- Ах, - произнесла она, - если бы мы сами знали, что мы знаем, что в себе несем. Говорят же – капля воды несет в себе знание обо всей Вселенной. Мы – такие же капельки, не ведающие, что внутри нас!.. Ты, может, слыхал, как в древности передавали тайную информацию? Человека (желательно, глухонемого) выбривали наголо и наносили на кожу головы татуировку со всеми данными. Волосы отрастали, человека под видом, например, пастуха отсылали куда нужно. Знал ли он, что несет под своей шевелюрой? И кому взбрело бы на ум его проверять? Кроме, разумеется, тех, кто доподлинно знал, что там сокрыто.
- Но у меня там… - потрогав свою шевелюру, попытался пошутить я, - ровным счетом ничего! Ей-Богу! Знаю наверняка! В армии брили наголо!.. Да и внутри головы – пожалуй, пока ненамного больше.
Сейчас Лиза, однако, была совершенно не расположена к шуткам.
- Перестань! - сказала она. - Ты же, конечно, понимаешь, я это – фигурально. Просто… где-то, я так думаю, внутри нас сокрыто… Ах, да мы и сами не ведаем, что… Те, кто играет с нами в эти игры, осведомлены обо всем, я уверена, гораздо лучше нас…
Теперь, с переходом на "ты" было как-то проще не чувствовать себя совсем уж идиотом.
- Но, если они такие осведомленные, - вмешался я, - почему бы им самим не воспользоваться всем этим? Не тратясь на всякие там золотые клетки! По-моему, накладно. А они, как мне кажется, умеют считать.
- Еще и как умеют, уж в этом не сомневайся! - кивнула она. - Только тут, видишь ли, такая незадача… Позволь, расскажу тебе бородатый анекдот. Один умелец вкалывал на каком-то военном заводе, в цехе, где делали всего лишь самовары, ну и по бедности немножко приворовывал детали. Только вот беда: как дома их свинтит – каждый раз, вместо самовара, у него получается…
- Пулемет!
- Да, ты знаешь!.. Вот и у наших общих, так сказать, друзей то же самое: что бы они там не вызнали – а выйдет все равно пулемет… Ну, или там что-нибудь баллистическое, с термоядерной начинкой… Или… уж и не знаю… какие-нибудь там стратегические карты. Просто у них так мозги устроены, уж я их успела немного изучить. Хорошо хотя бы то, что они сами… Даже, пожалуй, не столько они, сколько те, кто на самом верху, худо-бедно способны это уразуметь. Ты же знаешь, наверно, что все находится под контролем администрации Президента. А там, видимо, предпочитают получить все непосредственно, в виде несобранных деталек… Это я, конечно, лишь предполагаю…
- То есть – от нас?
- Ну, в некотором смысле…
Я задумался. Что-то меня не вполне устраивало в ее объяснении. Наконец сказал:
- Но почему вы решили…
- Мы же с тобой договорились…
- Да, да!.. Почему ты решила, что у тех, кто на самом верху, мозги устроены иначе? Их, по-твоему, что, на другом верстаке выстругивали? И у них выйдет что-нибудь другое – во всяком случае, не пулемет?
- Да нет… - покачала она головой, - верстак, пожалуй, был тот же… Я, кстати, уже думала об этом… Просто… Понимаешь, все дело в функциях. Пока ты рвешься к этим самым верхам, где-то подспудно обязательно сидит мыслишка, что начальству видней, что кто-то там, очутившийся повыше, все приладит, подкрутит…
- Соберет самовар.
- Примерно… А ты себе получай ордена и карабкайся выше… Но когда тебя вознесло так высоко, что выше на земле уже не существует ничего и никого, и некому что-либо подправить, а на карту поставлена не больше не меньше как судьба всего мира… тут, каким бы ты самоуверенным ни был, а все же, наверно, призадумаешься: справлюсь ли я? Может, и власти своей не возжелаешь, узнав, какое на тебе бремя. Может, и твоя власть в таком мире, каким он вырисовывается, не больно тебе нужна? Глядишь, и мысль посетит: а надо ли во все это ввязываться? Не лучше ли взять да все и похерить? До лучших времен, а то и навсегда… Взять, к примеру, того же императора Павла. Тоже выструган был на верстаке не Бог весть каком. И, если к нему в руки, действительно, попало то, что я думаю… Надеюсь, тебя тут успели просветить – уже знаешь, наверно, как он этим распорядился?
