Бывший омоновец, а ныне княжеский воевода Василий Бурцев на своей шкуре испытал буйный норов Господина Великого Новгорода. Усмирять толпу мятежников пришлось с помощью трофейного пулемета.
Вече, скорый суд... Лишь вмешательство Александра Невского спасло Бурцева от верной смерти. Но и почетная ссылка в Псков не принесла покоя. Таинственное исчезновение супруги Агделайды, внезапное нападение эсэсовцев - и воевода с верными дружинниками оказывается в Венецианской республике. Оттуда русичам предстоит отправиться дальше - в Святые Земли, где властвует фашистско-тевтонский орден Хранителей Гроба. Где бродят слухи о чудо-оружии немецких колдунов.
Содержание:
Пролог 1
Глава 1 2
Глава 2 3
Глава 3 4
Глава 4 5
Глава 5 6
Глава 6 6
Глава 7 7
Глава 8 8
Глава 9 8
Глава 10 9
Глава 11 10
Глава 12 10
Глава 13 11
Глава 14 12
Глава 15 12
Глава 16 13
Глава 17 14
Глава 18 14
Глава 19 15
Глава 20 16
Глава 21 17
Глава 22 17
Глава 23 18
Глава 24 19
Глава 25 20
Глава 26 21
Глава 27 22
Глава 28 23
Глава 29 24
Глава 30 25
Глава 31 26
Глава 32 27
Глава 33 27
Глава 34 28
Глава 35 29
Глава 36 30
Глава 37 30
Глава 38 31
Глава 39 32
Глава 40 33
Глава 41 34
Глава 42 34
Глава 43 35
Глава 44 36
Глава 45 36
Глава 46 37
Глава 47 38
Глава 48 38
Глава 49 39
Глава 50 40
Глава 51 41
Глава 52 41
Глава 53 42
Глава 54 43
Глава 55 44
Глава 56 44
Глава 57 45
Глава 58 46
Глава 59 47
Глава 60 47
Глава 61 48
Глава 62 49
Глава 63 50
Глава 64 51
Глава 65 52
Глава 66 52
Руслан Мельников
Рыцари рейха
Пролог
Светало. Утренний воздух был свеж и покоен, а солнце еще не превратилось в раскаленный медный котел, подвешенный к небосклону. Умирать не хотелось, и не хотелось питать своей кровью Святую Землю, так истосковавшуюся по влаге. Но два войска уже застыли в тягостном ожидании меж Аккрой и Хайфой. Ровное, как струганая доска, безводное и необъятное пространство, что идеально подходит для конных сшибок, разделяло противников. По истрескавшейся от зноя равнине гулял ветерок - слабый, мирный, не предвещавший бури. Пыль не поднималась выше конских бабок. А противостоящие армии казались друг другу далеким и безобидным миражным маревом.
Странные то были армии. Невиданные, немыслимые... Над первой - многочисленной, шумной и пестрой - зеленые полотнища пророка Мохаммеда развевались рядом со знаменами Христовых рыцарей. Мусульманский полумесяц соседствовал здесь с красными на белом крестами тамплиеров и белыми на красном - иоаннитов. Тяжелая панцирная кавалерия правоверных стояла бок о бок с закованными в латы воинствующими монахами Храма и Госпиталя . А спесивые светские рыцари Иерусалимского королевства, не принадлежавшие ни к одному из орденов и позабывшие перед лицом общей опасности былые усобицы и распри, выстраивались единой линией авангарда вперемежку с легковооруженными лучниками сарацин. Живая стена эта, готовая ударить первой или первой же принять вражеский удар, пестрела рыцарскими гербами, разномастными стягами, вымпелами, нашеломными наметами , наголовными куфьями , яркими щитовыми эмблемами восточных воинов и причудливой арабской вязью.
Еще более удивительно выглядело воинство, противостоявшее объединенным силам европейцев и сарацин. Тут тоже хватало крестов, и хватало с избытком. Только все они сплошь были черными. Правильные четырехугольные и усеченные - "Т"-образной формы - тевтонские кресты украшали белые знамена и белые щиты. И белые плащи братьев ордена Святой Марии, надетые поверх кольчуг и лат. И серые котты полубратьев-сержантов. И стальные нагрудники орденских кнехтов.
Черными крестами были помечены и туши нескольких стальных монстров цвета песка. Монстры эти ожившими барханами ворочались среди рыцарской конницы и внушали ужас одним лишь своим видом. Чудовища раскатисто взрыкивали, пугали коней, металлическим лязгом и скрежетом, испускали клубы вонючего дыма. А вокруг рокотали трехколесные повозки, не нуждавшиеся в лошадиных упряжках. Из повозок хмуро взирали люди без брони, мечей и копий, но в чудных желто-коричневых одеждах неместного покроя, в касках-колпаках, украшенных миниатюрными рожками, и со страшным оружием, незнакомым оружейникам Запада и Востока.
