Все началось с каприза погоды. Мы вылетели из Сан-Франциско, чтобы посетить Британский Эквадор, Таити и Тонга, а потом взять курс на запад. Можете обвинять стихию или вашего покорного слугу, но я считаю, что всему виной маленький калифорнийский скаутмастер Эган. Не окажись его на борту "Лох-Итайва", я бы не угодил в самую гущу событий, изменивших судьбы великого множества людей, а может быть, и судьбу всего мира.
Глава II
ЧЕЛОВЕК С ТОЛСТЫМ ПОСОХОМ
Мы пришвартовались в аэропарке Беркли, чтобы принять пассажиров и груз. Затянувшиеся поиски стоянки вынудили нас торопиться, чтобы не выбиться из графика. Я наблюдал за посадкой, поглядывая и на огромные ящики, поднимаемые в трюм через погрузочные люки в днище корабля. Благодаря полусотне стальных тросов, притягивавших лайнер к мачте, он был совершенно неподвижен. Я не мог не испытывать гордости, глядя снизу на сверкающий серебристый корпус, круглые эмблемы с "Юнион Джеком" на огромных хвостовых плоскостях и яркую надпись на боку: КВФ 801. ЛОХ-ИТАЙВ. ЛОНДОН. АЭРОКОМПАНИЯ МАКАФИ. ЭДИНБУРГ. "КВФ" означало: "Королевский Воздушный Флот", число 801 - наш номер в судовом регистре.
Вокруг нас стояли на приколе корабли "Американских Императорских Воздушных Путей", "Версальских Линий", "Австро-Прусской Королевской Воздухоплавательной Компании", "Российской Императорской Воздушной Компании", "Авиалиний Японии", "Итальянских Королевских Авиалиний" и множества компаний рангом пониже. Но "Лох-Итайв", на мой взгляд, был самым лучшим из этих лайнеров, и слава о нем гремела по всему миру.
В некотором отдалении от здания аэровокзала я разглядел зеленый электрический омнибус с последними пассажирами - подпрыгивая, он мчался по траве к нашей мачте. Меня уже предупредили, что на "Уильяме Рэндольфе Харсте" из "Американских Императорских" произошла поломка дизеля, и нам, поскольку мы летим почти тем же маршрутом, предстоит взять на борт часть пассажиров с этого корабля. Должно быть, в омнибусе ехали они.
До отлета оставались считанные минуты. Погрузка закончилась, я удостоверился, что грузовые люки задраены, и спустился с мачты.
Лифт, движущийся по центральному стволу мачты, предназначался для пассажиров и экипажа. Наземная служба пользовалась спиральной лестницей. Спускаясь на лифте, я видел, как техники бегут по ступенькам, спеша занять свои места. Топливные заправщики уже давно были отбуксированы.
Я остановился у входа в лифт, рядом с офицером из наземной службы, который проверял билеты у пассажиров и накладные на груз. Во внешности состоятельных американцев, поднимавшихся на борт "Лох-Итайва", не было ничего подозрительного. Правда, они казались немного раздраженными тем, что им приходится менять корабль.
При виде одного из стоящих в очереди людей я не удержался от улыбки. Он выглядел лет на пятьдесят и был одет в весьма примечательный наряд: шорты цвета хаки, гольфы, зеленая рубашка со множеством значков и широкополая коричневая шляпа В руке он держал полированный посох с флажком. Самомнение, ясно читавшееся на одутловатом красном лице, делало его внешность еще более комичной. Колени его были такими же красными, как и нос. Я решил, что вижу перед собой не успевшего переодеться комике из кинематографа или мюзик-холла. За ним стояло десятка два мальчишек лет двенадцати, в таких же костюмах, с такими же серьезными минами на лицах и с рюкзаками за спиной.
- Что это за маскарад? - спросил я офицера.
- Американский вариант молодежной бригады Баден-Пауэла. Разве вы не состояли в этой организации?
Я отрицательно покачал головой.
- А кто они такие?
- Скауты Рузвельта, - ответил офицер. - Кажется, называют себя "юными берейторами".
- Я бы не сказал, что их предводитель так уж юн.
