– Не сомневаюсь, – Катрин с удивлением посмотрела на подругу. – Что ты мне хочешь сказать?
– Если ты уйдешь, – суккуб с трудом выговорила, – я могу выйти замуж?
– Тьфу, – Катрин запустила пальцы во влажные кудри подруги, – уйду или нет, я буду счастлива, если у вас будет все хорошо. Уверена, что тебе это отлично известно.
– Да, – суккуб сжала руку подруги. – У нас может быть? Все хорошо?
– Бло, не будь дурой. Ты меня ужасаешь. Ты старше меня черт знает на сколько и прекрасно знаешь, что все зависит только от вас.
– Я не знаю. Про себя. Много лет ланон-ши не связывали себя. С одним мужчиной. Энгусу будет трудно. Я должна питаться. Я не могу. Без удовольствия пищи. Мужчина не может терпеть. Такое.
– Вон он, сидит там, терпит и не пытается огреть меня по голове топором. Ты же его не обманывала. Он знает все, и если выбрал тебя, то трезвый и зрячий.
– Что будет со мной, Кэт? – Желтые глаза Блоод влажно блестели. А может быть, в них играл лунный зеленый янтарь волн.
– Знаю, что будет, – Катрин крепче прижала к себе подругу. – Вы вернетесь в "Две лапы". Будете следить, чтобы Даллап и Ингерн не переругались, споря, во что превратить замок: в большой курятник или огромный пивной завод. Энгус станет толковым управителем Медвежьей долины, а ты родишь ему детей. Тебе виднее, какими они получатся, но населению нашей земли свежая кровь пойдет на пользу. С пищей и развлечениями тебе, моя дорогая, придется нелегко, но вместе вы справитесь.
– Я верю. – Блоод вглядывалась в зеленые глаза подруги, как будто там сосредоточилась вся мудрость вселенной. – Буду верить. Всю жизнь Энгуса. И всю жизнь наших детей. И всю жизнь. Детей наших детей. "Две лапы" всегда будут верить. Ждать тебя, подруга.
Все сказанное подозрительно походило на клятву.
– Хрен знает что такое, Бло, – смущенно сказала Катрин. – Не нужно мне так уж верить. Я же не пифия какая-нибудь. Я вовсе не предсказываю. Просто говорю то, что думаю. А получится то, что вы сами захотите. Слушай, может, нам не спать больше вместе?
– Не спать? Я могу ловить сусликов. И этих… – Блоод изобразила коготками, – тушканчиков. Еда. А спать? Мул и сельские самцы? Вместо леди с зелеными глазами? Энгус будет разочарован.
– Тьфу, психиатр вас разберет…
– Не ругайся. – Блоод приложила палец к губам подруги.
– Не буду, сами все осмыслите, – пробурчала Катрин и нежно погладила перечеркнутую десятком браслетов желтокожую руку. – Тебе интересна человеческая жизнь, Бло. Скоро будешь и перед купанием душиться и натягивать чулки.
– Да. Только чулок одна пара. Жалко. Энгусу нравится. Всем нравится.
– Доберемся до Глора, купишь еще. Деньги пока есть.
– Куплю. Кэт, ты дала. Уверенность. Могу ответить советом?
– Очень даже можешь. Я мудрые советы принимаю с готовностью. И с такой же готовностью их не выполняю.
– Совет умный. Охренительно.
Катрин улыбнулась. Блоод умела подчеркнуть важность излагаемого постулата.
– Выкладывай, моя убедительная.
– Не шутки. Послушай.
– Слушаю.
– Тебе нужны чулки, – серьезно сказала суккуб.
– Вообще-то у меня в мешке где-то валяются.
– Мало. Тебе нужны чулки. Сорок пар. Серебро. Духи. Платья. Рубашки. Новые сапоги. Туфли. Та краска для ногтей. Что ты рассказывала. Много. Нож, сталь – твое оружие. Грудь и зад – мое. Чулки усилят мое. И точно не ослабят твое. Ты будешь одна. Кто предупредит ночью? Кто присмотрит за спиной? В бою? Одной нужно много. Оружия. Чулки ночью. Не слабее ножа.
– Ты права. Мне, собственно, уже говорили об этом. Жаль, что у меня вечно не всегда хватает ума воспользоваться этим советом.
