Перекусили бутербродами. Бабы устроили себе отпуск, и готовить отказались. Дети были в восторге, а вот мы давились в сухомятку и обсуждали планы мести. Ничего "ассиметричного", кроме как облить нежившихся в шезлонгах саботажниц морской водой, в голову не пришло. Да и это забоялись воплощать в жизнь. Соленая вода скоро бы высохла на жарком тропическом сибирском солнышке, кожу бы стянуло, и бабы бы немедленно заставили нас строить им душ с пресной водой. Можно было бы, конечно, и смаздрякать что-нибудь на скорую руку, но зачем? Тем более имелись еще планы по разведке полуострова на большой земле.
Никиту взяли с собой. Пропуском в нашу компанию стали два оставшихся от целой коробки патрона. Натаха подтвердила, что пацан честно расстрелял все остальные, а не просто выбросил лишние в море. Мог добить все, но подумал, что если мы скоро не вернемся, кому-то ведь придется провожать дядю Егора до Подковы, тут-то боеприпас и понадобится.
- Принято, - согласился мичман и взлохматил выцветшие за лето до соломенного цвета волосы мальчишки. - Форма одежды походная. Быть готовым через три минуты с оружием.
Никитос рванул с места с пробуксовкой, но уже от самых палаток вернулся.
- Патронов маловато, - поделился он своим горем.
- Не настрелялся? - хмыкнул я, представляя синичище на плече шпаненка. Мелкашка, это конечно не СВД, которая лягается, как лошадь, но для мальца и того должно было хватить.
- По гланды, - сын чиркнул ладонью по горлу. Откуда только успел нахвататься этих дворовых ужимок? В частной же школе учится, сопляк. - Но мало ли чего. А у меня нету.
- Логично, - поддержал Леха. - Коробки хватит?
- Даже много, - дернув рукой к правому плечу, поморщился наш новый боец.
Долили бак, благо брат догадался принести из ангара еще пару канистр с топливом. проверили оружие, заставили Никитку застегнуть спасательный жилет, и столкнули лодку в воду.
Сначала двинули на запад до пролива. Потом на северо-запад. Подумали, что если там найдется подходящий пляжик, будет удобно. Не нужно будет огибать километров на пять или шесть выдающийся в море полуостров. Прошли вдоль берега, все круче изгибающегося на север и северо-восток. Мест для высадки было предостаточно, но очень уж они все были далеко от интересующей нас сопки.
За обрывистым, скалистым мысом берег резко пошел на запад, и вскоре мы оказались в сильно изрезанной бухте, куда выходили русла сразу трех небольших речек. Не особенно быстрых. На таких, по общему мнению членов похода, миниГЭС ставить смысла нет. Выйти на сушу можно было, но мы этого делать не стали. Слишком много камней и мало песка. В одном из заливчиков вообще осыпь нашлась, будто бы целая скала обрушилась. Вот к ней подошли ближе. Сланец неплохая замена кирпичу, а строить "фазенду" из дерева я и не собирался. Не серьезно. Да и нравится мне дикий камень.
В общем, признали осыпь отличным источником дармового стройматериала, и повернули обратно. До темноты времени было еще навалом, и нам хотелось осмотреть противоположный берег.
До пролива долетели на глиссере в пять секунд. Лодка перелетала с волны на волну как какой-то волшебный дельфин, Никитос попискивал, когда брызги залетали внутрь, и оба моремана радовались как дети.
Западный берег полуострова был изрезан куда меньше восточного. Изредка между скалами появлялись малюсенькие пляжики, а слева, километрах в пяти, в бинокль разглядели еще один островок. Куда меньше нашего первого. Миха тут же заявил на него свои права. Ну, то есть предложил назвать его Михайловским. Да ради Бога. Что нам жалко?
Наш шкипер полдороги оглядывался на кусок торчащей из моря земли, и в итоге мы чуть не вылетели на широченный, метров в двести, пляж. А прямо над ним высилась наша сопочка. Берег большой земли дальше уходил куда-то на юго-запад, и мичман настоял на том, чтоб обязательно проверить что там. Хотя бы на несколько километров. Он, мой младший брат, вообще разрывался между желаниями. Ему хотелось и вместе со мной подняться на господствующую над достаточно равнинным полуостровом высоту, и в компании с Поцем и Никитой продолжить открывать неведомые дали.
