- Тьфу! Обычный бардак! Сейчас разберемся…
- На кой? - перебил меня на полуслове Анатолий. - Тебе же потом будет легче все свалить на вахтеров-дуболомов. Куда им супротив дедка с карамультуком бодаться!
- Пусть лучше пройдут, поговорим, все покажем, разберемся без спешки.
- Петь, тут тебе не там! - Голос главного режимника посуровел, в нем послышались стальные нотки. - Считай, что это приказ! Сиди себе в кресле да звони в Москву!
- Скажи хоть, с чего они свалились?!
- По ходу, настучал кто-то из наших! - бросил в трубку Анатолий и отключился.
Собственно, ничего удивительного в таком обороте не было. Стучали в советских учреждениях, как зайцы на барабане, от уборщицы до заместителей по научной части, водителей и прочих главных бухгалтеров. Впрочем, в "Интеле" последняя троица делала это едва ли не официально, куда-то напрямую в заоблачные выси кабинетов Шелепина и Семичастного. Чуть не единственным лучом света был неформал Федор, ему подобное действо просто не приходило в голову. Кроме того, у "Иванов" хватило ума увидеть мои отношения с начальником местного филиала КГБ и забыть, с какой стороны на бумаге пишется слово "заявление", или как там у коммунистов положено называть доносы. Однако большинство сотрудников выводов не сделало, поэтому их корреспонденция в "ответственные инстанции" часто скрашивала мой и Катин досуг.
Надо сказать, что охрана в НИИ "Интел" по советским меркам отсутствует вообще. На проходной днем сидят обычные дедки-вохровцы, гоняют чаи со "случайно" заглянувшими мужиками. На ночь дежурный разве что достает из шкафа обычную двустволку, а чаще не делает и этого. Соответственно, никаких сложных, привычных рабочим и служащим местных "почтовых ящиков" систем со стойками для хранения пропусков нет в помине. Так что обстановка на первый взгляд соответствует какому-нибудь колхозу "Заветы Ильича", заходи, кто хочет, бери, что хочешь…
Вот только никто не знает, что изрядный кусок двухэтажного гаража под склад своих ништяков "арендовали" совсем не безобидные военные связисты. Рядом с доступным только мне, Кате и Анатолию хранилищем артефактов комитетчики организовали весьма приличный опорный пункт, в котором круглые сутки находится не менее десятка бойцов с тяжелым вооружением. Более того, некоторые из этих "бездельников" целыми днями шляются по всему НИИ, а всех своих они знают в лицо, по анкете, заодно помнят, о чем сотрудники рассказывали ночами жене или любовнице месяц назад и с кем собираются пить водку в ближайший уик-энд. Чужих, если они появляются, "ведут" персонально и тщательно.
Однако Сережу Эткинда служба безопасности упустила. Без лишней болтовни этот кретин пошел на нарушение если не буквы, то уж как минимум сути "подписки" и накатал развесистую, как клюква, жалобу прямо на имя товарища Шокина. Будь тот на рабочем посту - передал бы бумагу или обратно нам, или, наоборот, в ЦК, где бы курирующий советскую электронику Шелепин легко замотал дело. Но министр электронной промышленности не вовремя ушел в отпуск. Это тоже не было проблемой, вернись "телега" в родной шестой главк. С его начальником, Виктором Ефимовичем Фетисовым, вышел бы аккуратный междусобойчик, ибо ненаблюдательные чиновники на высоких постах не задерживаются при любом общественном строе. Он бы сделал вид, что сильно озабочен положением дел и будет внимательно разбираться в вопросе, я бы состроил понимающее выражение лица, на этом бы все и закончилось.
Но лимит везения был исчерпан. Художественный рассказ о творящемся надругательстве над государственной собственностью попал к одному из замов, и тот, не слишком долго задумываясь, дал ход бумаге. Тем более что наш мэнээс постарался вполне по-профессорски. То есть не только обвинил меня во всех возможных ошибках и злоупотреблениях, но и нарисовал перспективные направления, по которым НИИ "Интел" должен идти в светлое будущее к победе коммунизма во всем мире.
Причем губа у молодого ученого была совсем не дура. Единственным вариантом, достойным внимания советского инженера, по его мнению, должна была стать IBM 2321, эдакий трехсекционный сервант, в котором во вращающийся цилиндрический барабан чуть не полуметровой высоты можно было вставить десять специальных картриджей. Почти револьвер, только каждый патрон-картридж нес в своем пластиковом нутре двадцать магнитных пластин по 40 мегабайт. Соответственно, на устройство выходило 800 мегабайт с очень приличным временем произвольного доступа от 95 до 600 миллисекунд. Самому последнему клерку в МЭПе должно быть понятно, что рядом с американским достижением наша 60-килобайтная "Спираль-1" смотрится, мягко говоря, смешно. А мой авторитет директора НИИ можно поправить только срочным увольнением в сантехники.