– Кто говорил? Флоранс?
– Да.
– Хорошо. Мне нравится. Хочу, чтобы и у тебя. Были дети.
– Ну да. Как ты себе это представляешь?
– Просто. Флоранс тебе скажет, – безапелляционно заявила суккуб.
– Ну, разве что, – грустно улыбнулась Катрин.
Сейчас до звезд над морем было куда ближе, чем до вишневых глаз.
– Не грусти. Чулки? – требовательно спросила Блоод.
– Непременно, – кивнула Катрин.
Узкие четырехпалые ладони крепко сжали ее щеки. Пришлось взглянуть прямо в змеиные зрачки.
– Ладно-ладно, я вооружусь до зубов, – сказала Катрин.
Теперь придется исполнять.
Удовлетворенная Блоод отпустила:
– Я рада. Тебе нужно спать. Идем…
Скользнув под плащ, Катрин видела, как суккуб нагнулась к Энгусу. Что-то сказала, поцеловала.
Потом она легла рядом с Катрин. Они обнялись, и Катрин с некоторым изумлением задумалась о том, как нелепо, но увлекательно предвкушение нормальной семейной жизни.
* * *
Утро путников ничем не порадовало. Отряд вновь кружил в каменистом лабиринте. Катрин дала бы голову на отсечение, что они проходят одними и теми же промоинами по два-три раза, но следов копыт не замечала. Солнце качалось над головой, изредка то справа, то слева сверкало море. Никакого конца бессмысленному круговороту не предвиделось.
Обедать пришлось всухомятку. Воды, выжатой из несчастного родника, оставалось в обрез. Бессмысленность происходящего порядком изводила. Катрин подумывала – не повернуть ли назад, к Новому Конгеру? Тогда уж наверняка выберешься к Глору.
Во второй половине дня небо подернулось желтой дымкой. Прохладней не стало, наоборот, духота нависла плотным мертвым балдахином. Море умолкло. Задница отвратительно липла к седлу…
Отряд кружил вокруг холма с торчащим на вершине, должно быть, уже век назад засохшим деревцем. Место было явно зачарованным – отдалиться от древесного скелета дальше чем на несколько сот шагов никак не удавалось. Промоины упрямо приводили путешественников обратно.
Наконец петляющий, как труп мумифицированной анаконды, овраг заманил отряд в глубокую впадину. Посреди окаменевшей грязи торчали недвижимые заросли ржавого тростника. Грязная желтая дымка переполняла чашу впадины, колыхалась над голыми склонами. Пейзаж напоминал то ли марсианский кратер, то ли место подрыва какого-то экспериментального сверхмощного боеприпаса. Идти через иссохшее озерцо совершенно не хотелось.
Катрин не удивилась, услышав хрип Энгуса:
– Дрянное место.
– Сухое. Как язык, – с отвращением подтвердила Блоод.
– Помойка, – нарушил привычный обет молчания одноглазый мальчишка.
На него глянули с удивлением. Только Катрин была в курсе глубокого философского толкования мистического понятия "помойки". Внешне на свалку отходов человеческой жизнедеятельности впадина ничуть не походила. Похоже, здесь вообще никогда не ступала нога человека.
– Обойдем? – спросила Катрин. В данном случае она была готова присоединиться к мнению соратников.
– Слишком далеко. Хочу к морю, – с тоской прошипела Блоод и тронула своего гнедого.
Путники пересекали удушливую тишину впадины кратера. Духота сдавливала черепа. Не был слышен даже шорох глинистого песка и мелких камней под копытами лошадей…
В тишине Катрин видела, как вздрогнула едущая первой Блоод. Суккуб, пошатнувшись в седле, повернулась к друзьям. Маленький рот приоткрылся, силясь что-то сказать. На шее Блоод вспухал толстый малиновый рубец…
От внезапного удара Катрин чуть не свалилась с коня. Левую руку пронзила резкая боль, тупой удар по ребрам заставил подавиться воздухом. Рукав шелковой сорочки мгновенно окрасился ярко-алым. И эта боль, и это ощущение были до жути знакомы шпионке. Она успела мимолетно удивиться тому, как все повторяется в жизни. Почему же не слышала выстрела?
