Да, то, что я знаю, что дальше будет, это хорошо, только знаю я как-то кусками и путаю много. А ведь мог бы и знать получше, что тогда вокруг города делалось, глядишь бы и помогло завтра в чем-то. А что я? Я как все- про группы трепался, про артистов тоже, про то, где что продать или обменять, как пойти таджиков бить, у кого порно лучше дома есть... А толку мне теперь с таких знаний? Ну не знал я, что сюда попаду, но можно было меньше 'Extrovert' слушать, а больше книг читать. Даже если бы не попал сюда, то ума бы прибавилось....
)))
Спалось мне плохо, часто просыпался. А проснешься - боже ж мой! Весь день горохом кормили и получили полевую тренировку по выживанию в условиях применения отравляющих веществ.
Вы вот смеетесь, а мой знакомый Леня Лаврик после школы лаборантом в мединституте подрабатывал, так он говорил, что сероводород, который от гороха и бобов бывает, это яд, отравляющий нервную систему, почти что нерв-но-па-ра-ли-ти- ческий. И кто с ним работает, тот должен молоко за вредность получать. Это у них на кафедре какой-то химии они все прикалывались над другой кафедрой, которая тоже химическая, только какой-то другой химии. Вот на той кафедре и сероводород и изучали. А кафедра, откуда Леня, прикалывалась, что они его сами выделяют и на себе его действие изучают.
Шутки шутками, а дух был очень тяжелый, не для слабых здоровьем и рассудком. Но я его преодолевал и засыпал. Ибо когда спать хочешь, засыпаешь и под храп, и в закупоренном вагоне, который весь день летнее солнце раскаляло, и в таком кумаре. А вот когда хочешь заснуть, но не можешь - кофе там или энергетиков перепил, к примеру, так тебе все мешает, и тиканье часов колоколом ощущается.
Потому я и заснул, что спать хотел. И остальные тоже.
Утречко выдалось опять мрачным, но дождя не было. Приступили к водным процедурам. В том числе и к бритью. Я у себя чаще электробритвой пользовался, иногда только станком сбривая не захваченные "Харьковом" волоски, которые разрослись в гордом одиночестве. А здесь брились опасной бритвой. Их было на отделение пять штук, поэтому брились по очереди. Зеркалец не было, потому мы брились по двое. То есть я и Коля садимся друг к другу с намыленными фэйсами и бреем друг друга. Так зеркала не надо, и довольно быстро получается. Правда, царапины от бритв каждый день... Волынцев на это рассказал, что они на финской войне тоже так брились на морозе. И ухитрялись побрить друг друга, пока вода не успеет совсем остыть. А помкомотделения (его Федор Игнатьич зовут или младший сержант Островерхов, если официально) вообще рассказывал, что на гражданской они, бывало, и "по-свинячьи" брились. Это так называется способ, когда сильно отросшие волосы поджигаются, а потом горящая щетина мокрой тряпкой гасится. Б-р-р-р! У него тогда такое же ощущение было, и он радовался, что по молодости ему еще вообще бриться не надо было.
А Павлик Черный (это фамилия, а не прозвище) вообще вспомнил такую поговорку: " Лучше один раз в год родить, чем день-деньской бороду брить". Зачетно получилось у него, когда он ее сказал, ощупывая порезанный подбородок.
Я первое время боялся эту бритву в руки брать, но ничего, стало получаться.
Вот так мы трехсотую часть родов совершили, остальное помыли и пошли чаек утренний вкушать. Я вспомнил, что в какой-то детской книжке или фильме жрецы называли себя не жрец, а "вкушец". Вообще-то им полагалось себя жрецами называть, но они считали, что "вкушец" означает то же самое, но красивее звучит.
