Вешай лапшу на мои очаровательные ушки, вешай. А то я не знаю, как у вас всё это устроено! Но проблема явно вышла за пределы обычной нелюбви карточек. Похоже, действительно, что-то случилось. А у меня и двух сотен живыми нет! Билеты на аэрофлотовский рейс – это хорошо, но до самолета почти неделя! И ее надо прожить! Я, конечно, дура набитая, умудриться не взять с собой денег! То есть, взять так мало. Эти раскрашенные бумажки улетучиваются с совершенно невероятной быстротой. Но с другой стороны, не могла же я не купить те туфельки на высоченной шпильке! Ну как научиться ходить на высоких каблуках, если нет таких туфелек?! Или умопомрачительное миниплатье с открытой спиной и таким декольте… Егор, конечно, не захочет, чтобы я показывалась в нем на людях, но что мне мешает устроить вечером праздник для двоих? Повод? А чем день рождения Патриса Лумумбы не повод? А какие здесь симпатичные шляпки… И для города, и для деревни, а в той, соломенной, можно даже в лес ходить! Не всегда же мне в каске по дистанции рассекать! Набор слоников будет прекрасно смотреться в столовой нашей съемной квартиры. Ах, черт! Мы же решили осенью купить свою квартиру! Ну, ничего, где-нибудь он обязательно будет смотреться!
А какое здесь мороженое! Хотя нет, мороженое в Москве лучше. Но и здесь ничего. А уж пирожные и прочие ништяки?! Просто тают во рту! Нельзя же отказываться от такой прелести. Ради чего? Никогда не понимала клуш, высиживающих на диете, словно наседки на яйцах. Хочешь хорошую фигуру, бегай за мужем. В смысле, отрабатывайте на пару все его тренировки! И нет проблем.
А еще маленькую надо кормить! Дашуня – молодой растущий организм, к тому же страдающий врожденным проглотизмом с осложнением на яму желудка. То есть, метет всё, до чего может дотянуться. Кушает куда быстрее и больше мамы. Шведский стол в отеле, правда, пока выдерживает ее присутствие. Но не могу же я отказать ребенку в лишней порции мороженого! И на всё нужны деньги. Но что, спрашивается, мешало взять с собой немного больше этих бумажек? Раза в два. Или в три. И завести карту западного банка. Чтобы не стоять с двумя сотнями в кармане и трястись удастся ли снять с карточек последнюю тысячу…
Так что вешай лапшу, мальчик. Чем больше ты навешаешь, тем больше шансов получить хоть что-то.
Ну вот и прекрасно. Не просто что-то, а моя законная тысяча новенькими купюрами. Интересно, банки ответили или 'вьюноша' свои отдал, в расчете на продолжение знакомства? Нет, свои вряд ли. Они тут жадные все, несмотря на 'мачизм'. Скорее не придумал ничего лучше, чем взломать защиту собственного банка. Гений компьютерный! Непризнанный лидер международного хакерского сообщества! Идиот недоделанный! Впрочем, это твои проблемы! Я получила деньги со своих карт!
Осталось только от тебя отделаться. Ну это-то совсем просто. Зовем Дашуньку… Как мужики реагируют на наличие ребенка? Правильно, ныряют в тину и не отсвечивают. И чем моложе, тем быстрее и охотнее. И прекрасно. Я не нанималась учительницей в школу сексликбеза.
Что-то последнюю неделю мысли крутятся вокруг одного и того же. Хотя, чего это я удивляюсь! Месяц полного воздержания! Егор!!! Сволочь!!! Я тебя убью при встрече!!! Нет, я тебя изнасилую! В особо изощренной форме! И буду этим заниматься бесконечно долго!!!
Ладно, лирику пока отставляем. Деньги есть. Что следующим пунктом нашей программы? Купить детям мороженое, а бабе цветы! Баба, то есть я, обойдется без цветов. А мороженое только Дашуньке. Надо экономить, телефоны по-прежнему молчат. В номере, вроде, телевизор был. Может, работает? На турецком? Интересно, конечно, но малоинформативно. Хоть одна русская программа есть? Алевтина же откуда-то про СССР услышала. Или хотя бы английская? Уроды, пол-России здесь отдыхает, а зомбоящик вещает по-басурмански! А вот, англоязычная!
Что?!! Это клоунада? С ума посходили? Какой к чертям Сталин?! Они что, охренели?! Как это нет России!? А мама, свекр? А ЕГОР?! ГДЕ ЕГОР?!
г. Брест. Девятая погранзастава.
Заявление Советского правительства
– Товарищ лейтенант! – постучался в кабинет дежурный.
Начальник заставы оторвался от заполнения очередного журнала.
– Говори, Демин.
