Еще одна Россия, которую мы потеряли
Несмотря на то, что написано жанр "фантастика" не стоит искать магов и вампиров. Это альтернативная история, которая не менее фантастична. Кроме того, Сталина, послушно выполняющего распоряжения пуленепробиваемого десантника из будущего тоже нет. Это такой же невероятный персонаж, как и классические вампиры. И Сталин, и десантник. Есть только обычные люди.
Мирон, абсолютно не задумываясь, автоматически крутил руль верного "запорожца", перед поездкой в очередной раз вылизанного и осмотренного. Пятнадцатый год машине, а ход мягкий и скорость при желании дай Бог. Сам регулировал двигатель. Мимо привычно тянулись бескрайние поля, со специальными полосами деревьев, посаженных после лютых песчаных бурь двадцатых годов. Тогда многие разорились и немало уехали в города, а программу посадок пришлось проводить на государственном уровне.
Ему и без того было о чем подумать. На хуторе он не был уже лет пять, после смерти матери, и как его жена Ольга, которая из города была готова ехать только к Черному морю, не особо страдал по этому поводу. Давно оторвался от корней и не испытывал ни малейшего желания возвращаться с ностальгической слезой. Слишком он далеко ушел от деревенской жизни, с работой как солнышко встанет и укладыванием на сон, как сядет, наломавшись за рабочий день. Просто не приехать на юбилей к Бате - это кровная обида до самой смерти. Ничего не поделаешь, надо присутствовать.
Только никогда не жившие в деревне способны подумать, что тракторы и комбайны что-то изменили. Все так же гудят вечером ноги, и болит натруженная спина. Коровник, огород, конюшня и еще куча дел имеется. И зимой занятие непременно найдется. Мало ли, что его семья считается одной из богатейших в здешних местах. Отцу уже под 70, а работников до сих пор нанимать со стороны не любит. Все не первый год знакомы и любой новенький под испытательным сроком ходят. А за небрежение Батя может и не слабо вразумить палкой, но и сам трудится как заведенный, поди уследи за таким хозяйством! Парфеновы всегда славились тем, что до самой смерти в кровати не лежали. Вечно в труде, зато и имели много.
Ничего удивительного. Теперь только такие и удержаться могли. Мелкие хозяйства или дробившие свой пай на множество детей в большинстве погорели в начале тридцатых, когда грянул кризис, добавив к проблемам, существующим с эрозией почвы в степях. Такие во множестве перебрались в города на стройки и заводы. Работать они умели, вот только экономику не обманешь, чтобы развиваться необходимо большое товарное производство на продажу и желательно разнообразное, чтобы покрывать потери в случае неурожая и вредителей. Хлеба за счет мяса, фруктов, за счет собственного масла и сыра. Стоять на месте, пользуясь еще дедовскими методами, было нельзя - верный путь к разорению. В больших станицах давно имелись совместные кооперативы по обработке земли, это было легче, чем каждому иметь собственный машинный парк, но хутора могли выжить только с большим и разнообразным хозяйством.
Честно сказать, везло семье. В каждом поколении было трое, а то и больше сыновей, которые умели все на свете и не растаскивали на куски имущество. Старший был наследник и это уже почти 100 летний закон. Но и младшие не лежали на печи. С малых лет их приучали бороться и выживать. С детства любой умел действовать в одиночку. Мирон правила помнил и сегодня. "Привыкай - все зависит от тебя. Ехать за помощью, за много верст, никто не будет. Учись исправлять любую поломку на месте. Рассчитывать на наемного работники нельзя. Он не заинтересован, как хозяин. Получил свои рубли и доволен, а что пол дня ничего не делал, так ему же лучше".
