Странно, но страха не было. Пока еще было время, разум сознательно отвергал неизбежность приближающейся смерти, хотя где-то в глубине мозга уже завелся точивший его крохотный червячок. Алекс открыл крышку часов, два часа гарантированной жизни истекали. Дурак, надо было предложить хотя бы три.
Единственная здравая мысль, до которой он додумался, разложить перед стеной связанные между собой пустые консервные банки, а когда пошедшие на приступ османийские солдаты заденут их, бросить через стену заранее подготовленные гранаты. Да была еще слабая надежда на лунную ночь. Не густо, прямо скажем.
- Спустить флаг!
Означавшую перемирие портянку убрали со стены. Алекс надеялся, что до темноты османийцы беспокоить их не будут, но как оказалось, у ярбая Озчелика в рукаве оказался припрятанным еще один козырь, как будто остальных ему было недостаточно.
Первая граната перелетела через стену и в паре сотен саженей за ней исчезла в грохоте взрыва и белом пороховом дыму.
- Ложись!
Солдаты попадали, кто, где стоял, никто не пострадал. Вторая граната ударила в основание стены. Стена устояла, калибр у османийского орудия оказался невелик. Интервал между выстрелами составил около минуты. Это, а так же неверно взятый для первого выстрела прицел, показал, что пушка у противника только одна, а выучка орудийной прислуги оставляла желать лучшего.
- Всем в укрытия!
Солдаты сами догадались укрыться в башнях, их прочную кладку и толстые блоки слабенькой османийской гранате не под силу. Но в места в башнях хватило едва ли половине роты, остальные укрылись за самими башнями и под стеной.
Третья граната попала в верхний край стены, в разные стороны полетели обломки камня и чугунные осколки. Одного из лежавших под стеной рядовых зашибло камнем. Окровавленного солдата перевязали и утащили в тыл.
- Что будем делать, господин капитан?
Воспользовавшись паузой между двумя выстрелами, лейтенант Саев добрался до командира и присел рядом с ним, опираясь спиной на стену башни. Четвертая граната ударила в стену. Грохот, дым, разлетающиеся камни и осколки. Вроде, на этот раз никого не задело.
- А что вы предлагаете лейтенант? Атаковать или отступить?
Субалтерн задумался на пару секунд, не более.
- Я считаю неприемлемыми оба предложенных вами варианта, господин капитан.
- Полностью с вами солидарен, лейтенант. Поэтому, единственное, что нам остается - сидеть здесь и ждать, когда же у них закончатся снаряды.
Казалось, этот обстрел не закончится никогда, хотя часы показывали, что прошло меньше часа. Маленькие, злые гранаты прилетали одна за другой. Будь у противника пушка больше калибром или лучше обученные артиллеристы, больших потерь было бы не избежать. А так, только один убитый и трое раненых. Но стену османийцы расковыряли основательно.
- Лейтенант, какая у противника пушка?
- Полагаю, бритунийская четырехфунтовка.
- Согласен. А сколько снарядов вмещает зарядный ящик этой пушки?
- Э… Шестьдесят.
- На экзамене отличная оценка была бы вам обеспечена. А сколько гранат было выпущено по нам?
- Около полусотни.
- Сорок восемь, если быть точным. Где еще двенадцать?
На эту задачку лейтенант потратил на пять секунд больше.
- Двадцать процентов снарядов в зарядном ящике - картечь. А картечью по нам стрелять бессмысленно.
- Да, про картечь я как-то забыл. Кстати, лейтенант, вы, кажется, хотели услышать визг вражеской картечи? Сегодня ночью у вас будет такая возможность. И не надо меня благодарить.
- Вы что-то задумали, господин капитан?
- Да. Мы атакуем их сразу же после наступления темноты. Чего-чего, а этого от нас они не ждут. Будет шанс застать противника врасплох. Распорядитесь приготовить подрывной заряд для орудия. И пусть унтеры выгонят солдат из башен, на сегодня концерт окончен.