Сманил с собой. Так-то оно конечно. Останься Леха в лодке, мне было бы спокойнее за сына. Все-таки из Михи нянька, как из навоза пуля. Но до сих пор мы в море ничего крупного не встретили. Ни акул, ни дельфинов или китов. Или обещанных Егором гигантских морских черепах. Ничего. Даже чаек - и тех, по мнению мореманов, было маловато. А вот мне одному в незнакомом месте… Даже думать об этом было неуютно. Если это все-таки материк, так там и тигры со львами какими-нибудь могут проживать. Или леопарды. О динозаврах олигофреноценских и не задумывался, иначе вообще втроем бы на сопку полезли, а Никитоса лодку сторожить оставили бы.
Короче, мы с Лехой выпрыгнули на пляж, подтянули что надо было подтянуть, пощелкали тактическими рациями, проверили связь с лодкой и с базой, попрыгали, и пошагали. А Поц рыкнул мотором, лихо развернулся и ушлепал почти точно на юг, открывать новые земли.
Пляж, забором окружали плотные заросли кустарников. С полкилометра прошли, прежде чем нашли проход. Какие-то животные чуть ли не туннель пробили, за какими-то своими надобностями шныряя к морю. Нам с плечистым мичманом пришлось чуть ли не на четвереньках пролазать. Брат кряхтел, ругался нехорошими словами, и в итоге поклялся извести проклятые заросли под корень. Типа, достать напалм и сжечь там все к чертовой матери.
Среди пальм, занимавших следующую террасу, идти было не в пример легче. Шершавые стволы были до середины оплетены какими-то лианами, но росли тропические деревья довольно редко, почти как наши березовые перелески. Да и полянок хватало. По мне, так лучше бы их вовсе не было. Трава на открытых солнцу и небу местах вымахала в рост человека, и пробираться по этим дебрям было труднее чем по лесу.
А потом мы вдруг оказались в самом настоящем сосновом бору. Высоченные, метров по двадцать столбы подпирали небо. Пахло смолой одуряюще, как в парфюмерном магазине. А по низу, упрямо ползли вверх плети красной смородины, и еще что-то, чьи листья мичман немедленно сунул в рот и принялся жевать.
- Кока? - поинтересовался я тихонько. В лесу, тем более - незнакомом, не стоит издавать лишние звуки. - Наркоманишь потихоньку?
- Лимонник, - весело блестя глазами, отговорился тот. - Любка обрадуется.
- Кому что, - философски пожал я плечами. - Кому мандарины, кому ящики их под них.
- Это ты к чему?
- Сказал бы, что твоя кислятину любит, набрали бы у Савы лимонов.
- Это не то. Лимонник только на Дальнем Востоке растет. Ностальгия и все такое.
Согласился. Это реально дело такое. В Египте на пляже вдруг так пельменей захотел, едва домой первым же самолетом не улетел. Так задолбало это "все включено", чуть волком не завыл. Едва на туземца с кулаками не полез. Показалось, он на Натаху мою как-то подозрительно щурился, сученышь.
Бор кончился, как ножом обрезало, когда до вершины оставалось всего ничего. Трава там, на счастье была не такая богатая, как внизу, так что ничего, что могло бы помешать нам забраться на самый верх больше не было.
На северном склоне сопки растительности было меньше. Какие-то чахлые деревца, короткая, будто подстриженная трава, одинокие кустики. За седловиной, по дну которой тек широкий ручей, или маленькая речка, сплошной стеной стоял лес. Чужой какой-то, неправильный. Разнокалиберные по росту и толщине неряшливые, разлапистые деревья.
Еще с возвышенности было отлично все видно. И замысловатую бухту на северо-востоке, куда мы уже заплывали, и где нашли каменную осыпь. И еще один полуостров, вокруг которого по морю ползла серебряная искорка нашей лодки. И другой залив на юго-западе, в который впадала, промыв по дороге широченный овраг, последняя из найденных нами за сегодня река.
- Офигеть, - выдохнул Леха. - Красота-то какая!