Это ведь только в последние годы стало проще, можно любую вещь заказать и очень быстро получишь, а раньше на подворье ни одна гаечка с погнутой железкой не пропадала. Все можно было использовать или приспособить когда-нибудь. И это не скопидомство какое, а очень правильное дело. До сих пор в сарае стоит древний Фордзон. Если прижмет, всегда можно запустить. В армии он мог ездить на любой машине и не задумывался, что именно надо исправить и как. Хоть танк с экскаватором, хоть легковушка полковника. Очень упрашивали остаться на сверхсрочную, но он отказался. Обычных сборов, на которые регулярно вызывали казаков, хватало выше крыши. Совсем другие планы были. Хотел поступить на исторический факультет Омского университета и нести знания людям. Наивный вьюноша был.
Мирон свернул с грунтовки на знакомую дорогу, невольно улыбнувшись. Батя был в своем репертуаре. В отличие от общественной трассы, здесь была проложена нормальная асфальтированная. Уж на своем участке с дорогами давно уже не было проблем. Территория не хуже какого поместья по размерам и никаких проблем добраться в любой конец. Здесь дураки не жили, для себя старались.
И неплохо постарались, глядя в окно на громадное стадо коров, подумал он. Посмотрел в зеркальце назад, но сын спал, дорога дальняя, устал Аким Миронович. Жаль, ему бы было интересно. Любит мальчишка к деду ездить на лето. Тут и простор и многому научиться можно. И никто особо не следит за поведением. Он еще мал, а лет через пять, дед непременно выделит старый рыдван из запасов в личное пользование. Сумеешь наладить - будешь гонять к девкам, испытанное дело. Лучшего стимула в этом возрасте просто не бывает.
А земля… По дореволюционным понятиям это уже не нормальный кулак, а даже и не пойми что. Агропромышленный комплекс. Своя пшеница, мельница, мясная ферма, молочная, три небольших перерабатывающих заводика, собственная МТС, фруктовый сад, конезавод с породистыми рысаками и куча всяких подсобных производств. На одном зерне не проживешь, давно прошли времена, когда с целины брали огромный урожай. Удобрения, чередование культур, механизация - все это стоило немалых денег и забот. Чтобы нормально жить, надо было следить за колебаниями рынка и иметь несколько не связанных между собой источников дохода.
Почти триста постоянных рабочих на жалованье. Многие семьями работают. И деньгами не обижают, и кормежкой. При одном условии - добросовестном труде. За любую халтуру, пьянство на рабочем месте или еще что непотребное, безжалостный расчет, без права возвращения. Предупреждают только один раз.
Дорога в очередной раз повернула, и из-за деревьев показался хорошо знакомый двухэтажный дом. Он постарался, развернувшись перед воротами со всем возможном на "запорожце" шиком и притормозил прямо у крыльца, рядом с другими, заполнившими двор машинами. Через минуту, вокруг него радостно шумела толпа родственников. Тетки, дядьки, двоюродные, троюродные. В семье Парфеновых насчитывалось несколько десятков прямых, не считая разных свояков и шуряков. Вид у большинства женщин был вполне городской. На праздник приехали. Зато мужики старательно щеголяли в парадной форме с лампасами. Давно уже пересели с лошадей на танки и самолеты, но традиция осталась. Какой казак без лампасов и шашки? Костюмы они по-прежнему не желали признавать, даже по торжественным случаям.
Сына достали из машины под радостные вопли родни, осмотрели и увели в дом к другим детям. К Мирону один за другим подходили, и солидно пожимая руку, приветствовали мужчины. Очередность по возрасту строго выдерживалась. В некоторых отношениях ничего не изменилось. Даже взрослого мужика, со своим хозяйством старики считали вполне нормальным воспитывать вожжами, в случае серьезного залета. Зато и уважение соблюдалось, чай не город, какой. По ходу дела выяснилось, что Батя в отъезде. Даже в этот день у него были дела.
Тут Мирона крепко приложили между лопаток, так, что качнуло вперед. Он обернулся и радостно обнялся с Павлом.
- Братуха! - довольно восклицал тот, - это сколько же мы не виделись?
- Да уж третий год, - отстраняясь, припомнил Мирон.
