Мы уже возвращались обратно, когда недалеко от дома карета вдруг резко остановилась. Неужели все-таки напали? Мне было все равно, приятельница, к которой я ездила, оказалась свидетельницей сожжения, она весь вечер рыдала, проклиная непонятно кого: то ли еретиков, из-за которых приходится смотреть на такое, то ли их палачей, то ли тех и других вместе взятых. Я окончательно расстроилась, хотелось одного - домой, причем не в свой лондонский дом, а вообще домой. Ну его, это Возрождение! Какое к черту Возрождение?! Что у них возрождается, если детей сжигают?
Выглянув из кареты, я увидела, что Уильям ругает какую-то женщину, едва не попавшую под копыта лошади. Та вяло отнекивалась. Голос женщины мне показался знакомым. Конечно, это та самая беременная третьим ребенком!
- А ну-ка, подсади ее ко мне в карету!
- К чему, леди Эшли? Она бродяжка…
- Я не бродяжка!
- Садись ко мне. Садись, садись.
Я помогла ей забраться в карету и махнула рукой Уильяму:
- Поехали домой.
Женщина сидела, забившись в уголок, она совершенно промокла и продрогла, но главным было не это, ее, видно, что-то потрясло, и я, кажется, понимала, что именно.
- Видела костры сегодня?
Она разрыдалась, закрыв лицо руками.
- Кто-то знакомый?
- Я не еретичка, нет! Не еретичка! Я хожу на мессы, я не еретичка!
- Тихо, тихо, я тебе верю. Вот мой дом, сейчас ты согреешься и успокоишься…
- Нет, мне нельзя! Мне никуда нельзя! Я должна вернуться домой, они будут меня искать!
- Кто они и почему тебя должны искать?
- Я не могу… не могу…
- Хорошо, я отвезу тебя домой, только сначала ты все же переобуешься и выпьешь чего-нибудь горячего… Пойдем, мы приехали. Это мой дом. Я Кэтрин Эшли, придворная дама принцессы Елизаветы. А кто ты?
Женщина почему-то просто шарахнулась от меня в угол кареты. Я взяла ее за руку:
- Можешь не отвечать. Пойдем в дом, согреешься, переобуешься, и Уильям отвезет тебя, куда скажешь.
Немного погодя она уже сидела перед камином, вытянув ноги к огню и стуча зубами, пыталась проглотить горячий медовый напиток, который приготовила Френсис, единственная из оставшихся в доме горничных.
Вообще дом был пуст. Со мной и так жили всего несколько человек, а собравшись уезжать и получив на это разрешение королевы, я отправила почти всех со скарбом в деревню, чтобы к моему приезду там все было готово. Потому при мне находились лишь Уильям и Френсис, которые тоже уезжали завтра.
- Так где ты живешь?
Она подняла на меня большие перепуганные глаза и замотала головой:
- Спасибо вам, госпожа, но я дойду сама…
- Посреди ночи, беременная? Тогда только утром.
Она рыдала горько и безутешно. Молча гладя светлые волосы с рыжеватым оттенком, я просто давала ей выплакаться. Почувствовав, что плечи молодой женщины перестали сотрясаться от рыданий, тихо поинтересовалась:
- Сожгли кого-то знакомого?
Слезы снова полились ручьем:
- Тетю Анну…
И тут у меня всплыл в памяти когда-то услышанный разговор. Вот почему голос показался знакомым!
- Ты Мэри?
- Откуда вы знаете?
- Однажды слышала, как она спрашивала тебя о беременности.
- Если они узнают, то меня тоже отправят на костер! Но Анна не была еретичкой, совсем не была! Она просто заступилась за своего родственника… И мой ребенок тоже родится на костре! Я боюсь…
- Так, никто тебя никуда не отправит! Завтра ты уедешь вместе со мной ко мне в имение. Кого ты боишься, отца своего ребенка?
Она только кивнула, сдавленно всхлипнув.
- А старшие дети где?
- Они умерли вместе с сестрой этой зимой. Там был голод, я не знала…
Горе, горе, горе…
- А кто отец твоего ребенка, почему ты его боишься?