Отделение повели куда-то, а меня оставили. Точнее, меня Островерхов к штабу повел, а остальных Волынцев куда-то в поля и леса. А перед штабным блиндажом меня встретил Андрей Денисович с папиросой в руке. Глянул я на него, и у меня внутри все опустилось. Я уже как-то привык себя ставшим в строй считать начал, хотя присягу не давал и начальство меня по имени звало, а не официально. Думал ,что все уже позади. А вот теперь глянет на меня Андрей Денисович усталым взглядом, которым видно, сколько ребер у меня внутри и скажет...А как правильно в НКВД говорят, когда признаваться надо : 'кайся' или 'колись'? Кайся - это вроде по- церковному. Вот и прилетел я, как фанера над Парижем и к ногам лег- делай что хочешь... А в чем я виноват? А вообще ни в чем. Я только жил не тогда и сюда случайно попал, и даже не хотя того. Откройте мне калитку к себе обратно, тут же уйду и ничего портить не буду! Но кто б в те времена спрашивал - в чем ты виноват? Это я много раз по телику и инету видел. И про Павлова, и про Тухачевского, и про депортированных прибалтов. Или все не так было, а я тут зря кипятком ... проливаюсь и кирпичами...ну, в общем, хожу по - большому?
Ладно, как бы там ни было, а хвостом вилять позорно. Даже когда ты один против трех из чужого района, то надо встречать все лицом. В этом раскладе в лицо будут только кулаки или более тяжелое, но как хвостом не виляй, от этого трусостью не избавишься. Так что нечего дрожать.
--Здравствуйте, Андрей Денисович!
Хотел честь отдать, но вовремя вспомнил, что 'к пустой голове руку не прикладывают'. А пилотку мне не выдали. Потому принял просто стойку 'смирно'.
--Здравствуй, Саша! Есть к тебе разговор. А вы, товарищ младший сержант, свободны.
Островерхов откозырял и удалился. А я приплыл или пролетел, что хоть так, хоть этак все едино. Пришло времечко, кончилась масленица, и настал великий пост, как бабушка говорила. В ее молодости весь великий пост реально постились, а не как сейчас, так что испытание было еще то. Два месяца хлеба да капусты с грибами. Ах да, рыбу можно было есть. Но некоторые особо крутые старушки и рыбу не ели, такие они были продвинутые. Но ну этих старушек, не про них сейчас, а про меня будет. А я молчу, но на Андрея Денисовича вопросительно гляжу.
--Задал ты нам загадку, Саша. И разгадкою в ней будет то, что с тобой делать. Человек ты без документов, обнаружен при непонятных обстоятельствах, и кто там тебя знает - это ты, или под твоим видом скрывается кое-кто поопаснее ... Откровенно скажу тебе, Ригу твою запросить не так просто, а ответ получить еще сложнее - война ведь. А значит, остаешься ты непонятным до конца и даже подозрительным. И тут очень просто сделать все формально - отправить тебя под конвоем в Особый отдел фронта, пусть там с тобой разбираются. И даже соблазнительно просто. Куда проще ,чем тебе поверить. Понимаешь это?
--Понимаю.
--А означает это, что даже если ты белее снега, то будешь в камере сидеть до выяснения. А сколько выяснение продлится- не могу тебе сказать. Может, месяц, может, больше. Понимаешь?
--Да, Андрей Денисович.
А к чему это он клонит? Что сейчас будет?
--Понимаешь, Саша, у людей бывают свои тайны. И даже не просто тайны, а вина. Или несколько вин. Но человек должен иметь возможность свою вину искупить, если она есть, либо доказать, что вина за ним надуманна и ошибочна. Когда я таким как ты был, или даже моложе - чего я только не насмотрелся! Вот, например, был молодой, совестливый паренек, пошел с немцами воевать в восемнадцатом году, но попал он в отряд анархистов. А там ребята были прожженые - о безвластии и свободе говорили, но не забывали грабить и убивать. И паренька научили. И вот стоит он перед нами, трибунальцами: на вид совсем как ангелочек и рассказывает, как они на такой-то станции пограбили и поубивали, на другой то же сделали, а на третьей что делали- не помнит. Потому что пьян был вусмерть. Когда протрезвел, то увидел, что руки в крови, а что он ими делал - в башке не осталось. Спрашиваем его, сколько ж на твоих глазах убили? Он не помнит. Может, полсотни, может и больше. А скольких ты сам убил, его спрашиваем. Он затылок почесал и сказал, что не менее десяти, но если читать с тем, как он гранаты в дом кидал, то может и больше получиться. Вот, скажи, Саша, чтобы ты сам с ним решил делать, будь ты в Ревтрибунале?