Темнота была, хоть глаз выколи. Наступающим это было на руку, но в любой момент могла взойти луна или османийцы могли двинуться навстречу, приходилось торопиться. Однако больше сотни солдат не могли двигаться бесшумно, то солдат о камень споткнется, то солдатская амуниция брякнет. Выдвижение роты могло быть обнаружено противником в любой момент, но пока руоссийцам везло.
Капитан Магу разделил роту надвое, по шесть десятков штыков в каждой полуроте. В лагере за стеной остались только раненые. Обе полуроты выдвигались, прижимаясь к краям прохода, так как единственная пушка османийцев стояла в центре около дороги, а попасть под картечный выстрел никому не хотелось.
- Что это?
- Костры жгут, господин капитан. Озябли османы.
Унтер-офицер Таропшин сходу опознал странные сполохи на камне. Османийцы предусмотрительно расположили свой лагерь в низине, так, чтобы огонь костров не был виден со стороны руоссийских позиций. Шорох множества ног, обутых в тяжелые сапоги. Движение роты могло быть обнаружено противником в любой момент. Напряжение нарастало буквально с каждым шагом.
- Ким гидер?!
Вот и проснулся первый из османийских часовых.
- Вперед! В атаку!
Первый выстрел утонул в грозном руоссийском "Ура-а-а-а!!!". Внезапность атаки и темнота сделали свое дело - османийцы запаниковали и, не слушая команд своих офицеров, побежали.
За последние полтора столетия две империи неоднократно сходились в жестоких схватках за приграничные территории, и каждый раз османийские солдаты убеждались, что единственный шанс уцелеть в рукопашной с руоссийцами - не вступать в нее вовсе. Наоборот, руоссийские солдаты были твердо уверены в том, что если сойтись с османом на расстояние штыкового удара - победа обеспечена. Не было еще такого, чтобы османийцы смогли сдержать штыковой удар руоссийской пехоты. Не было, и все. А если и было, то все забыли давно.
И на этот раз, стоило руоссийцам возникнуть из темноты со зловеще поблескивающими в свете костров примкнутыми штыками, как первые беглецы рванули в спасительную темноту, даже не пытаясь схватиться за оружие. А дальше волна паники покатилась через османийский лагерь. Многие солдаты присоединились к бегущим, даже не поняв, что именно происходит.
- Ура-а-а-а!!!
Алекс успел опустошить барабан револьвера только наполовину, настолько быстро растворились в темноте враги. Тех же, кто пытался оказать сопротивление, перестреляли и перекололи в считаные минуты. Кто не успел сбежать, забились по щелям, молясь, чтобы в темноте руоссийцы их не нашли. Полный успех!
- Ура-а-а-а!!!
Уже остались позади костры вражеского лагеря, только топот множества сапог указывал направление… Та-дах!!! Вспышка взрыва позади, ударная волна мягко толкнула в спину. Кто-то, не потерявший головы в общей суматохе, использовал подготовленный пороховой заряд по назначению. Только сейчас капитан Магу понял, что поставленная задача выполнена - противник разогнан, орудие подорвано, идти дальше бессмысленно и опасно.
- Стой! Стоять, кому говорю!
Ближайшие солдаты узнали голос ротного командира, следом подключились унтеры, постепенно, азартно бегущая за врагом толпа остановилась.
- Разобраться по взводам! Подобрать раненых! Собрать оружие!
А тут и субалтерн отыскался с саблей в руке.
- Господин капитан, вверенная мне полурота, задачу выполнила полностью!
Даже в свете костров было видно, как возбужден юный офицер. Еще бы, первая атака, первая победа и ни одной царапины.
- Придите в себя, лейтенант! Уберите саблю и займитесь эвакуацией раненых. Нужно отыскать всех, ни одного оставить нельзя.
- Слушаюсь, господин капитан! Так точно, господин капитан!
- Выполняйте, лейтенант.
С трудом восстановив порядок, Алекс приказал прочесать захваченный лагерь, собрать оставшееся оружие. Раненых запретил добивать категорически. И двигал им вовсе не гуманизм. Безжалостно добитый товарищ взывает к чувству мести, а пощаженный вынуждает заботиться о себе и организовывать эвакуацию. А это требует времени. В этом случае, ночной атаки можно будет не опасаться.
