– На Святой земле все трофеи – оружие, кони, ценности – сдаются в орден. И всё, что я перечислил, ты получишь бесплатно. Конь у тебя есть, вместо сабли можешь получить меч как сержант.
– Я к сабле уже привык, – быстро вставил Саша. – Как и к шлему.
– О, это не всё.
В арсенале вопросов не задавали, сами вчера были свидетелями, как Сашу посвятили в братья. Дольше всего подбирали кольчугу. Богатые заказывали её у кузнецов-оружейников. Кольчуга ковалась по размеру и долго – полгода. У Саши не было ни денег, ни времени, приходилось вынужденно подбирать. Кольчуга – не рубашка, не растянешь. А Саша парень крупный. Часа через три удалось подобрать по размеру – крупные кольца, на груди кое-где в кольцах всечка серебром, рукава длинные, до запястья. Потом подобрали такие же кольчужные штаны. Напоминали они современные колготки – носки и штаны вместе. Получилось не быстрее, чем подбор кольчуги. Далеко за полдень нашлись такие. На правом бедре небольшая прореха от удара, но Огюст сказал – ерунда, кузнец за несколько дней исправит. Щит подобрали по весу и размеру. Для Саши всё вновь. Взгляд его на копья упал. Огюст охладил:
– Копья только для рыцарей. Ты научись саблей и щитом работать конно сначала, да в кольчуге. Она движение стесняет, вес лишний. С непривычки тяжело и неудобно. Но привыкай, потом чувствовать на себе её не будешь.
Кольчугу и штаны в мешок уложили. Саша поднял. Ого! Пуд весом, как не более. А ещё войлочный поддоспешник, но с ним проще.
Сержант уже не с оруженосцами жил, а в комнатах для рыцарей. Для многих оруженосцев стать сержантом – потолок мечтаний, вершина карьеры.
В комнате Огюст помог одеться, причём полностью. На рубашку поддоспешник, потом кольчужные штаны, затем кольчуга, пояс с саблей, в завершение – шлем.
– Ремень под подбородком застегни, иначе от лёгкого удара слетит, – строго сказал Огюст.
Тяжело и жарко. Во внутренних помещениях дворца рыцарей температура такая же, как на улице, по ощущениям – градусов сорок. Саша взмок сразу. А Огюст командует:
– Саблю в руку! И теперь подвигайся. Представь – перед тобой враг, отбивай удары.
О! Саша подвигался, помахал саблей, отражая удары воображаемого противника. Тяжело, железо на теле сковывает движения, пот заливает глаза, и смахнуть его невозможно, шлем не даёт. А ещё обзор ограничен. По бокам головы сталь, перед глазами бармица – кольчужная сетка. Как в танке, ей-богу! Так и сказал Огюсту. Прикусил язык, да поздно. Рыцарь сразу спросил:
– Где? Я не понял?
– Как в котле. Видно плохо, жарко, тяжело.
– Привыкай. Впредь все занятия в полном облачении проводить будем.
Александр вздохнул. Но уже не денешься никуда, как с подводной лодки. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Со следующего дня занятия продолжились. Упорные, изнурительные порой. Больше всего досаждали жара и тяжёлые доспехи. Но постепенно к тяжести привык, а к жаре так и не смог. По мере того как овладевал приёмами сабельного боя, входил во вкус, упражнения стали нравиться. И Огюст заметил.
– Александер, ты делаешь успехи, – сказал он, когда возвращались в рыцарский замок. – Мне всё труднее пробить твою защиту.
Огюст называл его на западный манер – Александером, с ударением на последнем слоге. Много времени рыцарь и сержант проводили вместе – в учебных боях, за столом, на отдыхе. Постепенно сблизились, насколько это было возможно между дворянином и простолюдином. Огюста удивляла привычка Саши часто мыться, особенно учитывая дефицит воды. В Акре ещё тёплое море выручало. Саша вечером уходил на берег, плескался и плавал. Смыть пот после занятий в войлочном поддоспешнике на теле – это ли не удовольствие?
