Фред дал короткое распоряжение Гентье, бывшему у нас начальником парусной команды. Палубной командой заведовал Бронс, боцман, но, поскольку людей катастрофически не хватало, зачастую отдав команду, им самим приходилось бросаться помогать её выполнять.
Вот и на это раз Гентье направился к гроту, возле которого собрались все его люди, когда с бака раздался крик – "справа по курсу корабль!".
Мы втроем, с фер Груенуа и сти Молеуеном одновременно посмотрели на "воронье гнездо". Ведь именно находившийся в ней человек должен был первым увидеть корабль, это его основная задача. У людей на баке она другая, рассмотреть возможные препятствия на пути корабля. В такую погоду и в это время суток им легче обнаружить выступающие из воды верхушки рифов на фоне горизонта. Теоретически обнаружить. Черта с два в такой темени что-нибудь увидишь, да еще и дождь разошелся не на шутку.
Как бы в ответ нашим взорам, с мачты донеслось – "по правому борту корабль!". Мы все бросились к правому борту.
Действительно, сквозь косые струи дождя смутно виделись очертания трехмачтовика.
Дьявол ему в высокую корму, что он здесь делает, до берега не больше пары лиг. Это на суше пешком чуть больше часа ходьбы, а на море, да при таком ветре...
Оставалось надежда, что корабль оказался здесь случайно. Буквально через пару минут выяснилось, что, если корабль и оказался здесь случайно, то ничего от этого не менялась: он принадлежал Изнерду. Мне сделать такой вывод было бы достаточно проблематично, а вот Фред с Клемьером сказали чуть ли не в унисон изнердийцы.
Корабль шел под штормовыми парусами практически против ветра.
Есть еще надежда, есть. Не станет он без причины палить изо всех орудий. Ведь он явно не видел, что мы вышли из Нойстофа. В конце концов, мог и не признать того, что "Мелисса" изнердийской постройки. А если и признал земляка, то вовсе не обязательно его расстреливать.
Мы все с напряжением всматривались в проходивший мимо корабль. Еще несколько минут и все, для того, чтобы произвести залп, ему придется поворачивать, ложась курсом на берег. Каких-то несколько минут.
Именно в тот момент, когда казалось, что мы все, разошлись, в ночной мгле на его борту засверкали многочисленные вспышки. Сумма бортового залпа у него достигает двадцати орудий, и, если не побояться того, что от слитного залпа оторвётся борт корабля, а такие случаи бывают...
Этот не побоялся.
И дистанция была, что называется, в упор. Пара ядер, срикошетив от воды, пронеслась над низкой палубой "Мелиссы". А остальные...
"Мелисса" содрогнулась от попавших в нее ядер, да так, что один из матросов выпустив перекладины вант, скользнул по ним, едва успев ухватиться вновь перед самой встречей с бортом.
Как же так, одним залпом? Где же ты была, фея Удача, легкомысленная, как все красивые девушки, и с тонкими прозрачными крылышками на спине?
Залп вражеского корабля оказался для "Мелиссы" критическим, и её было уже не спасти. Если я ещё сомневался в этом, то Фред, бледность лица которого так легко было рассмотреть даже в ночной тьме, протяжно промычав сквозь крепко сжатые зубы, сказал лишь одно слово – "все".
И зачастил командами, теми, что должны быть исполнены мгновенно, если имеешь хоть малейшее желание пережить гибнущий корабль.
"Мелисса" тонула, уходя под воду на ровном киле.
Шлюпок было две, и обе они находились у левого борта.
Нет, я не мог заранее предполагать, что всё закончится именно так, просто шлюпки находились там из-за опасности наскочить в темноте на подводную скалу. И теперь можно было поблагодарить себя за прозорливость, пусть и такую.
А изнердийский корабль, совершив оверштаг, разворачивался, вероятно готовясь нанести залп другим бортом. Перед этим он плюнул тремя кормовыми орудиями, проделав одним из ядер дыру в парусе тонущей "Мелиссы".