- Не знаю.
- Что не знаешь?
- Я не знаю, кто отец.
- Так не бывает.
- Бывает. Все было в темноте, я не видела его. Меня привели, потом пришел он, сделал все в темноте и ушел…
До меня дошло:
- Тебе нужно было выносить ребенка для какой-то знатной дамы?
- Наверное…
Да, такое тоже бывает, хотя чаще иначе: знатные дамы подбрасывают своих детей вот таким вот простушкам на воспитание. Сколько беременностей при дворе протекали тайно, и сколько детей жило вдали от своих родителей!
- Ты не хочешь отдавать дитя?
- Нет, не хочу! У меня больше никого нет, остальные умерли.
Губы снова задрожали, глаза наполнились слезами.
Я повернулась к Френсис:
- Мы не отдадим Мэри и ее будущее дитя никому?
Та кивнула:
- Нет, миссис Кэтрин.
- Ложись спать, девочка, нам очень рано вставать, на рассвете мы уезжаем, чтобы успеть домой засветло, дни сейчас очень короткие.
Несмотря на раннее утро, дороги запружены, причем именно со стороны города. Куда это все собрались? Как и мы, уносят ноги из этого сумасшедшего дома? Так и надо.
Неужели королева в своем Хэмптон-Корте не ведает, что творится в Лондоне? Конечно, знает, но для нее самое важное - родить наследника. Пусть рожает, мне уже даже все равно. Совсем недавно я горела желанием разобраться в хитростях, задуманных Артуром, а теперь мне действительно все равно, пусть рожают, пусть правят, пусть делают, что хотят. Вот затихнет все, добьемся с Рыжей разрешения уехать вообще с этого треклятого острова, и плевать на все их проблемы.
Пока карета еле тащилась к выезду из Лондона, я размышляла над тем, куда бы нам попроситься и как это осуществить. Френсис и Мэри мне не мешали, видно слишком мрачным был мой вид. А чему радоваться?
И вдруг Мэри шарахнулась от окна кареты так, словно увидела нечто страшное.
- Что?
У бедняги даже лицо побелело:
- Они ищут меня! Этот человек приводил того, который отец моего ребенка!
Я тоже выглянула в окно и обомлела. Вполоборота к нам стоял… Артур-Ренард! Он был не один, и они действительно кого-то искали.
Процессор в голове сработал мгновенно. Кивнув Френсис: "Спрячь ее!" - я высунулась в окно:
- Милорд!
Артур обернулся, досадливо поморщившись, именно меня он меньше всего хотел бы видеть!
Но я вышла из кареты и направилась к приятелю.
- Что-то случилось? Просто я уезжаю к себе в деревню, королева указала дорожку, но еду без охраны. Это не опасно, как вы думаете?
- Куда вы едете?
- В Доннингтон.
- Нет, там не опасно. Езжайте, мадам, не задерживайтесь.
- Да что случилось-то, почему столько шума?
Артур вызверился:
- Езжайте, я сказал!
- А не хамить, господин посол, нельзя?
Дожидаться неприятностей не стала, поспешила в карету, махнув рукой Уильяму:
- Поехали!
Мы спокойно выбрались из Лондона. Мэри молчала, только поглядывала на меня осторожно, все так же вжавшись в самый угол носилок.
А я смотрела в окно и пыталась осознать произошедшее.
Артур приводил кого-то к этой дурехе, после чего она забеременела. И теперь, когда Мэри исчезла, весь Лондон стоит на ушах, разыскивая именно ее. Причем ищет Артур.
- Когда ты должна родить?
- В конце апреля или начале мая…
Стало смешно. Что это, неужели тот самый Господин Случай, который предусмотреть просто невозможно? Под копыта именно моей лошади едва не угодила та, что должна родить запасного ребенка для королевы? Причем это ребенок короля, именно его мог приводить к Мэри тайно Артур. Я снова покосилась на бедолагу. Все верно, комплекцией и даже в некоторой степени внешностью она похожа на королеву. Все рассчитано точно, Артур, кроме одного - не вовремя сожгли на костре тетку Мэри, женщина не вернулась домой и попала ко мне.
