Глава 3
НЕЛЕГАЛ
Сообщение ОСВАГ:
Г. Ш. подполковник В. Каппель, собрав "корниловцев", не поспевших вовремя перебраться на Дон, осевших на Волге, поднял восстание в Самаре и захватил город. В те же дни к каппелевцам присоединился Чехословацкий корпус и казаки атамана Дутова.
Внезапными, ошеломляющими ударами были взяты Сызрань, Бугуруслан, Белебей, Уфа, Хвалынск, Оренбург, Гурьев. Отбито у большевиков более десятка миноносцев и канонерок Волжской флотилии.
Верховный Правитель России генерал Корнилов повысил В. Каппеля в звании, произведя в полковники, и назначил главнокомандующим Волжским корпусом, а также наместником Поволжья.
Как ни переживал Авинов, как ни страдал от допущенной к нему несправедливости, а спал он хорошо - чистая совесть не мучит. На второй день заточения подали обед. Невзрачный, один раз и на всю жизнь перепуганный турок накрыл круглый столик, со страхом поглядывая на опасного преступника, настоящего красного шпиона. Кирилл оскалил зубы, и турок кинулся к двери, заколотил в неё обеими руками, писклявым голосом заклиная Аллаха.
Подсев к столику, штабс-капитан очень удивился. Нынешняя его кормёжка состояла не из жидкого супа и сухарей - нещадно выворачивая внутренности, одуряюще пах настоящий плов из барашка. Были тут и крошечные шашлычки, и долма, и даже стакан дузики - анисовой водки! В честь чего это так кормят узников?.. Авинова пот прошиб. Оплывая ужасом, он смотрел на свой обед, решив, что это последнее угощение перед казнью…
Кирилл чуть не подскочил, услыхав щелчок запора. В камеру вошёл Ряснянский. Лицо полковника было непроницаемо, а вот во взгляде крылось удивление. Заняв свободный стул, он положил ногу на ногу и обнял колено мосластыми пальцами. Штабс-капитан демонстративно набрал полный рот плова.
- Кушайте, Кирилл Антонович, - кивнул начальник КРЧ, - кушайте.
Авинов чуть не подавился.
Ряснянский кивнул.
- Мы арестовали настоящего Юрковского, - сказал он негромко. - Я, конечно, приношу вам свои извинения, но и вы должны нас понять - ваше поведение было уж очень подозрительным. Уж очень подозрительным. Согласитесь.
Кирилл молча согласился.
- Рассказывайте, Кирилл Антонович, - вздохнул полковник. - Всё как есть, как было.
Прожевав, Авинов обстоятельно поведал о своих приключениях.
- Рыжий унтер - это, вероятно, "Янычар", - определил Сергей Николаевич. - Нынче в бегах.
- И всё же…
Ряснянский успокаивающе поднял руку.
- Юрковский пытался бежать в Болгарию, - неторопливо проговорил он. - Три дня назад дезертировав из Галлиполи - видимо, почуяв слежку, - он переправился в Адрианополь. Переправился в Адрианополь. Там мы его и потеряли - и зело обрадовались, найдя у себя под боком. Это были вы. Настоящего "Эфенди" погранстража схватила сегодня перед рассветом. Перед рассветом… Юрковский, переодевшийся дервишем, орал и плевался от злобы, а пухлые карманы были набиты фунтами, франками, пиастрами…
- Гад! - вынес вердикт Авинов.
- Сейчас этого гада допрашивают в штабе Кавармии - улыбнулся Сергей Николаевич. - В штабе Кавармии… Довелось много интересного узнать! Оказывается, милейший Виктор Павлович (для немногих избранных - просто Вика) заправлял ещё в ревкоме Румынского фронта, а в поход с дроздовцами отправился по воле партии большевиков, в коей состоит с четырнадцатого года. Юрковскому было поручено разлагать полк изнутри…
- Убил бы, - пробормотал штабс-капитан. - Но…
Полковник тонко улыбнулся.