Паники не было. Люди, собравшиеся на борту "Мелиссы", давно уже свыклись с мыслью, что с ними произойдет то, о чем говорят: никогда не поздно, но всегда слишком рано. Да и ситуация многим была уже привычна.
Первыми в шлюпки, в отличие от существующего мнения, спустились не женщины и дети. Они на борту имелись, пусть и всего по одной.
Гентье с парой матросов оказались в одной, а в другую спрыгнул Бронс с ещё двумя людьми. Иначе кто будет принимать спускавшихся в них людей, помогая им и следя за тем, чтобы тонущий корабль не утащил за собой надежду на спасение. Гиссу, с широко распахнутыми глазами и менее открытым ртом, передали в шлюпку на руках. Бедная девочка, мы ведь хотели, чтобы у тебя появилась нормальная жизнь, и что в результате?
Мириам спустилась сама, там и осталась-то до воды пара балясин штормтрапа, потому что палуба корабля была уже чуть ли не вровень с поверхностью моря.
Еще и успела пригрозить по дороге, что мамин наговор она не забыла, когда кто-то, помогая ей спуститься, приложил свою ладонь чуть пониже её талии.
Мы с Фредом оказались во второй шлюпке, первая, приняв пассажиров, сразу же отошла от борта, и гребцы уже на ходу разбирали весла.
Конечно, фер Груенуа, ты капитан, и именно ты должен покинуть борт корабля последним. Очень достойная традиция, и я рад, что в этом мире она тоже существует.
А теперь очень быстро отходим от борта и гребем, гребем... Дело не воронке, образующейся на месте тонущего корабля, не настолько он и огромен.
Рангоут может накрыть шлюпку, и он уже над самыми головами. Да ещё этот, корабль Изнерда. Его намерения очевидны, и попасть под залп в этом утлом суденышке будет чрезвычайно неприятно. Вероятность попадания ядра в шлюпку ничтожно мала, но всё же она существует.
Второго залпа не состоялось, но под его угрозой лопасти вёсел мелькали с радующей глаз быстротой.
Все время, что мы гребли к берегу, фер Груенуа не спускал глаз с гибнущей "Мелиссы". Мне, сидевшему на румпеле, было неудобно оборачиваться, и потому я посмотрел на неё лишь пару раз.
Еще на подходе к берегу гребцы соскочили в воду по грудь, толкая шлюпку как можно дальше на берег.
Затем мы стояли на берегу моря, уже взявшегося лизать берег длинными языками волн набирающего силу шторма и смотрели в ту сторону, где нашел свой конец наш корабль. Все восемнадцать человек.
Прошка прикрыл своим кафтаном сразу обеих девчонок, и полы его доставали почти до земли. Спаслись все, и на борту не осталось никого.
Я посмотрел на Фреда, и, фыркнул, не в силах сдержать улыбку.
Фер Груенуа в свою очередь взглянул на меня, но удивления на его лице уже не было, привыкает, должно быть. Но объясниться всё же стоит.
– Понимаете, господин граф. У меня возникает какое-то смутное подозрение относительно всего этого. Есть у меня друг, барон Анри Коллайн, вы случайно с ним не знакомы? Нет? Я обязательно вас друг другу представлю.
Так вот, вместе с ним мы много путешествовали по земной тверди. У барона неоднократно гибли лошади, и зачастую ему приходилось нести седло на плечах.
После этих слов я посмотрел на вместительный несессер, который Фред держал в левой руке. В нем, как я предполагаю, карты, которые он составил в результате своей экспедиции на юг и другие дорогие его сердцу вещи.
После гибели прежней "Мелиссы" он покинул борт корабля именно с ним. И что-то мне это очень напоминает.
Фред взглянул на свой саквояж, затем на меня и улыбнулся:
– Говоришь "седло", Артуа?
Наконец-то я увидел, его улыбку, в точности такую же, как когда-то, несколько лет назад, во время нашей последней встречи.
Потом, посмотрев на начинавшее бушевать море, Фред добавил:
– Это корабль один из тех.
Глава 18
Что позволено Юпитеру...
– Что будем делать, командир?