--Не знаю. Расстрелял бы , наверное. Хотя я не кровожадный.
--Вот видишь... А у нас тогда уголовного кодекса не было. Вместо него было революционное правосознание и чувство ответственности за революцию и за свою страну. И знаешь, что расстрелять его никакое революционное правосознание бы не помешало. И даже царское законодательство. И нынешний Уголовный кодекс, хоть его уже и после гражданской приняли.
Заседали мы долго, и мнения наши разделились. Пришлось даже двух взяточников, которых в тот день рассматривать хотели ,обратно в домзак отправить. А потом сошлись на мнении. Присудили ему расстрел. Но дали возможность искупить свою вину. Чтоб мог он на фронт пойти и сделать все, как хотел, пока к этим анархистам-безмотивникам не попал. Он пошел и погиб там. Но погиб не убийцей и грабителем, а честным красным бойцом, и не за бутылку самогона и золотишко для себя, а за счастье всех трудящихся. А что ему помогло это сделать, Саша?
--Не знаю. Наверное, то, что вы все ему поверили?
--И это тоже. Но самое главное- то, что в нем совесть осталась и желание все злое, что сделал, искупить. А для того он и по дороге на фронт не сбежал, и на пулемет пошел в полный рост.
Бывало и по-другому. Вот рассматривали мы дело одного когда-то достойного товарища. Звали его Иван Баянов, но правильнее было б назвать его Иван Буянов. Родом он был с Волги, до революции и мировой войны механиком был. Ну, в мировую в армии служил, а потом за Советскую власть пошел воевать. В партию вступил. А в восемнадцатом году это нелегкое решение было. Портфель начальника тебе могут и не дать, зато вот после неудачного боя попадешь ты в плен к белым, так это тебе выжить не даст. Тогда белые так себя вели: комиссары, евреи и большевики - к стенке обязательно. А мобилизованных - иди нам служи. Срывай звезду, пришивай погоны и вперед за царя и отечество на вчерашних друзей. Ну, могут в зубы дать. Так солдату царскому это дело привычное. А если вместо расстрела в зубы - так милое дело.
Так вот, дослужился Ваня до поста начальника уездного комитета по борьбе с дезертирством. Отряд у него свой был, с которым он дезертиров ловил и банды гонял. А сгубил Ваню самогон и ,пожалуй, еще очень непрочная совесть. Совесть у него от первача быстро вылиняла, а с нею он сам полинял, и стал не красный, а сизый, как нос его. И стал он без контроля совести вести себя как бандит, разрешая своим подчиненным народ грабить, прикрываясь нуждами борьбы с бандами. Ну и в пьяном виде чуть комбата не застрелил. Идет комбат по улице, а навстречу ему тип с наганом и застрелить его хочет. Еле скрутили того, а оказалось, что это не бандит из банды Петренко или какого другого холодноярского атамана, а свой товарищ, пьяный до потери человеческого. И что про нас селяне думать стали? Что чем мы лучше, чем те же деникинцы и бандиты? Что мы также грабим, как и они, только отчего-то погоны сняли, а звезды нацепили?
Как нам после Ивановых фокусов за Советскую власть агитировать, коль к ней у селянина доверия нет? Так это в приговор и записали, слово в слово. И приговорили Ивана к расстрелу. Кому многое дано, с того много и спросится.
--А ему не дали возможность вину искупить?
--Дали. Тольк сгнило у Вани человеческое вместе с совестью. Заменили ему расстрел двадцатью годами лагеря. Пусть рядом с селянином поработает, который от продразверстки уклоняется, и увидит селянин, что за Ванины фокусы полагается. Срок у Вани как раз этой весною бы кончился. Хотя не сидел бы он двадцать лет. Отсидел бы года три и вышел на свободу и жил дальше, как человек. А Ваня сбежал. И как в воду канул. Может, встречу его когда-то еще...Больше не побегает.
Но мы ведь не только мою молодость обсуждаем, а и твое будущее тоже. Я на тебя, Саша, поглядел, и товарищи поглядели. И увидели мы неплохого парня. Только этот неплохой парень чего-то не договаривает. Но врага в тебе не увидели. И есть к тебе такое предложение. Записаться добровольцем. А дальше война покажет, и жизнь тоже покажет, с кем ты. Если мы в тебе ошиблись и ничего в тебе вражеского нет, то останешься ты как и был - нашим. Если же есть на тебе что-то - у тебя будет возможность искупить это. Кровью, жизнью, службой - как придется.
Делай шаг, Саша. К нам или от нас.
--В какую сторону к вам шагать, Андрей Денисович?
--А вот сюда. В штаб батальона. Там заявление напишешь о добровольном вступлении в ряды РККА, а дальше начнется всякая бумажная канитель. Тебя зачислят в списки, поставят на довольствие, присягу примешь, красноармейскую книжку выдадут, что податель сего не какой-то там бродяга беспаспортный, а красноармеец, и будет в нашей части новый боец и наш товарищ. Но гражданский человек без паспорта и рубашки может бежать, куда хочет. А вот красноармеец себе такого позволить не может. Как бы ему страшно не было, он без приказа отходить не имеет права.
А УРовские части вообще отходить не должны, а обороняться до последней возможности. Вот знаешь про царя Петра Первого? Так вот он про Кронштадт сказал: "Оборону флота и сего места держать до последнего живота, яко наиглавнейшее дело". А для нас везде - Кронштадт. Хоть в Кингисеппе, хоть в Калмотке.
--Понятно, Андрей Денисович. Про то, что дот должен держаться до конца,мне говорили уже. А что такое Калмотка?
--А это такая деревенька неподалеку отсюда. Местные говорят, что там усадьба барона Врангеля была, того самого. Поставят нас туда - будем там оборону держать. Иди пока в штаб, пиши, что надо...
Так вот и первая половина дня прошла. Писал, получал, снова писал и расписывался... И принял присягу. Поскольку один я был такой, то торжественной церемонии, как мне ребята про армию рассказывали, не было. Ни автомата не дали, ни знамя не развернули, ни оркестра. Сперва меня это как-то раздражало, потом я подумал : вот некоторые свадьбу устраивают с автомобилями, фоками, двухдневным гудежом и прочими вещами, а некоторые просто съезжаются и живут без фанфар. И, кстати, сейчас это как-то стало распространено. Вот я и проанализировал, кто из моих знакомых как это делал, и получилось так на так. Так что торжество-это ничего, но и без него можно. С другой стороны - Димка Зубов из нашего дома, что на флот попал, что мне рассказывал? И присяга у них была при оркестре, и автомат в руке держал...А вот в учебке их так кормили, что аж ветром шатало. Ну и годковщина( это так по-флотски дедовщина называется). А вот я? Кормят вполне как, и никто меня из старослужащих не гоняет себе что-то делать, когда он под деревом в тени отдыхает. А чтоб в зубы от дедов или сержанта заработать - так этого совсем нет. Я как вспомнил, что деды по рассказам перед дембелем ни хрена не делали, только альбом дембельский, и представил себе их же, если б они, как наш Островерхов, пять лет прослужили, а сейчас добровольцем пошли. Пожалуй, деды б в таком случае с койки не вставали, а в сортир их салабоны на руках несли. Так что я по этому поводу беспокоиться перестал, но беспокойство никуда не ушло, а повод сменило: оружия у меня нет и вроде как не предвидится. Хорошо, если воевать не придется, пока оружие подвозят, а если завтра немцы сюда явятся?
