Умылся, поел, почувствовал себя значительно лучше. Перед глазами тянулись уже знакомые унылые места. Поневоле сравнивал с родной природой, и сравнение было не в пользу Палестины. Второй и третий дни пути прошли благополучно. А на четвёртый, через пару часов после начала движения, напали мамлюки. По обыкновению, выскочили из-за холмов, сразу развернулись. Дистанция невелика была и стремительно сокращалась. Рыцари копья на изготовку, стали разгоняться. Александр за Огюстом держался, в копейной сшибке ему делать нечего. Успел пару раз из арбалета стрельнуть, потом занял место справа от Огюста, когда рубка пошла. Мамлюки числом превосходили, сражались упорно. С первым мамлюком Александр бился долго. Мамлюк в возрасте под сорок, опытный, сухощавый. Сначала сам на Александра нападал, довольно умело. Но уроки Огюста даром не пропали, Саша защищался знаючи, принимая удары на щит, когда противник выдыхаться стал, сам его атаковал. Сразил мамлюка из арбалета один из оруженосцев. Саша назад обернулся посмотреть – кто помог. А в конце обоза бой идёт, арьергард из рыцарей бьётся со второй группой мамлюков. Обложили враги с двух сторон, ни вперёд прорваться, ни отступить, хотя об отступлении не помышлял никто. С обозом от противника не оторваться, а бросить паломников – значит обесчестить себя, покрыть позором. Кто тогда рыцарям доверять будет? У рыцарей один вариант – победить, пусть ценой собственной жизни.
Бились долго, упорно. Несмотря на превосходство противника, нанесли ему серьёзные потери. Обеим сторонам понятно стало, рыцарей не одолеть. Как-то разом, как по команде, мамлюки развернули коней, понеслись вскачь и скрылись между холмами, покинув поле боя. Их не преследовали, рыцари тоже имели потери. Собрали тела рыцарей и оруженосцев, оружие, погрузили на повозки. Задержка получилась большая, в селение на ночёвку прибыли затемно, с опозданием против обычного. Поужинав, спать улеглись. Огюст, лежавший рядом с Александром, сказал:
– Не везёт нам. Госпитальеры прошли без потерь, без боя.
– На деньги мамлюки позарились. Знают наверняка, что госпитальеры только паломников сопровождают, а тамплиеры ещё и деньги зачастую. По накидкам легко издали рыцарские ордена различить.
– Думаешь?
– А у тебя есть другое объяснение?
– Звёзды так сложились.
Ну да, любое событие, если его объяснить нельзя, списывают на звёзды либо на Господа, отвернулся на какое-то время, но не на себя. Ведь всё делали, как всегда. Александр считал – плохо! Зачем ходить одним маршрутом? Есть другой путь, немного севернее. Дольше, покружиться придётся, в итоге времени больше уйдёт, но безопаснее. Не хватит у мамлюков сил устроить засаду сразу на двух дорогах. Имел бы противник резервы, напал бы сейчас удвоенным количеством. Связав боем рыцарей, прорвались к повозке с деньгами, захватили.
Утром Александр Огюсту сказал, что каждый раз другим путём идти надо, даже и третий путь сыскать. Казалось – чего проще? Ни рек нет, ни гор. Огюст остудил:
– Нет по другому пути достаточного количества колодцев. Вода в обязательном порядке должна быть в местах ночных стоянок. Не буду кривить душой, есть колодцы, но вода скверного качества, а главное – мало. Не хватает даже людям напиться, а лошадям, мулам? Животные воды требуют много. И они не верблюды, каждый день три ведра воды как минимум дай, а то и больше.
– А другие пути поискать?
– Дорог проторить можно много. Но Палестина не благословенная Франция, где на одном лье пути одна река и два ручья и колодцы в каждом селении. В этих краях всё упирается, друг мой, в воду. Это ценность. За колодцы сражаются, их берегут. Захвати или засыпь землёй все колодцы, и жизнь замрёт, не будут ходить караваны, уйдут люди.
М-да, земля хоть и Святая, но к людям сурова. И зачем только Моисей сорок лет евреев по пустыне водил, а Иисус не мог подобрать место жительства поприличнее? Скажем – в Европе?