- Во! Пойдем, - он бесцеремонно ухватил Мирона за рукав и потянул его от остальных. Тот молча развел руками, извиняясь перед родственниками. - Ты сам приехал? - спрашивал Павел. - Понятно. Ничего не изменилось. А я без своей хозяйки никуда. Ревнует, - он хохотнул. - Слава Богу, теперь, когда едем куда, детей уже можно оставлять дома одних, почти взрослые. Они только рады без родителей пожить.
- Помнишь? - спросил Павел, когда они отошли за угол сарая.
- Еще бы, - усмехнулся Мирон, - здесь ты меня курить учил. А вон там, - он показал, - Батя нас порол, когда за этим занятием застукал.
- Ну, мы слегка повзрослели. Павел достал из кармана пачку сигарет и протянул брату. - Теперь можно.
- Американские куришь? - насмешливо поинтересовался Мирон, беря сигарету. - А как же патриотизм?
- С этим у меня все в порядке, - невозмутимо ответил Павел. - Если качество товара одинаковое, обязательно возьму российский. Но вот махорку курить не собираюсь. А в остальные сорта все равно добавляют, свой табак дерьмовый получается. Может климат не тот. Самолеты с танками у нас делать научились, а вот с табаком по-прежнему беда.
- А ты у нас все дерьмократствуешь? Все пишешь в газете про хороших пиндосов?
- Ой, только не начинай! Пишу, то что вижу. Про недостатки вокруг. Мало что ли?
- Много, - затягиваясь, согласился Павел. - Вот у нас Усть-Каменогорске казахи бузить начали. Недовольны условиями труда на свинцово-цинковом комбинате. Платят плохо, условия труда херовые. Как будто русские в шампанском купаются. Что такое рентабельность комбината не понимают и требуют в три раза повысить зарплату. Думали, забастуют, директора заплачут. А те просто новых наняли. Привезли из Сибири. Так устроили целое сражение между собой. Убитые и раненые были. До тебя еще не дошло?
Мирон отрицательно покачал головой. - Первый раз слышу.
- А то! Мелкие разборки в глубокой провинции. Мало мы их в свое время резали. И в 19-м веке, и в 1916, и в 1918-м годах. Ой, мало! Опять размножились и про угнетение кричат. Оказывается, у них завелась национальная интеллигенция и подзуживает быдло. Это такие типы, - насмешливо сказал он, тыкая брата в грудь, - что вечно всем недовольны. Большой недостаток обнаружился, надо было оставить их в степи баранов пасти, так нет же… Учили в школах на свою голову. Кому в голову мудрую пришло инородцев учить на общем основании?!
- В Китае сегодня живет почти два миллиона потомков беженцев.
- Вот именно живут, - подтвердил Павел. - А надо было тогда всех под корень. Они бабам беременным животы разрезали, детей на кол сажали. Мало мы их били!
- Ну, положим и казаки не стеснялись, - возразил Мирон. - Полмиллиона по современным подсчетам угробили. Если не всех успели, так просто потому, что большая часть в это время воевала. Едешь по степи, до сих пор стоят пустые поселки. Только пыль летает, а никто не живет. Как прошла тогда конница, так никто не остался. Пулеметами всех резали. На фронте патронов не хватало, а здесь - сколько угодно.
- Зато, вот это все, - Павел обвел рукой вокруг себя, - называется Россия. Южная Сибирь. Не какой-то там Кыгрызстан.
Вот говорят Российская империя - это тюрьма народов была. Ерунда. Тюрьма - это когда все по камерам сидят, а русский надсмотрщик по коридору ходит. А в Империи некоторые инородцы лучше православных жили. У всех были разные права. Казахи с разными прочими азиатами в армии не служили. Вообще мусульман старались не трогать. Что кавказских, что здешних. Страна одна, а обязанности разные. Нам служить и коня с амуницией за свой счет приводить, а они по степи кочуют и пользы никакой.