- Будучи утром в Офицерском собрании, куда вы так и не дошли, - проговорил он, - я перебирал документы этого красного лазутчика - паспорт, мандаты, удостоверения, - как вдруг услышал голос Маркова. Сергей Леонидович склонился над моим плечом и с удивлением воскликнул: "Авинов?"
Кирилл обалдел.
- Не понимаю… - пролепетал он.
Ряснянский молча протянул ему удостоверение на имя Юрковского с фотографией предателя. На фото был он - Кирилл Авинов, его лицо! Только что с усами.
- Не понимаю! - затряс головою Кирилл. А головушка бедная кругом шла - при чём тут он?! Да сколько ж можно?
- Успокойтесь, - мягко сказал контрразведчик. - Просто вы очень похожи на Юрковского, а сейчас - особенно, когда не брившись… Не знаю, правда, как "Янычар" мог дроздовца с марковцем перепутать. Или же он ориентировался не на форму? Разберёмся, когда поймаем. Когда поймаем…
Авинов его плоховато слышал. Он испытывал блаженство и необычайную лёгкость - Господи, как просто всё разрешилось! Воля, жизнь, любовь - всё это снова его!
- Так я свободен? - спросил Кирилл.
- Разумеется, - сказал Ряснянский. - Но, перед тем как вы нас покинете, прошу меня выслушать. Прошу выслушать.
Помолчав, полковник КРЧ продолжил:
- Корнилов избрал верный путь - не гоняясь за лёгкими викториями, он укрепляет тыл, который, по чеканному выражению Клаузевица, "прежде всего". А вот меня беспокоит передовая! Передовая… Первым делом - это разведка, а она у нас или плоха, или вообще никуда! Мы не знаем, что творится в красных штабах, какие планы военспецы сочиняют за командармов… А знать надо.
- Я слышал, - осторожно сказал Кирилл, ещё не полностью ощущая себя равноправным человеком, - на той неделе арестовали генерала Доставалова. Говорят, продался комиссарам…
Ряснянский грустно покивал.
- Мы все лишь обычные люди, - вздохнул он, - со своими слабостями и пороками. Чекисты действуют грубо, неумело, однако случается, что белармейцы попадают к ним на крючок. Попадают к ним на крючок… У одних большевики берут в залог родных и близких, оставшихся в РСФСР, - и вербуют в обмен на их жизни, заставляют передавать разведданные. Иным платят за предательство, а есть и идейные - эти служат Советам по доброй воле. Юрковский же был не просто идейным - это убеждённый большевик, опасный человек и способный разведчик…
- И?.. - глухо спросил Авинов, холодея.
- И мы предлагаем вам занять его место, - спокойно договорил полковник Ряснянский. - Занять его место.
- У стенки? - криво усмехнулся штабс-капитан.
- В строю, - не принял его тон Сергей Николаевич. - Вы, Кирилл Антонович, схожи с Юрковским не только лицом - у вас тот же рост и форма ушей, такой же цвет волос и глаз, и походка, и даже голос… А главное - за вами будет его революционное прошлое! Революционное прошлое. "Товарищи" очень подозрительны, чужаку сложно, почти невозможно "втереться" к ним в доверие. Юрковский же для них свой… Прошу меня понять, ибо не смею вам приказывать, - это редчайший, почти небывалый шанс, и будет очень горько упустить его. Вы хороший офицер, Кирилл Антонович, но в тылу врага сможете принести гораздо больше пользы Белому делу.
Полковник смолк. А Кирилл испытал тоскливый, знобящий страх человека, стоящего на краю крыши. Гремят по ржавым листам преследователи, надо разбегаться и прыгать через улицу, на кровлю соседнего дома. Допрыгнешь - спасён, не допрыгнешь…
- Я согласен, - сказал он деревянным голосом.
- Да не переживайте вы так, Кирилл Антонович! - воскликнул начальник контрразведки, сразу оживившись. - Вы смените имя, да, но это же временно! С марковцами придётся расстаться - опять-таки не навсегда. Пойдёте служить к дроздовцам. Советую и денщика с собою взять - человек он надёжный, проверенный, таких дедов из железа делали и сыромятной кожи… А когда мы будем штурмовать Царицын, вы перебежите к красным, выдав себя за Вику Юрковского.