– Майор Ильин звонили! – сообщил взъерошенный сержант, судя по красным глазам, положенных четыре часа сна не использовавший. Впрочем, если учесть, что он вторые сутки стоит… Ладно, разберемся. – Передавал, чтобы в одиннадцать ноль-ноль обязательно радио слушали. Важное правительственное сообщение!
– Спасибо.
Сержант верно понял намек, и аккуратно притворил дверь. Лейтенант отложил карандаш. Ну что же, раз важное правительственное, то послушаем. Делов-то.
Начальник задумался. Вести заставу в клуб – не хотелось. На заставе с радио было худо. Можно было всем наличным составом выдвинуться на КПП. У 'потомков' на машинах точно рации стоят, да и у подчиненных Нестеренко старше-младшего есть. Хотя… Точно! Кижеватов чуть было не хлопнул себя по лбу, кляня забывчивость. Не надо никуда выдвигаться. Есть рация на заставе. Правда, не табельная. Вчера, среди белого дня, через КПП хотели прорваться нарушители. На джипе, размерами с машину Фридлендера. Не посмотрели, что вся дорога уставлена грузовиками. Всей массой многотонного механизма, снесли шлагбаум, чуть было не раздавив часового, и даже проехали метров пятьдесят. Потому что 'кактус', наскоро собранный потомками из всякого железного хлама, превратил колеса в ошметки. А потом, по остановившейся машине ударил 'ручник', с позиции, специально на подобные ситуации рассчитанной. Трупы четырех парней лопатами выгребать не пришлось. Пулеметчик оказался мужиком расчетливым, и ограничился всего лишь третью диска. Так что, нарушителей государственной границы, можно было хоронить в открытых гробах. Если бы такое извращенное желание возникло…
Контрабандистов зарыли на кладбище Симеоновского собора вечером того же дня. Почему контрабандистов? А кто еще так нагло бы себя вел? Нет, диверсант тоже может. Но у диверсанта с собой деньги, 'липовые' документы, оружие и взрывчатка с ядами. А не четыре киллограмма опиатов. Джип, на поверку почти не пострадавший, приволокли на заставу в качестве трофея. Майор Кудрявцев сделал вид, что ничего не заметил. Все равно, в качестве транспорта джип особо не годился из-за общей расстрелянности. А ненужный мусор начальник заставы может хранить на вверенной ему территории сколько угодно. До первой проверки, то есть. Только когда она будет…
Как бы то ни было, но старшина заставы умудрился за несколько часов привести большую часть механизмов и устройств в относительный порядок. Джип сам мог ехать, пока что, разве что с горки и то если хорошо подтолкнуть, зато радиостанция на нем, работала очень даже неплохо и вместе с отличной акустической системой вполне могла выступать в качестве передвижного агитационного пункта.
К назначенному времени, свободная смена собралась в гараже. Пришло и несколько 'отсыпных'. Прослышав про техническую новинку, явился и десяток 'друзей пограничников' во главе с Михеичем. Подошли даже несколько потомков.
Чинно расселись. Шиболаев с видом фокусника начал щелкать тумблерами.
Треск помех сменился торжественной музыкой, музыка – коротким объявлением Левитана. А потом, из всех динамиков зазвучал неторопливый, словно бы слегка спотыкающийся от скрытого волнения, голос заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров, наркома иностранных дел товарища Молотова:
'Граждане и гражданки Советского Союза! Вчера, в четыре часа утра произошло неслыханное событие в истории нашей страны и всего мира, которое является беспримерным в истории. Неизвестные природные силы забросили всю территорию Советского Союза и часть территории прилегающих к ней стран в иной мир, на Землю, ничем не отличающуюся от нашей, за исключением того, что в ней идет две тысячи десятый год. Да, вы не ослышались, наша страна перенеслась вперед, в будущее на семьдесят лет. Наша страна попала в мир новых, невиданных ранее технологий и изобретений…, – Вячеслав Михайлович несколько минут рассказывал о миниатюрных радиотелефонах, домашних кинотеатрах и прочих чудесах этого мира, многие из которых, пограничники и жители пограничья видели вживую. Даже через одно такое 'чудо' речь и слышали. – Но это будущее не является тем будущим, которое должно наступить по марксистско-ленинско-сталинскому учению, это будущее победившего капитализма, использующего самые современные достижения науки для дальнейшего порабощения народов. Советское правительство, изучив обстоятельства События, вынуждено заявить, что оно является результатом деятельности враждебных нашей стране и нашему народу сил, оставшихся в прошлом, родном для нас мире. Чувствуя неминуемую гибель, предсказанную единственно верным в мире марксистским учением, творчески обогащенным и развитым Лениным и Сталиным, империалисты пошли на фантастические усилия чтобы избавиться от страны победившей социалистической революции…', – оратор еще несколько минут рассказывал о враждебном империалистическом окружении и происках гидры капитализма.