Такие же воины выпрыгивали из самоходных коробов на колесах. Выпрыгивали - и растягивались длинной цепью. Каждый нес на груди знак орла, раскинувшего крылья. А на левом рукаве - красную с черным кантом повязку. А на повязке - белый круг. А в круге - снова черный крест. Но особенный. Свороченный набок. С изломанными концами. Фашистскую свастику нес каждый солдат цайткоманды СС, облаченный в легкую оливковую форму...
Немецкие танки с угрожающим ревом выдвигались вперед, занимая позицию на ударном острие тевтонского клина. Позади - слева и справа - рассыпались мотоциклисты и автоматчики. А уже под их прикрытием выстраивалась боевая трапеция орденского братства. Рыцари - в голове и на флангах, оруженосцы, стрелки и кнехты - внутри. Магистры, маршалы и комтуры - сзади.
Носители повязок с поломанными крестами действовали быстро и молча, лишь изредка выкрикивая краткие приказы. Братья ордена Святой Марии пели протяжные церковные гимны. Молитвы, обращенные к Христу и Аллаху, возносили и их разноязыкие противники.
Потом вдохновенные моления в обеих армиях прекратились. Разом, вдруг, словно по команде. Смолкли даже танковые и мотоциклетные двигатели. Несколько секунд гнетущей тишины - и новые звуки устремились к небесам. Пронзительный рев рогов, всполошный вой труб, гулкий бой барабанов...
* * *
Христианско-мусульманское войско ударило первым.
- Бо-се-ан! - огласил окрестности боевой клич рыцарей храма.
- Про Фиде! - подхватили братья ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
- Деус Волт! - провозгласили рыцари авангарда.
- Аллах Акбар! - дружно грянули идущие в атаку сарацины.
Кавалерийский вал катился на черные германские кресты, нещадно выбивая подкованными копытами пыль из иссохшей земли. Немцы не отвечали, не двигались. Немцы выжидали. Немцы подпускали противника ближе.
И еще ближе.
И еще...
Взвились в небо и тысячежальной тучей обрушились на стальных монстров, выползших далеко вперед, певучие стрелы и короткие арбалетные болты, но и - ничего. Стрелы ломались, болты бессильно отскакивали от танковой брони.
Это, однако, не остановило атакующих. Просто луки и арбалеты были заброшены в наспинные саадаки и седельные чехлы. Просто опустились тяжелые копья и поднялись щиты. Просто сверкнули на солнце обнаженные клинки - прямые, кривые. Просто громче, яростнее и отчаяннее зазвучали боевые кличи.
- ...е-ан!
- ...и-де!
- ...олт!
- ...ар!
А потом...
- Фоейр!
...Потом вдруг криков слышно не стало. И рогов, и труб, и барабанов. Только заглушающие все и вся громовые раскаты прокатились по высохшей равнине. И устремились далеко за ее пределы.
Танковые пушки, пулеметы, "шмайсеры", карабины снайперов и минометы, установленные в кузовах грузовиков и полугусеничных тягачей, встретили атакующих оглушительными залпами по всему фронту. Разрывы мин и снарядов, свист пуль и осколков. И вопли умирающих. И ржание перепуганных, сбрасывающих всадников коней. И разлетающиеся куски человеческих тел, и рваная сбруя, и разбитые щиты, и искромсанные доспехи. И кровь... И кровь... Много крови... Людей и лошадей выкашивало десятками, сотнями.
Разношерстный авангард полег сразу, сбитый первыми же порывами огненного смерча. Но кавалерийская лавина, следовавшая за ним, не останавливалась. Лавина уже взяла разгон, И рыцари, и сарацины были наслышаны о могуществе немецких колдунов и знали, на что идут. А потому упрямо шли дальше. Мчались, неслись.
С именем Христа и Аллаха на устах задние ряды пролетали по трупам передних. И натыкались на новые залпы. И тоже разбивались о стену огня и свистящего металла, так и не добравшись до врага.
А вокруг плевалась сухими комьями, выла и ревела вздыбленная земля. И выл, и ревел ставший вдруг горячим, запахший серой и неведомым смрадом воздух. И в конце концов взвыли и взревели сами небеса.
Две огромные птицы - все с теми же черными крестами на неподвижных крыльях - обрушились из-под облаков на головы атакующих. Звено "мессершмиттов" стремительными ангелами ада проносилось над смешанным, утратившим порядок и напор рыцарско-сарацинским войском. Смертоносный град сыпался сверху не зная пощады...
* * *
Осколочным снарядом разнесло в клочья эмира Дамаска Илмуддина и его телохранителей. Взрывной волной сбросило с перебитого конского крупа благородного Жана д'Ибелена, сына Бальана II и Марии Иерусалимской, что возглавлял передовые отряды наступавших. Пропали из виду три золотых льва на красном поле - герб магистра Сицилии, Калабрии и Великого магистра ордена храма Армана до Перигора. Где-то под окровавленными трупами сгинул еще один красно-золотистый геральдический знак - три желтые крепостцы на червленом фоне, составлявшие древний герб магистра братства Смятого Иоанна Иерусалимского Гийома де Шатонефа. Пали зеленые знамена сарацинских шейхов и сеидов, пали штандарты тамплиерских магистров, маршалов, сенешалей и командоров, сшитые из двух полос - белой и черной. Пали красные с белыми крестами стяги иоаннитов.