Прошка, выбрав момент, когда внимание не было привлечено к моей персоне, задал вопрос, который мучил сейчас всех. Действительно, мы остались только с тем, что было при себе. Одежда, какие-то мелочи, почти все без оружия, а кое-кто и вовсе босой. Чемоданчик в руках у Фреда, так и хочется назвать его дежурным, и ещё Мириам держала в руках небольшой узелок.
У меня у самого была только шпага, пистолет Гобелли, да пяток золотых в поясном кармашке. В общем и целом, ситуация к оптимизму явно не располагала.
Я посмотрел на людей стоявших плотной группой, затем перевел взгляд на Проухва.
Эх, Прошка, ты просто не знаешь, откуда я сюда прибыл, и рассказать не могу.
А прибыл я из страны с самым суровым климатом в моем мире, о чем многие её граждане даже не подозревают.
И знаешь ли какое дело, предки мои создали цивилизацию там, где любой другой народ попросту откинул бы копыта. Ты знаешь, что такое мороз, когда плевок на ветру замерзает? Ты видел, что сталь от холода ломается как стекло?
Когда выращивание урожай такое же азартное дело, как игра в кости: повезет – не повезет. Когда любое помещение приходится отапливать семь месяцев в году.
И такое год за годом, год за годом, всю жизнь.
И ничего, живут себе люди, детишек плодят, радуются и печалятся, смеются и плачут. Ничто их убить не может, ни климат, ни мудрость правителей, ни доброта сопредельных и не очень стран.
Проухв, то, что с нами случилось, ты считаешь проблемой? Нет, проблема это когда та же самая ситуация, но градусов на пятьдесят холоднее.
Когда долетающие до нас капли будут падать нам под ноги маленькими стеклянными брызгами, когда холодный ветер станет продувать насквозь, заставляя наклоняться вперед, чтобы не упасть на спину.
А так... Градусов двадцать тепла по моим тактильным ощущениям, все живы здоровы и даже не чихают.
Сейчас вернемся в Нойстроф, тут всего-то часов шесть-семь пешком, как раз к обеду подоспеем.
Что будем делать дальше? А чего раньше времени над такими пустяками задумываться? Если хочешь, я с тобой мудростью моего народа поделюсь.
Слушай внимательно и запоминай навсегда, много раз пригодится – "война план покажет"...
Шторм продолжался уже третий день. Сильный такой шторм, ничуть не меньше чем тот, в котором мы недавно побывали. Ничего странного в этом нет, шторма здесь не редкость, а сейчас и вовсе для них сезон.
Мы сидели в таверне, той, что называлась "У морской дьяволицы". Во-первых, с деньгами было не очень, чтобы навещать заведения поприличнее. И во-вторых, кормили здесь на удивление вкусно. Подозреваю, что была еще и третья причина, слишком уж поглядывал на дочь хозяйки фер Груенуа.
Кобель старый. Мы с Фредом одного возраста, а девушке не больше семнадцати. На меня смотреть не надо, у нас все серьезно, как вернусь, так сразу поженимся.
Девушка тоже иной раз бросала на Фреда из-под пушистых ресниц бойкие взгляды, явно поощряющие его интерес. Но на решительный приступ Фред не шел, слишком уж впечатляюще выглядела её мама. Всё это не мешало Фреду каждую ночь наведываться к одной вдовушке, с которой он познакомился в первый же день нашего возращения после неудачной попытки бегства.
Правда, сам он мотивировал свои визиты тем, что после смерти её мужа, шкипера, в доме осталось много карт, а он всегда питал к ним слабость. Твоя страсть к морским картам так понятна, фер Груенуа. Понятны и красные по утрам глаза, это надо же всю ночь напролет карты рассматривать при скупом свете свечи.
За столом мы сидели втроем, фер Груенуа, сти Молеуен и я. Только что на стол подали жаренного со специями тунца с кувшинчиком вина, и у меня появилась возможность отвлечься от назойливых мыслей, что занимали мой ум все последнее время. С острова нужно выбираться, вот только каким образом, пока мой ум ничего придумать не мог.