- Вика Юрковский… - пробормотал Кирилл, меряя на себя чужое имя. - А если меня узнают?
- Кто? Родителей Юрковский похоронил ещё перед войной, с любимой девушкой поругался, хотя фотографию хранил. На всякий случай запомните: зовут её Аней Новиковой. Зовут её Аней Новиковой… Капитан даже ни с кем из "дроздов" не дружил, сторонился однополчан. Ну вам же легче… Главное, не забывайте о мелочах! Разведчик проваливается в деталях. Вот, например, у Юрковского есть склонность к словоерсам… У красных такой обычай не в чести, но Виктор Павлович, похоже, бравирует этим…
Авинов длинно и тоскливо вздохнул.
- Подробной биографией капитана мы вас снабдим, - деловито сказал Ряснянский. - Дадим адреса явок и пароли. Буквально на днях генерал Алексеев принял "Азбуку" Шульгина в состав Особого Совещания. У "Азбуки" превосходная разведывательно-осведомительная сеть, а названа она так в целях конспирации - каждый агент получает оперативный псевдоним из буквы и номера. Оперативный псевдоним Юрковского - "Эфенди", а вы будете "Веди ноль пять".
- И какое у меня задание? - Кирилл глянул исподлобья.
- Служить, капитан, - мягко сказал Сергей Николаевич. - Сражаться за Россию-матушку в тылу врага! В тылу врага… Сказать определённо, приказать вам я просто не могу, ибо не всеведущ и понятия не имею, как сложится судьба разведчика Авинова. Ваша цель - внедриться к красным, проникнуть в самый центр, на самые верхи! Именно поэтому переходить линию фронта следует на Волге. За Манычом вас встретят озверелые матросы из отрядов Думенко, а эти разбираться да вникать не будут: "Беляк? В расход!"
- А в Царицыне?
- А в Царицын нынче вся "краснота" сбежалась, прибыл даже нарком Сталин. Приказом Троцкого он облечён и военным командованием, и всею гражданской властью. Сам Лейба Бронштейн тоже там. Тоже там… От вас, Кирилл Антонович, потребуется "беззаветное служение трудовому народу", вы должны будете войти в доверие к "товарищам", добиться покровительства комиссаров…
- …И стать "нелегалом", - подхватил Авинов.
- Совершенно верно!
Штабс-капитан снова испустил тяжкий вздох.
- Жалеете? - прищурился полковник.
- Что дал согласие? - спокойно уточнил Кирилл и помотал головой. - Нет. Просто… муторно это - таиться ото всех, быть наособицу, а не в большой, дружной компании…
- Понимаю, - серьёзно кивнул Ряснянский. - Разведчик - всегда одиночка, так уж устроено сие опасное ремесло - шпионаж.
- Ладно, - вздохнул Авинов. - Раз надо, то пошпионим.
- Надо, - сказал с проникновенностью Сергей Николаевич, - очень надо!
- Когда начинать? - бодро проговорил Кирилл.
- С этой самой минуты вы - капитан Виктор Юрковский. Отправляйтесь на встречу с Визирем. Будьте очень и очень осторожны, не выдайте себя. Задерживать резидента красных мы не станем, подержим пока под колпаком - надо сперва вычислить всю их сеть, а уж потом брать разом. Где-то бродят ещё глубоко законспирированные "Паша", "Ага", "Бей", "Султан"… Всё поняли, Вика?
- Да-с, - твёрдо ответил Авинов.
Почти всю следующую неделю, со вторника по воскресенье, Кирилл не покидал Ильдиз-Киоска. Его натаскивали по всем известным эпизодам биографии Юрковского, манере поведения "Вики", обучали ремеслу радиста, прорабатывали легенду - дескать, в боях за Галлиполи контузило капитана, провалялся в госпитале бравый дроздовец. Нынче подлечили чуток, и снова в строй. "Контузия" позволяла объясниться при случае - а ну как подойдёт к Авинову давний приятель Юрковского, и что тогда? "Заготовку" тогда: "Извини, мол, не признал, да уж больно близко снаряд рванул - память отшибло малость…" Но это на самый крайний случай.