Я кивнул.
- Не самое, кстати, худшее решение, - сказала Лиза. - Ужаснуться – и отложить все на сотню лет: авось, там, дальше, век спустя, на этом месте окажется кто-нибудь поумней, разберется. Ну а Николай спустя сто лет поступил, как ты знаешь, куда радикальнее.
- Да, сжег в камине…
- Этот ни на чьи плечи не пожелал перелагать, - кивнула она. - Решил – навсегда, чтобы никаких концов!.. Не знаю, чего тут было больше, решительности или недалекости. Неужто в самом деле считал, что такую Тайну ему так же по силам упразднить, как он упразднил ижицу?.. Увы, подобные тайны так бесследно не исчезают, и трудно сказать – к счастью или к сожалению. Понимаешь, о чем я?
- Признаться, не совсем…
- Предположим, усилиями всей этой своры, - она кивнула наверх, в сторону винтовой лестницы, - или кого-нибудь еще Тайна всплывет опять и будет в очередной раз кому-то преподнесена на блюдечке. Не самая большая беда, если заполучивший ее окажется чрезмерно осторожным, как тот же Павел, или даже таким радикально осторожным, как Николай. Знаешь, чего я боюсь больше всего? Что она окажется в распоряжении кого-то слишком самоуверенного, возомнившего без оснований, что, в самом деле, все по плечу. Эдакому горе-удальцу с широким размахом!.. Ну, например… Кому-то же не оставившему имени в истории взбрело в голову строить Вавилонскую башню! Наверно, неспроста – небось, помышлял облагодетельствовать человечество и тоже, небось, Тайной какой-то располагал. Даже не исключаю, что этой самой. Чем все кончилось – дело известное. Лишь на секунду представь себе, что нечто подобное вдруг произойдет снова: на его месте окажется такой же раззудись-плечо! Подумай, что это может для всех означать!..
- Если сегодня, при нынешних возможностях… - пробормотал я.
- Вот именно! - подхватила она. - Слава Богу, понял наконец!
На некоторое время я задумался, потом спросил:
- А они там что, этого не понимают? - и в свою очередь кивнул наверх, имея в виду, разумеется, не только потасовку в кабинете апартаментов, все еще, судя по отдаленному грохоту, видимо, продолжавшуюся там, но и сферы повыше, если таковые существовали.
Лиза вздохнула:
- Не знаю… Пока вряд ли даже задумываются. Идет обычная борьба амбиций: кто кого опередит, кто первым отрапортует, кто все урвет?.. В этой ситуации меня одно только обнадеживает: они все-таки, я думаю, совсем не дураки. Даже Снегатырев, несмотря на свой обманчивый вид. Не говоря уж об Оресте Северьяновиче, в особенности о Готлибе с Гюнтером, а тем более о тех, кто над ними. Я уверена – по крайней мере, понимают вот что: отрапортовать, получить награды – это одно; а вот все довести до конца – совсем иное. Тут никаким, быть может, наградам не возрадуешься. Ордена орденами, а жизнь – то дороже… Хотя – кто их, конечно, знает? У них у всех так своеобразно устроены мозги… Но – вот что я заметила… Как вам кажется – они в самом деле так уж страстно жаждут завладеть этой Тайной?
Вопрос меня несколько удивил.
- Конечно, - сказал я. - По-моему, это единственное, чего они и хотят. Иначе…
- А по-моему, - с жаром перебила меня Лиза, - это как раз то, чего они хотят меньше всего на свете!.. Ты сколько времени уже здесь?