Добрались до Иерусалима, две недели отдыха, и в обратный путь. Рыцарей поменьше в конвое, но обошлось. По прибытии в Акру сил хватило, чтобы расседлать коня, задать ему корм в ясли и упасть на топчан, едва сняв оружие и кольчугу. Днём вымылся, поел горяченького, а уже нетерпение одолевало, скорей бы вечер, увидеть Франсуазу. Поход на Иерусалим больше месяца длился. Как стемнело, направился к знакомому дому. Ноги сами несли, временами даже бежал. Постучал тихонько, Франсуаза открыла не сразу.
– Ты?
– А ты кого-то другого ждала? Вчера вечером приехал. Как видишь – жив и здоров. Первым же вечером к тебе. Или ты не рада?
– Нет, что ты! Проходи. Правда, я не ждала, есть вино, но закусить нечем.
– Я не вино пить пришёл, ты меня лучше вина пьянишь.
В комнатке маленького дома Александр с женщины платье в нетерпении стянул. Уже после Франсуаза спросила, как прошёл поход.
– Могло быть лучше. Мамлюки напали, числом большим. Да Господь помог, отбились, хоть и потери понесли.
– А когда в следующий раз едешь?
– На то воля командора. Как прикажет, так и выступим. А тебе зачем знать?
– Я за тебя молиться буду, чтобы жив остался, ко мне вернулся.
Александру приятно стало. Хорошо, когда кто-то о тебе вспоминает. С Огюстом они приятели, но он сослуживец. И снова Александр почти все ночи проводил у Франсуазы.
Через две недели отправились рыцари паломников сопровождать. Александр за два дня до выхода женщину предупредил. И вновь случилось нападение мамлюков. Отбились с большими потерями, в Иерусалим всего четыре рыцаря с десятком оруженосцев въехали, не считая паломников.
Огюст утром был озабочен:
– Что-то мамлюки нагло себя ведут. Как поход, так нападение. Эдак у нас рыцарей не останется. Следят они за нами, что ли?
Александр мысль о слежке отверг. Понятно, выход конвоя из города не скроешь, о том все горожане и паломники знают уже за два-три дня до похода. Но сведения эти ещё мамлюкам передать надо, а это самое трудное. Рядом с Акрой и Иерусалимом конные патрули рыцарей дороги под контролем держат. Одинокий всадник подозрение вызовет, а пешком, вдоль берега, лазутчику не успеть до биваков мамлюков добраться.
Но время шло. За два месяца два конвоя госпитальеров прошли, и абсолютно без происшествий. А на два конвоя тамплиеров мамлюки напали, как будто знали. Огюст в недоумении был:
– Невзлюбил Господь наш орден? Почему госпитальеры свободно проходят? Мы не более грешны, чем они!
– Может быть, из-за денег? – предположил Александр. – Насколько я наслышан, монеты идут только с конвоями тамплиеров.
– Не исключено, даже скорее всего так. То, что собирается обоз на Иерусалим, знает полгорода, даже день. Подготовку скрыть невозможно. Но кто из рыцарей сопровождать будет, не знает никто. Наш командор и командор госпитальеров договариваются за день-два до выхода. И уже командор ордена решает, сколько рыцарей выделить и кто поимённо будет сопровождать конвой.
– А были за последнее время нападения на конвои, которые сопровождали иезуиты?
– Их здесь почти нет, вояки с них никакие, они по большей части с мирным населением воюют, так безопаснее.
Огюст ухмыльнулся, продолжил:
– Проще подозреваемого на дыбу подвесить или в "испанские сапоги" заковать. Под пытками не всякий устоит и признается во всех грехах, которые и не совершал.
– Не любишь ты иезуитов, Огюст!
– Их только святые отцы любят. Не дай бог попасть иезуитам в лапы, живым не выпустят. В лучшем случае, да и то если ереси не найдут, калекой выйдешь.
– Огюст, позабудем на время иезуитов. Чует моё сердце, неладно что-то с конвоем.
– В последнее время и мамлюки, и кочевники обнаглели, часть Святой земли захватили, поселения и города. А у орденов сил нет отбить. Думаю – не за горами то время, когда они к Акре подступятся и к Иерусалиму.