"Если рассмотреть любую проблему достаточно внимательно, то вы увидите себя частью этой проблемы".
Не помню, чьи это слова, но то, что я являюсь большей частью нашей проблемы, неоспоримо. По крайней мере, для меня лично.
Что тут можно придумать? Единственное, что приходит в голову, так это договориться с владельцем какого-нибудь торгового корабля под свое честное слово, представившись и объяснив ситуацию. В принципе, ход беспроигрышный, если бы не существовало нескольких но.
Нойстоф – остров лежащий в отдалении от оживленных морских путей. Нет у него собственного большого торгового флота. Так, пара тройка некрупных посудин. И потому найти попутное судно будет очень непросто. Даже при условии, что не обязательно, чтобы пунктом назначения являлся имперский порт. Достаточно будет и того, чтобы такой порт оказался в соседней Империей страной. Там, в любом крупном банке, я, представившись, возьму деньги снова под залог своего слова.
Чужие же корабли заходят сюда достаточно редко и, в основном, вынужденно. Как та же "Мелисса" или Скардар. Так что можно просидеть на берегу в ожидании попутного судна очень долго.
Снова захватить корабль? Благо люди всё ещё не разбежались и нас по-прежнему восемнадцать. Кстати, те два человека, без которых мы вышли в море на "Мелиссе", так и не объявились.
Но в этом случае без жертв точно не обойдется, кроме того не вижу я подходящего для нашей цели корабля. Да и не выйти нам из гавани, два форта и корабли Скардара избавят нас от всех проблем и забот.
Нет, не вариант.
Деньги закончатся завтра, тяни не тяни. Мы и так перешли на рыбную диету, благо рыба в отличие от мяса, стоит буквально гроши. Что и понятно, город приморский. Хорошо хоть, что у Фреда в его кофре оказались остатки корабельной кассы.
Ещё и проблема с Изнердом. Когда изнердийские корабли войдут в гавань, нам придется подаваться в бега. А они войдут обязательно, сразу же, как только закончится шторм. Сомнительно, что Скардар сможет их одолеть.
Изнердийцев семь, в этом прав оказался я. Шесть двухдечных трехмачтовиков, и один корабль с двумя мачтами, копия покойной "Мелиссы". Возможно, что это был тот коутнер, что участвовал в погоне.
И среди местного населения обязательно найдется доброхот, что поведает им об экипаже "Мелиссы", не утонувшим вместе с ней, а вернувшейся в город.
Вот такой нехороший расклад у меня получался.
И всего доброго, что осталось в жизни на данный момент, был отлично приготовленный со специями и овощами тунец, который, не смотря на общее уныние за столом, мы поглощали с похвальным энтузиазмом.
В таверну вошел дир Героссо, осмотрелся, увидел нас, кивнул и решительно отправился в нашу сторону, на ходу отряхивая шляпу от капель дождя и снимая плащ.
Дир Героссо служил старшим офицером на тримуре Скардара, той, что была нашей недолгой соседкой по причалу. Ремонт был уже закончен и "Морской Воитель", так она называлась, отошла от причала, встав на якорь. Познакомились мы с ним ещё вчера, а язык Скардара оказался вполне нам понятен. Видимо, он относился к той родственной группе языков, среди которых был и общеимперский.
Как выяснилось ещё вчера, мы пользовались довольно большой популярностью у скардарцев, после того как им стали известны подробности недавнего нашего боя с тремя кораблями Изнерда.
С этим понятно, враг моих врагов – мой друг.
Дир Героссо был высок, худ, одних лет со мной и Фредом, черноволос и обладал выдающимся носом с горбинкой. Насколько я успел заметить, внешность для скардарцев типичная.
Дир – это не имя, завали Героссо Мелиню. Дир – это то же самое, что и фер – у Груенуа, сти – Молеуена или де – у меня, то есть указывало на благородность происхождения.