- Почти три месяца…
- Немало!.. И о чем-нибудь тебя за все это время расспрашивали?
- Пожалуй – нет. Больше сами рассказывали…
- Видишь! А меня они уже второй год как держат при себе! И – то же самое! Думаешь, если бы хотели – не вызнали бы ничего? Уж не сомневайся, перед средствами они бы не остановились, я успела их изучить!
- Имеешь в виду пытки? - Я поежился не столько за себя, сколько за нее. Какой хрупкой казалась она в этот миг! Почему-то чувствовал перед ней свою вину – какую-то изначальную, заведомую вину крепкого и сильного человека перед слабым и хрупким.
- Если бы понадобилось – то и пытки, - спокойно сказала она. - Только вряд ли понадобилось бы. У них имеются гораздо более совершенные средства. Столько лет на них целые институты работали!
"Сыворотка правды"? (О чем-то эдаком я, кажется, в книжках читал.)
- Например… Да мало ли что! Боюсь, мы и представить себе не можем!
Теперь она выглядела совсем беззащитной. Хотелось присесть с ней рядом, обнять. Но я пока не мог решиться. Вместо этого мой язык бессмысленно трепыхался, как детская погремушка:
- Но ведь я… да, наверно, и ты тоже… ведь мы, пожалуй, толком-то и не знаем ничего. Сама же говорила – мы сами не знаем, что мы знаем.
Я видел, что ей уже надоело объяснять такие простые с ее точки зрения вещи.
- И это для них, думаю, не было бы проблемой, - устало ответила она. - Что им стоит прокачать подсознание? Все выковыряют, будь уверен! Узнают то, что и нам самим не ведомо, ухватят любую самую подспудную мыслишку, не важно, осознанную или не осознанную! У них по этой части знаешь какие спецы! Афанасия видел? Думаешь, зря они держат у себя эдакое пугало? А он, я как-то слышала, между прочим, способен за две тысячи километров подсмотреть и пересказать чужой сон. Так что, сам понимаешь, Сереженька, - если бы они действительно захотели…
- Значит, по-твоему, в самом деле – просто не хотят?
- А у тебя какие-то другие объяснения?
- Да нет, наверно… - пожал я плечами. - Тогда, может, объяснишь – почему так?
- Сам еще не догадался?
Я попытался сделать насколько мог глубокомысленный вид, от чего едва ли, впрочем, стал выглядеть хоть капельку умнее; во всяком случае, сообразительности мне это ничуть не прибавило.
- Неужели не понимаешь? - воскликнула она. - Да потому что они смертельно нас боятся!
- Нас?..
Вероятно, вид у меня большей осмысленности не приобрел. Лиза вздохнула, набираясь терпения.
- Конечно, - сказала она. - То есть, конечно, не нас самих – а того, что внутри нас.
- И что же в нас такого смертельно опасного? Змеиный яд, что ли?
Шутка не получилась, во всяком случае, улыбнуться Лиза и не подумала.
- Боюсь, кое-что гораздо страшнее, - совершенно серьезно сказала она. - Надеюсь, тебя и на этот счет немного здесь просветили. Вспомни-ка, что случилось с теми, кто был так или иначе причастен к этой Тайне?
Я попытался припомнить все, что поведал мне давеча козлобородый Готлиб.
- Вроде бы… - проговорил наконец, - многие из них умерли…
- Да не многие, - вклинилась она, - а попросту все! Все, кому не должно было к этому прикасаться! По той или иной причине – но все они в очень скором времени покинули наш бренный мир! Думаешь, им… (опять был кивок туда, наверх) обо всем этом не известно?
- Но мы-то с тобой, - попытался вставить я, - пока что мы… вроде бы… все еще в этом, в бренном… - и снова Лиза меня перебила:
- Насчет нас – особый разговор, вернемся когда-нибудь и к нему… А насчет них… Как ты думаешь – похож кто-нибудь из них на человека, желающего собственной грудью заткнуть амбразуру?