Сама бедняжка и не подозревает, что носит королевское дитя. А если бы знала? Интересно, у ребенка будет выступающая челюсть, как у Габсбургов? По ней легко узнать эту кровь. Но до этого далеко… Пока надо добраться до моего дома, помочь Мэри родить младенца и спрятать его минимум на полгода от Артура и всех королевских прихвостней вместе взятых.
Еще несколько месяцев назад я бы пожалела королеву и помогла ей, но только не сейчас! Да и Мэри, узнав, чье дитя носит, пожалуй, самого ребенка может возненавидеть, ведь только что сожгли ее тетку Анну. Я тоже ненавидела королевскую чету и помогать им в аферах с беременностью не собиралась!
Но радоваться рано, предстояло несколько месяцев переживаний. Объяснять Мэри ничего нельзя, и везти ее ко мне тоже опасно, вдруг завтра Артур сообразит, что я уезжала из Лондона. От него всего можно ожидать…
Видно, мои раздумья поняла Френсис, она осторожно поинтересовалась:
- Если Мэри ищут, то могут проверить и наш дом?
- Могут. Мэри надо спрятать так, чтобы не нашли.
- Тогда, может, вы позволите мне забрать ее к своей тетке в Бинфилде? Вряд ли нас там найдут. А потом я вам дам знать.
- Это далеко?
- Не очень, мы просто выйдем немного погодя и наймем повозку. Не бойтесь, все будет хорошо.
Френсис у меня разумная, она все верно поняла и лишних вопросов никогда не задавала.
Она оказалась права, мы не успели доехать до Доннингтона, как нас догнали. Ого, насколько серьезно, сам Артур пожаловал! Увидев подъезжающего посла, я выскочила из кареты:
- Что?! Что еще случилось?! С Елизаветой что-то?!
- Кто с вами едет, леди Эшли?
- Уильям, мой конюх, а что?
- Позвольте осмотреть вашу карету.
- Мою карету? Милорд, в чем дело? Я уезжаю в Доннингтон по распоряжению Ее Величества…
Только бы Уильям не проболтался! Иначе даже Тауэром не отделаешься. Я вдруг сообразила, что Уильяма ни о чем не предупредила.
Минуты, пока осматривали содержимое кареты и расспрашивали Уильяма, показались вечностью. Причем я не слышала, что его спрашивали и что он отвечал. Артур не тот прыщавый следователь, его не проведешь.
- Артур, правда, что случилось? Мне-то ты можешь сказать?
Спросила тихо, Артура буквально передернуло.
- Ничего не случилось. Ищем сбежавшую шлюху.
- С каких это пор ты стал бегать за шлюхами с таким эскортом? Что, такая важная?
- Держи язык за зубами!
- Мы так не договаривались. Если мы члены одной группы, то и работать должны вместе. А то Серега только свою экономику знает, ты вон в противники подался, остальных вообще не видно… Мне уже надоело.
- Хочешь домой?
- Хочу, - честно созналась я, а вот продолжать, что не могу, не стала. Ни к чему ему все про меня знать, не достоин. - Так что за шлюха? Королевская любовница, способная рассказать, какого размера у него что?
- Езжай в свой Доннингтон и не попадайся мне больше на глаза.
- Нужен ты мне, грубиян несчастный! Не смей трогать мою Елизавету, глаза выцарапаю. Возись со своей глупой Марией и ее Филиппом.
Артур отвечать не стал, вскочил в седло и махнул рукой сопровождению, чтобы следовали за ним.
Когда они отъехали достаточно далеко, Уильям, устраиваясь на козлах, проворчал:
- Ненавижу этих испанцев…
- Что ты им сказал?
- Что мы едем в Доннингтон…
- А про женщину?
- Какую женщину?
- А про Френсис?
- Про Френсис они не спрашивали…
- Умница.
Хорошо, что Френсис сообразила увезти Мэри в сторону, не то сейчас попались бы.