И только тогда началось наступление крестов чёрных. Взревели, рванули вперед танки. Вслед за ними сдвинулась с места тевтонская "свинья". С шага - в рысь. С рыси - в тяжелый галоп...
- Готт мит у-у-унс! - вскричали из-под глухих ведрообразных шлемов братья ордена Святой Марии.
Эсэсовцы наступали безмолвно. За них говорило оружие. И шума оно производило куда больше, чем воинственные возгласы союзников.
Ситуация на поле боя изменилась. Нападавшие больше не нападали. Расстрелянные, рассеянные, сломленные, лишенные знамен и военачальников, они наконец в полной мере осознали тщетность бессмысленной атаки. И отходили, отступали, бежали... Лишь немногие еще пытались сопротивляться. Отдельные разрозненные группки, сохранившие подобие боевого строя, смыкали ряды. Всадники спешивались, не надеясь более на взбесившихся израненных лошадей. Вставали плечо к плечу, щит к щиту. Тамплиеры, иоанниты, сарацины, рыцари-одиночки, предпочитавшие смерть в бою позорному бегству...
А смерть была неминуема. В небе кружили неумолимые "мессершмитты". Танки уже не стреляли - танки просто давили храбрецов, что осмеливались встать у них на пути. А в пробитые "тиграми", "пантерами" и "рысями" бреши по отчетливым следам гусеничных траков - по кровавой каше из тел и смятого металла - вклинивался живой таран тевтонских всадников. Пулеметчики и автоматчики на флангах прикрывали атаку и расчищали путь рыцарскому строю. Самим орденским братьям оставалось лишь довершить расправу.
Бронированное рыло и фланги "свиньи" раскрывались, распадались на части, выпуская из своего чрева легкую конницу и пехоту ордена Святой Марии. Тевтонские кнехты и эсэсовские автоматчики добивали раненых. Конные братья, полубратья и оруженосцы уже без всякого порядка неслись меж танков и мотоциклов. Порядок теперь был не нужен: скоротечная битва закончилась, начиналась погоня и избиение.
В Палестине вершил свою волю новый хозяин.
Глава 1
Дубовый стол, длинные скамьи, заполненные меньше чем на треть, знакомые лица. Угрюмые, мрачные лица... Старая гвардия: новгородец Дмитрий, татарский юзбаши Бурангул, польский пан Освальд, литвин Збыслав, прусс дядька Адам, китайский мудрец Сыма Цзян. Да еще княжеский писец и ученый муж Данила. Да Гаврила Алексич, оставленный Александром Ярославичем в помогу. Вот, собственно, и все.
Место владыки Спиридона пустовало. Новгородский архиепископ отправился с очередной неотложной ревизией по дальним монастырям и скитам. Лучшего времени не нашел! И посадник Твердислав куда-то запропастился. Тысяцкий Олекса тоже почему-то явиться не соизволил. Давно уж послан отрок за обоими, но до сих пор нет никого. Пришлось начинать без них.
Да, в просторной горнице, где обычно проходили княжеские советы, сейчас было просто угнетающе малолюдно. И сам князь отсутствовал. И большая часть его думных людишек не сидела по своим местам. Снова в походе наш Ярославич. Псковичи, уже пару месяцев жившие без своего князя, совсем распоясались. Посадник тамошний польстился на ливонские посулы, да и переметнулся к немцам. Лазутчики донесли: орденские рыцари уже выступили к городу. Надобно было порядок наводить, и притом незамедлительно, не растрачивая драгоценное время на долгую вечевую склоку, сбор ополчений и снаряжение новгородских полков. Тут шла гонка с немцами: кто поспел, тот Псков и съел. А от Пскова-то до Новгорода - рукой подать.
Князь увел с собой почитай всех своих ратников. И татар Арапши заодно. Оно и понятно: быть может, драться с ливонцами придется или, чего доброго, штурмовать псковские стены, а это не фунт изюма съесть. Так что в Новгороде осталась лишь малая дружина. Ну, то есть очень малая. Во главе - воевода Василий. Василько, как кличет его сам Александр Ярославич. Василий Бурцев - бывший омоновец, бывший рыцарь, а ныне... Бурцев невесело усмехнулся: вроде как зам князя он тут ныне.
В отсутствие Александра, прозванного после давней победы над свеями Невским, у него, у зама-воеводы, должна болеть голова о порядке в буйном Новограде. Присматривать нужно, чтоб посадник не чудил, чтоб вече не своевольничало да чтоб купцы-бояре, с немчурой тайную дружбу водящие, лихих делов не понаделали. В общем ответственность - жуть, а реальных рычагов воздействия на норовистых новгородцев - никаких. Дружина в сотню воинов - вот и весь его административный ресурс вкупе с силовыми и карательными органами. Та же сотня обеспечивает охрану княжеской семьи и семейств дружинников. И Аделаиды...