Уж не знаю, почему жалобщику не пришла голову светлая идея проследить за судьбой куда более простых и даже устаревших дисковых систем IBM 1405 на 10 мегабайт. Крупную их партию закупили с моей подачи более года назад, кому-то передали на копирование и… Никакого результата не слышно и не видно до сих пор. Только жалуются, сердешные, нужен им для "блинов" 14-й класс точности, или допуск в 0,4 мкм. Это означает: импортный станок на виброзащитном фундаменте в десятки тонн, мегахитрый резец и прочие проблемы, вплоть до разгона городского транспорта в окрестностях завода. Даже подумать страшно, что в СССР сделают из IBM 2321, ведь там по паспорту одного только масла для гидроприводов заливалось чуть не двадцать литров. Точь-в-точь как на тракторе "Беларусь"! И самое главное, я точно знаю: подобные системы помрут в бозе, не оставив потомства. Тогда как флоппи-диски окажутся непременным придатком компьютера на протяжении как минимум трех следующих десятилетий.
Остается только радоваться, что нашему молодому специалисту не попалась на глаза недавно запущенная в IBM маркетинговая программа, где сумрачный гений "голубого гиганта" обещал систему Photodigital на целый гигабайт данных. Если я правильно понял смутное описание, то делать они это собирались фотографическим методом, буквально черточками на пленке. Причем весь цикл, включая запись, проявку, хранение при постоянной температуре и влажности, а также считывание, был хорошо автоматизирован при помощи чего-то похожего на пневмопочту. Сложность механики при этом была запредельной, а стоимость конкурировала с ценой лунной программы. Не удивлюсь, если IBM не пойдет дальше экспериментальной модели, но… Попробуй доказать коммунистам, что подобный проект будет не по плечу советскому НИИ, которое оборудовано самой передовой марксистско-ленинской идеологией!
Что до самой проверки, то можно сказать одно: хорошо, когда бизнес крышует президент страны, в которой про демократию только слышали.
Инициативного замминистра затаскали по инстанциям и быстро отправили командовать каким-то периферийным заводом. Уж не знаю, правда или нет, но по главку ходит устойчивый слух, дескать, нашелся в его круге общения какой-то странный след, ведущий в сторону улицы Чайковского. И уж совсем шепотом рассказывали, что "не зря в КГБ придумали НИИ "Интел" как "ловушку для шпионов"". Хотя у меня есть большие сомнения в правдоподобности такого захода. Ну подумать здраво, чего могут американцы разведывать таким сложным, многоходовым и дорогостоящим способом? Они же без всякого шпионажа в электронике опережают уровень СССР чуть не на десяток лет, все мои усилия - капля в море на общем фоне отрасли! Не дураки же в ЦРУ, в конце-то концов?!
Товарищу Эткинду попросту предложили выбрать между судом "за разглашение" и плацкартой до комсомольско-молодежной стройки нового моста через Амур по трассе Транссиба. Мне Шелепин в очередной раз аккуратно намекнул, что более-менее сносно существовать пришельцы из будущего могут только в таких искусственных оазисах, как "Интел". В дикой природе советской науки зубры интриги едят таких, как я, на завтрак, даже не запивая цикорийным кофе с молоком. Анатолию тоже сделали какое-то внушение, впрочем, без каких-либо последствий.
Поначалу я сильно опасался роста отчуждения в местной тусовке из-за "нерыночных" методов работы с главком и министерством. Кому понравится, когда тяжелая рука ЦК протягивается и начинает бить по головам, не сильно разбираясь, кто прав, а кто виноват. По всему выходило, что я стучу на своих ничуть не лучше мэнээса Сережи.
Однако этический аспект произошедшего никого не заинтересовал вообще, даже больше - в крытых потертым линолеумом коридорах главка я стал Петром Юрьевичем. Наоборот, на паркете начальственных кабинетов ко мне начали обращаться "Петр", можно сказать, я неожиданно попал в круг "своих парней". Только это совсем не радовало, напротив, появилось стойкое чувство отвращения.
Но если отвлечься от терзаний души в когнитивном диссонансе суровой действительности, то самой неожиданной была реакция некоего института технологии радиовещания и телевидения, сокращенно ВНИИРТ. Оказывается, они сделали дисковый магнитофон с названием "МАГ-Д1" еще в далеком 1957 году, но не для продаж населению, а для записи морзянки военных радиотелеграфистов. Прознав о скандале в своей отрасли, специалисты по звукозаписи решили реанимировать свою разработку, а заодно выслужиться перед Шелепиным, не знаю уж, кто у них был его зримым ведомственным воплощением.