Через несколько дней в Доннингтон приехал парнишка с сообщением от Френсис, что все в порядке. Знала бы Френсис, кого спасает! Но ребенок-то ни при чем.
Королева удалилась в Хэмптон-Корт, где должны были пройти роды. Ее глаза светились счастьем, она гордо носила свой большой живот, смущенно улыбалась в ответ на любые слова о родах, детях и предназначении женщины… А вот король с каждым днем становился мрачнее. Это быстро объяснили тревогой в связи с приближающимися родами, все же супруга не молода, Филипп явно переживал за ее здоровье.
Конечно, стоило только посмотреть, как он носится с Марией, как старается во всем ей угодить! К чему так сильно переживать, ведь королева переносила свое положение легко, у нее не было никаких признаков беременности, кроме растущего живота, ее не изводили приступы тошноты, не испортился аппетит, не возникло нелепых предпочтений в еде, как часто бывало у беременных.
Беспокоен был еще один человек - испанский посол Симон Ренард. Но это тоже понятно, ведь, как ни поутихли выступления против испанцев, их жизни все еще были в опасности, в том числе и жизнь самого Филиппа Испанского. Кстати, Филипп так и не стал официально королем Англии, он оставался супругом королевы, а вот на коронацию парламент никак не соглашался. Конечно, он получил королевские регалии от отца, сделавшего его королем Неаполя, чтобы тот стоял под венцом с Марией не принцем, а королем, но в Англии королем называли, а короновать не спешили. Может, поэтому был так раздражителен и обеспокоен временами Филипп?
- Ну?
- Ничего…
- Сколько можно?! Человек не иголка, а Лондон не Рим! За это время можно было перерыть все мышиные норы и найти!
- Перерыли, ее нет в Лондоне.
- Проверить всех, кто выезжал!
- Тоже проверили. Вероятно, она исчезла раньше, чем обнаружили ее пропажу.
- Нужно было держать рядом, я говорил об этом с самого начала!
- Но беременная женщина рядом с королевой вызвала бы столько сплетен, что никакими кострами не заткнешь. Нужно было просто сделать это в отношении двух женщин… на всякий случай…
Глаза Филиппа сверкнули:
- Я не разбрасываюсь своим семенем!
- У нас еще есть время…
- Королева удалилась на роды. У вас остался месяц, всего месяц.
- Ваше Величество, может, было бы полезно вызвать в Лондон принцессу Елизавету?
- Зачем, помогать рожать?
- Если женщину похитили или хотя бы помогли бежать, то следы обязательно ведут к Елизавете или французскому послу Ноайлю. За послом и его людьми установлена постоянная слежка, но принцесса слишком далеко, лучше, если бы она была в Лондоне или вообще рядом с королевой.
- Вы с ума сошли! Быть рядом с королевой в определенный момент значит быть посвященной в тайну.
- Я не сказал: присутствовать в нужное время, я посоветовал просто держать принцессу во дворце. С ней наверняка прибудет тот, кто похитил женщину. Времени осталось немного, они тоже будут суетиться, чем себя и выдадут.
Филипп барабанил пальцами по оконному переплету, задумчиво глядя в ненастное небо. Как же надоела эта серая муть над головой! Испанцам отчаянно не хватало солнца, от частого ненастья портилось настроение, одолевали дурные мысли и предчувствия. Тем более, даже по словам самих англичан, год выдался на редкость мокрым. Дождь… дождь… дождь…
Вздохнул:
- Согласен. Удивительно, как Мария во все верит? Я иногда сомневаюсь, не беременна ли она действительно.
- Это было бы выходом для нас всех, но, увы…
- А живот?
- Бывает. У нее водянка, и это не позволит иметь детей никогда.
- Бедная женщина. Может, ее посвятить в наши планы?
- Нет! Нет, никогда! Если она узнает, то никогда не простит ни вам, ни нам.
- Хорошо, ищите, времени мало.
С того дня, когда ей объявили: "Вудсток, леди Елизавета!", прошел почти год.