Пограничники слушали с неослабным вниманием. Ясное дело, что на политинформации все содержание речи будет старательно переписано в тетради по марксистко-ленинской подготовке. Но одно дело, читать, и совсем другое – слышать.
'Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота. Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина. Наше дело правое, мы выстоим и построим то общество, которого мы достойны!'
Едва речь закончилась, как Кижеватов объявил построение. Естественно, тут же перешедшее в митинг. Оказавшиеся в одном строю с пограничниками, селяне тоже прониклись моментом. Торжественных речей толком говорить не мог никто. Все-таки, тут были 'линейщики', а не 'отрядские' и не штабники, а уж Михеич сотоварищи и вовсе не были мастаками плести словестное кружево.
Поэтому слова импровизированной клятвы звучали без официоза. Но так, наверное, получалось намного лучше. Да и обошлись без трибуны со знаменами. Просто каждый выходил на три шага из строя, и говорил, меняя, порой, текст в мелочах, но оставляя без изменений суть:
'Я,…, клянусь нести службу еще бдительнее, сделать все, чтобы сохранить нерушимость границ Советского Народа в новых условиях, несмотря ни на какие трудности и происки империалистов!'
– Нам не привыкать к враждебному капиталистическому окружению, – сказал Кижеватов, когда левофланговый вернулся на свое место в шеренге, – вспомните, как говорил товарищ Сталин в одна тысяча девятьсот тридцать первом году: 'Мы отстали от передовых стран на пятьдесят-сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет'. Вы все тому свидетели, что мы выполнили это требование и под руководством товарища Сталина, партии большевиков превратили нашу страну в развитую индустриальную державу! Теперь мы снова оказались в положении догоняющих! Но сегодня, мы можем уверенно смотреть вперед, ибо знаем, что снова догоним и перегоним!
ГВМБ Полярный.
Арсений Головко, контр-адмирал, командующий Северным Флотом
Арсений Григорьевич всхрапнул, дернул головой, роняя стоявший на столе стакан с карандашами, и окончательно вырвался из одолевавшего его сна. Собрав с пола и стола раскатившиеся карандаши, он посмотрел на часы и мысленно выругался. Полчаса словно корова языком слизнула. Конечно, если в течение недели спать по два-три часа, а последние сутки вообще не прикорнуть ни на минутку, то чего же еще следует ждать. Тем более в кабинете, где стоящий за шторой диван так и манил прилечь, а от обилия бумаг и спертого воздуха у менее привычного человека мог случиться приступ грудной жабы. Адмирал с силой потер ладонями виски, посмотрел на лежащие перед ним бумаги, напечатанные словно в хорошей типографии и еще раз пережил чувство полной нереальности происходящего. Да ну, какой теперь сон? За эти дни пережил столько, сколько за всю жизнь не предвидится! А он-то считал, что в Испании нагляделся на всякое…
Первые полеты 'неопознанных' разведчиков, начавшиеся еще семнадцатого, приходящие из Москвы приказы, общая политическая атмосфера ясно говорили, всем, кто хотел это понять, что война на пороге. Вот только готовность к ней была не на высоте. Главная база только достраивалась, базы в Ваенге и Иоканьге еще только начинали возводить. Авиация базировалась всего на два аэродрома, а тыловики флота размещались вообще в Мурманске. Но к войне все же готовились, флот был приведен во вторую готовность девятнадцатого, а вчерашнее утро встретил в полной готовности к боевым действиям. Но вместо войны получили вот это…
Сначала 'амбарчики' – разведчики на летающей лодке МБР-2 из сто восемнадцатого полка, передали об обнаружении неизвестного корабля, следующего к Полярному. Судя по донесениям, это был как минимум легкий крейсер, что делало положение сторожевиков, находящихся в дозоре, очень опасным. Он приказал выдвинуть завесу из подводных лодок и отозвать под прикрытие береговых батарей сторожевики. Эсминцы готовились выйти в море, когда со сторожевика 'Гроза' передали, что крейсер подошел к нему на милю и требует назвать себя. Потом пришли еще более странные радиограммы, которые все приняли за провокацию. Но когда на входе в пролив через пару часов появился СКР "Гроза" в сопровождении крейсера, Арсений словно по наитию запретил береговой батарее открывать огонь. И оказался прав. Громадина корабля, передавшего морзянкой по-русски название и вопрос, заставившие зачесать в затылке не только матроса-сигнальщика, но и самого комфлота, уверенно вышла на рейд, словно проделывала это каждый день. Далее от корабля, называвшегося 'Североморск', отделился небольшой разъездной катер и на необычно высокой скорости направился к пирсу, обгоняя маневрирующий СКР. Его пассажиры заставили оторопеть швартовщиков и лично встречавшего катер, с частью командиров из штаба флота, Головко. Из странной, явно резиновой, надувной лодки с необычно маленьким мотором, на пирс взобрались люди появившиеся как будто из дореволюционных времен: андреевский флаг на корме лодки, погоны на плечах… Самый старший из них, с внушительными шитыми звездами на погонах, окинув взглядом собравшихся требовательно спросил:
– Что здесь за маскарад, и кто здесь старший?