- Ага, - радостно согласился я, устраивая пятую точку на мягонькой траве. - Сядь, не маячь. Если мы все видим, прикинь, как нас самих видно!
Брат тут же плюхнулся рядом.
- Жаль бумагу с карандашом не взяли. Сейчас зарисовали бы обстановку.
- Запомним, - отмахнулся я, не отрывая бинокль от глаз. - Чего один не вспомнит, другой подскажет.
- Тоже верно… Блин, Андрюха! Это место просто супер. Будто спецом сделано для нас. Сам прикинь! Вот тут форт. Там…
Мичман махнул рукой на северо-восток.
- Там, по водоразделу мин сигнальных натыкать и заборчик какой-нибудь сообразить от зверей. С той стороны берег высокий, хрен кто залезет. А по верху - так отсюда все простреливается за боже мой. А там…
На этот раз он обращал мое внимание на западный склон сопки, и устье ручья.
- Ручеек так себе. Вялый, скажем просто, ручеек. Но если плотину построить, и этот овраг напрочь затопить, там такой перепад высот получится, что напора полюбому хватит на миниГЭС. А если еще там блиндажик какой-никакой с пулеметом сообразить, так этот наш ров ни одна падла не форсирует без того, чтоб кровушкой умыться.
- Тема, - снова согласился я, сразу прикидывая и примерный план нагорной крепости и что-то вроде отдельно стоящего равелина для обороны будущей ГЭС.
- А позади, Дюх, у нас шикарный пляж. И если когда-нибудь мы обзаведемся флотом, там и порт можно будет устроить. А на Михайловском острове - батарею.
- Чего? - не понял я.
- Ну штуки четыре гаубицы, чтоб всю бухту сразу прикрыть. Хрен проползешь.
- И аэродром штурмовиков торпедоносцев. А вон там шахту выроем. Для баллистической ракеты. А вон там казармы ППД дивизии ВДВ…
- Да ну тебя, - засмеялся брат. - Сижу, блин, слушаю. Уши развешал. А он прикалывается в полный рост.
Затрещал вызов рации Поца. Морская часть нашей экспедиции отчиталась об открытии нового полуострова, бухты и реки. Короче, всего того, что мы уже разглядывали с вершины. Путь в западную бухту был куда проще и короче того, что мы с Лехой проделали, пробираясь к вершине. Так что я приказал Михе дожидаться нас в устье ручья, и скомандовал брату подъем. Время подходило к пяти вечера. Пока дойдем, пока обогнем на моторке два полуострова, пока вдоль нашего прошлепаем, глядишь и ночь на пороге…
Вниз не вверх. Да и не настолько крут был склон, чтоб спуск доставил какие-то неприятности. Знай ноги переставляй, да успевай руками страховаться о искореженные стволы неопознанных деревьев. Какие-то десять минут и мы на предпоследней террасе.
До лодки оставалось метров четыреста, когда я увидел человека. Сначала даже показалось, что это женщина - голова у него была в платке. Вроде моей банданы, но именно, что вроде. Слишком длинные концы свисали ему на спину.
Еще он был в светлых, как бы не в парусиновых штанах, перемотанных в поясе ярко-красной тканью, выцветшей клетчатой рубахе, и держал в руках ружье.
Сначала он просто, прячась между камней, разглядывал медленно полжущую к устью ручья серебристую лодку, а потом вдруг подтянул к себе явно громоздкое оружие, пристроил его на источенные морем валуны и прицелился.
Я даже подумать не успел, как сайга сама собой взлетела к плечу, а палец уже давил на курок. Понятно, что четыреста метров полностью исключали прицельный выстрел. Да я и не старался. Отвлечь, напугать, чтоб незнакомец отвлекся от людей из моторки - это да. А ранить, или даже убить - врятли. Я нисколько не сомневался в кого именно хотел стрелять вражина. Поц, в своей темной одежде, едва-едва выделялся на фоне резких теней, а вот оранжевый спасательный жилет Никитки прямо-таки притягивал глаз.