Рыцари банными процедурами пренебрегали. Наверное, по принципу – настоящий мужчина должен быть могуч, волосат и вонюч. Уж пахло от рыцарей изрядно. А если ещё и в походах, то добавлялся терпкий запах конского пота. Но рыцарям запах не мешал, это проблема для оруженосцев. Учитывая, что в пище всегда был лук и чеснок, амбре ещё то! Считалось – чеснок отгоняет нечистую силу и предохраняет от болезней, как и лук.
Через две недели из Иерусалима пришёл конвой, а с ним сотни две паломников. Конвой прошёл весь путь до Акры благополучно. Но рыцари сказали, что обоз с паломниками, сопровождаемый рыцарями, вышедший из Акры две недели назад, подвергся нападению. Атака была отбита, но рыцари понесли тяжёлые потери. Командор сделал вывод – усилить сопровождение. Тем более следующий конвой должен выйти на днях и сопровождать не только пилигримов, но и деньги. Орден тамплиеров подрядился перевозить деньги из Франции и других стран в Иерусалим. По получении адресат писал расписку, и её доставляли потом назад, отправителю. За перевозку брали деньги, поскольку орден в деньгах нуждался остро и постоянно. Содержать целую армию рыцарей с оруженосцами в далёкой земле стоило недёшево: вооружение, питание для людей и коней, перевозка к морю – всё стоило денег. Конечно, находились жертвователи, но эта помощь не регулярная.
Следующий конвой вышел, когда из Европы пришли два судна с паломниками. Учитывая уже скопившихся в Акре, получалось много, обоз большой. Но и рыцарей командор выделил много – семь десятков. В их число попали и Огюст с Александром. Выход был намечен через неделю, паломникам ещё надо успеть нанять повозки с мулами, прийти в себя после морского путешествия. Со слов пилигримов, плавание вышло трудным, сильный ветер, волнение на море.
Огюст занимался личными делами, Александр, чтобы время не пропало даром, оттачивал умение стрелять из арбалета. Он помнил, как выручило его это оружие в схватке с мамлюками. За лепёшку с рыцарского стола нанял мальчишку. Тот бежал, волоча на длинной верёвке за собой свёрнутое в тюк старое тряпьё. Стрелять и попадать в неподвижную мишень у Александра получалось. А по всаднику фифти-фифти, хоть цель велика. Мальчишка бежал слева направо, всего полсотни шагов. Александр успевал прицелиться и выстрелить, потом перезаряжал, кричал:
– Беги!
И стрелял снова. Вначале все болты летели мимо. Мальчишка их собирал, подносил. Александр к полудню злиться начал. Болты рядом с мишенью попадали, но не в неё. И только к вечеру, когда намучались оба – и он и мальчишка, стало получаться.
– Приходи завтра ещё, – попросил Саша.
– Приду, только хлеб принеси.
Видимо, семья бедно жила. Впрочем, детвора подрабатывала с малых лет. Воду разносили в богатые семьи, помогали поднести товар с базара, подмести двор.
На следующий день Саша прихватил лепёшку и пригоршню сушёных фиников. Сегодня стало получаться лучше, каждый второй выстрел в цель. Сразу настроение поднялось. Вернулся в Тампль довольный. У шорника в замке выпросил кожаный ремень, приспособил к арбалету. Теперь его можно было забрасывать на спину, ремень через левое плечо. Саблей работать не мешает, а ещё прикрывает спину от сабельного удара.
А ещё подобрал на складе фляжку бронзовую. Помнил, как мучился в походе от жажды. Пить на жаре плохо, потом изойдёшь, а глоток сделать хорошо, а ещё глаза омыть от вездесущей пыли. Чуть подул ветерок, и пыль скрипит на зубах, от неё свербит в носу, чешутся глаза. Опыт – дело наживное. И вот настал день выхода.