Так что пришлось Кириллу зазубривать пароли, явки, десятки имён и фамилий, сверяясь с фото или с описаниями офицеров Дроздовского полка, "товарищей" по большевистской партии, связников… Голова пухла!
Воскресным утром штабс-капитан проснулся усталым, но довольным - кончилась его разведшкола! Упаковавшись в непривычную ему форму Дроздовского полка, Кирилл показался Исаеву.
- Стало быть, с повышением вас? - ухмыльнулся в бороду чалдон.
- Ага, "снял звёздочки"!
- Значить, ваш-сок-родь - бодро сказал ординарец, - на тайную службу идём?
- Шпионить, Кузьмич, - усмехнулся Авинов. - Будем розоветь, пока не покраснеем!
- А от хрена с морквой! - энергично выразился Елизар, складывая крепкую дулю. - Кхым-кхум…
На улице они разделились - Исаев остался по хозяйству хлопотать, а Кирилл пошагал в город. На задание.
Вертя головой, то и дело щупая нагрудный карман френча, где лежали деньги, Авинов добрался до бывшего Ипподрома, в пору цезарей и базилевсов - древнего ристалища, а ныне обсаженного кипарисами пустыря. Посередине голого поля торчал египетский обелиск времён Тутмоса да "серпантина" - фонтан в виде трёх сплетавшихся змей из позеленевшей бронзы. Давным-давно эллины установили его в Дельфах как памятник победы при Платее. Одну из змеиных голов разбил какой-то там султан, но парочка ещё скалилась.
Авинов внимательно осмотрелся. На Ипподроме он был третьим - в сторонке от древностей турок пёк каштаны на жаровне, а добер молодец в костюмчике не по размеру тёрся возле обелиска, пялясь на каменный столп, помнивший фараонов, и задирал голову так высоко, что слетала шляпа-канотье.
Кирилл, словно подражая ему, обошёл "серпантину", примечая три жирных крестика в рядок. Сердце забилось чаще - это был знак, извещавший посвящённых о том, что явочная квартира на Гранд-рю-де-Пера не "засвечена" и не провалена. Иди спокойно, товарищ Юрковский!
Недобро усмехнувшись, Авинов повернулся к Святой Софии и перекрестился. Собор стоял, словно пышный торт в окружении четырёх свечей-минаретов. "Свечи" таяли, аккуратно разбираемые по кирпичику, и оттого чудилось, будто громадный купол церкви вырастает, ещё выше воздымаясь в небо.
- А от хрена с морквой! - пробормотал Кирилл.
Извилистой улочкой он пошагал к Золотому Рогу. Под ногами его лежал самый край Европы, но вокруг цвела и пахла Азия, дремотный, едва разбуженный Восток. Вон, посреди тротуара присел на корточки худущий, но с огромными усами кафеджи - подаёт кофе в маленькой, с наперсток, чашечке очередному жаждущему - толстяку в феске, занявшему маленькую табуреточку. На подоконниках, за витыми решётками, сидели турецкие проститутки. Завидя белого офицера, они разом оживились, принялись шлёпать себя по голым животам и выкрикивать: "Рус! Рус! Карашо!" А на перекрёстке плясали два дервиша - босые, в длинных халатах и в высоких шапках, они кружились, будто в забытьи, отрешившись от всего земного…
Выйдя на мост, переброшенный через Золотой Рог, Кирилл взял курс на круглую, величественную башню Галаты, что высилась, подобно маяку. Мост оккупировали рыбаки - долгими часами они выстаивали с удочками, как живые памятники терпению, кучкуясь ближе к берегам залива. Видать, недолюбливали середину, где их бдению мешали разводные пролёты.
Подъём к Пере был крут, и Авинов не стал тащиться вверх, отбиваясь от назойливых духанщиков, как в первые дни по прибытии в Константинополь. Он сразу прошёл ко входу в туннель - так здесь называли подземный фуникулёр. Купил билет и занял место в вагончике.
