– Зачем? – искренне удивился предводитель деревни. – Серебро, которое соберут с торговцев, нетрудно нести.
– Кстати, а как ты собираешься штурмовать стены?
– Штурмовать? Зачем? Окружим город, пошумим, представитель торговой палаты вынесет откупные, и мы уйдем.
– А если не вынесет? – продолжал допытываться Андрей.
– Никуда не денется, как только пустим в ход топоры, так сразу и прибежит.
– Не понял? Что вы собираетесь делать топорами?
– Как что? Стену рубить!
– Воины просто рубят стену? – не поверил собственным ушам Норманн.
– Ну это не совсем стену. Мы рубим нижнюю обвязку, бревно падает и открывает проход.
После тщательного расспроса Норманн уяснил в общем-то незатейливый принцип штурма. В окружающий город вал были вкопаны короткие бревна, которые выступали из земли примерно на метр. К этим пенькам лыком привязывали дополнительные двухметровые столбики, саму обвязку забрасывали камнями. Потомки викингов не утруждали себя инженерными изысками, просто разбрасывали камни и рубили лыковое крепление. Отсюда следовал только один вывод: простенькое ограждение вместе с регулярными выплатами соседям обходилось намного дешевле настоящей каменной стены. Хотя, если верить Максиму, крепкие стены из плитняка все же были построены, но уже после взятия острова Тевтонским орденом.
Норманн оказался прав: Висбю выглядел полностью готовым к отражению вражеского нападения. Два отряда викингов встали лагерем у входа в гавань, еще одна большая дружина перекрыла единственную дорогу с острова в город. Серьезная подготовка, никаких шансов при обычной лобовой атаке. Показавшийся вдали обоз с бревнами ни у кого не вызвал интереса. Лошадки, разбрызгивая копытами осеннюю грязь, тянули за собой тяжелые волокуши, а рядом неспешно шагали возничие. Первый обоз свернул к порту, затем, как бы передумав, вместо причалов направился в Морские ворота. Дальнейшие действия крестьян априори не могли быть синхронными, и тем не менее оказались правильными и эффективными. Втянувшись в прируб, возничие расцепили волокуши и вывели лошадей за стену. Некоторое время никто не обращал внимания на возникший затор, но вот сквозь жиденький дымок прорвался огонь, покрытые липкой смолой бревна трескуче полыхнули, а еловые ветки заполнили маленькое пространство прируба едким дымом. Пожар!!!
Горожане и викинги дружно бросились тушить пламя, да какое там! В прируб было не заскочить, обволакивающий дым душил едким запахом гари, а разгорающееся пламя жгло, причиняя нестерпимую боль. Через четверть часа горожане приняли единственно возможное решение – спасать оба прируба, поливая их сверху водой. К этому времени возникла новая опасность: в причал уткнулось несколько пылающих карфи. Пышущий жаром огонь легко отбил желание отвести кораблики на мелководье. В городе начала разрастаться паника, люди оказались в ловушке, в случае распространения пожара им просто некуда было бежать. Несмотря на общую суету, прибывшие на защиту города викинги сразу заметили, что появились корабли Норманна, и единой толпой бросились на западный берег бухты.
– Вот дурни! – весело крикнул Геланд. – Им надо прочь бежать, а они спешат на пушки!
– Откуда им знать о пушках! – ответил Норманн.
– Я показывал, и побитые карфи все видели! Нет, прямо малые дети, сначала в лоб получат, затем поймут.
– Зачем пушками хвастал?
– Не хвастал, а пугал. Хотел людей с тобой оставить, да они слушать не хотели, за легким серебром погнались.
– Сколько посулили за защиту Висбю? – поинтересовался Норманн.
– Много, – вздохнул Геланд, – по два серебряных ортуга каждому. Вон сколько народа соблазнилось.
– Ну что же, каждый сам кует свое счастье. Прикажи приспустить паруса, дай им время собраться в кучу.
Драккары замедлили ход, что было воспринято на берегу как проявление малодушия. Сбегаясь на каменную отсыпку, викинги кричали всевозможные угрозы вперемешку с оскорблениями и ехидными шуточками.
– Давай, Геланд! Пора! – скомандовал Норманн. – Со ста метров мы их в клочья порвем!
Пятерка драккаров слегка повернула вправо, залп каронад разорвал воздух резким гулом и визгом летящей гальки.
– Не задерживайтесь! – крикнул Норманн. – Давай из фальконетов!
И снова залп, на этот раз несколько растянутый.