А противник был все еще слишком силен. В ночном бою безвозвратные потери османийского батальона вряд ли превысили пять десятков, хотя брошенных винтовок по лагерю валялось не меньше сотни. Кроме того, трофеями руоссийцев стали шесть лошадей из орудийной упряжки.
В темноте Алекс споткнулся об османийский труп, хотел было перешагнуть, но передумал. Судя по сабле, это был офицер.
- Севрюжаев, принесите огонь!
Факел, собранный из сухих веток принесли минуту спустя. Капитан склонился над убитым. Так и есть, ярбай Озчелик собственной персоной, только теперь мундир его был залит кровью. Судя по вывернутым карманам и пустой кобуре, кто-то из солдат обнаружил его раньше. И лежал господин ярбай на самом краю лагеря, видимо, стал одной из первых жертв руоссийской атаки, что способствовало распространению паники.
В этот момент османийский офицер шевельнулся и открыл глаза, рука ярбая дернулась к уже пустой кобуре, узнал, значит. Это движение лишило раненого последних сил, из открывшегося рта вырвалось хриплое дыхание.
Алекс выпрямился.
- Севрюжаев, проследите, чтобы его перевязали. И отнесите поближе к костру, а то тут его точно затопчут.
Обратно руоссийцы возвращались нагруженными сверх всякой меры, несмотря на то, что часть трофеев удалось погрузить на отбитых у османийцев лошадей. На себе же несли раненых, сделав носилки из трофейных винтовок. Пока что не было никакой возможности уточнить потери до возвращения на свои позиции.
По мере приближения стены трофейное барахло давило на плечи все сильнее, запал боя проходил, и в свои права вступала усталость.
- Лейтенант выставьте посты, остальным разрешаю отдыхать.
- А как же трофеи, господин капитан?
- Завтра, все завтра. Да и что вы увидите в такой темноте?
Махнув на все рукой, Алекс отправился в палатку. Словно издеваясь над ним, сквозь облака выглянула почти полная луна, залив проход бледным, мертвенным светом. А османийцы до самого утра сидели тихо, и только в рассветных сумерках несколько раз пальнули из винтовок в направлении руоссийских позиций, те не ответили. Капитан Магу этих выстрелов не слышал, он крепко спал, не раздеваясь, только сапоги снял и ремни ослабил.
Утром его никто не разбудил, значит, ночь прошла спокойно. Алекс провел ладонью по колючей щеке, подумал, что надо бы побриться, но греть воду было лень, да и одеколон потом щипаться будет. "Может бороду отпустить? Ее можно раз в месяц стричь. Или все-таки побриться?". Так ничего и, не решив, капитан выбрался из палатки, и сразу же наткнулся на сияющего, как новенький пятак лейтенанта Саева.
- И что у нас случилось радостного, пока я спал?
- Ничего не случилось, господин капитан, - опешил субалтерн.
- Тогда потрудитесь объяснить довольное выражение на своей физиономии.
- А это… Вот, солдаты подарили.
Надо понимать, что именно этот армейский револьвер бритунийского производства еще несколько часов назад покоился в кобуре османийского ярбая. Кто из солдат третьего или четвертого взвода решил подмазать курировавшего их субалтерна. Нет, не то что бы Алекс приревновал молокососа лейтенанта к своим солдатам, но зарубочку на память сделал. Надо будет с ними построже обходиться, а то забывать начали, кто в роте хозяин. И субалтерну такое спустить нельзя.
- А патроны к нему они вам подарить не догадались?
В точку! Судя по мгновенно скисшей физиономии лейтенанта, решением этой проблемы никто не озаботился.
- Никак нет, господин капитан!
- К тому же, данная модель не входит в число рекомендованных к самостоятельному приобретению и ношению. Поэтому, потрудитесь вернуть в кобуру уставной образец, а этот спрячьте подальше.
- Слушаюсь, господин капитан!
- Да, и что у нас, наконец, с потерями и трофеями?
- Убитых ни одного, - бодро доложил субалтерн, - раненых всего четверо. Точнее, раненых больше, но они решили остаться в строю. И один без вести пропал.
- Как пропал?!
- Видимо, убит был, а в темноте не заметили. И из вчерашних раненых сегодня ночью двое умерло.
Ладно, если пропавший сразу убит был, хуже, если раненого оставили. После сегодняшней ночи османийцы его вряд ли помилуют, и простой смертью он не умрет. Ну да теперь этого уже не узнаешь.
- Сколько осталось в строю?
- Сто двадцать два, господин капитан!
Двое суток и пятую часть роты, как корова языком слизнула. И раненых накопилось много, надо с ними что-то делать.
- Вот что, лейтенант, отберите среди раненых тех, кто может на лошади без седла удержаться, надо их отсюда эвакуировать. А я пока рапорт начальству напишу. Так сколько у нас трофеев?
- Винтовок взяли сто восемь, правда все без штыков. Револьвер - один. Лошадей - шесть. Жаль пушку не вывезли.
- А вам, лейтенант, смотрю, орден захотелось? Да не краснейте вы, будет вам орден, за ночную атаку заслужили.
- Премного благодарен, господин капитан!
- А револьвер я в рапорте указывать не стану, пусть у вас остается.
Алекс уже хотел было отправится обратно в палатку, заняться канцелярщиной, но тут один из наблюдателей доложил.
- Господин капитан, с той стороны белый флаг подняли!
Оба офицера быстро оказались у ближайшей амбразуры.
- Интересно, чего они хотят на этот раз, - удивился Саев.
- Вряд ли они решили сдаться даже после вчерашнего разгрома. Ладно, пойду, узнаю, а вы, лейтенант, займитесь ранеными.
И обернувшись к солдатам.
- Где вчерашняя портянка?
На этот раз толмач был один, зато солдат было двое. Один с флагом, второй вел в поводу лошадь. А на лошади… Вот и пропавший солдатик нашелся. Первым начал толмач.
- К сожалению, сам ярбай Озчелик не смог присутствовать здесь по причине полученного ранения. Мое имя Ялчин Текин. Я всего лишь скромный торговец…
- Если можно - короче, - потребовал Алекс.
- Хорошо, хорошо, - зачастил Ялчин. - Ярбай Озчелик приказал мне вернуть тело вашего воина, погибшего в ночном бою.
- Передайте ярбаю мою благодарность и сожаление, что нам пришлось встретиться как врагам.
Толмач-торговец, похоже, принял сожаление капитана всерьез.
- Да, вы правы, господин капитан, эта война такая неприятность для такого скромного торговца, как я. Одни убытки.
Спохватившись, что руоссийскому офицеру его убытки вряд ли интересны, Ялчин вспомнил о еще одной цели своей миссии.
- Кроме того, ярбай Озчелик приказал мне вручить вам эту вещь.
С необычайной для своего возраста прытью торговец метнулся к лошади и быстро вернулся с саблей, держа ее на вытянутых вперед руках.
- Извольте принять, господин капитан. В знак благодарности и за спасение жизни ярбая. Эти трусливые шакалы, - Ялчин бросил взгляд в строну османийских солдат, отважились вернуться в свой лагерь только перед рассветом. А некоторые, не вернулись вовсе, их ищут до сих пор. Так вот, если бы вы не приказали перевязать раны ярбая, он не дожил до утра.
Алекс взял саблю в руки. Работа явно османийская, но сама сабля сделана по бритунийскому образцу, что не удивительно, учитывая активное участие заморских советников в переформировании османийской армии, и огромное количество оружия бритунийского производства проданное султану.
Капитан потянул клинок из ножен, тот явился на дневной свет с легким шорохом. Солнечный луч упал на металл, явив взгляду затейливый волнистый узор. Дорогая, очень дорогая сабля, несмотря на простой, хоть и добротный эфес. Только зачем она ему? В фамильном особняке на стену повесить? А возить ее с собой только одна морока.