Явственнее всего я представил себе широкую грудь Корнея Корнеевича, более приспособленную для ношения иконостаса орденов, и только помотал головой.
- Вот и я так думаю, - кивнула Лиза. - И в Администрации тоже вряд ли похожи.
- И зачем тогда мы им нужны?
- Вообще-то – не зачем. Но, не забывай, у них приказ, ослушаться которого они просто не могут. И потом – наверняка, обещанные ордена…
- Получается, у них безвыходное положение?
- Да нет, - задумчиво сказала она, - пожалуй, как раз о выходе для себя они главным образом и думают. Наверно, что-нибудь придумали уже.
- Например?
Она сказала довольно-таки бесстрастно:
- Например, можно нас устранить…
Стало зябко от ее правоты.
- Убить? - поежился я.
- Да – но как-нибудь по-хитрому. В последний момент, чужими руками. Сами они, де, выполнили все – и тут происходит нечто совершенно непредвиденное. Тут вариантов неисчислимое множество, на это, не сомневайся, они мастаки… Впрочем, - после неприятно для меня растянувшейся паузы добавила она, - это, пожалуй, для них тоже не самый блестящий выход. На такую накладку тоже могут посмотреть косо. Все-таки мне, знаешь, кажется, они выберут кое-что иное: чтоб и волки были сыты, и овцы целы.
- Овцы – это мы? - спросил я (признаться, с некоторой надеждой).
- Боюсь, в этой ситуации, - сказала она, - овцы – все. Ну, или – почти все.
- И до чего же они тогда могли, по-твоему, додуматься? Ты говорила еще про какой-то выход.
- Да… И если додумалась я – то почему бы не додуматься и им?.. Все просто: ни в коем случае ничего у нас не выведывая (да мы ведь и сами по сути ничего не знаем), выполнить задание и доставить нас всех, - уж не знаю, сколько нас таких, - на самый верх.
- Президенту?
- Получается, что так. И пускай он сам, если есть желание, узнаёт, что за тайна такая из тьмы веков – да на его седую голову. Всё! Высокое задание выполнено! Тут и награды не запозднятся… И…
- И ему крышка, - договорил я за нее. Чуть виновато добавил: – Просто – по твоей логике, так получается…
- А по-моему – вовсе нет, - сказала Лиза. - Эта Тайна как раз и рассчитана на власть имущих, на тех, кто может – хотя бы теоретически – на что-то повлиять. Она была бы бессмысленной, если бы всем тут же – "крышка"!
- Ну а Павел? - спросил я. - А Николай Второй? Если ты помнишь, оба они кончили…
- Нет, все снова же не так просто! - с жаром возразила она. - С ними все произошло далеко не столь мгновенно, и совсем иначе! Император Павел, если ты помнишь, царствовал после этого еще больше года, а Николай – тот и вовсе почти восемнадцать лет. Я думаю, проклятие Тайны, если оно в самом деле существует, на них не распространяется… Во всяком случае, распространяется в несколько ином смысле. Все дело, наверно, в том, как они этой Тайной распорядились. Ты, надеюсь, помнишь?
- Как?.. Да, пожалуй что – никак, - вынужден был согласиться я.
Она подхватила:
- Вот именно! Можно сказать, палец о палец не ударили! Отослали вперед на сотню лет: разбирайтесь сами!.. Может быть, они что-то смогли бы изменить в своей судьбе… Да, черт их побери, плевать на них!.. Не только в своей!… В судьбе страны!.. Мира!.. Если бы были не столь опасливы, если бы нашли волю на что-то решиться!..
Мысли мои были вязкими, как патока. Императоры и президенты как-то меньше меня сейчас волновали, чем эта крохотная прекрасная женщина, близкая, как дыхание, связанная со мной каким-то хитроумнейшим, трансцендентальным образом одной странной судьбой.
- И если бы ты… - сказал я, охваченный нежностью к ней. - Если бы ты могла им посоветовать… - Не знал, что продолжить, и только смог спросить: – О чем ты сейчас думаешь?..