– А что же церковь?
– Чем они могут помочь, кроме молитв и сбора пожертвований? Мало людей найдётся в Европе, чтобы ехать за тридевять земель и ежедневно рисковать жизнью. Даже если найдутся желающие, их ещё обучить надо, вооружить. На всё деньги нужны. А кроме того, что такой доброволец домой привезёт, семье? Шрамы от ран? У тебя сколько денег?
– Разве ты не знаешь? Ни одного су.
– И я никакого жалованья не получаю, только ренту от поместья, на то и в таверну захожу. И другие рыцари так, и оруженосцы.
– Мы в сторону ушли. Спрошу в лоб: есть ли в ордене предатель? Пусть не у нас, у госпитальеров?
– Должен быть! Но рыцарей в Акре не одна сотня, как узнать? А ещё оруженосцы есть, их сбрасывать со счетов нельзя.
Александр удивился:
– Ты предполагаешь, что предатель есть, но кто искать его будет?
– Не моё дело! Нас через два месяца сменят. Орден пошлёт других рыцарей на полгода, а мы отправимся во Францию. Как-нибудь два месяца перетерпим.
Александр совсем забыл о том, что рыцарей меняют. Половина старослужащих отбывает, им на замену свежие силы, через полгода ещё одна замена. Это если не произойдут большие бои, когда массовые потери.
Когда вернулись из Иерусалима в Акру, Александр, как и прежде, днём себя в порядок привёл, а вечером к Франсуазе направился. Поторапливался, в нетерпении был от близкой встречи. И не заметил, как от рыцарского замка за ним тенью следовал щуплый мужчина, больше похожий на подростка худобой и малым ростом.
Когда Александр вошёл в калитку, соглядатай подошёл, осмотрел забор, даже подтянулся, ухватившись за верх. Утром Саша, вспоминая часы, проведённые в объятиях Франсуазы, направился в замок рыцарей, мечтая отоспаться. Соглядатай, сидевший на углу улицы, проводил его деланно безразличным взглядом, но за Александром не пошёл, остался. А уже вечером прибежал к Огюсту:
– Я проследил за сержантом, рыцарь. Подслушать или подсмотреть, чем занималась парочка, не удалось, забор высок. Утром, после ухода сержанта, из дома вышла женщина, по описанию похожа на пассию Александра, и направилась в рыбацкую деревню, что на окраине города. Я следовал за ней и был осторожен, как ты предупреждал. Она встретилась с хромым Тибо, пробыла в его хижине недолго и вернулась назад.
– Клянусь, я отдал бы золотой экю за то, чтобы узнать, о чём они говорили!
– Невозможно! Постоянно ходят рыбаки или их жёны. Моё любопытство могло вызвать подозрения.
– Разумно. Продолжай.
– После встречи хромой Тибо вышел в море на своей лодке, до вечера не возвращался.
– Занятно. А другие рыбаки?
– Вернулись. Сам знаешь, улов продают на рынке вечером. К утру рыба протухнет, кто её купит?
– Благодарю, Паскаль. Держи свои три су, как договаривались, ты их честно заработал. Но держи язык за зубами. И вот что, постарайся узнать, когда вернётся этот Тибо.
– Я постараюсь. Надеюсь, плата будет прежней?
– Можешь надеяться.
После ухода Паскаля Огюст принялся расхаживать по комнате, бормоча что-то себе под нос. Собирал сегодня командор совет, на котором присутствовали рыцари опытные. Довёл до их сведения, что мамлюки собирают большие силы на юге, в районе Яффы и Рамала, а на востоке, у Дамаска, замечены в большом количестве кочевники, ближайшие союзники мамлюков и единоверцы. Для рыцарей новость плохая, похоже – воинство египетское султана Халил аль-Ашрафа собирается войной. И первой целью будет Акра, оплот рыцарей на Святой земле. Падёт Акра, участь Иерусалима будет предрешена. На совете командор принял решение выделить деньги из казны ордена на укрепление стен рыцарского замка. Но только решение было запоздалым.