Кругом начался ад…
…Энгус кренился в седле, пытаясь ухватиться одновременно и за ногу, и за пробитую руку. Густая, почти черная на жаре кровь текла на седло и дорожный мешок. Парень пытался найти глазами возлюбленную и никак не мог ее увидеть, потому что конь ланон-ши ошеломленно крутился на месте, а сама Блоод, задыхаясь и сдирая когтями невидимый ошейник, жестко стиснувший горло, запрокинулась на круп гнедого.
Хуже всего пришлось Квазимодо. Во всаднике невозможно было узнать странноватого молчаливого парнишку, к которому уже успели привыкнуть путешественники. С лица, превратившегося в сплошную кровавую маску, летели густые брызги. Глаз, скула, нос и ухо – все превратилось в бесформенное месиво. Размозженные пальцы тщетно цеплялись за уздечку. Ветхие штаны влажно потемнели в паху. Юный вор был ослеплен, оглушен, размазан в жуткую отбивную…
Катрин осознала, что шпионским блужданиям пришел конец.
Теперь это твой мир, дорогая. И другого тебе не видать…
Х… вам, а не Европа, как некогда говаривал один футболист. Будь оно все проклято! Ты ведь уже получала пулю в эту руку? Переживешь и еще разок…
Катрин выдернула из-за плеча клинок, плашмя ударила по крупу лошадь Энгуса.
– Вперед, мудак!
Гнедой Блоод указания ждать не стал, рванул следом. Катрин лишь подбодрила его ударом. Черт, левая рука болталась как оторванная, от боли мутнело в глазах.
Главное – уйти из-под обстрела. Засада? Одинокий снайпер? Но что такое с Блоод?
Кони тяжелыми прыжками уносили ланон-ши и Энгуса из страшного блюдца ложбины. Идиот-мул, как и следовало ожидать, шарахнулся от Катрин в противоположную сторону. Шпионка прижала кукри бедром, ухватила мула за длинное ухо.
– Пошел вперед, тварь кроличья!
Несмотря на то что ему натурально отрывали ухо, кусаться упрямый дурак все же не решился. Квазимодо, кажется, уже без сознания, сползал со спины перепуганного скакуна. Катрин ухватила мальчишку, вернее ободранную анатомическую куклу, в которую он превратился, за шиворот, удержала в седле. Успела еще понаддать носком сапога, помогая мулу удерживать правильное направление…
Под рев воодушевленного животного арьергард отряда вылетел на скат ложбины, перевалил за гребень. От последнего рывка в глазах девушки окончательно потемнело. Вороной пытался удержать хозяйку в седле, но Катрин этого уже не видела. И как метнулась навстречу колючая земля, тоже не видела…
…Теплая вода на губах, похлопывание по щекам. Излишние нежности. Лучше бы жгут на продырявленную руку наложили, мямли…
Над ней столпились все трое. Блоод, Энгус, кривой мальчишка, он выглядел почти нормально. Всегдашняя половинчатая исковерканная рожа.
А кровь где?
Рука не болела. Зато ныло правое плечо и горело ухо. Шок? Черт бы его…
Катрин села. Рука, плечо, в которое попала пуля, выглядели вполне прилично. Даже рукав сохранил грязноватую целость.
– Какого хера? – ошарашенно пролепетала Катрин.
– Морок, – прошептала Блоод.
– Наваждение, – выдавил Энгус, протягивая баклагу с водой.
Какой, мать его, морок? Катрин с полнейшей определенностью осознавала, что схлопотала очередное пулевое ранение. Скорее всего винтовочная пуля. Снайпер. Подобные ощущения, знаете ли, не забываются. Ребра, кстати, тоже наверняка были задеты…
Рука двигалась без малейших затруднений, дышалось легко. Если, конечно, не считать аромата пота и прочих походных запашков, насквозь пропитавших товарищей, столпившихся вокруг.
– Вы-то в порядке?
– Да. Самим не верится, – признался угнетенный Энгус.
– Лошади? И где мой кукри?
– Без паники. – Блоод вложила клинок в ножны за плечом подруги. – Все хорошо. Только страшно.
– Да уж. По коням, и сваливаем отсюда.