Вот я и накаркал: подумал, а потом услышал далекие взрывы, с десяток, наверное. Прикинул, откуда они, получилось, что со стороны Нарвы. Наверное, это бомбежка. Я, конечно, под обстрелом не бывал, но отчего-то думаю, что вряд ли бы при боях за Нарву обошлись десятью выстрелами из пушек или там пятнадцатью. А вот самолет - вполне. Пролетел, сфотографировал, что в городе делается и сбросил десяток бомб. А куда - ну найдется, там вроде порт есть, железная дорога, что-нибудь военное тоже должно быть.
Таким вот я мыслям предавался, пока шагал обратно к отделению. Прибыл, доложил, что явился, что присягу принял, но оружия мне не дали. Волынцев выслушал, велел взять лопату и копать вместе со всеми ход сообщения. Глубина - как раз с лопату, ширина один метр по верху, по низу полметра, землю для бруствера выбрасывать в обе стороны.
Взял лопату, стал между Колей и Сашей Мухиным. Дерн уже срезали, так что видно, где копать. Теперь 'от забора и до обеда'. Свадебный марш отзвучал, начнем мыть посуду за гостями.
До обеда я выкопал метра полтора хода. А на обед дали суп из пшенки, только не совсем суп, а как бы смесь супа и каши. Ну и то хорошо, что не горох - сероводород тяжелее воздуха, значит, в ходу сообщения накопиться может. А то соединим ход, и пойдет волна газа по нему.
А после обеда продолжили тот же ход, довели его за пригорок, а потом на двух дотах маскировку поправляли. Оказалось, что один дот вообще замаскирован капитально. То есть вокруг бетона установлена деревянная обрешетка (или, скорее, сруб), а уже поверх этого дерева насыпана земля и оттого дот похож издали на холм. До этого я видел только не так капитально замаскированные доты. Вот на этом 'холме' подгнило дерев с одного бока, и 'холм' осыпался. Раскопали, гнилое удалили и новое поставили. Сейчас сделали не столь капитально, абы только землю малость удерживало. Ну, и засыпали сверху и дерном замаскировали следы трудов. Небо весь день было в облаках, дождика не было.
Под вечер, когда мы уже от точки назад пошли, услышали в облаках гудение моторов. Два самолета шли куда-то на северо-восток. В строю Волынцев разговорчики пресек, а вот во время ужина обсуждение этого случая состоялось. Все спорили, кто это был - немцы или наши. Я слышал, что в Котлах аэродром есть, но на него и немцы могли слетать и тарарам устроить. А по звуку мотора может, и можно определить, кто летит, только не в нашем отделении такие спецы водятся. Толку то с обсуждения того, что просто невозможно выяснить?
Поэтому в этом 'сраче в комментах' я не участвовал. Вообще работа работой, но чего-то бы культурного совсем не помешало. Кино, например. Или книжку. А то журнал этот я уже скоро наизусть выучу. Еще месяц и смогу докладывать даже со сна: сколько листов в нем и когда он подписан к печати.
У себя я бы за прошедшее время прослушал бешеное количество музыки ,хоть сам, хоть во время реклам и объявлений, множество фильмов ,передач и сериалов просмотрел, за компом тоже бы не один час просидел, ползая по форумам и сайтам новостей, сколько бы всего услышал про всякое : кто из политиков чего напрогнозировал стране в случае принятия чего-то или непринятия, кто из телеведущих кого послал, и что посланный сказал в ответ, какая актриса забеременела, а какая оказалась небеременной, а теперь подает в суд на того, кто сказал, что она беременная...А теперь всего этого нет. Как будто у меня все это отобрали, и я перестал слышать и думать об этом. А теперь я не перевариваю все то, что валилось на меня, а должен думать сам. Как сказать о себе, как усвоить то, чему меня учат, а всего того нет, про звездные свадьбы и разводы, про пришествие снежного человека в деревню Кукуево, про драку кавказцев и некавказцев, про десталинизацию...