– Кормщики! Держать на вход! – скомандовал Геланд. – С аркебузами на левый борт!
Не желая мешать чужим приказам, Норманн перебрался поближе к кормчему. Мурманы встали вдоль борта, и тут же ударил еще один залп. Это оказалась хорошая придумка – фитили на курках, удобно было стрелять в стесненных корабельных условиях. Пороховой дым лениво уползал в море, открывая панораму разгрома с огромным количеством разбросанных человеческих тел.
– Здесь больше половины! – пораженно выдохнул Геланд и зло закончил: – Сами виноваты, я их предупреждал!
Сидя на прибрежном камне, Норманн с интересом наблюдал за двумя возчиками, которые впрягли лошадей в чьи-то ворота, заменившие волокушу. Среди набранных трофеев возвышалась бочка вина, из которой оба черпали большими пивными кружками. Не беда, лошадки в отличие от автомобиля способны доставить до дома и без постороннего вмешательства. Геланд набирал экипажи на захваченные корабли, большинство из которых должно было остаться на острове Оденсхольм. Снова требовались шкиперы для плавания по Балтийскому морю, и опять встала проблема с реализацией огромного количества тканей. Почти все проданные шелка с бархатом и тафтой снова вернулись к Норманну, причем сторицей и довеском в виде сукна и прошлогодними запасами. С точки зрения бизнеса подобная концентрация товара в одних руках грозила неминуемым крахом. Одиночка не может противостоять консолидированному сообществу купцов, элементарный сговор заставит его продавать товар дешевле дешевого. Выход один – отправить богатые дары храмам и монастырям, сделать подношения в Белозерск и Ярославль, благо и повод для этого имелся. Обретенных родственников нельзя забывать, к тому же нужно было разослать подарки в Новгород и Вянгинскую пристань, им приятно, и себе польза. Еще Норманн в обязательном порядке хотел побаловать дружину, выделить каждому на шелковую рубашку, а сотникам, воеводам и баронам добавить для жен и детей.
Возвращение превратилось чуть ли не в триумфальное шествие. Весть о разграблении Висбю уже докатилась до Новгорода. В итоге со всех встречных судов слышались поздравления с пожеланиями удачи в новых сражениях. Норманн никак не мог понять этой всеобщей радости на грани ликования. Он ни с кем не собирался делиться своей добычей, Готландский союз не враждовал с Новгородом или Псковом, и Любек был дружелюбен к главному поставщику золота. Более всего удивляли приветствия с ганзейских судов. Если земли Норманна граничили с Новгородом, то владения Ганзейского союза заканчивались в крошечном поселении Гапсаль (Хаапсалу). Люди всегда стремятся поступить на службу к сильному и богатому владетелю. С этим все понятно, вполне объяснимое желание улучшить таким способом свое материальное положение. Но здесь была ярко выраженная радость по поводу его победы без скрытого ожидания ответного поощрения. Почему?
После крепости Орешек коги с трофейными грузами для продажи направились в Новгород, остальные суда взяли курс на Свирь. Норманн на драккаре поспешил в Салми, где у причала должны были стоять готовые к походу дромоны. Требовалось как можно быстрее освоиться с новыми боевыми кораблями и отправиться в зимний поход к побережью Англии. При входе в гавань Николаус фон Кюстров устроил торжественный салют из трех пушек, что заставило Норманна нервно поежиться. Неприятное ощущение, когда со ста метров в твою сторону летит пламенеющий факел с чадящими искрами догорающего угля. Невольно вспомнился расстрел викингов на Готланде, теперь можно было хоть чуть-чуть представить ощущения тех бедолаг. На берегу встречал отец с большой свитой из родичей, чуть в стороне стояли ближники Норманна. У ворот замка сверкал оружием и доспехами принаряженный почетный караул из копейщиков, лучников и мушкетеров.
– Твоя идея? – указав на пушки, спросил Андрей, когда дошла очередь обниматься с Максимом.
– Кто-то должен вводить моду на торжественные встречи вернувшихся из похода правителей, – хитро улыбнулся профессор.
– В Новгороде тебя встретят обязательно с пушечной пальбой! – откликнулся Федор Данилович.
– С какой стати столь высокая честь? Иль новыми пушками хотите похвастаться? – фыркнул Норманн.
– Теперь тебя всякий знает! Поганых побил, дом Гедимина пограбил, а жену с детьми продал гроссмейстеру!
– Сейчас только о тебе и говорят! – добавил довольный постельничий. – Раньше никто и думать не смел в одиночку на Готланд ходить.