Квазимодо помог ей встать. Смотреть на изуродованное лицо одноглазого определенно стало легче, – Катрин точно знала, что мальчишка может выглядеть куда как кошмарнее. Нет предела совершенству, чтоб ему…
Забираясь в седло, Катрин осведомилась:
– А с ухом у меня что?
– Камни-то не мягкие, – пробормотал Квазимодо, пряча глаза.
– Просто брякнулась я? Ладно. Не переживай. Постираешь штаны, и все. С каждым может случиться.
– Уже случалось. Тогда… Но тогда все было по-настоящему, а сейчас я как последний сопляк обделался. С перепугу.
– Все обделались. Блоод опять на цепи очутилась, мне повторно дырку просверлили. Энгусу, хм, ему опять дурные-бешеные обезьяны ноги ломали. Глаз твой – это я понимаю. А штаны – ерунда. Все равно портки пора на новые менять.
* * *
Нормальной воды до вечера так и не отыскали. Лошадей пришлось поить из солоноватых луж. Ночевали над обрывом, внизу ворчало разволновавшееся море. Квазимодо сполз по откосу стираться.
– Кто же его так избил? – задумчиво спросил Энгус, которому тоже не мешало бы привести в порядок одежду. Как, собственно говоря, и дамам. Катрин давно хотелось сбросить с себя все и вволю почесаться. Но рисковать шеей, спускаясь по темной скале, шпионка считала неоправданным безумием.
– Кто бил – понятно, – пробурчала она в ответ на риторический вопрос Энгуса. – Садисты – есть такое общечеловечье племя. Но вот как мальчишка после этого выжить умудрился? Ему ведь, судя по всему, и минимальной помощи не оказали. Ладно, расскажет когда-нибудь. А об этой морочьей впадине, что лучшие моменты нашей жизни возвращает, лучше побыстрее забыть. Слушайте, осталось у нас что-нибудь пожрать?
* * *
С рассветом отряд возобновил бессмысленные маневры. Куда-то все же продвигались. Холмы стали более каменистыми, за расщелины здесь цеплялся плющ и кусты каких-то лохматых растений с плодами, похожими на лилипутскую вишню. Над головой путников все чаще кружились бледно-голубые чайки. Дивно крупные и величественные птицы, обладающие на редкость мерзкими голосами. С водой проблемы закончились. Родники попадались десятками, иногда лошадям приходилось долго брести по руслам, прохладных, стремящихся к морю ручьев. Катрин уже предвкушала, как будет принимать ванну из пресной прохладной воды. Черт с ними, и с Глором, и с мистером Найтом. Должны быть в жизни маленькие радости?
Отряд вновь оказался перед выбором. Уперлись в прибрежные скалы. Вниз вела узкая тропа, лошади, может, и протиснутся, но что будет дальше, совершенно неизвестно. Плескалось близкое, но невидимое море. Гадать и обозревать испятнанные птичьим пометом камни надоело, и Катрин, ведя в поводу Вороного, первой вошла в проход. Следом в скальную тесноту загнали упрямящегося мула с Квазимодо. Блоод и Энгус двигались в арьергарде.
Проход хотя и был тесным, но спускаться было удобно. Катрин сообразила, что по тропе наверняка хаживали люди. На некоторых выступах виднелись явные следы кирки. К облагороженной трудами неведомых благодетелей тропе примыкали и мелкие боковые тропинки. Кое-где на крутизне имелись даже ступеньки.
Шпионка с Вороным выбрались на небольшую площадку, и Катрин узрела полоску пляжа и людей. Правда, кирок у туземцев не имелось. Зато на гальке пляжа лежала пара наполовину вытащенных из воды лодок. Человек шесть с пустыми мешками и мотками веревок деловито поднимались по тропе навстречу девушке. Встречаться с незнакомцами Катрин немедленно расхотелось. Нетрудно было заметить, что у незнакомцев имеется оружие. В изобилии имеется. Хотя что здесь странного? Вообще-то добропорядочным гражданам совершенно нечего делать в этакой глуши. Тем более тайком грузить лодки.