На гребне мутной, но широко известной в соответствующих кругах истории внииртовцы вознамерились делать нашу "Спираль-1" на основе переносного проигрывателя пластинок "Концертный-М" московского опытного завода ВНИЭлектропривода. Последний они получили с потрохами под свое крыло, осуществив тем самым давнюю мечту организации собственного производства. Этим дело не ограничилось, новоявленные мастера виниловерчения и электропроводомотания умудрились договориться с немцами о покупке патентов и оборудования для выпуска "Telefunken-600", благо с развитием магнитофонов их отдали чуть ли не по цене макулатуры и металлолома. Причем меня об этом никто не ставил в известность до самого последнего момента, когда менять что-то было поздно.
В течение года ВНИИРТ доработал устройство до "Спирали-3". По-европейски гламурный внешний вид и фронтальная загрузка дисков смотрелась очень прилично, хотя при этом была напрочь потеряна возможность переставлять тонарм по секторам. Зато надежность заметно выросла, немецкое оборудование явно стоило своих денег. А после добавления специальной чистящей фетровой прокладки можно было записывать и считывать чуть не сотни дисков подряд без единого сбоя.
Так что вместо опытной партии в три десятка дисковых магнитофонов к 1969 году промышленность СССР начала "выплевывать" чуть не тысячу "Спиралей-3" в месяц. Брали их на ВЦ крайне неохотно, вернее, отказывались бы вообще, будь какой-то иной выбор. Заменить перфокарты дисками не удавалось, программисты привыкли тасовать колоду карточек вручную и править ошибки буквально по одному знаку-дырке. С магнитной лентой конкурировать тем более бесполезно: там счет шел минимум на мегабайты. Конечно, постепенно появились свои любители и энтузиасты дисков, даже пришлось в "компьютерном" приложении к журналу "Радио" создать рубрику для объявлений по обмену программным обеспечением. Процесс адаптации к новинке шел угрожающе медленно. По-хорошему, нужно было честно фиксировать провал эксперимента. Но… К тому времени на отрасль стремительно накатывалась новая эпоха.
Доводка первой в мире полностью электронной игры "Тетрис" заняла больше времени, чем хотелось бы. Серийное производство в СССР - нечто невообразимое. Длиннейший список позиций поставки, сотни строк только по резисторам, диодам и транзисторам. На каждое наименование - некоторое, заранее неизвестное количество штук. Ведь даже в самом лучшем случае производитель даст не все, резать заявки их самая любимая забава. К этому приходится добавлять неизбежную отбраковку "входного" контроля, после чего логистика превращается в полноценный ребус. Так что снабженцы Староса, усиленные простыми инженерами и техниками, уже давно мотались по городам и весям, выпрашивая "в порядке оказания технической помощи" и даже требуя "под приоритетную программу" нужные изделия.
К лету пришлось бросить в битву последний резерв командования, а именно Федосея Абрамовича Шварца, штатного снабженца НИИ "Интел".
Его рассказы о реальности порой просто шокировали:
- …Дальше я таки метнулся на "Светлану" за тремя тысячами маломощных высокочастотных транзисторов, - за кружкой чая отчитывался о проделанной работе товарищ Шварц. - По ним завал, вот что хочешь делай, а закрой комплектацию. Как обычно, подготовил письма из министерства и старосовского КБ, чтоб все честь по чести. Захожу чуть не с поклоном на ковровую дорожку кабинета главного инженера Смирнова, красно-розовую, с цветочками по краям, прямо как в ЦК, здороваюсь с порога. А тот, не поднимаясь с кресла, издали кричит: "За высокочастотниками?" Я отвечаю: "Да". В ответ: "Вон отсюда!"
- Прямо так и сказал?
- Нет, конечно! - невесело скривил губы под седыми усами Федосей Абрамович. - Матом завернул, лысая сволочь. Так бы и приложил!
- Ничего себе! - Других слов у меня попросту не нашлось.
- Пошел я, несолоно хлебавши, к Филиппу Георгиевичу, - продолжил повествование снабженец, чуть позвенев для порядка ложечкой в стакане. - Тот покряхтел, поругался, но дал номер телефона, бумажку с ним аж из личного сейфа вытянул. Да предупредил, чтоб я "берег на самый крайний случай" и в начале разговора обязательно произнес слово "ромашка".
- Да ну! - Я чуть не поперхнулся изрядно зачерствевшим с утра пряником, хорошо хоть чай был под рукой. - А про тридцать восемь утюгов он ничего не говорил?