Огюст тоже был уверен, что кто-то из рыцарского замка предаёт тамплиеров. И этот неизвестный был именно из его ордена. Тяжело было осознавать, но Огюст решил проверить подозрения. И начал с ближнего круга. Вот Александр. Из оруженосцев поднялся за храбрость в бою, причём хлопотами самого рыцаря. Сблизились они – рыцарь и сержант, оружному бою Александра он учил. Руку на сердце положа, не верил, что приятель его и боевой товарищ предателем может оказаться. Но был настораживающий момент – подруга его, Франсуаза. Подставить специально её не могли, Александр обнаружил её случайно в повозке. На его месте мог быть другой. Но женщинам Огюст не верил изначально, имел печальный опыт во Франции, где ему изменила возлюбленная, из-за чего он вынужден был покинуть родину и уехать в Палестину зализывать душевные раны. И надо же – Паскаль сразу же обнаружил подозрительного Тибо. Что может быть общего между женщиной и хромым рыбаком? Они не родня, на любовников не похожи, разница в возрасте велика. А ещё подозрительно было, что после краткого визита в рыбацкую хижину Франсуазы Тибо вышел в море и не вернулся к вечеру, как другие рыбаки. Куда он плавал? К мамлюкам? На многие лье от Акры побережье не контролировалось рыцарями.
Огюст не был интриганом, не обладал коварством и хитростью иезуитов, действовать привык прямолинейно. Вот и сейчас в его голове созрел план захватить хромого Тибо и допросить с пристрастием. Если окажется пособником проклятых египтян, то схватить Франсуазу. В случае вины – убить, покарать. Беспокоило, что может быть замешан и Александр. Другой вопрос – сознательно делал или выбалтывал секреты под винными парами непроизвольно, поддавшись чарам любовницы? Если виновен, придётся всех троих передать в руки командора, пусть рыцарский суд решает их судьбу. Не виновен если, нечего бросать тень. Госпитальеры будут рады любой промашке тамплиеров. И так всё время доносят своему магистру о потерях ордена храмовников якобы вследствие неумения и небрежного несения службы. Лучше не выносить мусор на всеобщее обозрение. Поэтому начал действовать не спеша, скрытно и наверняка.
Поздно вечером заявился Паскаль, выглядел утомлённым.
– Хромой Тибо вернулся уже затемно. И ни одной рыбёшки не выгрузил. Морда довольная. Как он от причала в свою хижину ушёл, я к лодке, сети пощупал, а они сухие.
Если сети сухие, Тибо их не забрасывал в море, не ловил рыбу. Но сутки отсутствовал, даже больше. Подозрения окрепли. Огюст отсчитал деньги осведомителю.
– У тебя найдутся надёжные парни, человека два-три с крепкими мышцами?
– Если ты заплатишь звонкой монетой, так целую ораву приведу.
– Нет, два-три из числа тех, кто умеет держать язык за зубами.
– Что нужно сделать?
– Обмани Тибо, скажи – есть выгодный заказ на рыбу, придумай что-нибудь, ты малый сообразительный. Никаких потасовок в рыбацком посёлке! Рыбаков много, парни они крепкие, вас поломают крепко, а Тибо на лодку – и уйдёт. Замани в город, наброситесь на него, свяжете, в рот обязательно кляп. Никаких воплей, внимания жителей. Мул или осёл найдётся?
– И не один.
– В мешок его и вывезите к старому колодцу, знаешь такой?
– В двух лье в сторону Дамаска?
– Именно. После подошлёшь ко мне кого-нибудь из парней и можешь быть свободен.
– А деньги?
– Отдам у старого колодца, когда увижу Тибо. Я ведь тебя ни разу не обманывал, хоть ты изрядный пройдоха.
Утром день шёл, как всегда. Молитва под руководством капеллана, завтрак. Огюст наблюдал за Александром. Снова в рыцарском замке не ночевал и за столом клюёт носом. Стало быть – у Франсуазы был. Огюст дал Александру отдохнуть до обеда. А после чего подступился к сержанту:
– Александр, давно мы с тобой не упражнялись в ратном деле. Эдак ты забудешь, с какого конца саблю держать. Седлай коней, выедем за город, пофехтуем.
– Огюст, самое пекло!
– Враг не будет выбирать подходящую погоду. Я настаиваю.