Порядок построения обычный – рыцари, оруженосцы, обоз, арьергард. Александр уже в который раз недоумевал: а где же дозор, разведка? Александр в современной армии не служил, после школы сразу в университет поступил, получив отсрочку. Но военные фильмы смотрел, книги читал, наслышан был. Как-то нелепо – в поход идут, и без разведки, дозора? Неправильно! Но кто он? Сержант, да и то вновь испечённый, кто из рыцарей прислушается к нему? Осмеют, не примут всерьёз: яйца курицу не учат. Три дня прошли спокойно. Обоз большой, тянулся медленно. Иной раз хвост его скрывался за плавными изгибами дороги и на большими холмами.
И почти на том месте, где в прошлый раз нападение произошло, снова показались мамлюки. Полсотни их выскочило из-за холма, рассыпались лавой, почти заполнив небольшую лощину. Рыцари из походной колонны по три сразу перестроились в шеренгу. Жиденькая, правда, получилась, в один ряд. Вторым рядом несколько конных оруженосцев, в их числе и Александр, а уж за ними оруженосцы пешие. Рыцари копья опустили, кто бармицу на лицо опустил, кто забрало шлема, начали разом. Конные оруженосцы взвели арбалеты, положили болты и поскакали следом. Александр держался сзади и правее Огюста. Между рыцарями промежутки метров по пять-семь, вполне можно кого-то из мамлюков подстрелить, не зацепив своих. Сшиблись противники! Грохот щитов и копий, звон железа. Саша сразу арбалет вскинул, выцелил чужака, всадил в него болт. Перезарядить оружие нет времени, выхватил саблю, втиснулся в промежуток. Слева Огюст, справа Жан. На Александра какой-то молодой, почти сверстник кинулся. У обоих сабли засверкали. Молодые, энергии полно, а боевого опыта не хватает. Саша успел отразить несколько ударов, сам нанёс удар, да только одежду на мамлюке разрезал, до тела не достал. При столкновении мамлюки потери понесли и сейчас бой продолжать не стали, развернули коней и вскачь. Разгорячённые рыцари за ними кинулись. Огюст на стременах привстал:
– Стоять! Назад!
Многие услышали, натянули поводья, развернули скакунов. Сколько раз Огюст втолковывал Саше: главная задача рыцарей – сопроводить без потерь пилигримов, а не показывать своё умение владеть оружием, свою удаль являть. Вполне может статься, что нападение малой группой мамлюков – лишь обманный манёвр. Отскачут немного, уводя за собой рыцарей, а другая группа на обоз нападёт. Или ещё хуже, если за холмом большая группа ждёт, окружат, сомнут. А потом не спеша за паломников примутся. Обозу от верховых не уйти.
Подобную тактику применяли в боях с противником монголы. Малым числом доскачут, хоть до русских дружин, хоть до кавказских. Обстреляют из луков – и назад, вроде как испугались. А это ловушка. Кинется противник догонять, а там, верстах в пяти, основное войско. Окружат и давай перемалывать. Хитрая тактика, коварная, но почти всегда приносящая победу. Правда, пока до этих земель слухи о Чингисхане не дошли, как и его излюбленных приёмах боя.
Наиболее горячие головы из рыцарей всё же увязались за мамлюками, скрылись за холмом. В авангарде старший рыцарь Эжен из Бретани, приказал всем занять строй. У половины рыцарей копья сломаны, но и врагов повержено десятка два. Воины застыли в ожидании. Через десяток минут из-за холма показалась лошадь, мчащаяся галопом. К шее её приник рыцарь. Не понять – ранен или пригнулся, спасаясь от стрел. Доскакал, его сразу рыцари окружили. Рыцарь ранен, едва в седле держится.
– Ловушка! За холмом не меньше сотни мамлюков. Наших сразу зарубили, на каждого рыцаря по десятку врагов.
– В обоз его и перевязать! – распорядился Эжен.
И мысленно себя похвалил за осторожность и предусмотрительность. Оруженосцы быстро собрали оружие убитых мамлюков, отнесли в обоз, так же и с телом убитого рыцаря. Раненого отнесли в первую очередь. Стоять нельзя, к мамлюкам подмога подойти может. Эжен рукой махнул – вперёд!
Обозники, видя скоротечный бой, нахлёстывали мулов. Каждый старался побыстрее миновать страшное место. При виде трупов мамлюков крестились:
– Помилуй, Святая Мария!