Выстрел. И двумя секундами спустя - рядом рявкнула лехина винтовка. Все-таки двенадцатый калибр - это не шутки. Это мы с мичманом знали, что на дистанциях свыше пятидесяти метров его "12к" может работать только пугалом для ворон, а вот чужака похоже проняло. Он вскочил с камней, пригнулся - по камням чиркнула пуля выпущенная Михой, увидел нас с братом, и побежал в лес. А мы, разъяренные, как это в телевизоре говорят: неспровоцированной агрессией, рванули за ним.
Он пересек ручей, перепрыгивая с валуна на валун. Явно знал дорогу, и ходил этим маршрутом не один раз. А мы попросту прошлепали по дну. Глубины там считай и не было. Чуть выше берца. Единственное - потом неприятно было бежать, в ботинках хлюпало.
За стеной неряшливого, будто бы непричесанного леса, скрывался склон горы. Деревья карабкались вверх, по дороге теряя в высоте. Со стороны, с нашего наблюдательного пункта на макушке сопки, новой возвышенности вообще было не разглядеть за буйной зеленью.
Это была не сопка, и не хребет. Наверху, куда мы влетели отставая от злоумышленника метров на двести, обнаружилось достаточно ровное плато. Скинуть бы лет с десяток. А еще лучше - двадцаточку, так мы с мичманом прямо там того гада и заловили бы. Но возраст и отсутствие тренировок сказались. В легких пожар, в глазах темные пятна. С двух сотен шагов можно было бы и стрелять, да куда там. Я о деревья-то спотыкался, а козла этого вообще не видел.
- Не торопись, - прохрипел я задыхающемуся с непривычки Лехе. - Никуда эта падла не денется. Земля мягкая. Следы четкие. Найдем.
- Полюбому, - прорычал брат сгибаясь и упирая руки в колени. - И я ему уши отрежу и кадык вырву.
- В очередь. Сперва я.
Смочили губы, прополоскали рты. Благо оба мы были мужчинами опытными, знали, что не стоит напиваться. Ну и пошли. То шагом, то легкой рысцой. Я впереди, высматривая отпечатки ног на жирной почве, Леха следом, успевая посматривать по сторонам. Иногда примерялся к длине шага врага. Учили меня так. Пока человек бежит безоглядки - шаг длинный и на препятствия не обращает внимания, где ветку сломает, где еще чего - каверзы ему в голову не придут. А как успокоится, оглядываться начинает, каверзы всяческие выдумывать, так и длинна шага меняется. Тут и нам следовало бы по осторожнее себя вести.
Так-то я шаги не считал. Сколько в первом запале пролетели и не скажу. А потом и вовсе. Но по ощущениям, километра четыре падла чесала по лесу, как бешенный сайгак. Дальше или уставать стал, или решил проверить гонится за ним вообще кто, или со страху глаза велики? Выбрал местечко, да и присел под кустик. Был бы я один - тихонько бы со спины к нему мог подобраться и взять. А братан мой по лесу пер как танк. Топот, хруст и мат - наступает наш отряд. Я только тормознуть Леху успел, да за ствол какого-то дерева с гладкой светлой, чуть ли не серебристой, корой толкнуть. Ну и сам нырнул конечно. Че я дурак на торчащий из веток ствол буром переть?!
Беглец все-таки выстрелил, а мы с мичманом ему ответили. Потом Леха еще пару раз пальнул, пока я на пузе сторонкой партизану нашему во фланг выползал. Да не успел чуток. Почувствовал тот, ноги в руки и снова в лес ломанулся. Я, конечно же, стрелял. Был бы автомат - был бы шанс попасть. Ну или хотя бы напугал бы, заставил с шага сбиться, укрываться от потока злых пуль. А на нет и суда нет.
Побежали дальше. Земля под ногами стала по суше. Образовался легкий уклон. Вниз бежать легче, и деревья как бы расступились. Все больше стало пальм. След потерять я не боялся. Враг и не думал петлять или как-то маскировать отпечатки. Остановиться заставил нас вызов по рации. Поц с Никитосом волновались. Спрашивали где мы, и не стоит ли им торопиться на помощь?