Арсений, шагнув вперед и, отодвинув бросившегося было особиста, произнес:
– Про маскарад лучше бы объясниться вам, а старший здесь я, командующий Северным Флотом контр-адмирал Головко
Услышав эти слова мужчина вскинулся, словно ударенный, несколько мгновений стоял, вглядываясь в адмирала, и секунду спустя, покачнувшись, начал было оседать, но, опершись на стоявшего рядом спутника, выпрямился.
– Я, капитан первого ранга Королев, заместитель начальника штаба Северного флота, – и, напряженно сглотнув, добавил. – Похоже, сейчас нам с вами стоит о многом переговорить!…
Поэтому теперь Арсений читал отчет о происшествии, переданный потомками, которые чудом остались в своем времени, но попали в прошлое…
Шли плановые учения Северного флота. Этой ночью КПУГ (корабельная поисково-ударная группа) в составе БПК 'Адмирал Чабаненко', 'Североморск' и МПК 'Брест' и 'Онега' должна была сначала провести поиск подводных лодок в ограниченном районе, противодействуя ПЛАРК 'Орел'. А затем ПЛАРК, прорываясь под защитой КПУГ через противолодочный рубеж, представленный ДПЛ 'Липецк', должна была нанести условный ракетный удар по наземным объектам противника.
Неожиданно со стороны берега словно выросла огненная стена. Выросла, поднялась, закрывая горизонт, и растворилась под напором ветра. Резко испортилась погода. К тому же в той же стороне несколько раз подряд ощутимо грохнуло, будто что-то взорвалось или дала залп как минимум эскадра крейсеров. В это же время на всех кораблях оборвалась связь с берегом, хотя друг с другом они переговаривались свободно, а спутниковые передачи новостей исключали возникновение каких то международных осложнений. Будучи старшим в районе, вице-адмирал Воложинский приказал всем лодкам до выяснения обстановки погрузиться и маневрировать в своих районах, оставшимся кораблям КПУГ организовать патрулирование и оборону этих районов, отправив БПК 'Североморск' и ДПЛ 'Липецк' полным ходом к Североморску…
– Да провались ты дрыном косматым, против шерсти волосатым, трижды злоепахучим продрыном вдоль и поперек с присвистом через тридцать семь гробов в центр мирового равновесия, – прочитав мероприятия необходимые для базирования даже одного ракетного крейсера стратегического назначения, не выдержал адмирал. – Где я им это все возьму, рожу что ли, – глядя на равнодушно светящуюся лампу, добавил он.
г. Батуми, порт.
Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант ПВ НКВД
Возвращение на заставу ознаменовалось новым знакомством. В кабинете Дашевского сидел широкоплечий короткостриженый парень с густыми, длинными, лихо закрученными усами пшеничного цвета.
– Николай Антонов, – протянул руку широкоплечий.
Мог и не представляться. Эти 'старорежимные' усы впечатляли даже на пожелтевших от времени черно-белых фотографиях. Не узнать их было невозможно.
– Кахабар Вашакидзе, – ответил на рукопожатие старлей. – Можно Каха.
– Вот так просто? – улыбнулся Николай. – Ты ж, вроде, по званию выше.
– Это как посмотреть. Я-то одного Антонова знаю. Генерал-лейтенанта. Так что ты до этих чинов дослужишься. А я – еще бабка надвое сказала.
– Так и я по прогнозу той же бабки, – ответил лейтенант. – История изменилась. Ладно, ужинать пойдешь?
– Когда это пограничник от ужина отказывался?
– Я ж тебе говорил, – вмешался Дашевский, обращаясь к Николаю, – Каха – свой парень. Жрет за троих, водку хлещет залпом, и с бабами, небось, не промах!
– Про баб-то откуда знаешь? – спросил Каха.
– Так ты ж грузин!
Офицеры дружно рассмеялись.
– В общем, – продолжил Семен, – осталось только верхами ездить научить. Что за пограничник без коня!
Кахабар удивленно глянул на Антонова:
– Чему учить? Умею.
– Откуда, – удивился Николай. – Говорят у вас, в будущем, все исключительно на машинах, а лошадок бедных и забыли совсем.
– Так я ж грузин! – ответил Вашакидзе и занялся подоспевшим ужином.
Вроде и не особенно голоден был, да вот… Впрочем, молодой организм всегда требует. Собеседники, видимо, считали так же. Так что тишина нарушалась только сосредоточенным жеванием. Пока эту гармонию нарушил Тучков: