До самолета мы доехали благополучно. Хоть машины и были не в самом лучшем своем состоянии. Забрав трофеи с двух разведчиков, мы остановились у бархана. Быстро распределив оружие, мы погрузили раненого в кузов "уазика" туда же залезли летчик, напарник раненого, и врач. Два оставшихся летчика и оба техника заняли свободные места в кабине "Ваза".
В город мы не стали заезжать, шансов там уцелеть фактически не было, если там есть уцелевшие конечно, которые знали его как свои пять пальцев. Поэтому согласовываясь с картой, где был отмечен аэродром подскока, мы выехали на разбитую дорогу и неторопливо, не насилуя движки и ходовую, направились в нужную нам сторону. Задумчиво прислонившись к расхлябанной двери, я сквозь мутное стекло смотрел на пейзаж за окном. Мало того что тут была осень, время совпадало, так еще унылая мертвая планета вводила в состояние депрессии. Встряхнувшись, я поднял упавший на пол противогаз и, протерев его, стал лазить в настройках радиостанции, что была установлена на приборной панели.
Пару раз я уловил чьи-то голоса, но они уходили, и я никак не мог на них закрепиться, потом вышел на хорошо слышный голос:
- … за тушенку в два раза больше требуют…
Голос докладчика пропал, я и снова вернулся к поискам. Минут через десять мне это надоело, и я снова откинувшись на спинку кресла, посмотрел на небо. Связавшись по своей рации с Вольных, я сказал:
- Думаю, не стоит останавливаться на обед, едем до предела. До темноты.
- Согласен. Как вы там раненого еще не растрясли?
- Пару раз стучались, чтобы снизили скорость, а так вроде нормально.
- Хорошо. До вечера у нас режим радиомолчания.
- Лады.
За онами стелились мёртвые поля, со старой пожухлой травой. На дороге изредка встречались остовы ржавых машин. Пару раз даже комбайны были. До вечера мы успели проехать километров восемьдесят, треть пути до аэродрома подскока, когда внезапно машина капитана, ехавшая впереди, встала.
- Что там? - спросил я у Вольных.
Через секунду сквозь шум помех донеслось:
- Армейский "Урал" на удивление приличного вида стоит, рядом какое-то тряпье.
- Убитые?
- Похоже да. Машина на вид целая, не думаю, что напавшие ушли.
- Место для засады неплохое, - согласился я. - А если это не убитые, а подсадные?
- Я тоже об этом подумал. Мы в пятистах метрах, на пределе для прицельно стрельбы. Думаю послать разведчика, мы его прикроем.
- Андрей, может, просто объедем? Что-то мне не нравиться эта ситуация, предчувствия плохие.
- У нас горючего километров на двадцать осталось, не на что объезжать, а тут есть шанс, что можно раздобыть топливо… Хотя предчувствия это серьезно. Все равно скоро машины бросать… Согласен, разворачиваемся!
Видимо тот, кто устраивал засаду, поняли, что мы решили свалить, потому что начали действовать. Как только в лобовом стеле появилась не предназначенное конструкцией дырочка я сполз с сиденья и крикнул Антошину:
- Валим отсюда!
Однако было поздно, дорогу назад нам перерезали бронетранспортером, давшим пару очередей. Где он прятался было не совсем понятно, однако чуть позже я рассмотрел самый настоящий капонир с отброшенной в сторону самодельной маскировочной сетью.
Выскочив из машины, я с колена дал две короткие очереди в сторону мелькавших на холме фигур и подбежал к заднему борту заглохшего "уазика", с другого борта прицельно бил Антошин прикрывая эвакуацию раненого.
- Не напряжение бьют, живыми взять хотят! - крикнул от замершего рядом дымившего мотором "Ваза", Вольных.
Мы находились практически в открытом поле на старой дороге, машина Вольных боком сползала в кювет, изрядно дымя мотором, там уже укрылись летчики и техники, а мы вот застыли на дороге, прикрывая врача и летчика-лейтенанта которые доставали из кузова носилки.
Со стороны мы были в зоне прямого выстрела, но пули свистели рядом прижимая нас к разбитому асфальту, однако попаданий не было. Капитан был прав, нас хотели взять живыми.
- Отходим к постройкам! - крикнул Вольных.
Чтобы не стать крупной целью наши разбившись на одиночки стали через старую заросшую пашню перебежками двигаться в сторону посадки с мёртвыми деревьями за которой были видны какие-то строения.
Скатившись в кювет, я снял, наконец, с пояса противогаз и натянул его, мало ли что.
Видимо напавшие поняли, что мы сможем идти, и один за другим упали один из вертолётчиков и техников, зажимая раны на ногах. Нападавшие продолжали стрелять не на поражение.
Остальные, подхватив их, вернулись в кювет. Попытка прорваться не увенчалась успехом. Мы находились в кювете, где противник не мог нас достать из-за складок местности, если только гранатами, а мы не могли найти более надежное укрытие.
- Что делать будем? - спросил у меня Вольных, поглядев, как врач перевязывает новых раненых.
- Попробуй докричаться по рации до наших, мало ли что. Если не получиться, то остаётся только одно. Переговоры. Не зря же они на поражение не стреляют, хотя вояки опытные. Ты заметил, как они двигаются?
- Заметил, - скривился капитан. Однако быстро достал рацию из кармашка и стал вызывать аэродром подскока. Судя по карте до нее километров сто восемьдесят, а переносная рация брала максимум на пятнадцать-двадцать, но вдруг поиски идут и где-то недалеко вертолет? Жаль что у нас "Северка" нет, только "Кенвуды", с ним бы точно докричались.
Пару секунд и капитан расстроенно убирает рацию в кармашек.
- Глушат.
Проверив я убедился, что Вольных прав. Во время отступления и боя мы перекрикивались без раций, не обращая внимания на ровный шум из динамиков, расстояние было небольшим между машин, поэтому сразу не заметили, что нас глушат. Не до того было.
- Профи, - сплюнул я.
- Что делать будем? - повторил капитан, как-то сразу и незаметно передав мне командование.
- Договариваться. Другого выхода нет.
- У меня приказ. Вы не должны попасть в руки противнику.
- В курсе. Но ведь противник не знает кто я, сделаю вид что достаточно высокопоставленная личность, имеющая возможности вести переговоры. Давай прекращай стрельбу и пусть кто-нибудь из наших выйдет, крикнет, что мы готовы к переговорам.
Капитан быстро скомандовал на прекращение ответного огня. Противник не сразу заметил, что стрельба по ним не ведётся, но вот спустя полминуты издалека донеслись трели свистков, после этого наступила тишина.
- Слышал? - спросил я Вольных.
- Да. Похоже, это армейцы. Банды свистками не пользуются, - согласился капитан.
На несколько минут вокруг разлилась полная тишина. Только где-то метров в ста едва слышно урчал мотором бронетранспортер.
- Давай, - кивнул я.
Сидевший рядом на корточках Антошин, встал и, подняв над головой автомат, покачал им. Если там действительно армейцы, то они поймут, что их приглашают к переговорам.
В течение пары минут длилось молчание, нарушаемое только стонами раненого летчика, которому врач на простреленную ногу накладывал шину и бинты.
- Жестко работают, - посмотрев на него, сказал я.
- У них приказ нас остановить и они его выполняют.
- Пули около меня не игрушечные летали, почему по кабине моей машины стреляли?
- Не знаю.
- Есть! - воскликнул Егоров, на секунду выглянув из оврага, чтобы осмотреться.
- Что?! - одновременно спросили мы с Вольных.
- Идет один, в защите и без оружия.
- Я пойду, - тут же откликнулся Вольных, снимая разгрузку и отдавая Антошину автомат.
- Ты знаешь что говорить? - спросил я.
- Сперва узнаю, что им надо, доложу вам, а там видно будет.
- Правильно. Так и действуй.
Как только остался в одном новеньком ОЗК, капитан встал и легко взбежав на дорогу, обошел наш разбитый пулями "уазик" и направился к переговорщику.
Мне, конечно, не давали посмотреть на эту встречу. Два из четырех телохранителей внимательно отслеживали мои движения чтобы сдернуть вниз, поэтому Антошин выглядывая прикрывал капитана заодно комментировал нам что видит:
- Сошлись…
Я тут же засек по секундомеру время встречи.
- … разговаривают. Спокойно, руками на размахивают… Переговорщик показывает куда-то в ту сторону, в которую мы ехали. Капитан кивает… Все еще общаются… Все, капитан обратно идет.
- Три минуты сорок две секунды, - задумчиво пробормотал я. - Долго общались.
- Подходит.
В это время к нам в канаву скатился Вольных.
- Докладывай! - меня просто съедало любопытство прав я был или нет. Армейцы это или банда. Самое забавное что никакой тревоги я не испытывал, нет о раненых конечно думал, но был уверен что мы выкрутимся.
- Значит история такова. Вставился со мной капитан Романов. О нем и его людях можно сказать так. Это выжившие военные из Шестой мотострелковой дивизии. У них ППД километров в тридцати отсюда.
- Это он тебе рассказал?
- Ну да, я тоже удивился, но вы послушайте дальше, товарищ комдив. В общем, они на грани вымирания, просят забрать их к себе.
- Просят? - удивился я.
- Именно просят.
- Меня чуть не убило, две пули через лобовое прошли - чудом никого наших в кузове не задело.
- Мы были на машинах банды. Они не сразу разобрались, что машины трофейные. Когда наши переговоры перехватили, там уже врубили глушилку и работали не на поражение.
- Ладно, принимается. Что там дальше?
- Я поспрашивал осторожно. В общем, по континенту разнесся слух что появились "собиратели" из новичков. Одна из банд уничтожила патруль и когда снимала с тел одежду, обнаружила, что убитые были загорелыми. Причем не в солярии, а под солнцем. К тому же все установки солярия использовались только для детей, для взрослых уже не хватало. Тут летом тоже солнце бывает, тучи начали расходиться. Но такой загар трудно заработать в защите, вот и прошел слух, что есть место, где солнце светит постоянно, и нет радиации.
- Ясно, майор на базе говорил, что один из наших поисковых отрядов пропал. Видимо это они и есть, - задумался я, но тут же встряхнулся. - А что за "собиратели"?
- Не знаю, не спросил. Может, кто, что, ценное собирает?
- Это все?
- Нет, предлагают встретиться вам с командиром дивизии генерал-майором Василевским.
- Эта вся информация?
- Нет. Еще Романов сообщил, что они перехватили радиообмен одной из "шакальих" банд. Те радовались, что захватили много продовольствия километров в ста отсюда. Видимо имелось ввиду о нашем аэродроме подскока, так как промелькнула информация о вертолете и о большом количестве авиационного топлива с пленными.
- Ясно… Вот суки!
- В общем, это все о чем мы успели поговорить. Романов настойчиво предлагал встретиться с комдивом, видимо у них действительно проблемы… выживают как могут.
- Я понял уже. Дай пока подумать.
Вольных отошел в сторону к своим людям, о чем-то с ними общаясь, не мешая мне прикидывать, что делать дальше. В принципе и так ясно, что нужно дать согласие на принятие беженцев, тем более вояки из мотострелков крепкие, видно, что повоевать им пришлось изрядно, однако для принятия окончательного решения было слишком мало информации. Вольных был прав, нужно как можно быстрее встретиться с генералом Василевским.
- Капитан! - окликнул я Вольных, однако он не расслышал меня сквозь резину противогаза, пришлось повторить. - Капитан!
- Товарищ комдив? - отойдя от раненых, подошел ко мне начальник моей охраны.
- Значит так, я принял решение о встрече с генералом Василевским. Иди сходи к Романову и обговори условия. Не забудь договориться о раненых, у армейцев должен быть госпиталь.
- Хорошо.
Дальше в течение десяти минут последовала та же пантомима, что я видел ранее. Антошин вскочил на дорогу помахал над головой автоматом. Появилась на гребне холма уже знакомая фигура Романова, к которой, оставив оружие, незамедлительно направился Вольных. После встречи двух капитанов продолжавшейся минуту двенадцать секунд, переговорщики разошлись.
- Ну что? - спросил я, когда Вольных вернулся и начал надевать на себя разгрузку.
- Договорились. Сейчас они бронетранспортер подгонят, и едем к ним на ППД, только оружие нужно сдать.
- Зачем? - напрягся я.
- Мне это тоже не понравилось, пришлось поторговаться. Пистолеты и гранаты можно оставить, Романов разрешил для нашего самоуспокоения, а вот автоматы сдадим.
- Ну это еще куда ни шло. Ладно, готовимся к транспортировке.
Что ни говори, а армейцы везде армейцы. Буквально спустя минуту зазвучали моторы и показался тот самый "Урал"-приманка. Бэтр, поревев мотором, скатился со склона и, преодолев небольшую насыпь, тоже подкатился к нам. На броне находилось четыре бойца в незнакомом ОЗК с замотанными тряпками оружием.
Вот с брони спрыгнул один из бойцов и подошел ко мне, безошибочно определив во мне командира.
- Капитан Романов, командир третьей роты второго батальона сто седьмого мотострелкового полка, - козырнув, пробубнил он. Через противогаз было плохо слышно, но я понял, о чем он.
- Старший майор Демин, госбезопасность, - коротко представился я.
- Простите? Старший майор? Госбезопасность? - вся фигура Романова показывала озадаченность.
- Именно так. У нас мало времени, поэтому нужно определиться с этой ситуацией. Вы можете выслать маневренную группу к нашему аэродрому подскока, захваченную по вашим словам бандой "шакалов"? Это мои люди и бросать их я не намерен.
- Только по приказу комдива, у нас проблемы с топливом. Я такой приказ отдать не смогу, извините.
- Тогда нам нужно как можно быстрее встретиться с генералом… или связаться с ним.
- У нас есть прямой канал с командиром, я свяжусь.
- Хорошо.
Капитан забрался внутренний отсек бронетранспортера, где содрал противогаз, явив мне удивительно-бледное лицо с темными пятнами под глазами от явного недоедания и взяв протянутые башнером наушники с микрофоном, стал вызывать штаб. Дверцу он не стал закрывать, поэтому изредка заглядывая внутрь бронетранспортёра, я поглядывал за погрузкой раненых в кузов "Урала". В принципе с этим было закончено, и военврач уже последовал за ранеными, следя за их состоянием.
- Генерал дал добро. Вторая рота соседнего полка направилась к вашему аэродрому подскока. Они ближе всего да к тому же координаты у них есть. Успели засечь по радиопереговорам.
- Отлично. Тогда грузимся, пора уже встретиться с вашим командиром.
Вольных и его подчиненные стояли рядом охраняя меня, поэтому полезли следом внутрь бронетранспортера, благо места там хватало. Это не был знакомый мне тип машины, своим видом он напоминал БТР-90, которые были у охраны Сталина, но отдалённо своим видом, показывая, что это он потомок той машины.
Как только дверца десантного отсека захлопнулась, включилось внутреннее освещение и бронетранспортер урча мотором как сытый кот покатился в неизвестность. Воспользовавшись тем, что заработала система очистки воздуха, мы тоже сняли противогазы.
Только после этого я заметил разницу между нами и мотострелками. Мои бойцы были действительно загорелы и просто дышали здоровьем в отличие от мотострелков - бледных, худых, но с удивительной силой во взоре. Думаю хлюпики отсеялись еще на первых порах, остались только те кто имел внутренний стержень.