В комнату, страшно топая (и почему она никак не научится ходить тихо?!), вбежала служанка, взятая из местных девушек. Грязные башмаки оставили следы на и без того не слишком свежем тростнике. Но по ее виду было ясно, что случилось нечто важное.
- Их светлость сказал, чтобы вы шли вниз!
"Светлость!" - мысленно фыркнула Елизавета, но подчинилась.
Бедингфилд явно был чем-то взволнован. Неужели королева родила?!
- Леди Елизавета, вам приказано вернуться ко двору.
- Это еще зачем?
- Вы должны быть рядом с королевой, когда ей придет время рожать. Это скоро, потому мы выезжаем завтра.
Елизавете бы кричать от радости, а она вдруг заупрямилась:
- Почему так спешно?
Ее тюремщик ничего не стал отвечать. Эта протестантка страшно действовала на нервы уже много месяцев. Он никак не понимал слабохарактерности королевы Марии, на ее месте Бедингфилд давным-давно отправил бы противную Елизавету вслед за ее матерью! Но королева почему-то не только отпустила опальную леди из Тауэра, но и возвращала в Лондон. Он не подозревал, что это воля не королевы, а совсем другого человека.
Но Бедингфилд все же был рад, потому что отъезд Елизаветы означал и его собственное возвращение, когда опальная красавица посмеивалась над бедолагой, то была права, он сидел вместе с ней, разве что получал вести и сам мог писать.
Давненько Елизавета не испытывала такого потрясения… Сколько она пробыла в тюрьме и ссылке? Немногим больше года, но казалось, что половину жизни! Испанцы не просто наводнили Лондон, они превратили весь двор в нечто совсем не похожее на то, что было при короле Генрихе.
Вытаращив глаза, Елизавета смотрела на нелепо разодетых мужчин. Куда девались богатые мантии с пышными рукавами, какие носил отец? Дублеты стали короче, теперь они не только не прикрывали колени, но и вообще заканчивались чуть ниже талии. Из-под них во все стороны топорщились набитые короткие штаны с торчащими из прорезей яркими тканями. Высокие воротники-рафы подпирали шеи до самых ушей. Но слишком много нашлось тех, у кого уши росли очень близко к плечам, таким приходилось старательно тянуть подбородок вверх, чтобы не быть зарытым в воротник до затылка. Смешнее всего выглядели втиснутые в тесные джеркины объемные животы любителей пива. На них трещали застежки, а сами джеркины топорщились совершенно неприглядно.
Во дворце невообразимый переполох, у Ее Величества, кажется, гораздо раньше срока начались схватки! Елизавета пыталась вспомнить свои собственные и не смогла. Но и забыть тоже не удавалось. Это ее пугало, можно ненароком выдать свою тайну. Бедингфилд страшно переживал, что Елизавета сумеет улизнуть, пока он хоть что-то пытается разузнать в дворцовом бедламе. Сначала девушка смеялась над своим мучителем, чувствуя себя чуть отомщенной, но потом поняла, что, если сэру Генри не удастся ничего толком сделать, она рискует ночевать прямо во дворе или вообще где попало.
- Сэр Генри, успокойтесь, я не собираюсь бежать. Хочу сначала посмотреть на своего племянника.
Наконец ее пристроили в отведенные покои, приставили не то служанок, не то охранниц и хотя бы до следующего утра оставили в покое. Лежа полночи без сна, Елизавета снова и снова мысленно перебирала свои последующие возможные действия. Чтобы выжить, нужно подчиниться или хотя бы сделать вид, что подчинилась. Еще раз испытывать судьбу рискованно, Тауэр недалеко. А если Мария потребует выйти замуж за какого-нибудь испанца?! Нет, она же должна считаться с желаниями сестры, не может королева вот так просто потребовать от Елизаветы переступить через свои чувства! И вдруг прекрасно поняла, что вполне может. Если посадила в Тауэр и не пожелала хотя бы выслушать, то сможет.
Что же делать? Устав от тяжелых мыслей, Елизавета решила, что думать об этом рано, кто знает, что произойдет завтра? Жизнь научила девушку так далеко не загадывать. Тем более у королевы схватки…