Сначала, злыдень бежал на северо-запад. Потом чуть довернул на север. И последние пару километров точно на север мы путь и держали. А коли так, то возвращаться удобнее и быстрее всего для нас будет в восточную бухту, к четырем рекам. Там мы Михе и сказали, и он, получив наконец четкие приказы, повеселел. Сказал только, что с ними уже с базы Егор связывался. Спрашивал, когда мы возвращаться думаем. Что-то он там опять открыл этакое, что уговаривает теперь теток лагерь снять и домой, за Подкову вернуться. Бабы его пытают с пристрастием, но он пока отговаривается тем, что обо всем расскажет, когда все соберуться вместе.
Леха прямым текстом порекомендовал о нашем происшествии на базу по рации не сообщать. Типа, вернемся - сами. А по дороге подумаем, в каком свете перед бабами это приключение выставить. Егору же сказать, что как только так сразу. И что не только Егорка открытиями увлекается, у нас тоже найдется чем порадовать широкую общественность. Короче, поболтали, передохнули минут десять, да и потрусили дальше. И вскоре, километра через три, вдруг вышли на дорогу.
Я что угодно ожидал увидеть. Динозавра встретить, или, бляха от ремня, "Наутилус" капитана Немо в уютной бухточке. Но только не такую вот, отлично наезженную колею. Чуждую. Неправильную. Узкую и без привычных отпечатков протектора.
- Телегами пробили, однозначно, - почесал затылок мичман. - Интересно девки пляшут…
- По четыре штуки в ряд, - согласился я. - А наш "приятель" туда побежал. Вон отпечаток. Видишь?
- Теперь вижу. А вон тот чей?
На второй, параллельной, полосе обнаженного колесами грунта красовался след другого человека. Он и обувь носил немного иную, и сам был тяжелее. Была еще одна особенность в походке нового персонажа. Но в чем именно я определить затруднялся.
- Если наш сученок компанией обзавелся, что им помешает засаду сварганить? - насторожился Леха. - Сидят где-нибудь под кусточком и нас, придурков самонадеянных, поджидают.
- Мы так и сделали, - снова согласился я. - Ну не тупее же она паровоза… Там, в бухте, он тырился вполне грамотно. С воды его до самого выстрела бы не увидели.
- Вот и я о том. Че делать будем, командир?
- Уступ в лево, - хмыкнул я. И подумал о том, что хорошо, когда все давно уже придумано до нас. И по-простому, так, чтоб последнему дебилу понятно было, расписано в Уставах. - Я тихонько по правой обочине в лесочке пробираюсь. А ты чуток позади, по дороге громко топаешь. И слушаешь. Скажу падай, значит падаешь и к правой же обочине катишься. Осознал?
- Оттож, - оскалился морской спецназовец. - Из нас двоих, ты - леший, я - приманка. Только ты там тоже поспешай. Время к ужину, а нам еще обратно топать. В темноте по незнакомой натуре не айс будет.
- Разберемся, - пообещал я. - На крайняк ломанем по компасу. А как на пляж выскочим, Поцу маякнем, чтоб подходил забирал.
- Вариант, - кивнул брат. - Ну, вперед?
Дважды щелкнул тактической гарнитурой и шагнул под деревья. И успел пробежать шагов пятьдесят, прежде чем в ухе раздался запрос на начало движения для приманки.
- Иди уже, - прошептал я. - И не торопись. Я тебя вижу.
Эх, мне бы тогда еще лохматочку мою любимую. Так чтоб со стороны казалось, будто зеленые мохнатые кочки сами собой от дерева к дереву перепрыгивают. И "Винторез". И отделение "летучих мышей" в полном обвесе… О чего было не помечтать? После пятого километра, лес фоном становится. Когда по следу идешь - только его и видишь. Если только не так, как я тогда - в поисках засады. Тогда-то оно конечно! Глаза во все стороны сразу смотрят, все мелочи подмечают. Уши на макушке. Редко кто способен долго без движения на одном месте сидеть. Мой старшина в армии говаривал, что, мол, люди - это такие большие мартышки. Пока в городах - что-то еще из себя корчат, сдерживаются. А в лесу, вся их обезьянья природа сквозь одежду просачивается. Суетиться начинают, лишние движения делают. Звуки издают. А лес все видит, все слышит, на все реагирует. Ты лишний, ты непонятный, ты чужой. В русских лесах мартышек не водится…