Краснолицый повернулся ко мне спиной. Ткань цвета хаки угрожала лопнуть на его упитанном заду.
- Не он один, - усмехнулся мой собеседник. - Знаю я таких, они не взрослеют. Всю жизнь в скаутах. Их хлебом не корми - дай покомандовать.
- Рад, что не приставлен к ним нянькой, - с чувством произнес я, косясь на прыщавые личики под широкополыми шляпами. Дети нервничали - похоже, им еще не приходилось летать на воздушных кораблях.
Внезапно я вспомнил о своих обязанностях. На кожаном ремне, стягивавшем объемистое брюшко вожака скаутов, висела большая пистолетная кобура. Я подождал, пока офицер проверит у него билеты, затем приблизь лея и вежливо отдал честь.
- Прошу прощения, сэр, но при посадке на корабль оружие полагается сдавать эконому. Будьте любезны, отдайте револьвер. Вы получите его, как только…
Краснолицый раздраженно отмахнулся посохом и, скомандовав: "Мальчики, за мной!" попытался пройти мимо меня.
- Извините, сэр, но я не пропущу вас на борт, пока…
- Я имею право носить оружие! Какого черта…
- Сэр, согласно международным правилам пассажиры с оружием на борт воздушных кораблей не допускаются. Отдайте мне револьвер под расписку, а по прибытии в… - я глянул на билет, - …по прибытии в Сидней вы получите его обратно, мистер Эган.
- Капитан Эган! - рявкнул он. - Командир отряда берейторов!
- Капитан Эган. В противном случае вам придется остаться.
- На американский корабль меня пустили бы без всяких придирок. Погодите, я позову капитана…
- Капитан американского корабля тоже подчиняется международным правилам, сэр, - перебил я, выразительно глядя на часы. - Повторяю, мы будем вынуждены улететь без вас.
- Сопливый выскочка! - Красный цвет на физиономии предводителя скаутов превратился в пунцовый; в голосе звучала не только ярость, но и угроза. Впрочем, Эган тут же сник. Он расстегнул ремень, снял кобуру и, помедлив, протянул мне. Я достал пистолет.
- Воздушный, - проворчал Эган, - не очень мощный.
- Правила есть правила, сэр. У кого-нибудь из ваших… подчиненных есть оружие?
- Конечно, нет! Это моя привилегия! Я же был берейтором. Настоящим берейтором. Ушел в отставку одним из последних… За мной шагом марш! - скомандовал он, указывая посохом вперед, и затопал к лифту во главе своего отряда. Скауты все как один обожгли меня взглядом - им явно не нравилось, когда унижали их командира.
В кабине лифта оставалось свободное место, но я предпочел подняться по лестнице, так как сомневался, что сумею удержаться от смеха.
На корабле я отдал пистолет эконому, а расписку с первым же встреченным стюардом отослал капитану Эгану. Потом я поднялся на мостик. С минуты на минуту корабль должен был отчалить, и я не хотел пропустить это зрелище.
Один за другим падали швартовочные тросы. Я чувствовал подрагивание палубы - казалось, кораблю не терпится в небо. Тихо загудели моторы, в зеркалах заднего обзора медленно завертелись пропеллеры. Капитан посмотрел вперед, затем вниз, затем повернул зеркала. Удостоверясь, что за кормой тоже все в порядке, он отдал несколько приказаний, и матросы втянули в корпус трап, соединявший корабль и мачту. Теперь только канаты удерживали "Лох-Итайв".
- Мачтовый, жду разрешения на взлет, - произнес капитан Хардинг в телефон.
- Взлет разрешаю, сэр, - отозвался мачтовый диспетчер.
- Отдать концы!
"Лох-Итайв" вздрогнул и стал разворачиваться. Его нос по-прежнему гнездился в конусе мачты.
Все двигатели средний назад! - скомандовал капитан. - Рулевой-один, два градуса лево руля!
- Есть два градуса лево руля, сэр.
- Рулевой-два, пятьсот футов вверх.
- Есть пятьсот футов вверх, сэр. - Второй рулевой повернул огромный штурвал. Вокруг нас гудели и щелкали внушительных размеров приборы; в их показаниях запутался бы любой морской волк былых времен.