Катрин поспешно развернула жеребца. К скальной площадке сходилось несколько тропинок, но отступать возможно было только по широкой, той самой, которая и вывела отряд в столь неожиданно людное место. Только бы идиотский мул не заупрямился…
Мул еще только выбирался из щели и оглядеться и проявить свой мерзкий норов не успел. Зато с правой тропинки на площадку спрыгнул оборванного вида малый со здоровенным мешком на плечах. Встреча с всадницей явилась и для носильщика полной неожиданностью, но оборванец проявил неприятную сметливость и быстроту реакции. Еще не успев освободиться от поклажи, радостно заорал:
– Девки!
В другой раз Катрин, возможно, и была бы польщена тем, что о ней отзываются во множественном числе, но в данный момент истошный вопль совершенно не обрадовал.
Почти тут же на плечи оборванцу скатился другой: почти такой же щетинистый, разве что без мешка, зато с плетеным коробом в руках. Тут же с уступа плюхнулся и третий тип с двумя бочонками под мышками. Смотрели аборигены на девушку с такой искренней радостью, что Катрин больше не колебалась. Высвобождая глефу, швырнула повод Квазимодо.
– Уводи коней!
Она успела подбодрить мула дружеским тычком древка. Дальше стало не до забот о скоте и прочем движимом имуществе…
Побросавшие поклажу незнакомцы были уже рядом. В руках одного мелькнула короткая, славно отполированная дубинка. Остальные надеялись обойтись вообще без оружия. Вот хамье.
Без крови, по-доброму так по-доброму. Катрин сунула одному в живот, другому между ног. Пока применялось исключительно древко глефы, пусть у нахалов остается надежда обзавестись потомством.
– Ох, сука скользкозадая! Еще и трепещет…
Полумеры не помогли…
Потерял интерес к симпатичной добыче лишь один из агрессоров – этот мычал, согнувшись, трогательно зажимал пострадавшие ценности обеими ладонями. Другой притормозил, бормоча проклятия и ощупывая пострадавший живот. Их товарищ, перехватив дубинку поудобнее, подыскивал момент, дабы точным ударом усмирить прыткую светловолосую бабенку. На помощь оборванцам сверху свалилась еще парочка искателей удачи. Теперь каменистая площадка оказалась на треть завалена брошенными мешками, бочонками и прочим скарбом…
Оценить ситуацию Катрин успела: ничего особо утешительного. Вероятно, пираты, они же контрабандисты. Что и куда джентльмены грузили-отправляли, значения не имело. Неожиданная халява напросилась в руки сама. На девок и лошадей всегда есть спрос. Тем более что нежелательных свидетелей все равно надлежит убрать.
Ничего личного. Путники просто появились не в том месте не в то время.
Ладно, посмотрим, кто здесь появился не вовремя.
Глефа примерилась укоротить руку с дубинкой, но чуть раньше шустрая тень метнулась из-за спины Катрин, подкатилась под ноги пирату. Тот пошатнулся и схлопотал мгновенный удар ножом под ребра…
Знакомый прием. Но Катрин не ожидала, что его применит Квазимодо. Кривой недоросток вроде бы был направлен беречь лошадей? Лошади, они поценнее геройски пролитой вражеской крови будут…
Додумать шпионка не успела. Одноглазый шустро откатился под защиту ее глефы, не забыв выхватить из рук подрезанного противника дубинку.
Такой трофей парню не слишком поможет. Шутки кончились. Возмущенные нелепыми потерями пираты выхватили свое оружие. Вооружены они были примерно одинаково: небольшие топорики и кинжалы…
По сравнению с длинной глефой сущие игрушки.
Неширокое лезвие глефы занялось делом – один из пиратов запрокинулся с рассеченной ключицей, второй чудом уберег глаза. Раненый душераздирающе взвыл. На щетинистых рожах искателей удачи отразилось опасливое недоумение – о воительницах здесь только байки слыхали…
– Сзади! – выдохнул-выкрикнул Квазимодо за спиной девушки.
Катрин обернулась. Так и есть, народец с пляжа успел взобраться по тропе и горел желанием принять участие в схватке. Мальчишка уже успел сцепиться с первым пиратом…
Девушка прыгнула ближе. Полоснула по бедру крупного мужика, норовящего вышибить дубинку из рук Квазимодо. Нечего связываться с мелкими. Одноглазый воришка ловко спихнул раненого верзилу вниз, на головы товарищей. Катрин успела рассечь темя следующему пирату, у плеча самой шпионки что-то опасно просвистело…