Ожидал, что она снова заговорит о судьбе мира и о его спасении, но услышал в ответ:
- А смеяться не будешь?
- Я?!..
- Ты!.. Потому что я думаю сейчас… Ты не поверишь!.. О дырке в чулке!
- ?!..
- О том, что туфли тесные! - воскликнула она и, сняв одну туфельку с ноги, отшвырнула ее подальше в глубину склепа, где мы находились. - Им важно, чтобы модель была непосредственно от Диора, а остальное для них не имеет значения! Колодка, например!.. Говорю с тобой – и мучаюсь от боли!.. Посмотри, какая мозоль!
Я присел рядом на сундук и взял в руки ее прекрасную, миниатюрную щиколотку, затянутую в светлый шелк. Под чулком, действительно, взбухла водянистая мозоль, так что я не понимал, как она ухитрилась при этом довести меня до конца винтовой лестницы.
- Больно? - спросил я.
- Уже – нет, - сказала она.
- Если надо, я тебя понесу.
Лиза спросила:
- А куда?
- Тут есть другой выход?
- По-моему, должен быть, но я точно не знаю… И нога болит… Давай посидим…
С ней… Вот так, рядом… Ее нога на моих коленях… Боже, если есть еще какое-то представление о счастье!.. Как сейчас: молчать, сидеть…
Наверху, кажется, уже пришли к миру и теперь общими усилиями ломали потайную дверь…
Черт с ними! Не имело значения! Существовало только это крохотное "сейчас", крохотное – и бесконечное, забравшее в себя целиком…
- У нас несколько минут, скоро они сюда нагрянут, - сказала она. - Как думаешь, поищем другой выход или будем их дожидаться?
Я промолчал. Здесь, по крайней мере, хотя бы эти мгновения были целиком наши. Кажется, Лизе тоже не хотелось их обрывать.
- Может, - тихо спросила она, - хочешь еще что-то узнать обо мне?
- Не хочу… - сказал я.
Просто вот так сидеть, молчать. До скончания века, до гибели Вселенной…
- Нет. Наверно, хочешь. Спрашивай… А то несправедливо получается: я о тебе почти все знаю, а ты обо мне – по сути ничего. Кем я, например, была до того, как… Ну, до того, как влезла во всю эту историю?
- Ну, кем?.. (Видит Бог, ничего я не желал знать, кроме этой минуты, отрубившей все.)
- Шлюхой! Уличной девкой! - неожиданно зло выстрелила она. - Нужны другие синонимы?
- И этих тоже было не нужно, - сказал я. - Мне это безразлично.
Безразлично! Конечно же! Я был влюблен, и лишь сейчас в полную меру это осознавал… Бог ты мой! и ее нога в порванном чулке на моем колене!..
Ногу-то она как раз и вырвала. Уселась на сундуке, неприступная, как фараонесса:
- Нет! Я обязана сказать!..
Девятая глава
МЫ ПЛЫВЕМ ПО РЕКЕ. "СЕМНАДЦАТЫЙ". ОТКРОВЕНИЕ
1
Благоприятен брод через великую реку.
Из китайской "Книги Перемен"
- …Во всяком случае – сейчас!..
Дальше она говорила быстро-быстро, не давая мне вставить слова:
- Я не знаю своих родителей… Господь им, конечно, судия… Детдомовская… Из-под Оренбурга… И все же каким-то чудом поступила в университет! Не где-нибудь – в Москве… Ах, Сережа, понимаю сейчас – рукотворное было чудо! Все у них, конечно, было вычислено заранее!.. И всегда они за мной приглядывали! Наверно, с самого рождения я была у них под колпаком!.. Когда меня исключили – просто не оказалось другого выхода!.. Ни денег, ни жилья… Один путь, некуда больше деться… Так оно и вышло… И тут вдруг сходу предлагают золотую клетку!.. Да такую!.. Ну, ты видел!.. Ниже падать мне было все равно некуда!.. И выше, наверно, возлетать…