Просторный аэропарк таял внизу. Мы шли по кривой к мерцающей бухте Сан-Франциско, вдоль которой стояли на якоре крошечные суда. Как всегда, красавец "Лох-Итайв" безукоризненно слушался рулей.
И вот мы над океаном.
- Рулевой-один, пять градусов лево руля, - приказал капитан, склоняясь над консолью компьютера.
- Есть пять градусов лево руля, сэр.
В иллюминаторах правого борта показались небоскребы Сан-Франциско, раскрашенные во все мыслимые цвета.
- Рулевой-два, подъем на две тысячи футов.
- Есть две тысячи футов вверх, сэр.
Мы прорывались сквозь тонкую пелену облаков. Погружались в безбрежное море голубизны.
- Всем дизелям - полный вперед!
Моторы взревели. "Лох-Итайв" летел к Южной Америке с постоянной скоростью сто двадцать миль в час, неся на борту триста восемьдесят пять пассажиров и сорок восемь тонн груза с легкостью орла, несущего в когтях мышь.
К вечеру об инциденте со скаутмастером знал весь экипаж. Офицеры спрашивали меня, как я намерен обуздать Ковбоя Робби - так кто-то из них окрестил Эгана. Я обещал держаться от него подальше, если только не выяснится, что он - диверсант. Однако, Эган явно не разделял моего миролюбия,
Вторая стычка между нами произошла в тот вечер, когда я совершал инспекционный обход корабля. Такие обходы, как правило, очень скучны и отнимают много времени.
В рекламных проспектах компании интерьер гондолы назван шикарным, и это соответствует истине. Особенно роскошна обстановка палубы первого класса. Пластиковая облицовка стен неотличима от мрамора, дуба, красного дерева, тика, стали, меди и золота. На огромных иллюминаторах вдоль всей гондолы - бархатные гардины и шелковые маркизы, на полу - толстые ковры с сине-красно-желтым узором, в залах отдыха и коридорах - удобные кресла. Залы отдыха, рестораны, курительные, бары и ванные обставлены по последней моде и оборудованы электрическими лампами. Именно эта роскошь и сделала "Лох-Итайв" одним из наиболее дорогих воздушных лайнеров, но большинство пассажиров считало, что путешествие на нем стоит тех денег, которые пришлось выложить за билет.
Я добрался до палубы третьего класса и уже подумывал, не повернуть ли обратно. Внезапно из бокового коридора, ведущего к столовой, выбежал капитан-берейтор. Он был вне себя от злости.
- У меня жалоба! - выкрикнул он, схватив меня за руку.
"Да уж понятно, что не благодарность", - едва не сорвалось у меня с языка. Я вопросительно поднял бровь.
- По поводу ресторана, - добавил он.
- У вас претензии к стюардам, сэр? - с облегчением предположил я.
- Я уже обращался к главному стюарду, но он не пожелал мне помочь. - Эган сощурился. - Вы, кажется, офицер?
- Да, но я отвечаю только за безопасность корабля.
- А как насчет нравственности?
- При чем тут нравственность, сэр? - опешил я.
- Вот что я вам скажу, молодой человек. Я несу ответственность за своих скаутов и не хочу, чтобы их оскорбляли, чтобы им показывали дурной пример… Ступайте за мной.
Повинуясь скорее любопытству, нежели чувству долга, я проследовал за Эганом в столовую. Там довольно вяло играл джаз-банд и танцевало несколько пар. Посетители ели и беседовали, не обращая внимания на дюжину юных берейторов, сидевших за одним столом.
- Видите? - прошептал Эган. - Видите?
- О чем вы, сэр?
- Никто не предупреждал меня, что я окажусь на борту летающего храма Иезавели. Что беспутные женщины будут демонстрировать тут свои телеса! Смотрите, смотрите! Да, я не спорю, на этих девицах есть нечто, отдаленно напоминающее вечерние платья, но скажите, разве подобное зрелище типично для ночного Лондона? А эта омерзительная музыка! - Он указал на эстраду со скучающим оркестром. - Но что самое отвратительное, молодой человек, - зашипел он мне на ухо, - рядом с нами едят черномазые! Это не корабль, сэр - это настоящее гнездо разврата!