– Другим-то с этого какая радость? – поморщился Норманн.
– Не скромничай, Андрей Федорович! Ты всему свету свою силу и удаль показал! Сейчас к тебе гости толпами поедут!
– На кой ляд они мне!
– Тебе, возможно, и не нужны. Послы покровительства будут просить, – строго заметил Федор Данилович.
Норманн покосился на Елизавету Карловну, кратковременную баронессу Елизавету фон Эрлах, а нынче мачеху по имени Прасковья Кирилловна, и промолчал. Честно говоря, он ни хрена не разбирался в этой политике, в раскладе сил и интересов ближних и дальних государств. Грабил Висбю, монгольские стойбища и литовские города без далеко идущих планов. Он всего лишь хотел вернуться домой с золотом, вот и весь сказ. Здесь другое интересно, с точки зрения морали двадцать первого века он совершал разбойные нападения, а в нынешнее время все эти нахальные набеги вывели его в уважаемые люди. Нет, всякие там посольства Норманну были не нужны, политические интриги – удел не только понимающих в этом деле людей, но и средство достижения собственных целей. Его родичи раскладывали долгоиграющие пасьянсы ради личной выгоды с учетом сильных и слабых сторон своих оппонентов. А что Норманн? Да ничего! У него здесь не было интересов, он практически ничего не знал о современной жизни, не говоря о характерах соседних правителей. Если его батюшка с мачехой и затеяли некий военно-политический пассаж, флаг им в руки.
Показывая готовые к выходу в море дромоны, Ульфор кстати и некстати подчеркивал их отличные мореходные качества. Кораблики действительно впечатляли как внешним видом, так и внутренним устройством. Формой корпуса они напоминали обычный вельбот длиной двадцать пять метров. Внутренняя планировка позволяла экипажу разместиться с королевскими удобствами. Начиная от форштевня треть корабля предназначалась для экипажа.
– Не сгорим? – указав на чугунную печку, спросил Норманн.
– Собрано надежно, с гарантией безопасности, – выступив вперед, ответил Максим.
– Сам придумал? Я о кораблях с печками никогда не слышал.
– Среди кораблестроителей оказалось много холмогорских специалистов, они свои ладьи издавна строят с печками.
– Что они могут знать о кораблестроении! – пожал плечами Андрей. – Делают для Шпицбергена плавучие дома или похожую муть.
– Не скажи. Помнишь наш разговор об "Орле"? Людей для сборки корабля привезли из Холмогор.
– Конструктивно он не похож на голландскую или испанскую работу, – согласился Норманн, – но это ни о чем не говорит.
– Сколько новостроев у причала? – с видом провокатора спросил Максим.
– Семь. Кстати, разговор шел о трех.
– Мы спустили шесть дромонов и одну поморскую ладью. Давай-ка сходим, сравнишь с ганзейским когом.
– Если только ради спортивного интереса, – безразлично ответил другу князь.
– Спортивный интерес как раз есть, – возразил тот, – или ты не заметил, что ладья трехмачтовая.
– Не слепой, сразу обратил внимание, это явный нонсенс для нынешних времен.
– Это жизнь, а не нонсенс, – хохотнул Максим. – Европейцы все еще плавают вдоль бережка, а поморы, можно сказать, разгуливают по открытому океану.
– При чем здесь три мачты?
– Глянь на бизань! – Вместо ответа друг указал на кормовую мачту.
– М-да! – воскликнул пораженный Норманн. – Никогда бы не поверил! Это что, поморы обогнали Европу на триста лет?
– Никто никого не обгонял, условия плавания определяют парусное вооружение, – тоном школьного учителя заявил Максим.
– Не скажи. – Андрей даже присвистнул. – Для изобретения гафельного вооружения португальцам с испанцами понадобилось двести лет океанского плавания.
– Они подгадывали походы под сезонные муссоны, а на севере ветер меняет направление по три раза на день.
– Сам сделал такую высокую фок-мачту?
– Я не вмешивался в работу холмогорских строителей. – Максим выразительно посмотрел на друга. – И, как видишь, получил не корабль, а настоящую сенсацию.
– Парусное вооружение действительно революционное, – задумчиво сказал Норманн, – но сенсаций я здесь не вижу.
– Правильно сказал, не видишь. Повтори свои наблюдения о закладке киля в Любеке.
– Чего тут повторять? При изготовлении киля тонкий конец лесины загибают вверх. Вот тебе и форштевень.
– А теперь посмотри на нос поморской ладьи, – усмехнулся Максим.