Вчера он не преминул рассказать, что его дальние предки были родственниками первого правителя Скардара. Фред к теме разговора похвастал, что и по его линии в каком-то колене имелись родственники императора, и даже у Клемьера что-то такое то же нашлось. Словом, поговорить им было о чем, а я сидел и скучал. Когда дир Героссо поинтересовался у меня, я удачно вспомнил чью-то шутку и заявил, что всех предков не припомню, но основателей своего рода знаю точно. Хотя с этого момента прошло несколько тысячелетий.
Что характерно, нисколько не соврал, потому что если уж не Адам и Ева не основатели моего рода, тогда уж вообще не знаю.
На этот раз разговор пошёл совсем о другом. Мелиню, усевшись за стол, понюхал вино из кувшинчика, поморщился, поднял руку и щелчком пальцев позвал служанку. И тут же задал нам вопрос:
– Ну и что вы надумали делать, господа?
– Пойдем работать грузчиками в порт – пожав плечами, заявил я.
Мелиню хохотнул, видимо представив нас за работой и заявил:
– Долго же вам придется трудиться. Сюда корабли чуть ли не раз в полгода заходят.
С этим он погорячился, но не так уж и далеко это от истины.
Подскочила дочь хозяйки, Стейла, метнув на Фреда быстрый взгляд и поинтересовалась, что угодно господам. Фред, скользнул глазами по её стройной фигурке, ответил ей томным своим.
Словом кобель, а ведь ещё своим родством с императорской родней гордится, пусть и очень дальним.
И за столом с самого начала уселся так, чтобы Стейла постоянно была ему видна.
Заказав вина, и сразу предупредив, чтобы оно было не просто лучшее, а лучшее из лучших, имеющихся в этой таверне, дир Героссо не стал дожидаться, пока требуемое подадут на стол, сразу же заявив.
– Я к вам с предложением. Что вы думаете относительно того, чтобы посетить славный Скардар прибыв туда на борту не менее славного "Морского Воителя"?
Да как тебе сказать? Мы все сидим тут и мечтаем, чтобы оказаться на тысячу-полторы морских лиг дальше от еще более славной Империи.
Тем более что предстоит не туристический круиз, а бой с многократно превосходящими силами противника, который спит и видит уходящие под воду верхушки мачт кораблей Скардара.
– С решением следует поторопиться. Не далее чем к утру шторм пойдет на убыль. Конечно, есть риск что нам не удастся прорваться, но... Суть в том, что изнердийцы славятся своей злопамятностью, так что, оставаясь в Нойстофе, вы рискуете ещё больше.
То, что шторм скоро должен был закончиться, я знал, сти Молеуен и фер Груенуа об этом мне уже сообщили, а у меня есть все причины доверять им обоим.
Принесли вина. Дир Героссо встретил Стейлу не менее красноречивым, чем у Фреда взглядом, не забыв проводить девушку глазами до самой стойки, для чего ему пришлось обернуться. Мелиню наполнил бокал, не забыв и об остальных, залпом осушил его, и, снова чуть поморщившись, пробурчав себе под нос что-то вроде того: если это лучшее из лучших, что же тогда говорить о плохом.
Затем встал, решительным жестом натянул шляпу на голову и тряхнул плащ, перед тем как пристроить его себе на плечи. То, что брызги воды полетели на сидящих за соседним столом людей, его ни мало не побеспокоило.
И, уже полностью одетый, произнес:
– Господа, я бы на вашем месте даже не раздумывал.
У причала, кстати, ждет шлюпка, чтобы переправить вас людей на борт "Морского Воителя". Мне известно, что среди ваших людей есть две дамы, одна из которых очень юная особа. Ничего страшного в этом не вижу, места на борту хватит всем. И поймите, наконец, что это ваш шанс, быть может даже единственный.
Уже выходя из таверны, Мелиню поймал за руку пробегающую мимо с пустым подносом Стейлу, обхватил другой рукой за талию и впился в её губы долгим поцелуем. Затем отступил на шаг, продолжая держать за руку, и сказал с восхищением в голосе: хороша. Дальше Мелиню вынул золотой, вложил его в руку Стейле, двумя пальцами ей подбородок, и чмокнул губами уже в воздухе.