Рядом со скаутами сидели несколько молодых индусов. Сдав экзамены в Лондоне, они летели в Гонконг, чтобы поступить на государственную службу. Они были хорошо одеты и вели себя весьма пристойно, вполголоса беседуя между собой.
- Белых мальчиков вынуждают есть бок. о бок с черномазыми, - продолжал Эган. - Вы должны помнить, что нас перевели на этот корабль, не спрашивая нашего согласия. На американском корабле…
Подошел главный стюард. Он смотрел на меня устало и с сочувствием. Я искал выход.
- Наверное, будет лучше, если ужин для этого пассажира и мальчиков подадут к ним в каюты? - спросил я главного стюарда.
- Ни за что! - В глазах Эгана появился безумный блеск. - Я обязан присматривать за детьми! Следить, чтобы они правильно питались и соблюдали гигиену!
Я был готов махнуть рукой и уйти, но тут стюард с непроницаемым лицом предложил поставить вокруг стола ширмы. Разумеется, они не могли оградить берейторов от музыки, зато вид индийских чиновников и "полуодетых" леди не будет оскорблять их чувства. Эган с кислой миной пошел на компромисс.
Он двинулся к своим подопечным, и тут двое из них бросились к нему навстречу. У одного, зажимавшего рот носовым платком, лицо было зеленым.
- Сэр, кажется, у Дубровского воздушная болезнь, - сообщил второй мальчик.
Я выбежал из ресторана, слыша за спиной истошные вопли Эгана:
- Врача! Врача!
Как известно, воздушная болезнь вызывается самовнушением, но она способна передаваться от человека к человеку. Вскоре, к немалому моему облегчению, она свалила всех бойскаутов вместе с Эганом.
Два дня, пока мы летели до Британского Эквадора, скаутмастера было не видно и не слышно, хотя одному из корабельных врачей, должно быть, пришлось туго.
В Куэто мы сделали короткую остановку, чтобы взять на борт несколько пассажиров, почту и две клетки с обезьянами для австралийского зоопарка.
Капитан Хардинг лично не сталкивался с Эганом, поэтому доклады о моих неурядицах вызывали у него только веселье.
- Надо помягче с ним, лейтенант, - сказал он, когда мы распивали бутылочку на мостике, что было исключительно офицерской привилегией. - Если хотите стать профессионалом, учитесь ладить с пассажирами.
- Он не в своем уме, капитан. Видели бы вы его глаза!
Хардинг сочувственно улыбнулся, но я догадался, что участившиеся инциденты со скаутмастером он объясняет моей неопытностью - ведь я, что ни говори, летал без году неделя.
Путешествие из Южной Америки к первому из островов Тихого океана было спокойным и приятным. Внизу расстилалась бескрайняя синяя гладь; над нами ослепительно сияло солнце.
Однако, когда показался атолл Пукапука, мы приняли по телефону сообщение о буре, разыгравшейся в районе Папеэте. Вскоре телефонная связь прервалась из-за сильных помех, но трудностей с управлением кораблем мы пока не испытывали и надеялись прибыть на Таити по расписанию. Стюарды предупредили пассажиров о возможной болтанке. Стремясь уйти от штормового ветра, мы поднялись на высоту две с половиной тысячи футов. Инженеры в двигательных гондолах получили команду "полный вперед", но было поздно.
Внезапно свет за бортом померк; только призрачные серые лучи проникали через иллюминаторы. На мостике и в гондоле зажглись электрические лампы. Мгновение спустя разразилась гроза Казалось, нас обстреливают тысячи пулеметов - с таким грохотом били о корпус градины. Температура на мостике падала с умопомрачительной быстротой, и мы дрожали от холода, пока не заработала автоматическая отопительная система. "Лох-Итайв" тоже подрагивал, уверенно пронизывая клубящуюся черную тучу. Страха мы не испытывали - корпус корабля надежно защищал нас от молний.
В конце концов мы вырвались из тучи и увидели внизу бушующее море.