– Вот те раз! – Андрей даже застыл от удивления. – Действительно, ты прав! Форштевень сделан из отдельного бруса! Но как? Неужели поморы знают ридерсы и стягивают их болтами?
– Давно додумались, только стяжку делают при помощи металлического штыря с клепкой.
– Вот так сюрпризец! Чего-чего, а передовых технологий в кораблестроении я здесь увидеть не ожидал!
– Это еще не все, – продолжил довольный Максим, – корпус поморской ладьи разделен водонепроницаемыми переборками на три отсека.
– Триста лет форы! Испанцы додумались до водонепроницаемых отсеков только в семнадцатом веке!
– Так что бери, господин князь, с собой ладью, на сегодня лучшего морского корабля ты не найдешь.
– А неф? – подмигнул другу Норманн.
– Пошли на плаз, – с готовностью отозвался Максим, – чертежи готовы, настала твоя очередь рисовать детали в натуральную величину.
Прежде чем начать чертить матрицы, Норманн нашел среди кораблестроителей несколько добровольных помощников. Кратенько объяснил принцип масштабной сетки, после чего все дружно взялись за дело, а на третий день ему осталось только проверить конечный результат. До появления компьютеров на плазах всего мира работала элита судостроения, а здесь для обучения хватило пары дней.
Глава 4
Корабли для короля
Благодаря высокой квалификации кораблестроителей, позволившей им влет разобраться с принципами переноса чертежей на разметочный плаз, Норманн смог уделить время своему отцу. Практически сразу после торжественной встречи Федор Данилович изъявил желание ознакомиться с прилегающими деревушками. Причин для возражений не было, а время имелось. Норманну и самому интересно было посмотреть на происшедшие за год изменения. Единственное, что его смущало, так это полное незнание живших в деревушках людей. Прошлой осенью и зимой было недосуг вникать в быт как переселенцев, так и карелов. Неожиданно в памяти всплыла история о Наполеоне, который придумал весьма оригинальный способ повышения своего авторитета среди войск. В походе по деревням Федор Данилович с чисто прагматическим интересом заглядывал в хозяйственные постройки, пересчитывал скот, собранные на зиму припасы и товары, предназначенные на продажу. Норманн в свою очередь устраивал шоу под названием "князь-батюшка".
– Что это там за парень веселится? – спрашивал он у хозяина дома.
– Так это Кунд, у него скоро свадьба с Ангузе, дочерью Ныва, вон, пятый дом, где ворота неплотно закрыты.
– Здравствуй, Кунд, – начинал Норманн следующий раунд. – Ангузе славная девушка, поздравляю!
Затем заходил в дом Ныва и так далее. В итоге вскоре все селяне уверились в том, что князь знает каждого и заботится об их благополучии. Федор Данилович сразу обратил внимание на дружелюбное общение Норманна с крестьянами.
– Хвалю тебя, сын! Сразу видно радетельного хозяина!
– Да что я, – смешался Норманн, – здесь Николаус фон Кюстров правит.
– Земли отдал в удел, а людей не забыл! Молодец! За любовь любовью платят.
По вечерам собирались в комнате на втором этаже, читали вслух книги. В качестве чтеца выступал духовник Федора Даниловича отец Савелий. Пусть кресла были и удобными, но усидеть два часа на одном месте Норманн был не в силах. Читались написанная по-гречески книга Аристотеля "Политика" или написанная на латыни книжка "Град божий" Блаженного Августина. Иногда некоторые утверждения авторов заставляли Федора Даниловича вступать с духовником в диспут. Норманн неплохо понимал оба языка, но смысл текста от него ускользал, слишком навороченные определения и заумные поучения неумолимо вгоняли в сон. Не помогало и разглядывание богатых переплетов с золотыми или серебряными застежками. Даже вклеенные между страниц рисунки не могли отогнать неумолимо наваливающуюся тяжесть дремы. Высидеть первый вечер помогла Елизавета Карловна, а сейчас Прасковья Кирилловна. Скромненько сидя с шитьем, она время от времени поддерживала в споре то мужа, то духовника. Так вот, эта дама вышивала гладью!
– Тебе надо открыть факторию гобеленов! – выбрав удобный момент, шепнул Норманн.
– Я уже взяла на обучение дюжину девиц из родни, теперь дело за тобой.
– Ну ты даешь! Кто мне позволит вывезти из Новгорода незамужних девушек, да еще знатного рода!
– Подыщи для них достойных женихов, родители сами привезут, да еще в ноги кланяться станут.