До Иерусалима добрались относительно благополучно. Один погибший и раненный при нападении и семеро погибших рыцарей, попавших в ловушку. Могло быть значительно хуже. Уцелели все пилигримы и в целости доставлен груз золотых и серебряных монет.
Расседлав коней, даже ужинать не стали. Обмылись от пыли – и спать. После завтрака начали приводить в порядок оружие.
Александр заговорил с Огюстом:
– Скажи, при сопровождении обозов всегда такое построение рыцарей?
– Всегда. Не нами заведено. А что тебя не устраивает?
– Хорошо бы впереди рыцарей, ну, скажем, в одном лье, всадника пустить, вроде лазутчика. В случае если засада кочевников или арабов, он всегда предупредить успеет – рукой сигнал подаст либо по-другому.
– И что это даст? Если видим врага, рыцари всегда успевают боевой строй принять. Я не слышал, чтобы напали внезапно настолько, что рыцари приготовиться не успели. Лазутчик твой попусту жизнью рисковать будет. Кому охота голову подставлять?
– А жителей из селений подкупить, чтобы сообщали?
– Если мамлюки узнают, вырежут всю семью.
– Зачем человеку с нами встречаться? Пусть на дороге знак оставит. Скажем – три камня в ряд на обочине в условном месте.
– Мудришь. А деньги как ему передать?
– Тоже в условном месте.
– Гляди-ка, продумал всё. Когда только успел! Главное – как склонить его? Припрёшься ты в селение, скажем, арабов и будешь по домам ходить?
Да, момент скользкий, до конца его Александр не продумал. Но должен же быть какой-то выход!
Потянулись спокойные дни. Александр выезжал за город с Огюстом. День ото дня занятия всё более изощрённые. Огюст показывал, как сделать обманный финт, хотя бы ранить врага.
– Сразу сразить, чтобы насмерть, редко получается. Удастся нанести рану, пусть малую, тогда противник осторожнее себя вести будет, больше обороняться. А если несколько ран, то и вовсе хорошо, истечёт кровью, ослабеет, тут его и добей. Имей в виду – резаные раны лучше колющих, кровотечение сильнее. И никакой жалости! Он тебя жалеть не будет! Бей щитом, краем его в коленную чашечку, в лицо. Такие удары болезненны, кости ломают.
Александр все знания, как губка, впитывал. Вроде мелочи, но они могут решить на поле боя исход поединка. Как ни странно, воевать ему понравилось. Опасность, адреналин, хотя такого слова здесь ещё не знают, приключения. У каждого мужчины в крови агрессивность заложена. Рыцари в походах всю злость, агрессивность на противника выплёскивают, поэтому в перерывах между походами, будь в Акре или Иерусалиме, довольно миролюбивы. Выпить вина, спеть песню и разойтись – вот образчик их поведения. К тому же задеть честь рыцаря походя, словом или действием, опасно. Получишь брошенную перчатку в ответ и честный прилюдный поединок. А уж рыцари оружием владеть умели, и желающих позадираться не находилось.
Вечером, когда ложились спать, Александр вспоминал дом, родителей. Как-то они там? Наверняка приятель его Валера сообщил, что утонул их сын на Ладоге, а тело не нашли. Для родителей горе, а он жив, только весточку передать не может. А по размышлению – кому передать, если и родителей на свете нет, появятся через шесть с лишним веков? А всё же слёзы иногда наворачивались. Удастся ли увидеть?