Просьба или приказ рыцаря подлежит неукоснительному исполнению. Александр поплёлся в конюшню. И чего Огюсту приспичило проводить тренировку именно сегодня?
Подготовил коней, своего и для рыцаря, вывел из конюшни. Обратил внимание – какой-то рыцарь сегодня хмурый, немногословный, пожалуй, даже злой. Выехали за город, недалеко от городской стены фехтовать начали. Сперва Александру тяжело было, голова не своя, мышцы слушаются плохо. Но быстро в себя пришёл, кровь в жилах разогнал, куда сонливость делась. Не только обороняться стал, но и нападать. Через час, когда подустали, показался то ли подросток, то ли низкорослый мужичок, начал знаки непонятные делать, рукой в сторону востока показывать. Для Александра непонятно, да и видит этого субъекта впервые. Сначала подумалось – очередной сумасшедший, встречались такие в городе. На Руси их блаженными называли. Но Огюст не удивился, поднял руку, кивнул. Потом рыцарь меч в ножны вернул, показывая – упражнения закончены.
Спросил Александра:
– Не хочешь ли проехать немного? Кое-что интересное узнаешь!
Причём было сказано таким тоном, что отказаться нельзя. Поскакали рядом, бок о бок. Недолго скачка продолжалась, ещё городские стены видны вдали, как рыцарь стал натягивать поводья, потом с дороги влево свернул, к куче камней и двум чахлым деревьям. За камнями в тени крон два парня сидят, у их ног мужчина, связанный по рукам и ногам, на голове грязный мешок.
У Александра ощущение, что встреча назначена, не случайная. Рыцарь с коня спрыгнул.
– Снимите с него мешок! – приказал он.
Когда парни мешок стянули, продолжил:
– И кляп изо рта вытащите.
И это исполнили. Связанный сразу заорал:
– Вы кто такие?! По какому праву свободного гражданина связали?
– Можете возвращаться в город, – сказал парням Огюст, не слушая вопли пленника.
Парни бодрой походкой направились к городу. Огюст попросил Александра:
– Будь добр, слезь с коня, подойди ближе. Знаком тебе этот мужчина?
Занятно! Александр ощутил пустоту в животе. Его в чём-то подозревают? Никогда прежде Огюст себя так не вёл. Саша подошёл, присмотрелся. Нет, лицо незнакомое. О чём и сказал рыцарю:
– Не видел прежде. А за что его сюда?
– Узнаем сейчас.
Огюст наступил ногой на грудь пленного:
– Назовись.
– Среди рыбаков меня знают как хромого Тибо.
– Знаком ли ты с женщиной по имени Франсуаза?
Александр от неожиданности замер. Назвали имя его подружки. Тогда кто этот мужик и какая связь между ним и Франсуазой? Ему стало интересно. Не просто так устроил этот спектакль Огюст. Был бы невинный розыгрыш, всё происходило бы в городе. А сейчас Огюст постарался, чтобы лишних ушей рядом не было.
– У меня несколько знакомых с таким именем.
Но метнулся страх в глазах у Тибо.
– Та, которая живёт через три дома от рыночной площади. Та, которая позавчера приходила к тебе в рыбацкую деревню.
Александра как холодным душем обдало. Неужели между Франсуазой и этим Тибо любовная связь? Вот шлюха!
– Это знакомая, рыбы просила, только у меня не было. Улов к вечеру привозим.
– Когда ловить выходите?
– Утром.
– А возвращаетесь?
– Ближе к вечеру. Рыбу-то на рынок надо вынести, продать, иначе к утру протухнет. Эй, а почему я связан?
Допрос вёл Огюст, Александр пока не понимал, почему Тибо связан и что от него хочет рыцарь.
– Тогда почему тебя не было больше суток и вернулся без улова?
– Ветер сильный был, парус порвался. Пока заменил, да с моей увечной ногой долго получилось, уже поздно. Так и вернулся в посёлок без улова.
Огюст процедил:
– На все вопросы ответы готовы. Не хочешь говорить, придётся тебя помучать.
– Нет, невозможно! Я всего-навсего рыбак. За что?
– За то, что с мамлюками общаешься, сведения им передаёшь!
– А доказательства есть? Свидетели?