В это время я заметил, что мы стали жертвами такого же любопытного изучения. Башнер и водитель, конечно, не отвлекались, но сам капитан и его довольно молодой помощник, я так понял лейтенант, смотрели на нас с плохо скрытой надеждой.
- Капитан, как тебя по батюшке?
- Владислав Михайлович.
- А я, Александр Геннадьевич. Пока мы едем, кратко введи нас в курс дела. Хотелось бы знать обстановку хотя бы в общих чертах.
- У нас есть с полчаса, почему нет? Тем более я это все застал в том же звании и на той же должности.
- А простите. Сколько вам лет?
- А сколько дадите?
- Пятьдесят пять-шестьдесят.
- Мне сорок три, на момент войны было тридцать два года.
- М-да.
- Значит дело было вот как…
Если кратко, то когда случилась война, офицеры и солдаты дивизии забрали всех своих родных, жителей ближайших деревушек и спустились в бункера. А они у дивизии были ой какие не маленькие, причем достаточно полные, как амуницией, боеприпасами, вооружением так и продовольствием. В общем, создали под землей условия для выживания, даже огромные оранжереи есть. Однако за одиннадцать лет продовольствие фактически кончилось, а оранжереи уже не справлялись, хотя последние годы во всех свободных помещениях высаживалось как можно больше гидропоники. Взрослые сильно недоедали, все шло детям, а их без малого было около четырех тысяч. В общем, по прикидкам офицеров оперативного штаба дивизии жить им, а вернее существовать им осталось месяцев семь на минимальном пайке, а потом или "уход" или скатывание к каннибализму, что случалось другими бункерами. В штабном бункере дивизии стояли мощные средства связи, так что офицеры более-менее были в курсе дел на ближайших землях и о появление новой непонятной силы узнали сразу. Собрав информацию со слухов и предположений, армейцы решили действовать. В разные стороны были отправлены отряды, чтобы встретиться с новичками. Нам повезло нарваться на подразделение капитана Романова, другая рота, которая двигалась в сторону аэродрома подскока, так и знал, что мне не всю правду сказали, в данные момент уже должна была штурмовать аэродром и уничтожать банду. Они в десяти километрах были, должны уже начать бой.
Когда капитан закончил, понятное дело он мне не все рассказал, я задумчиво спросил:
- Капитан, честно скажи, сколько у вас людей в дивизионных бункерах?
- Семь тысяч солдат и офицеров, около десяти тысяч членов их семей и пять тысяч гражданских. Большая часть мужчин была призвана. У меня в роте, например одна треть бывшие гражданские.
- Что-то не заметил.
- Мы почти одиннадцать лет эти территории держим, опыта боев нам не занимать… Скажите, господин старший майор…
- У нас принято говорить, товарищ старший майор, но можно проще, товарищ комдив.
- Ясно. Скажите, товарищ комдив, это правда, что где-то есть места где постоянно светит солнце, растут деревья и люди ходят без защиты?
Мне показалось, что замерли все, кто был в бронетранспортере, даже водитель стал прислушиваться.
- Есть такое дело.
- И много там места?
- Всем хватит, - улыбнулся я.
- У нас ходили слухи что где-то есть земля обетованная где можно жить как по прежнему и ходить без защиты, но я честно говоря не верил, а вот жена… Год назад не выдержала, оставила меня с двумя детьми. Застрелилась. У нас так многие уходят, как поветрие… Только в последние две недели как прошел слух о вас ни одного самоубийства не было. Вы понимаете, о чем я? Вы дали нам надежду, - прямо глядя мне в глаза сказал капитан.
Не отпуская взгляд, я серьезно кивнул. На несколько секунд воцарилось молчание, нарушенное вдруг бурчанием моего желудка.
- А не поужинать ли нам, тем более мы в последний раз только и успели что позавтракать? - предложил я.