- Передайте ярбаю, что я очень признателен ему за подарок, но принять столь дорогую вещь не могу.
Капитан протянул саблю обратно, но торговец только руками замахал.
- Нет, нет, нет, не возьму ни в коем случае! Вернуть такой подарок - величайшее оскорбление! Но до вас-то ярбай Озчелик не дотянется, весь его гнев падет на меня, скромного торговца.
Своего командира Ялчин боится не на шутку и саблю не возьмет ни за что. Придется оставить себе.
- Хорошо, - согласился Алекс, - я не могу допустить того, чтобы пострадала ваша голова. Передайте ярбаю мою признательность. Если один из ваших солдат останется здесь, то мы вернем вам лошадь через десять минут.
На том и расстались. За стеной их уже ждали.
- Таропшин, убитого осмотреть на предмет ранений! И лошадь отвести назад.
- Слушаюсь, господин капитан!
Лейтенанта Саева заинтересовала принесенная капитаном сабля.
- От османийского ярбая, - пояснил Алекс, - которого я ночью приказал перевязать. Он же и убитого приказал отдать. А что там с ранеными, лейтенант?
- Готовы к отправке, господин капитан!
- Как только я рапорт напишу - отправляйте.
С ранеными пришлось отправить двоих здоровых. Количество штыков в роте сократилось до ста двадцати, считая обоих офицеров и фельдфебеля. А тут и унтер Таропшин прибыл с докладом.
- Одна пуля, господин капитан, прямо в сердце. Других ранений не обнаружено!
- Выходит, не мучился, - сделал вывод капитан. - Похороните его вместе со всеми.
По ритуалу следовало бы дать над свежей могилой салют, но сейчас было не до церемоний. Сверху из камней сложили пирамиду, в которую вставили кривой крест. Чахлые местные деревья прямизной своих стволов и ветвей не отличались.
Проводив взглядом уехавших раненых, капитан посмотрел на часы.
- День туда, день обратно. Надеюсь, это время мы продержимся, а там, либо, нам помощь пришлют, либо наше сидение здесь потеряет всякий смысл. Силы на Аладжу брошены немалые, долго османийцы там не удержатся.
В этом моменте капитан Магу был прав, подвергшиеся обстрелу из осадных пушек, полевые укрепления горы Аладжи были взяты решительным штурмом еще сегодня утром, но дождаться приказа о возвращении к основным силам полка, девятой роте было не суждено. До заката оставалось не более двух часов, османийцы весь день ничем своего присутствия не проявляли, и Алекс решил было прилечь, чтобы отдохнуть, но тут до него донесся крик одного из наблюдателей.
- Османийцы, османийцы идут!
Выскочив из палатки, Алекс кинулся было к амбразуре, но за стеной все было тихо, никаких цепей наступающих османийцев решительно не наблюдалось. Только тогда капитан догадался обернуться назад, и похолодел. Он никогда не считал себя трусом, прошел не один кровавый бой, но в этот раз открывающееся зрелище могло испугать кого угодно. Не один капитан Магу, все, кто был вокруг замерли, ошарашенные увиденным. В проход входила голова большой, очень большой колонны, и цвет мундиров, идущих в ней солдат, не оставлял сомнений, к какой именно армии они принадлежат. Ловушка захлопнулась.
Алекс с трудом стряхнул с себя оцепенение и вспомнил о своих обязанностях.
- Рота, к бою!
Повезло в том, что перед перегородившей проход древней стеной, дорога шла на подъем. Пологий, но походившие османийцы оказались ниже руоссийских солдат. Капитан Магу приказал выдвинуться вперед на полсотни саженей, и только потом скомандовал "Ложись!". Солдаты попадали, отыскивая укрытия между камней, защелкали курки и затворы винтовок. Привычные команды, привычные действия. Страх отступил, не ушел совсем, но дело делать не мешал. Последние двое суток, можно сказать, только этим и занимались. Вот только количество неприятеля…
- Это сколько же их здесь! - ахнул лейтенант Саев.