеждаюсь в том, что не зря жители туманного Альбиона так вами интересуются. Не боитесь?

- Чего?

- Сегодня вы смогли уговорить Ермолова вступить в наши дела. Зная его характер, можно уверенно сказать, что этот старик сможет многое сделать. Вы растормошили его молодость, его обиды. Кто следующий?

- Не знаю. Можете кого-то порекомендовать?

- Александр, - Левшин развернулся, - будьте аккуратнее. Если подобные слова дойдут до определенных ушей, вы сможете скоропостижно тяжело заболеть или скончаться. Да, вы не по годам умны, но не забывайте о собственной безопасности.

- Думаете, кто-то поднимет руку на великого князя?

- Не думаю, а знаю. Объявят сумасшедшим и под домашний арест посадят до самой старости, а то и в монастырь. Помыслы у вас хорошие, но помнить надо, что не у всех такие. Постарайтесь остерегаться непроверенных людей.

- Неужели так все плохо?

- Вы даже не можете себе представить. Что же касается рекомендаций, то по возвращении в Николаевский дворец я предложу вам одну книгу. Ее автор еще жив, хоть и не молод, и если вас заинтересуют его мысли, то я приложу все усилия для его перевода в корпус.

- А кто это? Где он сейчас служит?

- Сначала прочтите книгу и обдумайте его предложения. Далеко не все его воспринимают всерьез, но, похоже на то, что вас он должен заинтересовать. А теперь пойдемте. - Левшин встал. - Нам надобно проводить Алексея Петровича в Николаевский дворец и ознакомить с обстоятельствами нашего предприятия более серьезно и детально.

Ермолов развернулся. Он практически полностью оттер от инспекционных дел на строительстве учебного комплекса Закревского и сновал буквально повсюду на своей крытой двуколке, горюя только о том, что возраст уже не тот, а потому верхом не в силах. К ужасу рабочих и подряженных артелей, этот вдруг оживший старик был "везде и всегда". Благодаря его пристальному вниманию к строительным работам те серьезно ускорились без заметного ухудшения в качестве. Дисциплина, здравый ум и личная мотивация - они всегда на пользу шли в подобных делах. Впрочем, кроме организационно-дисциплинарных вопросов, полностью поглотивших его, он никуда не влезал. Банально не хватало времени и сил - вечером он проваливался в глубокий, спокойный сон практически сразу, как голова касалась подушки, в то время как раньше мучился бессонницей. Впрочем, все это не шло во вред. Такая бурная деятельность очень благодатно отразилась на его здоровье. Собственно, для стариков это весьма характерная черта: чем больше, сидя дома, они киснут, тем больше прилипает к ним болячек и быстрее они превращаются в совершенных развалин. Эта деталь очень заметна и у наших, современных пенсионеров, которые, если не займут себя каким делом после выхода на пенсию, то очень быстро вянут и умирают. Но мы отвлеклись. Стройка идет ударными темпами, которым позавидовал бы даже товарищ Стаханов, кадеты увлечены как умственными упражнениями в классах, так и физическими в зале и на улице, Левшин с Филаретом относительно успешно ловят шпионов, оные потихоньку прибывают преимущественно из столицы и прочая, прочая, прочая. В общем, на первый взгляд наступила тихая и спокойная трудовая идиллия - все занимаются своим делом. Лишь у Александра было все не слава богу; впрочем, как обычно. Помимо довольно насыщенной деятельности по трем основным направлениям, к которым он был привлечен (учеба, тренировка и работа над учебной программой кадетского корпуса), Саша нашел себе два новых занятия, из-за которых практически забыл такое замечательное словосочетание - "свободное время". А также стал осваивать работу в дороге, для чего завел себе солидный блокнот в чехле из толстой кожи с небольшим замочком, ключ от которого он всегда носил с собой.

Но вернемся к делам, которые так увлекли Александра. Первым делом стало искусство - он увлеченно посещал кружок Козьмы Солдатенкова, где регулярно собирались художники, скульпторы, мыслители, поэты и литераторы, а также интересующиеся этими вопросами люди самого разного толка. Саша ставил перед собой вполне конкретную задачу: нужно найти и установить доброжелательный контакт с максимальным количеством этой зловредной братии. А также сделать заметки по наиболее одаренным и сговорчивым "творцам", дабы впоследствии использовать их в своих делах. К слову сказать, визиты Его Императорского Высочества сделали кружок безумно популярным. Даже более того, Козьме Терентьевичу пришлось срочно решать вопросы с размещением гостей. Так что, помимо собственно творцов очередных "нетленок", Александр уже к концу марта стал замечать в гостях у Солдатенкова самых разнообразных дворян и "дельцов", безусловно, всем сердцем ценящих искусство и полностью разделяющих страсть Александра Александровича к этому изящному делу. Впрочем, нет худа без добра. Эта толпа проходимцев всех сортов играла на руку работникам творческих профессий, так как стала их финансировать, покупая что-то из их работ или просто делая подарки, подавшись массово в меценаты, дабы продемонстрировать свое восхищение глубиной и одухотворенностью авторов самых разных мастей и пошибов. В общем, очередной цирк класса шапито, объединивший проходимцев всех мастей под одной крышей. Видимо именно так искусствоведы и проталкивали жуткие, совершенно бездарные произведения в свет, лживо называя их откровениями, дабы продемонстрировать свой культурный уровень. Только Остапа Бендера с его известной шуткой о творческих буднях не хватало: "Киса, скажите мне, как художник художнику, вы рисовать умеете?" Так и зажили. Жаль, что Александру нельзя было прекращать этой вакханалии и нужно было лишь лукаво улыбаться, уделяя, впрочем, внимание наиболее адекватным. Хуже всего приходилось Козьме Терентьевичу, у которого иногда от всего этого бедлама голова кругом шла. Но он держался, ибо отлично понимал, что эта стая шакалов будет сопутствовать бедному Александру всю его жизнь. И поделать с этим ничего нельзя. Поначалу он даже стал раздражаться, но после приватного разговора с великим князем, без свидетелей, в котором ему объяснили определенные детали происходящего, смирился. Тем более что помимо талантливых деятелей искусства и не менее одаренных "повышенной проходимостью" бездарностей его дом стал посещать практически весь региональный бомонд дворянского и промышленного толка, с которым стало легче находить общий язык в коммерческих вопросах.

Назад Дальше