Своды туннеля плавно поползли мимо, сверху вниз, под горку. Так бы всю жизнь - медленно и спокойно возвышаться… Нет же, скачешь, скачешь, как сумасшедший, по грязи, по трупам. В пыли и на жарище, под дождём, в метель…
Выйдя на площади Токатлиан, Кирилл зашагал по Пере. Это был Невский проспект Константинополя, его Бродвей и Елисейские Поля. Здесь, в роскошных номерах отеля "Пера-Палас", проживали адмирал Колчак и генерал Юденич, назначенный главноначальствующим Византийской области. В саду Пти-Шан играла духовая музыка, звякал на поворотах красный трамвайчик, томный голос Вертинского наплывал из кабаре "Чёрная роза"…
Лишь пройдя мимо отеля "Токатлиан", Авинов заметил за собою слежку - и вспотел. За ним шёл давешний пижон в костюмчике, с тросточкой и в шляпе-канотье. На Ипподроме этот типчик не привлёк особого внимания штабс-капитана. Но почему он не насторожился после? Почему-почему… Да потому, что даже и не думал проверяться!
Кирилл плотно сжал губы. Тоже мне, "шпиён" выискался! Срамота… Или это всего лишь совпадение? Просто молодчику с ним по пути. Разве не может быть такого? Может!
Задержавшись у витрины пассажа "Ориенталь", Авинов снял малиновую "фураньку" и пригладил рукою волосы. Зеркальное окно отразило его преследователя - пижон тоже остановился, якобы для того чтобы достать из кармашка верный свой брегет на цепочке и посмотреть, сколько ж там времени натикало.
Та-ак… Значит, всё-таки "хвост"… Ла-адно…
Штабс-капитан надел фуражку, мимоходом козырнув седому полковнику, прогуливавшемуся под ручку с дамой, и перешёл улицу.
Вот и явка - крошечный магазинчик, будто сплюснутый соседними домами. Яркая вывеска извещала, хоть и не совсем грамотно, но крупными буквами: "КАВРЫ".
Переступив порог заведения, Кирилл попал в прохладу и полутьму. Ковры тут были везде - под ногами, на стенах, только что не на потолке. Посреди комнаты сидел, скрестив ноги, старый турок с пышной седою бородой валиком, в затрапезном халате и непременной феске. Наверное, это и был Бехаеттин Шакир. Завидев посетителя, он мигом сварганил чашечку кофе с рахат-лукумом для Авинова.
Штабс-капитан подумал - и тоже сел "по-турецки". Принял кофе, отпил… Хм. Весьма…
- Мне бы хорасанский ковёр, - медленно проговорил Кирилл, - но чтоб узор как на ширазском.
Бехаеттин, если это был он, нисколько не изменился в лице. С прежним безразличием глядя то в пол, то в простенок между парой грязных окошек, турок словно изучал орнамент на бесчисленных коврах.
- А дэнга у бэй-эфенди водится? - измолвил он равнодушно.
Кирилл протянул ему две юспары. Торговец сграбастал монеты и легко поднялся. Шаркая тапками-кавушами, исчез в незаметной двери, раздвинув пыльные ковры. Стало тихо, только с Перы по-прежнему долетал невнятный шум голосов да звяканье трамвая.
Авинов глянул в окошко, засиженное мухами, и встретился взглядом с давешним молодчиком в канотье. Молодчик улыбался.
"Ловушка?.." - мелькнуло у штабс-капитана. Этот тип перекрыл выход… Рука Кирилла непроизвольно сдвинулась, нащупывая любимый парабеллум. Прикосновение к пистолету словно разрядило напряжение. Он всё сделал правильно, в точности как наставлял Визирь. Хм. А если в послании отсутствовало нечто важное? Привычное для красных, как бы само собой разумеющееся и лишь ему одному неведомое? Что тогда? "Что-что… - подумал штабс-капитан. - Опорожню обойму - и уйду. Или не уйду…" "Кысмет", как османы говаривают. Судьба…