Утром уже по распорядку. Молитва общая, под руководством капеллана, завтрак, упражнения, обед, послеполуденный отдых, когда солнце жарит немилосердно, ужин поздний, когда солнце садится и температура падает. И каждый день похож на предыдущий. Из развлечений только выпивка и долгие разговоры. Но и поговорить особо не о чем. Новости из Франции до Святой земли идут с большим запозданием, с паломниками на кораблях. Ни газет, ни Интернета, ни телевидения. Полный информационный вакуум. Однако рыцарей это не напрягало, они выросли в такой атмосфере, считали единственно возможным. А Саше не хватало информации. Что в мире творится? А больше всего интересовали новости о Киевской Руси. Не было ещё государства Московского, но Русь почти триста лет как крещена князем Владимиром. Жалел иногда, что к истории религий, своей страны относился с прохладцей. Выучил в школе, что задали, ответил и забыл. И никогда не читал больше заданного, не говоря о Карамзине или современных историках. Да и редко кто в его возрасте задумывается и изучает историю страны. Что страна, если не знают историю своего рода, максимум знают имя деда. А рыцари знали свой род до седьмого колена и чтили.
Глава 3
"Франсуаза"
Через две недели рыцари вышли в новый поход, на этот раз сопровождать обоз паломников из Иерусалима в Акру. Пилигримы посетили святые для каждого христианина места, стремились в Акру, оттуда на кораблях домой, в Европу. Обоз невелик, полсотни повозок, ещё пешие. В сопровождение выделили три десятка рыцарей, да ещё оруженосцы. День пути, второй, и на третий, ближе к вечеру, выехали из-за небольшого холма, а на дороге разгромленный обоз. Убитые пилигримы, перевёрнутые повозки, лошади – павшие и живые, а ещё в стороне убитые рыцари из ордена госпитальеров, судя по чёрным накидкам и восьмиконечным крестам на них. Рыцари сразу насторожились. Судя по пятнам свежей крови, нападение произошло недавно, не более часа назад, и враги могли быть рядом. Не исключено – поджидая новую жертву.
– Занять оборону! – скомандовал Огюст.
В походах с небольшой численностью рыцарей и паломников его назначали старшим. Видимо, не зря носил имя Огюст, в переводе – "почтенный, умудрённый".
– Александр, с оруженосцами осмотри всё. Убитых госпитальеров в повозки, их оружие забрать.
Среди оруженосцев Саша старший – всё же сержант. Уже не оруженосец, но ещё не рыцарь. Освободили несколько повозок из разгромленного обоза, погрузили в них рыцарей. Иногда госпитальеры и тамплиеры конфликтовали между собой, даже сражения были, но не на Святой земле. Здесь держались вместе, помогали друг другу, иначе не выжить. Дошёл черёд до оружия. Видимо, те, кто напал, торопились, не забрали оружие. Мамлюки рыцарским не пользовались, но оружие стоило дорого, его продавали.
Саша подбежал к Огюсту. В боевой обстановке все рыцари похожи – накидки, кольчуги, шлемы, оружие. Лиц за бармицами или забралами не видно, но Саша мог узнать Огюста из многих – по манере сидеть в седле, по тому, как рыцарь держит оружие.
– Что с паломниками делать?
– Сколько сможете, погрузите на повозки.
– Придётся друг на друга класть.
– Они уже не обидятся. Но всё же христианские души, тела погребены должны быть, по обычаю и традициям.
Среди паломников иной раз встречались люди знатные, богатые, родственники обязательно интересоваться будут потом, где упокоены. Верховых рыцарских коней только два, да и те ранены, хромают. Зато почти все мулы целы. Мамлюки или кочевники ценили скакунов, если была возможность, забирали с собой. А мул – только обуза, под седлом не ходит, только и способен повозки таскать. В повозках тоже были убитые. Оруженосцы складывали тело на тело, не до приличий. В одном возке две женщины, обе залиты кровью. Когда сверху уложили убитого, раздался стон. Послышалось?
– Ну-ка, снимите труп, – распорядился Александр. – Вроде стонал кто-то?
– Мне тоже послышалось, – подтвердил один из оруженосцев.
Сняли убитого, Саша потрогал оба женских тела. Одна – тёплая, жива, но одежда в крови. Ранена? Времени разбираться нет, и так Огюст уже поторапливал. До темноты надо успеть довести конвой до посёлка. Там вода, крыша над головой. Уложили трупы, сверху на них женщину. Молодая, лет двадцати двух – двадцати пяти, европейского вида, нательный крестик есть. И платье на ней европейское, почти до пят. Если выживет, значит, судьба, суждено.