- Каких утюгов? - пришла очередь удивляться Федосею Абрамовичу.
Пришлось рассказать анекдот про героического разведчика Максима Максимовича Исаева и проваленную явку. Еще и про Мюллера с Борманом вспомнил. Благо книга про будущего Штирлица уже написана. Хотя получилось не очень, образ ловкого штандартенфюрера не стал тут еще расхожим мемом. Зато старый снабженец успел умять пару кусков батона с маслом, секретарша никогда не забывала приносить ему с чаем любимое лакомство. Можно понять - свои зубы Федосей Абрамович потерял еще в конце 30-х, золотые бережет и на мои пряники не покушается.
С новыми силами снабженец продолжил свой рассказ:
- От себя, понятное дело, Старос крутить диск не дал, пришлось с автомата звонить. Но ничего, набрал, сказал "ромашка".
- Нормально поняли? - Я никак не мог поверить в такую разлапистую конспирологию посередь мирного Ленинграда.
- Еще бы! - Федосей Абрамович, не торопясь, как-то особо аккуратно отпил глоток, явно выдерживая "мхатовскую" паузу. - Назвали мне номер квартиры в жилом доме на Невском проспекте, как раз напротив трикотажного ателье.
- И что? - сорвалось с привязи мое нетерпение.
- Таки приехал я туда, внешне обычная квартира. Впустили, внимательно выслушали и сказали: "Мы действуем только на уровне третьего секретаря обкома. Вам придется подождать два дня и позвонить нам тем же способом".
- Так у нас же из ЦК есть письма, просьбы "настоятельно помочь"! - Попробуй уложи в голове такое вредительство. - Да нам вообще можно все, что угодно, требовать!
- Хо-хо-хо! - не удержался от смеха Шварц. Он откинулся на спинку стула, не забыв, впрочем, прихватить чай, и продолжил, вежливо, едва заметно добавив в голос менторские нотки: - У них там своя четкая иерархия! Раз поверху вопрос сломаешь - промолчат, а то и уважать начнут больше, сила-то, она завсегда в почете. Два, и кукиш за спиной скрутят да намекнут невзначай. А не поймешь, так на чем-нибудь обязательно подловят. - Федосей Абрамович неожиданно выкинул вперед неожиданно крепкий кулак и помахал им перед собой. - И так размажут, что и костей не собрать! Впрочем… - Он внимательно посмотрел на меня и добавил: - Тебя-то все одно вытащат, почему - сказать боюсь, но остальным точно не поздоровится.
Чуть не минуту я ошеломленно молчал. Не то чтоб старый снабженец сказал что-то новое, мир людей вообще мало поменялся со времен питекантропов и до XXI века. Но откровенность и экспрессия впечатлили меня совсем не слабо.
- И что дальше? - наконец нашелся я с глупым вопросом.
- Да там уж все нормально стало. Через два дня ответили на звонок: "Со Смирновым все в порядке. Можете его навестить".
- И главный инженер "Светланы" без мата обошелся?
- Улыбался, скотина, руку жал. - Федосей Абрамович медленно возвращался в образ тихого и аккуратного снабженца. - Подмахнул, не читая, указание отгрузить все, что мне требуется.
…Так или иначе, но трудности в снабжении проекта "Денди" постепенно отступали. Склад готовой продукции, заведенный по опыту продаж "Русского кубика", наполнялся аккуратными фанерными ящиками, внутри которых ждали своего часа заряженные "Тетрисом" игровые автоматы. Серийное производство тоже набирало обороты, благо ничего особо сложного или нового в продукции не было. Нужно было всерьез думать о продажах продукции за границей, и я не уставал бомбардировать Шелепина записками с вопросами: кто и как это будет делать.
Ответ был неожиданным, и вполне под стать бывшему Председателю КГБ:
- Привет, Петр! - В трубке ВЧ хорошо знакомый голос президента СССР. - Завтра за тобой с утра заедет Петр Степанович Музыкин, помнишь такого?
- Добрый вечер, Александр Николаевич! Разумеется! - Ну как можно забыть полковника КГБ, который расспрашивал меня два года назад о будущем. Ведь это почти импринтинг в реальности 60-х!
- Вот и хорошо. Поедешь с ним на охоту, заодно поговорите там с интересным товарищем, у которого есть опыт руководства иностранной компанией.
- Сделаю! - Вроде обычные слова, но магия должности делает свое дело: невольно хочется ответить "есть!" и лихо щелкнуть отсутствующими каблуками. Однако разум работает отдельно: - Он что, продажами "Денди" заниматься будет?