Ничего не поделаешь, - усмехаясь, сказал Павел и бросил на землю докуренный до фильтра бычок, растерев его ногой, - бремя белого человека нести цивилизацию отсталым народам. А если они не желают принять новое и миссионеров ам-ам, то церемониться не стоит. Твои любимые американцы индейцев не особо жалели. Мало кто сохранился и в резервациях. А у нас - свобода! Езжай в любую сторону.
- Работай хоть дворником, хоть грузчиком, - подхватил Мирон, - чурке ничего сложнее не доверят.
- А ты приезжай ко мне на комбинат. Я уж по знакомству, как главный инженер много чего и кого показать смогу. И казахов-инженеров, и казахов квалифицированных рабочих и казахов-православных и казахов-отребье. Те, что изменяться не захотели. Так и остались в каменном веке. Вот и собирают объедки по помойкам и дворниками работают. Что среди русских таких нет? Есть. И всегда были, но в массе своей хотят жить нормально и работают добросовестно. А вот эти, наоборот. Из кланового общества так и не сумели выйти, за редким исключением. Что хан скажет, так и будет. Он безнадежно махнул рукой.
- Это не Россия пришла в степи. Это цивилизация подступила к самому порогу кочевой юрты. Рано или поздно так бы произошло, даже если бы здесь появились англичане или кто другой. К сожалению это закон жизни. Индустриализация и модернизация приходит ко всем. А кто не успел, того в землю втаптывают. Или еще лучше, заставляют выращивать один единственный вид продукции. Кофе там или хлопок. Цена на мировом рынке упала и все дохнут от голода сотнями тысяч. Подумаешь! Это где-то там далеко…
Все, - убежденно сказал Павел, - познается в сравнении. Америка тоже осваивала Дикий запад. Теми же самыми методами и по тем же самым причинам. Людям нужна была земля. Переселенцев было много, земли тоже, а вот туземцев мало. И они эту землю не использовали, а отдавать не хотели.
- А ты бы свою отдал?
- Я бы тоже воевал. Никто не любит захватчиков. Это моя земля. Поэтому я казахов не осуждаю и нормально отношусь к тем, кто не остался в скотском состоянии, хоть у него за спиной море крови. Приспособились, усвоили правила поведения - молодцы. Стали цивилизованными и назад к своим баранам в степь возвращаться не желают. От таких и государству польза имеется.
Вот никто же не трогал оседлых узбеков и таджиков в Ферганской долине. Там совсем другие условия. Земледелие поливное, сельхозпродукция совсем другая, православным не знакомая. Вот и не трогали оседлых. Это было столкновение земледельцев со скотоводами-кочевниками. Просто им не повезло. Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. И ничего уже не изменить. Так что не имеет смысла бить себя в грудь и каяться. Тем, кто погиб уже без разницы, а те, кто живут, должны думать не про прошлые обиды, а про сегодняшнюю жизнь.
Не согласен?
- Ой, а вы ругаетесь? - испуганно воскликнула торопливо подбежавшая девушка. В пылу спора Мирон и не заметил, откуда она взялась. Очень даже симпатичная. Толстая русая коса до самой очень аппетитной попы, туго обтянутой американскими джинсами, светлая блузка, распираемая молодой упругой грудью и большие голубые наивные глаза.
- Ну, что ты, - ласково улыбнулся Павел, - это мы так… О прошлом беседуем.
- А, - неуверенно сказала девушка, - там, в дом зовут. Акимыч приехал.
- Уже идем, - хором ответили братья. Батю, по другому никто не называл. "Акимыч" и с изрядным уважением в голосе. Она повернулась и побежала назад.
- А кто это? - спросил удивленно Мирон, глядя ей вслед.
- Ты что не узнал? Клавкина дочка. Полина. А, - Павел пихнул брата в бок, - понравилась! Это тебе не твоя Ольга. В лучшем виде будет хозяйка, никакой работы не гнушается и все при ней, что должно быть.