- Рад, что я здесь, а не там, - ухмыльнулся Хардинг, глядя вниз. - Хорошо, что на свете существуют воздушные корабли.
Из телефонных приемников, установленных на мостике, зазвучала легкая музыка. Шкипер велел второму помощнику выключить их,
- Никак не возьму в толк, для чего это нужно.
Корабль неожиданно провалился на несколько футов. Мой желудок подскочил к горлу, а страх запустил в душу свои холодные щупальца. Впервые с тех пор, как майор Хоуэл подобрал меня в Теку Бенга, я испытал тревогу на борту воздушного корабля.
- Н-да, погодка не балует, - пробормотал капитан, застегивая китель. - Вряд ли бывает хуже в это время года, Рулевой-два, как высота?
- Полный порядок, сэр.
Отворилась дверь, на мостик вошел третий помощник. Он был взволнован.
- Что случилось? - спросил я.
- А, дьявол! - воскликнул он. - Только что поцапался с твоим приятелем, Бастейбл. Чертов Ковбой! Закатил, понимаешь, истерику, требуя спасательные плоты и парашюты. Это же просто берсерк, а не пассажир! Сколько летаю, впервые встречаю такого! Втемяшил себе в голову, что мы падаем.
Я улыбнулся Хардингу, тот невесело ухмыльнулся в ответ.
- Что вы ему сказали? - спросил он третьего помощника.
- Кажется, мне удалось его немного успокоить. Знали бы вы, как хотелось врезать ему в челюсть!
- Ну, это уж совсем ни к чему, - сказал капитан, раскуривая трубку. Вряд ли хозяева погладят нас по головке, если он подаст в суд. К тому же, это особый случай - нельзя ударить лицом в грязь перед "Американскими Императорскими".
Третий помощник повернулся ко мне.
- Тебя он тоже стращал? Говорил, что у него большие связи в Вашингтоне? Обещал позаботиться, чтобы тебя вышвырнули со службы?
Я рассмеялся.
- Нет, до этого у нас еще не дошло.
Град забарабанил сильнее, ветер взревел, словно осерчав на корабль, вторгшийся в его царство. "Лох-Итайв" снова попал в воздушную яму и содрогнулся всем корпусом. Снаружи было темно как ночью, молнии клевали лайнер со всех сторон. Не зная, чей еще заняться, я направился к выходу, чтобы успокоить пассажиров.
Едва я протянул руку к двери, она распахнулась, и на мостик вбежал Эган - воплощение паники. За ним гурьбой ввалились бледные скауты.
Потрясая над головой посохом, Эган наступал на Хардинга.
- Я отвечаю за этих мальчиков! Мне доверена их жизнь! Я требую, чтобы нам немедленно выдали парашюты и спасательные плоты!
- Сэр, прошу вас немедленно вернуться в свою каюту, - спокойно произнес Хардинг. - Кораблю не угрожает никакая опасность. Если у вас разгулялись нервы, обратитесь к врачу - он даст вам успокоительное.
Ковбой Робби завопил что-то совершенно неразборчивое. Сунув в рот трубку, капитан повернулся к консоли и буркнул:
- Будьте любезны, сэр, покиньте мостик.
Я шагнул к Эгану.
- Сэр, полагаю, будет лучше всего…
Но Эган не слушал меня. Его мясистая пятерня ударила капитана по плечу.
- Капитан, вы от меня так просто не отвяжетесь. Я имею право…
Шкипер повернулся к нам и холодно произнес:
- Надеюсь, кто-нибудь выведет отсюда этого джентльмена.
Мы с третьим помощником схватили Эгана под руки и потащили к выходу. Вопреки нашим ожиданиям, он почти не сопротивлялся. Его трясло от страха.
В крытом переходе я подозвал двух матросов и поручил им отвести Эгана в его каюту. Меня возмутило бесцеремонное обращение скаутмастера с нашим капитаном, и я боялся, что не удержусь от рукоприкладства.
Возвратясь на мостик, я увидел, что Хардинг как ни в чем не бывало посасывает трубку.
- Чертов неврастеник, - проворчал он, ни к кому не обращаясь. - Ну, да Бог с ним. Надеюсь, шторм скоро утихнет…