Мирон промолчал. С браком у него действительно было не все ладно, но обсуждать он это ни с кем не собирался.
Дикий Запад… Сибирь… Не так все однозначно было, хотя и параллелей можно найти множество. Как и совершенно не схожего. Было бы желание. Под политический заказ при желании не трудно постараться, доказывая правильный тезис. Подобрать факты определенной направленности не великая проблема.
Начиналось все совсем не как в Америке. Первым был Указ 1822 г. "О дозволении крестьянам переселяться на земли сибирских губерний", который впервые санкционировал переселение малоземельных государственных крестьян из Европейской России за Урал на свой страх и риск, без помощи со стороны государства. Данное обстоятельство привело к печальным последствиям. Правом свободного переселения в полной мере воспользовались сибирские государственные крестьяне, устремившиеся на восток и юг. Правительство осторожно это прикрыло почти на сорок лет, чтобы не остаться совсем без крестьян. Но проект заселения востока всплыл позже, после отмены крепостного права.
В 1869 г. был издан закон об отводе казенных земель частным лицам. Под казенными землями подразумевались и земли казахов, объявленные государственной собственностью еще во время реформы 1867–1868 гг. Мигранты освобождались от уплаты казенных сборов и арендных платежей за отведенные земельные наделы на три года, с них снимались все недоимки в местах выхода по казенным, мирским и земским сборам, а также выкупные платежи с полученных после 1861 г. наделов. Летом 1869 года появились "Правила о переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли", которые сильно упростили получение разрешения.
13 июля 1869 г. был опубликован новый закон "О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли". По этому закону переселенцы получали государственную землю в постоянное пользование, но за это платили казне поземельную подать и отбывали казенные и земские повинности.
19 февраля 1870 г. крестьянам было предоставлено право отказа от наделов. Основным мотивом отказа от наделов было стремление к переселению на свободные земли. Правительство руководствовалось, с одной стороны, общегосударственными интересами заселения окраин и укрепления стратегических позиций России, с другой - узко классовыми интересами дворян-землевладельцев: в период обострения аграрного вопроса стремилось переместить на периферию малоземельных крестьян. Массовые переселения идеально подходят для решения социальных проблем, возникающих в связи с нехваткой земли и высокой рождаемостью. Наделы дробились все больше и в перспективе не могли обеспечить нормальным питанием даже многочисленных владельцев. Переселенческая политика Российской империи всегда была государственной. Государство управляло, помогало, охраняло, давало указания и разрешения.
Впервые в истории Государства Российского центральные власти сознательно устранились от контроля. Они только поощряли движение переселенцев, выделяли землю, но и эту функцию со временем передоверили местным органам власти. Зато и претензий никаких быть не могло. Каждый шел за землей, а кусок добровольцам полагался изрядным, на свой страх и риск. Еще в 1869 году было разрешено отправлять на разведку в дальние края ходоков, которые имели возможность застолбить приглянувшиеся участки. Вернувшись, ходок мог призвать немедленно, тронуться в путь или же, наоборот, отбить всякую охоту двигаться, куда бы то ни было.
Массовость переселения имела естественным следствием то, что среди отправившихся в путь оказывалось много людей, совершенно не представлявших себе, что их ждет на новом месте.
Переселение, по замыслу правительства, должно было придать империи большую стабильность, сняв остроту земельного вопроса и дать российскому имперскому строительству важный внутренний импульс. Кроме тог, обеспечить империи национальную перспективу. Не только в великорусских, но в малороссийских и белорусских губерниях виделся стратегический резерв расширения имперского ядра на запад и юго-запад, в Сибирь и на Дальний Восток, где украинцы и белорусы вместе с великороссами могли бы успешно строить "большую русскую нацию" Далеко не все смогли зацепиться и устроиться на новом месте. По новейшим данным до 20 % погибло и не меньше 15 % вернулось домой.